И мысли у лекарки были такие же хмурые, серые и скучные, как зимний сад. И они кружили, словно карусель, подталкивая друг друга и возвращаясь все к одному и тому же. Что ей сегодня на ночное дежурство. А с него, пожалуй, стоит вернуться к себе домой. И нужно было бы достать из чулана умение забывать. Давно ведунье не приходилось им пользоваться. Но, видимо, время пришло…
— Доброе утро, Арха.
Она вздрогнула от неожиданности. А это действительно был он, демон собственной рогатой персоной. Которому, между прочим, полагалось в постели лежать и пить бульон. Но у хаш-эда, видимо, на все была собственная точка зрения.
Зато у девушки впервые появилась возможность рассмотреть его при нормальном дневном свете. И, к сожалению, там было что рассматривать. Тщательно расчесанные, мягкие даже на вид, темно-каштановые волосы под солнцем отливали золотистой рыжиной. А тонкая полоска усов была гораздо темнее, почти черной. Лицо казалось излишне резким, даже чуть-чуть угловатым. Обычно бледная кожа демона сейчас отливала в синеву, а под глазами залегли тени и щеки впали. Но это придавало чертам какую-то изысканную аристократичность аскета.
Хотя аскетом он точно не был. Под темным, почти черным багряным плащом, подбитым красновато-рыжим мехом, виднелся серый долгополый сюртук с серебряной отделкой. На перчатки тончайшей кожи, плотно, без морщинки, обтягивающие каждый сустав, падали кружевные манжеты. Высокие, выше колен, начищенные до блеска, сапоги украшали серебряные пряжки с крохотными камешками, поблескивающими в тусклом дневном свете. В общем — высший шик сдержанной роскоши. Модники говорили, что и такое бывает.
— Доброе утро, лорд…
Арха замялась, судорожно вспоминая, чем она там владел. Кажется, нянюшка упоминала что-то южно-прибрежное — Роскин или Парор?
— Харрат, — любезно подсказал демон.
— О, точно! Лорд Харрат. Только зачем вы встали? Вам бы, по-хорошему, еще пару дней полежать стоит.
— Благодарю за заботу, мистрис. Но мне действительно гораздо лучше.
Он слегка поклонился, заложив левую руку за спину, а второй указывая на дорожку, приглашая продолжить прогулку. От таких церемоний ведунью откровенно затошнило. Хотя на что жаловаться, если первая начала политесы разводить, в которых сама сильна никогда не была?
Кстати, от унылости сада ее уже тоже подташнивало. Но девушка покорно пошла вперед. Демон пристроился рядом, приноравливаясь к шагам ведуньи.
— Я хотел бы поблагодарить вас за то, что вы меня спасли.
— Благодарите, — согласилась она, мрачно рассматривая утоптанный снег дорожки.
Хаш-эд слегка притормозил. Видимо, лекарка сбила его с заготовленной речи. Он несколько нервным жестом провел большим пальцем по усу и резко мотнул головой, перебрасывая волосы через плечо.
— Чем я могу выразить свою благодарность, мистрис Арха?
— Вот этот вот плащ вполне стоит вашей благодарности, — ведунья приподняла полу того самого плаща, который на ней был.
— Хорошо, вам сегодня же принесут каталог, и вы сможете выбрать…
— Я сказала, вот этот вот плащ, — буркнула Арха. — Другой меня не интересует. Или ваша благодарность на личные вещи не распространяется?
— Нет, просто, он слишком дешевый. Впрочем, как хотите.
— Вот именно, — подтвердила она. — Лучше расскажите, что с вами произошло. Не из праздного любопытства интересуюсь. Я могла бы приготовить восстанавливающие средства, чтобы вы быстрее поправились. Да и на будущее…
Вот почему то в том, что в будущем это обязательно повторится, лекарка нисколько не сомневалась. Можете это ей интуиция нашептывала. Но, скорее, дело было в шавере. Арха была убеждена, что он вполне искренне переживал за Дана. Только вот удивленным не выглядел. А, значит, подобное и раньше случалось.
Но на ее вопрос гвардеец никак не отреагировал. Он его попросту «не услышал».
— Послушайте, ваш же просто выпили. Жизнь высосали чуть не до дна! Вы понимаете, что вчера умереть могли?
Его временная глухота Арху не устраивала. Поэтому она просто забежала вперед, перегораживая дорогу Его лордству, и задрала голову, пытаясь хоть какие-то эмоции разглядеть на его лице.
— Я все понимаю и мою благодарность… — равнодушно-вежливо ответил Дан, созерцая одному ему видимые дали.
— Сверните в трубочку вашу благодарность и засуньте… туда, куда солнце никогда не заглядывает! — неожиданно для самой себя вызверилась ведунья. — Если вы думаете, что таким образом защищаете окружающих, то глубоко заблуждаетесь! Когда не знаешь чего ждать и с какой стороны…
— Поверьте, мистрис Арха, для окружающих это никакой опасности не несет. Скажем, это моя персональная болезнь, — отрезал он, явно давая понять, что больше обсуждать данную тему не намерен.
— Да никакая это не болезнь… — теперь уже растерялась ведунья и тут ее осенило. — Тьма! Да вы не окружающих, вы того, кто это сделал защищаете! Я… Я… Да у меня просто слов нет! Вы вообще, нормальный?
У нее от удивления даже рот приоткрылся. А демон продолжал задумчиво изучать дорожки. Видимо, они интересовали его гораздо больше, чем Арха. Лекарка от досады едва не зашипела, до боли сжав кулаки. Ей одновременно хотелось визжать от злости, треснуть по рогатой физиономии и топать ногами.
— Позвольте и мне проявить любопытство. Как вы меня вытащили? Только не говорите, что вы позволяете. Про милость Богини тоже не стоит.
Он, наконец, соизволил взглянуть на девушку. И что-то в нем опять изменилось. Лицо, как и прежде, оставалось абсолютно бесстрастным, будто он маску нацепил. Но как-то помягчело оно, что ли? И — да! Арха его опять забавляла. От такой перемены у ведуньи даже слова кончились.
— Ну, тогда и мне сказать нечего, — развела руками лекарка, зловредно ухмыльнувшись.
— Арха, — Его лордство протянул руку, стряхнув с опушки ее капюшона налипшую изморозь, — я, все-таки, демон, хоть и не жрец. То есть, первородный. И мы оба прекрасно понимаем, что жизнь и смерть можно выкупить только одним способом. Для этого жертва нужна.
— Это Тьме жертва нужна, — буркнула лекарка, раскапывая носком ботинка снег, под которым, оказывается, был красноватый гравий. — А Жизни — жертвенность.
— Не вижу разницы.
— Вот поэтому Тьма — это смерть, а Мать — это жизнь. Но если вам так проще, то считайте, что я парочку младенцев на заклание отдала.
— Боюсь, что ты отдала нечто большее, чем парочку младенцев, — сказал рогатый тихо и так задумчиво-задумчиво.
Даже вишневые глазки прищурил, разглядывая ведунью.
— Бойтесь, — разрешила Арха, развернулась и потопала вперед.
Ей вот тут только религиозных диспутов не хватало. Или того, чтобы всякие не в меру догадливые демоны додумались, что она натворила. Не сказать, что гордость была основополагающей чертой ее характера. Но если хаш-эд вдруг решил бы, что она подвиги совершает во имя любви к нему… От одной этой мысли плохо становилось. Этот ведь и пожалеть мог бедную, влюбленную человечку.
Арху аж передернуло, стоило себе представила его сочувствие и во что это может вылиться. Без взрослого дяденьки гвардейца, блистательного аристократа и покорителя женских сердец, с жалостью ей объясняющего, почему она дура и что именно ей в этой жизни не светит, лекарка прекрасно бы прожила. Поэтому она прибавила шагу, уже не прогуливаясь, а вполне целенаправленно направляясь ко входу в дом.
Но на этот раз гордо уйти ведунье никто не позволил.
Демон схватил девушку за руку, разворачивая к себе так резко, что пола плаща снег подмела, подняв его вихрем в воздух. А Арха, потеряв равновесие, ткнулась рогатому в грудь.
— Что ты еще натворил, дурной ребенок? — прорычал он где-то над ее макушкой.
— Ничего я не натворила, — пробубнила ведунья, рассматривая пуговицы его камзола и осторожно пытаясь высвободить руку. Естественно, у нее ничего не получалось. — И не надо разговаривать со мной так, как будто я действительно младенец!
— А кто ты? — вкрадчиво поинтересовался демон, пальцем поднимая ее подбородок и заставляя смотреть ему в глаза.
— Я… Я — женщина!
— Женщина? — усмехнулся он. — Женщина?! — усмешка стремительно сменилась каменной физиономией. — Женщина! — а это уже больше походило на рык.
Арха даже не успела сообразить, что происходит. Ее просто подняло в воздух, а под ребрами сдавило, как будто стальным кольцом обхватило. И красные глаза оказались близко-близко.
— Женщина… — выдохнул он.
Там, на озере, поцелуя ведунья толком не осознала. Только и поняла, что у него губы твердые. Сейчас же лекарка не просто почувствовала, а прямо таки прочувствовала их. Демон словно специально хотел причинить боль. И Архе действительно было больно. Даже, кажется, во рту привкус крови появился. Но было и еще что-то…
Что-то такое, от чего тело стало просто тряпичным, как будто хаш-эд из Архи позвоночник выдернул. И никаких бабочек в животе или фейерверков перед глазами. Наврал сочинитель романов про чувствительных демонесс. Была только безумная слабость, внутренности, завязавшиеся узлом и дикое желание запустить ему пальцы в волосы, прижаться сильнее, так, чтобы пуговицы его Тьмой проклятого камзола впились в тело.
И вдруг все кончилось. Девушку поставили на дорожку аккуратно, словно она из стекла была сделана.
— Простите, мистрис. Этого больше не повторится, — коротко сообщил ей демон, поклонился и, пока Арха хлопала глазами, исчез.
Только доковыляв до самых входных дверей, она вспомнила, что так и не поставила его в известность о скором своем отбытие из этого… сумасшедшего дома.
Глава восьмая
Она была чрезвычайно милой, добродушной и застенчивой девушкой.
В те редкие минуты, когда ее никто не раздражал.
Нянюшка объявила, что хозяин «готов принять» ведунью тогда, когда Арха в обнимку с излишне нежной демонессочкой продирались сквозь заросли джунглей и дикой фантазии автора, рыдая на каждой страницей. Она — из-за злой судьбы и расставания с возлюбленным. Лекарка — от умиления и жалости к убогой. Ну, еще немного от злости. Потому что выдуманные демоны были куда благороднее, чувствительнее и понятнее настоящих.
Старушка проводила девушку до «малой гостиной» и поинтересовалась, что мистрис желает в качестве аперитива. Мистрис мрачно сообщила, что она желает яду. На самом же деле, Арха не прочь была оказаться в тех самых джунглях, можно даже и без демонессы. Не смотря на то, что полдня было потрачено на требование организовать ее встречу с рогатым, сейчас лекарка банально струсила. Вполне возможно, что именно это, а не увлекательный роман, стало причиной ее желания прогуляться по джунглям.
«Малая гостиная» размерами напоминала городскую площадь. И ведунья даже тихо порадовались, что аудиенцию ей назначили именно здесь, а не где-нибудь в «большой столовой». А то пришлось бы ей долго блуждать между колоннами, аукая хозяина. Тут же Великолепная Гвардейская Пятерка в полном составе обнаружилась сразу.
По очереди оглядев каждого из них, Арха до печенок прочувствовала, что на ней одета не слишком свежая рубашка, да довольно старое и изрядно помятое платье из грубой шерсти. А кожа на руках покраснела и шелушилась из-за постоянного общения с щелочным мылом. Еще и ногти лекарка обгрызала едва не до корней — была у нее такая привычка.
Наверное, так ощущает себя пава, очутившаяся среди пятерых павлинов. Даже слегка зеленоватый Адин, полулежащий на кушетке, выглядел просто ослепительно. Не только потому, что он красавчиком был. А потому что расшитый костюм и обилие драгоценностей совсем не фигурально слепили глаза.
И, вроде бы, демоны ни на бал, ни на великосветский прием не собирались. Архе подумалось, что если это их повседневные перья, то как же тогда выглядят парадные?
Только ушастый, облаченный в уже привычную гвардейскую форму, вызывал какой-то намек на симпатию с ее стороны. Но не на столько, чтобы заглушить нарастающее чувство собственной неполноценности. Понятно, что оптимизма это не прибавляло.
— Прошу прощения за беспокойство, — объявила ведунья, глядя куда-то поверх их голов, — просто зашла предупредить, что отправляюсь домой. Всего доброго.
— Нет, — до отвращения знакомым, таким спокойным-спокойным тоном, сообщили ей.
— Что именно «нет»? — со всей доступной ей любезностью поинтересовалась лекарка у рогатого.
— Вы останетесь здесь, мистрис Арха, — оповестил ее демон.
— Благодарю за приглашение, но у меня сегодня ночное дежурство в клинике. И перед ним мне хотелось бы, как минимум, переодеться, лорд Харрат. Так что…
— В клинике вы больше не работаете, мистрис Арха, — не меняя тона, словно о погоде беседовал, сообщил хаш-эд. — Я заехал туда сегодня и поговорил с владелицей. Ваши рекомендательные письма и оплата за последнюю неделю работы находятся у меня.
Наверное, Арха сползла бы на пол, не держись она за ручку двери, которую собиралась открыть. У нее даже слов не нашлось, чтобы высказать… Хотя, какие там слова? Ничего высказать ведунья ему при всем желании не могла. У нее и мыслей-то никаких не было. Так, гулкий звон в голове.
Девушка даже не сопротивлялась, когда Шай отодрал ее вцепившиеся в дверную ручку пальцы и, поддерживая под локотки, как немощную бабку, усадил в кресло.
— Так, — Арха потерла лицо обеими ладонями, постаравшись включить отказывающийся функционировать мозг, — ладно. В клинике Шор я больше не работаю. Я даже не спрашиваю, почему. А где я теперь работаю, можно узнать?
— Да потому что там не место приличной девушке, даже в качестве пациентки. А уж ваши прогулки по ночам вообще ни в какие ворота не лезут, — Тхия возмущенно покрутил головой, словно не в силах осознать глубины девичьей глупости. — Это же просто опасно!
— Заметьте, я подчеркнула, что не спрашиваю, почему я там не работаю, — сцепив зубы, чтобы не начать визжать, процедила лекарка. — Я спросила, где я теперь работаю?
— А обязательно где-то работать, Ар? — Шай, успокаивающе поглаживая ведунью по руке, попытался заглянуть ей в глаза. — Тебе заняться больше нечем?
«Ара, спокойно, дыши. Просто, дыши. Не стоит устраивать истерик. Этим делу не поможешь. Дыши. Вдох… Раз, два, три… Выдох. Они не уроды, — скомандовал ее здравый смысл, напуганный тем, что грязной волной поднималось из глубин души ведуньи, — они просто лорды, поэтому и м…ки. Вдох… Раз, два, три… Выдох…».
— И кто из вас, мессиры, решил меня удочерить? — поинтересовалась Арха, пытаясь сдержаться. Для того чтобы не заорать и не начать крушить все вокруг, пришлось приложить поистине титанические усилия. — Я, конечно, себя люблю, но не настолько, чтобы подумать, будто кто-то из вас решил осчастливить меня ролью содержанки. Просто ни на что другое я не гожусь. Готовить я не умею, и горничной из меня не выйдет. Меня же из кухни выпускать нельзя — гостям аппетит своей мордой испорчу.
— Арха… — попытался остановить ее Шай.
Он бы еще прилив остановить попытался! У лекарки стремительно развивалась самая натуральная истерика. Все, что накопилось за последние три дня, теперь выплескивалось мутным потоком. И, пожалуй, успокоить ее не сумела бы даже сама Мать.
— Мессир Тхия, вы говорите, что мне в клинике не место? А где мое место, не подскажете? Ну, хотя бы приблизительно? А давайте вместе мозгами пораскинем? Папаша в моей судьбе поучаствовал исключительно в момент зачатия и даже не представился. Маменька, после такой неземной любви, сошла с ума. Не в переносном, а в самом прямом смысле. Девять месяцев бабушка ее привязанной к кровати держала. Но однажды, это когда уже я родилась, не удержала-таки. Маменька меня придушила, а потом и сама повесилась. Спасибо, что подушка слишком большой оказалась, и меня она недодушила.
Несколько вытянувшиеся лица лордов были небольшой, но, все-таки, компенсацией. Наверное, их не столько слова ведуньи впечатлили, сколько визгливый, в общем-то, ей не свойственный, голос. Арха и сама не подозревала у себя таких талантов.