Сначала — когда гости расселись — одно место, по правую руку от Дуана, осталось свободным. Прекрасно зная, кто должен сидеть здесь, он неуютно заерзал и чувствовал себя как на иголках, пока к нему не подошла одна из юных камеристок и, наклонившись, не прощебетала:
— Принцесса опаздывает.
— Я заметил… — процедил он сквозь зубы и обаятельно улыбнулся. — Пусть поторопится.
Камеристка упорхнула, оставив шлейф сладкого запаха розовой воды.
Дуан вздохнул. На него — с любопытством и ожиданием — смотрели не меньше пятидесяти пар глаз сразу. Это было весьма неуютное ощущение, учитывая, что даже экипаж «Ласарры» насчитывал всего тридцать человек, некоторые из которых были одноглазыми. Швэ тянулись. Гости поглядывали на ломящийся от еды стол, где ждали, кажется, кушанья со всего Морского Края и немало заморских. А потом гости опять таращились на короля.
Наконец Дуан, помянув про себя сестру нехорошим, но еще сравнительно ласковым словом, решил не усугублять и не тянуть происходящее. Снова улыбнувшись, он поднялся на ноги, в тут же наступившей тишине поприветствовал гостей и тихо заговорил. Заранее написанная речь полилась ровным потоком, стопорясь только там, где Дуан задумал упоминания Розинды, которая должна была присутствовать, кивать и любезничать. Пару раз он глупо указал на пустое место, но постарался, чтобы на это поменьше обращали внимание.
— В общем и целом, — он уже закруглялся, — я очень…
— Любезный брат, вы что, начали без меня?
Розинда появилась в дверях, присела в церемонном плоу и побежала, стуча ботильонами. На ней было все то же повседневное платье с семью юбками, только сегодня к нему крепился шлейф. В волосах что-то запуталось, впрочем, скоро Дуан рассмотрел, что это украшение — вставленная в прическу большая модель парусника. За столом зашептались.
Сестра приблизилась к Дуану и одарила всех милой улыбкой.
— Простите его, он несколько забыл манеры за время своего… сна, да, Ино? Сладко-сладко спал. Бедный, бедный мой глупый братец.
Медленно сжав левую руку в кулак, Дуан кивнул.
— Да, сестра. Благодарю, что вы напоминаете. И что вы сочли возможным все же появиться.
— О, что вы, я не пропускаю рыночные сборища, тем более, если они имеют самое прямое отношение ко мне!
Под столом он наступил ей на ногу. Розинда пожала плечами и завершила свой предательский пассаж:
— Я всем рада. Думаю, пора приступать. Есть хочется!
И ее высочество приступила: первой довольно шумно уселась на стул и придвинула его поближе с резким скрипом. Впрочем, Дуан к своему удовлетворению отметил, что многие, особенно самые молодые вельможи, смотрят на нее с интересом и даже с восхищением. Смелые манеры были им непривычны и казались, наверное, по-своему милыми у такой красивой девушки. Принцесса тоже заметила всеобщее внимание и просияла.
— А что у нас тут?
Отпихнув приставленного пажа, она потянулась к большому серебряному блюду. Ловко взялась за куриную ножку и с хрустом выдрала из остальной тушки, покрытой золотистой корочкой. Понюхала. Надкусила, измазавшись жиром. И снова милейше всем улыбнулась, сказала: «Да угощайтесь же!», а дальше принялась бодро жевать.
В каком-то смысле это был занимательный ужин, хотя Дуан сомневался, что увлекало гостей больше: акробат, поставивший себе на нос меч, а потом заглотивший его целиком, или все же Розинда, примерно таким же способом заглотившая в конце концов злосчастную курицу. К счастью, с дальнего конца стола это зрелище не было видно достаточно хорошо, а кто-то, возможно, принял его за плод своего воображения. По крайней мере, Дуан надеялся на это, равно как и на то, что красивые танцовщицы-нуц с серебряными браслетами на запястьях и щиколотках отвлекли по крайней мере некоторую часть приглашенных.
Ужин был недолгий, без последующих танцев: так задумали, чтобы угодить опоздавшим и наверняка не успевшим отдохнуть гостям. Поэтому после сладкого и напитков все стали расходиться — вполне благодушные и довольные. Дуан раскланивался с каждым, кто считал нужным выказать свой восторг, и извинялся за принцессу, бесцеремонно сбежавшую еще до последнего тоста. Впрочем, его неизменно утешали одинаково:
— Что вы, ваша светлость. Она очаровательна и непосредственна, как юная Лува.
Дуан также успел обратить внимание, что юношу с пятого балкона посадили в ближнюю десятку, на королевский край стола. Отсюда принц — уже в другой, но такой же плотной рубашке, поверх которой был отороченный мехом жилет, — внимательно наблюдал за принцессой. Да, он все время за ней наблюдал и улыбался, что бы она ни вытворяла. Дуан довольно ухмыльнулся этому факту и потер руки. Юноша был приятным, что-то в его тонком, но не лишенном мужественности лице располагало. А серые глаза совершенно явственно округлились от удивления, когда Дуан заговорщицки подмигнул со своего места. Конечно, принц теперь понял, что за заспанное чудовище помахало ему утром с верхнего этажа, но не счел нужным скрыть это за церемонным жеманством. Для Дуана естественность тоже была весомым знаком. Более чем весомым.
Гости продолжали расползаться по замковым покоям, а придворные — к своим экипажам. Настроение царило веселое: способствовали и вино, и теплый вечер, и, как ни печально, фарс имени малышки Ро. Заметив проходившего мимо Кеварро, Дуан отловил его за рукав. Советник — снова в черном и явно трезвый — предупредительно замер и не решился даже освободить руку.
— Не подскажете… — вкрадчивым шепотом обратился к нему Дуан, — часто она так?
— Периодически, ваша светлость. — Советник понял, кто такая «она», безошибочно и не повел бровью. — Ваш отец давно не удивлялся.
— И как предугадать эти ее периоды, что бы это ни значило?
— Боюсь, никак. Она пробует что-то доказать, а вы можете сделать вид, что убедились. Могу еще быть вам чем-то полезен?
Обдумывая своеобразный, но не лишенный остроумия совет, Дуан понуро покачал головой.
— Тогда прошу простить, мне пора домой. Вечер прекрасный.
— Я заметил… — убито изрек Дуан, перед глазами которого все еще стояла курица.
Черная рука Кеварро вдруг успокаивающе коснулась его плеча.
— Правда. А следующие будут еще лучше. Я уверен.
Дуан вымученно усмехнулся краем рта.
— Что ж. Не пропустите их. И охоту в Роджусском лесу, она через два дня.
Советник вежливо кивнул, и Дуан его выпустил, почти тут же оказавшись втянутым в разговор с кем-то другим.
— Ваша сестра очаровательна.
Дуан хотел страдальчески вздохнуть и фыркнуть, но вовремя посмотрел на собеседника и узнал соседа по флигелю. Серые глаза неизвестного принца внимательно, приветливо изучали его лицо. Одна особенно длинная светлая прядь была заплетена в тонкую косичку и перемежалась раковинами. Это показалось необычным и забавным, даже более необычным и забавным, чем меховой жилет с серебряной вышивкой.
— Она просто что-то доказывает, — непонятно зачем произнес Дуан, будто оправдываясь.
Юноша улыбнулся без всякого удивления.
— Возможно. Впрочем, как и все мы. И она докажет. Спасибо за ваше приглашение, маар.
Прежде чем Дуан успел бы что-то еще сказать, принц слегка поклонился и прошел мимо. Его закрыли две дамы в пышных платьях, собиравшие на серебряный поднос пирожные, — видимо, чтобы продолжить позднее чаепитие в покоях.
Дуан с досадой осознал, что все еще не знает, как же этого типа зовут. Но он явно был… как там назвал кого-то отец… славный малый. Дуан вновь усмехнулся своим мыслям. И завел новый бессмысленный разговор с каким-то послом.
3
ПИРАТ В НЕВОЛЕ
Юный принц Ино, пока не привыкший до конца к новому имени, внимательно наблюдает с носовой палубы «Ласарры» за гибкой черной змеёй, скользящей меж прибрежных скал. Сердце его бешено стучит где-то в горле, пальцы сжимаются на краю борта все крепче. А что, если…
— Да не бойся. Не поймают ее.
Широкая теплая ладонь ложится на макушку, и Ино вздрагивает. Багэрон Тайрэ ободряюще улыбается; выглядит совершенно спокойным. Будто это не его команду они должны сегодня вытащить, правильно заложив взрывчатку в нескольких определенных точках Семнадцатого Тюремного острова.
У дальних камней Дарина поднимает голову, сверкает глазами и пропадает уже окончательно. Ино напряженно ее ищет. И едва не падает, попятившись, когда маленькая нуц через несколько швэ вдруг спрыгивает с мачты.
— Готово, маар. Первая. Там получится отличный лаз.
Архипелаг Пирокко, Тюремные острова, — это общемировая каменоломня, а также общемировая кофейная, чайная и табачная плантация. И именно сюда гоцу продают большую часть рабов, которых поймали не для сагибских любовных утех в Заморье. Острова не слишком хорошо охраняются, вернее, не охраняются почти вообще. Во-первых, потому что здешние узники на вторую сэлту заточения ослабевают от голода и непосильного труда настолько, что уже едва ли могут сбежать. А во-вторых, потому что товарищам все равно не отыскать их среди трех, четырех, а может, и пяти дюжин островов архипелага. Услуги же следопытов по карману далеко не всем; большинство дерзнувших идут вслепую и быстро присоединяются к тем, кого хотели спасти. Надсмотрщики, огромные и сильные, самые сильные из всех трех человечьих народов, появившись как из-под земли, хватают их, стоит ступить на любой из берегов.
Но Багэрон Тайрэ не собирается разделять эту судьбу. Ему достаточно было одного раза, когда гоцу одержали над ним верх на нейтральной территории мирного острова Лэра, ныне вероломно захваченного Гоцуганом. Тайрэ не просто хочет вернуть своих людей. Он решил хорошенько проучить тех, по ком давно плачут виселицы. Вряд ли гоцу, богатые и могущественные, когда-нибудь окажутся там, слишком велико их незримое влияние в мире, ведь они торгуют самым дорогим товаром. Но во всяком случае, «Ласарра» их встряхнет.
Второй блок взрывчатки закладывает сам Ино: дрожа, но стараясь не уступить нуц по бесшумности, он подбирается к самому проходу в подземную каменоломню и ложится меж скал, прижимая завернутый в промасленную бумагу твердый сверток к себе. Отвлечь стражу пожаром и взрывом, отрезать путь обратно вниз, где останутся рабы, — его цель.
С третьим свертком уходит сам Тайрэ; его задача — самая сложная. Устроить взрыв внутри, отсечь надсмотрщиков от жертв, по возможности никого не убив и не обвалив своды полностью.
Все это — лишь подготовка. Но вскоре Ино поймет, что подготовка почти всегда намного страшнее основного действа.
На этот раз, когда Лува бросила в лицо пригоршню света, Дуан проснулся с прекрасным ощущением бодрости. Этот иногда повторявшийся сон он очень любил, потому что после плавания на Пирокко ему наконец удалось окончательно осознать: он — пират и, несмотря на юный возраст, не из худших. Не щенок, потому что остальные в команде обязаны жизнью и ему в том числе. А еще потому, что, как оказалось, старый капитан заложил вовсе не три блока взрывчатки из корабельного трюма. Стоило «Ласарре» отплыть подальше, как весь Семнадцатый остров взлетел на воздух. Жаль, об этом подвиге не дозволялось много болтать, дабы не нажить лишних влиятельных врагов. Но кому нужно, те узнали.
Спихнув Плинга с соседней подушки на пол, Дуан встал и широко зевнул. Почти сразу рука скользнула по груди и нашла маленький ключ на шнурке. Пожалуй… нужно было сделать копию. Для Дарины и для самого Железного, если, конечно, он не подумал об этом сам. В конце концов, в навязанной Дараккаром Безобразным новой жизни у Ино ле Спада оказалось куда меньше опор, чем он сам рассчитывал. Потому что Розинда…
При этой мысли он, уже начавший приводить себя в порядок, выронил гребень и в который раз порадовался, что неуклюжее, торопливое одевание не наблюдают какие-нибудь слуги. Дуан привык уделять некоторое внимание внешности, но просто не мог тратить на нее много времени. Конечно, на «Ласарре», частенько заходившей в самые разные порты для самых разных дел с самыми разными людьми, все старались выглядеть более-менее прилично. Нечистоплотность считалась прерогативой Крыс и гоцу и, как уже было проверено, приводила к болезням. Поэтому ценным навыком считалось не только хорошее владение оружием, но и умение принять нормальный вид за считаные швэ. Дуан вспомнил об этом, ползая под столом в поисках гребня, и фыркнул.
Конечно, в дверь постучали именно в тот момент, и Дуан, спешно вскочив, мельком глянул на себя в зеркало. Стук был не как вчера, — слишком официальный и скромный. Значит, пришел кто-то из Совета или…
— Доброе утро, ваша светлость. Простите, если я вас отвлек.
Старший церемониймейстер Вейг улыбнулся суховатой, и он сам, но довольно приятной улыбкой. Дуан, отдуваясь, прислонился к дверному косяку.
— Ничего страшного, я заканчиваю. Что-нибудь случилось? Или я на что-нибудь опаздываю из того, что вы напланировали?
Церемониймейстер потер свою лысину, стукнул каблуком и покачал головой.
— Что вы, что вы. Сегодня многие ваши гости пожелали посмотреть праздничный город и выезжают на прогулки к морю. Вам совершенно не обязательно с ними присутствовать. Собственно говоря, как и всегда. Вы даете только обед, если гости вернутся раньше. И бал вечером.
— Простите, я в этом не силен. Тогда что вас привело?
Вейг переступил с ноги на ногу и наконец пояснил:
— Я просто хочу сообщить, что некоторые гости уехали. Несколько кхарров и баронов.
Дуан чуть приподнял бровь.
— Так скоро?
— Срочные дела.
Ах вот оно что. Церемониймейстер шумно сглотнул: он явно опасался королевского гнева. Дуан вздохнул и решил не мучить Вейга необходимостью придумывать пояснения.
— Иными словами, ее светлость Розинда им не понравилась…
На вытянутом лице с большим носом ничего не отразилось, но ответ все же был честным:
— Вчера она вела себя несколько… необычно для особы на выданье, при всем уважении. Старомодно настроенная часть света не может оценить такого поведения.
— Да что там. — Дуан виновато развел руками. — Даже я не могу.
— Возможно, вам следует еще раз попробовать поговорить с ней? Она не выходила из комнат почти все время, что вы путешествовали по стране, и удостоила нас своим вниманием только после вашего приезда. Мне кажется, она все же может вас… услышать.
Вейг говорил ровно: без поучительной интонации, но и без особой надежды, зато с явной осторожностью. Возможно, ему — человеку довольно старому, увидевшему при дворе немало Приливов, — трудновато было избавиться от ощущения, что перед ним вновь помолодевший король Талл Воитель, тяжелый на руку. Наверняка при отце даже дать хороший совет считалось тем еще риском. Примерно как у пиратов — украсть что-то из проклятой гробницы.
— Вы совершенно правы, та’аш Вейг, этим я и займусь, раз у меня есть свободное время. Пожалуйста, скажите смотрителю конюшенного двора, чтобы приготовили двух лошадей: моего Круфа и любую из кобыл принцессы. И пусть старшая камеристка сообщит принцессе Розинде, что ее присутствие обязательно.
Вейг кивнул и, поколебавшись, уточнил:
— А если она… не захочет?
Видимо, это было вполне возможным раскладом. Дуан пожал плечами.
— Пусть повторит, что это обязательно, и добавит, что я огорчусь. Может, поможет.
Старший церемониймейстер снова кивнул, кажется, с долей сочувствия. Раздалось негромкое постукивание, и Плинг вышел на порог, держа королевский гребень в пасти. Вейг удивленно уставился на него, потер глаза и, кажется, покачнулся. Поросенок не обратил на долговязую фигуру вообще никакого внимания и просто сел.
— Спасибо, приятель. — Дуан наклонился, забрал гребень и начал обтирать его зубья платком. — Не пугайтесь. Подарок народа, надо ценить. Вы можете идти.
Отвесив скромный поклон, Вейг развернулся, но Дуан опять его позвал:
— Слушайте, а чем вы занимались, когда мой отец… ну… он ведь не жаловал такие большие празднества. Они, наверное, были редкими.