Он подошел к дивану и прилег подремать. Он чувствовал себя на грани, его переполняло раздражение от всего, что случилось после его встречи с Эдинжей, как будто вся его жизнь повернула не в ту сторону. Ему хотелось, чтобы он никогда не просил о той встрече. Чтобы ее никогда не было.
Ему даже вдруг захотелось, чтобы она была жива. Драст Чажал хотел ее смерти, но не так быстро и не таким способом, которым не мог управлять.
Он заснул тревожным сном, но мгновенно проснулся, когда услышал, как скользнула панель в стене и через образовавшийся проход появился Стун. Драст сразу же сел, протирая свои заспанные глаза.
— Что ты выяснил? Рассказывай.
Ассасин помедлил:
— Эдинжа исчезла.
Драст уставился на него:
— Что это значит? Она мертва. Как она может исчезнуть? Ты имеешь в виду, что кто–то забрал тело?
— Никакого тела там нет. По словам слуг, с которыми я поговорил, там даже нет никаких следов борьбы.
— Нет тела? А кошка?
— Полагаю, сидит на своем обычном месте. Я не заглядывал внутрь. Все это я узнал от слуг Эдинжи. Они не знают, где она, но ее точно там нет. Может быть, она даже не умерла.
— Нет, она мертва. Я видел ее смерть. — Драст поднялся и подошел к столу, взял бокал вина, который налил себе, и протянул его Стуну. — Понюхай его.
Ассасин понюхал и пожал плечами:
— Вы полагаете, что оно может быть отравлено?
Драст забрал бокал и поставил на стол. Он протянул Стуну записку:
— Это появилось, пока я был в Совете.
Стун посмотрел на нее:
— Такая же, как и остальные. Охранники что–нибудь заметили?
— Нет. Я должен выяснить, что происходит и кто это делает. Я должен это прекратить. Ты ничего не узнал? Вообще, хоть что–нибудь?
— Ничего. Но лишь потому, что никто ничего не знает. Кроме того, кто все это делает.
— Не понимаю. Какой от этого прок? Изводить меня за то, чего я не делал? Считать, что происшедшее моих рук дело и за это привлечь меня к ответственности? Безумие!
Стун кивнул:
— Мне тоже кажется, что основная цель состоит в том, чтобы помучить вас. Кому это понадобилось?
Драст покачал головой:
— Мой путь лежит у всех на виду с тех пор, как я стал Премьер—Министром. Такова эта работа. Но никто прежде не угрожал мне таким образом. Никто сознательно не делал себя моим врагом. Даже Эдинжа. И Ародиан.
Стун подошел к столу с вином и присел на один из стульев с высокой спинкой:
— Ну, вы должны быть довольны, что Эдинжа мертва, и у вас теперь остался только один возмутитель спокойствия. Что мы сделаем с Ародианом?
Драст покачал головой:
— Мне нужно об этом подумать. Есть новости о том, что происходит в Параноре?
— Именно по этой причине я здесь. Сегодня рано утром «Уолкер Бо» улетел почти со всеми друидами и стражниками троллями. Наши шпионы сообщают, что на борту и сама Ард Рис. Воздушный корабль направляется на запад, но куда именно неизвестно.
— На запад? Конечно же, не к эльфам? — Драст задумался. — Полагаю, что осталась внучка Короля. У нее сломана нога после нападения в Арборлоне. А остальные, наверное, улетели.
Он немного помолчал, многозначительно глядя на Стуна:
— Это может быть тот самый удобный случай, который мы ищем. Если мы будем действовать быстро, то сможем избавиться и от друидов, и от Паранора. Но как…?
Он на мгновение отвернулся, а затем снова повернулся:
— Нам нужно попасть в Паранор. Было бы лучше, если бы нам не пришлось силой прокладывать туда путь. Можно ли устроить так, чтобы кто–нибудь открыл нам ворота?
Стун, высокий и худой, наклонился вперед, как стервятник над добычей:
— Возможно все, Премьер—Министр. Все.
ГЛАВА 18
Предчувствия Афенглу Элессдил о том, что что–то помешало возвращению Бомбакса в Паранор, не были ошибочными. Совсем наоборот. Все его усилия, направленные на то, чтобы найти помощь друидам в поисках потерянных Эльфийских камней, прошли не очень хорошо. Скорее, они оказались совершенно неудачными.
Он полетел на юг в приграничный город Варфлит, надеясь разыскать кого–нибудь с такой магией, которой не обладали друиды. В конце концов, если призрак Алланона почувствовал, что членам ордена не хватает талантов, чтобы выполнить все, что нужно, значит они должны найти тех, кто обладал магией совершенно другого рода. Именно это Бомбакс, никогда не испытывавший недостатка решимости и уверенности, и намеревался сделать.
За время своих путешествий он слышал о человеке, который мог исчезать из вида. Слышал о том, кто мог менять свой образ. Ему рассказывали о женщине, которая могла мгновенно перемещаться из одного места в другое. Источники этих историй были вполне надежными, а сами эти истории повторялись так часто, что у него были основания полагать, что, по крайней мере, одна из них могла оказаться правдой. Найти хотя бы одного такого талантливого обладателя магии было бы бесценным, если бы во время своих поисков друидам пришлось бы оказаться в тщательно охраняемых и защищенных магией местах. Он бы предпочел отыскать того, кто мог бы чувствовать присутствие скрытой магии — что было бы весьма выдающимся результатом — но никогда не слышал, чтобы кто–либо обладал таким талантом.
Тем не менее, точно никогда не знаешь.
Поэтому он отправился в Варфлит, откуда происходила большая часть историй, имея четкое представление о тех людях, которых искал.
Как правило, мужчины и женщины, одаренные очень сильной магией, были одинокими бродягами. В их жизни не было семьи, друзей, дома, супругов и детей. Они становились безродными, держались отдельно, скрывая свои способности и живя в условиях полной секретности. Они поступали так не только, чтобы защитить себя, но также потому, что считали себя чужаками. Когда близкие к вам люди обнаруживали, что вы владеете необычайным талантом, это меняло и отношение к вам, и их ожидания относительно вас. Друиды избежали последствий такой реакции, живя в сообществе тех, кто пользуется магией. Мужчины и женщины шли в орден друидов со своим сырым, неразвитым талантом и надеждами, что они смогут чего–то добиться при помощи обучения. Они присоединялись к ордену, понимая, что магия должна использоваться, чтобы помогать остальным, и никогда для собственных целей. Они стали семьей и друзьями.
Однако те мужчины и женщины, которых искал он, держались в стороне, потому что у них не было никакого интереса в том, чтобы делиться своим талантом с большим миром или даже друг с другом. Вместо этого они нанимались на работу или просто брали то, что хотели, потому что могли. Слишком много магии, слишком большой талант, слишком мало уважения к остальным — это была опасная комбинация. Но вполне подходящая для Бомбакса. Он не искал новичков в орден друидов. Он искал наемников, которых можно нанять для выполнения конкретной задачи, а затем уволить, чтобы они вернулись к прежней жизни. Таким образом, не будет особых затруднений, когда завершатся поиски потерянных Эльфийских камней. Не останется ничего общего между работодателями и наемными рабочими, кроме воспоминаний. Он покидал Паранор, убежденный, что сохранить расстояние между друидами и призываемыми ими людьми, будет лучше всего.
Афенглу бы с этим не согласилась, однако у нее был совершенно иной характер, чем у него, и на мир она смотрела по–другому.
Иногда он удивлялся, что сблизило их. Она была молодой, наивной и обладала обостренным чувством верности. Он же был опытным, причем раскрыл ей далеко не все свои способности, и верил, что для того, чтобы пережить ущерб, который наносится подводными камнями и различными страданиями в мире, следует дистанцироваться от его потребностей. Это прекрасно, что ты можешь делиться собой где и когда возможно, но также нужно понимать, что существуют пределы для жертв, которые ты можешь принести.
Афенглу не верила, что такие пределы существуют.
Они по–разному любили друг друга. Она любила его за его упрямство, самоуверенность и неожиданную сердечность, которая проявлялась достаточно часто, чтобы рассеять ее сомнения насчет его дерзкого и порывистого поведения. Он любил ее за ее спокойствие и внутреннюю силу, которая, казалось, никогда не давала сбоев. Этого сочетания оказалось достаточно, полагал он, чтобы поддерживать отношения. Однако он не был наивным в таких вещах, и уже предчувствовал каким образом их узы, которыми они связали себя, могут ослабнуть и, в конце концов, разорваться. Ему будет горько, когда это произойдет, но он это переживет. А вот она будет опустошена.
Он думал о ней в свою первую ночь в Вафлите, когда бродил по тавернам, домам удовольствий и игровым притонам, высматривая знакомые лица и выслушивая интересующие его разговоры, пытаясь найти источник информации, который приведет его к одному из обладателей магии, которых он искал. Возможно, если бы не эти поиски, все могло бы обернуться по–другому, хотя впоследствии Бомбакс не смог убедить себя в этом.
Сбросив одежду и внешние атрибуты друидов и переодевшись в торговца, в качестве которого был широко известен в Варфлите, он сидел в таверне с тремя крепкими мужчинами, которые зарабатывали на жизнь охотой и ловлей, если не представлялось более легких вариантов заработка. Естественно, не охотой и ловлей животных, а людей. Рабов для шахт и фабрик, на поля и каменоломни — мужчин, женщин и детей для работ в удаленных, скрытых местах, где было мало шансов на спасение, а на побег шансов не было вообще. Он узнал двоих из них и, проходя мимо их стола, услышал, как один из них упомянул о человеке, который мог менять свой облик. Это заставило его остановиться, чтобы поздороваться и предложить всем троим по стакану эля.
Ему потребовалось почти десять часов переходить с места на место, чтобы наткнуться даже на такой клочок информации. Все его обычные источники иссякли, и никто, с кем он разговаривал, не мог сказать ему ничего нового. Однако эти люди, к которым он подсел, казалось имеют конкретное представление о том, где можно найти по крайней мере одного из тех, кого он искал. Тем не менее, эта информация вытягивалась медленно и только после траты кое–каких денег и пересудов о трудности жизни в Варфлите разговор перешел в нужное русло.
Но, в конце концов, Бомбакс получил то, чего хотел, и уже направлялся к двери на выход, когда у него помутилось в голове.
Он, конечно же, выпил, но совсем немного, ведь он не был настолько глуп и невнимателен, чтобы позволить себе опьянеть. Он не заметил ничего необычного, пока не встал и не пошел к двери. И даже за первый десяток шагов он испытал лишь небольшое расстройство равновесия, которое заставило его моргнуть и твердо сосредоточиться на своих движениях, приближаясь к выходу.
Но как только он сделал первый шаг наружу, силы просто покинули его, и он провалился в черную бездну.
Когда Бомбакс очнулся, то оказался внутри деревянного короба, который был прислонен к стене совершенно пустого склада. Рот был заткнут кляпом, а сам он был связан таким образом, что не мог ни шевельнуться, ни говорить. Кто–то, сразу же подумал он, хорошо знал, кто он такой и что нужно было сделать, чтобы он не смог воспользоваться магией для своего освобождения. Неспособный двигаться и говорить, у него не было средств вызвать магию, которая бы освободила его. Вторая мысль касалась тех трех мужчин в таверне, которые опоили его и предопределили его участь. Хотя, быстро поправил он сам себя, не стоило спешить с выводами о том, кто сделал с ним подобное. Питье было отравлено, но кто–то еще, кроме тех троих, мог бы это сделать. Очевидно, этого он узнать не мог.
Он знал лишь, что стал пленником, и это наверняка связано с тем, что он друид.
Бомбакс осмотрелся. Склад бы старым и ветхим, некоторых частей уже не было, а остальное разваливалось на глазах. Отсутствовали целые участки крыши, а стены, высотой около тридцати футов, зияли прорехами. Весь пол был усеян обломками и прочим мусором.
Однако тяжелые двери с обоих концов были довольно прочными, и он был готов поспорить, что они были заперты. Не было никаких окон, и кроме дверей и дыр в крыше других видимых способов войти и выйти не наблюдалось. Он проверил веревки, которыми был связан, и обнаружил их слишком тугими, чтобы их ослабить. Это его нисколько не удивило. Бомбакс заметил крыс, снующих во мраке, их глаза отражали свет солнца, проникавшего через щель в дальней стене.
Рассвет или закат? Он не мог точно сказать.
Друид долго ждал, когда кто–нибудь придет. Когда это, наконец, произошло, было уже темно, свет исчез, мир за пределами его тюрьмы освещался только звездами и факелами, развешанными по городу. Он, наверное, и не узнал бы, что кто–то пришел, если бы не слабое шипение от дыхания в темноте.
— Узнаешшшь это месссто, друид?
Мвеллрет. Невозможно ошибиться по звуку его голоса. Эти ящероподобные существа жили в Восточной Земле, в основном среди болот и в пещерах Вороньего Среза. Они редко заходили так далеко на запад. Бомбакс мог сосчитать по пальцам одной руки, сколько раз он слышал о том, что в Варфлите видели мвеллретов.
— Проглотил сссвой язззык? — издевательски прошипел голос, так что Бомбаксу захотелось оторвать голову говорившему.
Однако он молчал и ждал. У него еще будет шанс.
— Иссспытываешь жжжажжжду? — продолжал голос.
Бомбакс услышал какое–то движение — шелест одежды — пока говоривший приблизился. Затем на его лицо и кляп полилась холодная вода. Он с жадностью всасывал ее, вытягивая из ткани, которой был заткнут его рот. У воды был слегка горьковатый привкус, но ему было все равно, он пил и пил. Вода текла по его горлу, ослабляя чувство жажды. Пока он пил, то держал свои глаза закрытыми, ощущая дыхание мвеллрета на своем лице и зная, что не должен смотреть в глаза этого существа; если тот поймает его взгляд, то сможет его контролировать и сделает из него раба. Мвеллрет проверял его, ослабит ли он свою защиту.
— Пленники доссставляют нам бессспокоойссство, — продолжал голос, тень говорившего отступила назад. — Осссобенно друиды.
Пауза. Бомбакс ждал, выискивая в темноте лицо мвеллрета. Скажи мне, кто это сделал? Кто за это отвечает?
— Оссстанешшшьссся ссс нами ещщще один день. А потом уйдешшшь ссс теми, кто заплатил нам за твое похищщщение.
Кто? Имя!
Однако мвеллрет уже направился к выходу и через несколько секунд исчез.
* * *На долгое время Бомбакс снова остался один. В конце концов, он заснул. Он повис как какой–то кусок мяса, поскольку веревки крепко держали его. Когда друид проснулся, лучи солнечного света, как копья, проникали через отверстия в ветхих стенах; все тело ныло от боли. Кожа посинела и местами оказалась содранной в тех местах, где ее стягивали веревки. Он пошевелил конечностями и телом, чтобы восстановить кровообращение, сгибая руки и ноги, избавляясь от онемения и дрожи.
В какой–нибудь момент им придется его развязать, и когда это произойдет, он с ними разберется.
Однако Бомбакс беспокоился, что его силы истощатся, а рефлексы ослабнут из–за связывающих его пут. Он, конечно, будет действовать, но у него может не хватить возможностей.
Он ненавидел себя за то, что позволил этому случиться.
Потом, совершенно неожиданно, он услышал голоса снаружи, слов было не разобрать, но было ясно, что говорили люди. Он прислушивался, пока они приближались, пытаясь понять, что они говорили, и решить, сколько их там. Друид слышал, как они прошли вдоль стены до дальнего конца здания, а затем вдруг исчезли. Он подождал. Он пытался крикнуть, но кляп был настолько плотно засунут в рот, что ему удалось произвести лишь приглушенный хрип. Бомбакс натянул веревки, стуча телом по деревянному коробу, в котором находился, стараясь произвести хоть какой–то звук, чтобы привлечь внимание. Но не сумел сделать даже этого.
Голоса пропали, и он снова погрузился во мрак и тишину. Его единственный шанс улетучился. Он почувствовал, как его накрыла волна отчаяния, но быстро разогнал ее. Он не сдастся. Так или иначе, он выберется отсюда.
Прошло довольно долгое время, прежде чем он услышал какое–то царапанье у дальней двери, как металл по металлу, и резкий щелчок открываемого замка. Друид устремил свой взгляд сквозь мрак с возрожденной надеждой. В темноте появилась полоска, когда дверь открылась, и внутрь проскользнула худая фигура. Но затем дверь снова закрылась, и вновь наступила тишина.
Он ждал какого–либо звука — любого звука — который нарушит это молчание. Но ничего не происходило.
— Похоже, я что–то увидел здесь, — вдруг раздался голос, настолько неожиданно для Бомбакса, что он от изумления дернулся в своих веревках. — Раньше, когда мы с приятелями смотрели через щели в досках, кажется именно тебя я и увидел.