Вейг полуобернулся.
— В свободное время можно, к примеру, вышивать занавески. Знаете, ваша светлость, я очень счастлив, что вы здесь.
Если это и была лесть, то достойно задрапированная. Проводив церемониймейстера глазами, Дуан прикрыл дверь.
* * *Розинда была сегодня в наряде для верховой езды: на ней красовались темно-зеленый корсаж, такие же штаны, накидка и светлая блуза со свободным, но не слишком широким рукавом. Голову украшало подобие тиары — правда, тиара была костяная и венчалась ветвистыми рожками. Оглядев сестру, постукивающую ногой по грунту и то и дело дергающую уздечку, Дуан бросил:
— Надеюсь, не встретим охотников. Тебя примут за оленя.
Розинда надула губы и фыркнула.
— Мы что, едем в лес?
— Увидишь. — Дуан на этот раз улыбнулся и подошел к своему белому, с подпалинами вокруг глаз, длинногривому коню. — Ты выспалась? Не убегала к побережью?
— Вчера нет. — Сестра махнула рукой, отгоняя двух конюхов, как мух. — Сегодня подумаю. Ну, вперед?
Она проворно вскочила в седло, пришпорила лошадь и сразу помчала во весь опор. Ворота были распахнуты мгновенно: видимо, эта выходка Розинды тоже стала здесь привычной. Дуану ничего не оставалось, кроме как со всеми возможными достоинством и невозмутимостью последовать за ней. Брат и сестра быстро пересекли парк, преодолели замковый мост и вскоре уже ехали вдоль набережной. Здесь Розинда сбавила: задавить ребенка или собаку ей явно не хотелось. Лошади пошли бок о бок, по самому краю мостовой.
Море вернулось; в следующий раз оно должно было уйти и обнажить гальку только вместе с Лувой. Кое-где по гладкой бирюзовой поверхности плавали лодочки; сидевшие в них люди собирали сетями остатки розжига, которые не сгорели дотла и не были унесены течением. Очищать от них воду считалось не только уважением к морю, но и полезным делом — собранное можно было использовать на собственных угодьях, что-нибудь удобрить. Просоленная зола, благословленная богами, усваивалась намного лучше обычной.
Розинда молчала, глядя перед собой внимательно, сосредоточенно и задумчиво. Дуан не решался с ней заговаривать, хотя у него был как минимум один важный вопрос. Пользуясь заминкой, он прикидывал, как лучше его задать. И пробовал предугадать варианты ответов, хотя и догадывался, что с Розиндой это вряд ли сработает.
Людей вокруг было мало. На принцессу и короля никто не обращал особого внимания, тем более что оделись они достаточно просто, если забыть о рогах Ро. Так что двое преодолели набережную до конца и свернули: здесь начинался Роджусский лес, охотничьи угодья, которые открывала большая старая роща.
Деревьев здесь теснилось столько, что местами они спускались к самому морю и врастали в отвесный берег корнями. Стволы их, кривые и уродливые, в темноте казались спящими, которых поднял и вывел на скалы сам Вудэн, творец кошмаров. Но там, где собирался кататься верхом Дуан, деревья росли стройные, ровные, еще сравнительно молодые; тропки были хоженые и безопасные. Маршрут король выбрал из некоторого опасения, что Розинда просто от вредности где-нибудь споткнется, упадет и сломает ногу. Для нее это стало бы отличным способом избавиться от необходимости участвовать в празднествах.
— Итак. Что тебе надо, Ино? Вряд ли, — она бросила взгляд на большую сумку, крепившуюся к седлу брата, — ты просто по мне соскучился и хочешь пригласить вместе позавтракать.
— Почему вряд ли, малышка Ро? — вполне искренне удивился он. — Ты не спускалась к столу все эти три дня, да и раньше я ездил по стране один. А я, знаешь ли, не люблю трапезничать без компании приятных людей…
— Хм. А раньше тебе это нередко нравилось, Ино. Что-то изменилось?
Он вздрогнул. Действительно, казни сильно изменили его и отдалили от мира, украв значительную долю детской веселости. Нередко после них он отказывался играть с сестрой, хотя та могла долго канючить под дверью. Канючить, звать, хныкать, а в итоге уходила ни с чем, обиженная и злая, и сам он оставался бездвижно лежать на постели, такой же несчастный. Бывали дни, в которые юный Ино даже боялся людей, самых дружелюбных и безобидных, просто потому, что перед глазами постоянно стояли веревки и тела. А вот на «Ласарре» тягу к одиночеству вылечили быстро.
— Изменилось. — Дуан все же нашелся. — Подумай, сколько времени я пробыл один. Теперь уединение несколько пугает меня.
— Бедняжка.
Розинда протянула это с непонятной эмоцией, но точно не сочувственно и опять замолчала. Дуан предпочел думать, что она просто дышит воздухом и не хочет отвлекаться от этого занятия. Так что он тоже решил ненадолго прикусить язык, тем более, пейзаж располагал.
Было тихо. Свет Лувы играл меж веток и бросал пятнистые, как звериная шкура, тени на траву и мох. Лес уползал по склонам вверх, становился все суше и прохладнее. Король и принцесса проехали еще не меньше трех делэтр, потихоньку поднимаясь. Наконец Дуан приметил симпатичную поляну и предложил остановиться.
— О Светлые боги, ты что, и плед собрался сам расстелить? — Розинда, продолжая сидеть верхом, лениво наблюдала, как брат спешивается и открепляет от седла вещи.
— Несомненно, — отозвался он и хлопнул коня по крупу, заставляя чуть подойти к своей товарке. — А ты их привяжи. Если умеешь хоть что-то держать в руках, кроме веера и курицы.
Розинда гневно фыркнула на эту колкость, но тут же принялась слезать. Взялась за поводья и пошла вдоль деревьев, выбирая лошадям место получше. Когда она вернулась, Дуан уже сидел на траве, разложив нехитрую еду: фрукты, свежий хлеб, небольшое количество вырезки, сыр и пару пирожных. Розинда оправила одежду, опустилась напротив и сразу потянулась к фляге с водой.
— Ты не взял слуг… мне бы так не позволили, — как-то задумчиво сказала она.
— Я же все-таки король.
— Ты не боишься?
На этот раз в голосе слышалось даже любопытство. Дуан счел это добрым знаком.
— После всего, через что я прошел, нетрудно убедиться: боги играют нами, как им заблагорассудится. Так почему я должен бояться случайной стрелы из кустов?
Розинда, клавшая себе довольно толстые куски вырезки на хлеб, прищурила глаза.
— Древнейший Чертог, цепи, сон… Ино, а ты не хочешь узнать, как это произошло и не было ли это игрой вовсе не богов? Согласись, подобное случается… раз в сто Приливов, не меньше. Ну, когда боги спускаются, участвуют в сражениях, влюбляются в смертных или крадут их…
Дуан сделал вид, что задумался, и наконец изрек:
— Если я хорошо помню альраилльскую и вообще мировую историю, за последние сто Приливов как раз не было ничего интересного. Так почему бы такому не произойти со мной? Может, у меня, — он усмехнулся углом рта и принялся отрезать кусок хлеба, — великая судьба? Может, я выдающаяся личность?
«Во всяком случае, выдающийся врун». Про себя Дуан подумал именно так. Розинда покачала головой с явным сомнением, и он прибавил:
— Тайная Стража всегда расследовала мое исчезновение. Она занимается этим и теперь, я лично дал им добро продолжать. Но признай: я исчез очень чисто.
«Хорошо, что в ту ночь отец сподобился устроить прием и часовые спали».
— …А появился в том виде, в каком и был. Штаны стали мне короткими, рубашка жала, потому что когда-то мои плечи были уже. И она была чистой, будто ко мне никто не прикасался. Никто не тащил меня, не бил, не калечил. И эти шрамы на руках… о, знала бы ты, как они ноют.
Розинда смотрела на него и жевала; из-за этого трудно было понять, о чем она думает и что чувствует. Дуан решил еще раз перейти в наступление.
— Вряд ли стража разберется, прошло слишком много времени. Но, как я уже говорил, я боюсь, что это случится снова. Именно поэтому ты должна выйти замуж, чтобы…
— Опять! — возопила сестра с набитым ртом, куда только что сунула остатки хлеба.
Дуан мысленно прижал уши и стал ждать. Выпив воды, Розинда уставилась на него.
— Ино. Эта тема меня не…
— Тебе шестнадцать! — оборвал он. — И ты не можешь быть одна, хочу я этого или нет, это неприлично. И, кстати, то, как ты себя ведешь, чтобы всех от себя отвадить, глупо и некоторых только наоборот привлекает! Но я все равно хотел попросить тебя быть потише. Поприветливее. Построже. У тебя прекрасные манеры, я ведь знаю!
Розинда скрестила руки на груди. Она не стала возражать; Дуан ошибочно решил, что это хорошо, и попался.
— Тебе кто-то уже понравился? Может, на ужине…
— Да пошел ты в задницу!!!
Он едва не задохнулся от возмущения. Так могла выразиться пьяная Дарина, но не Ро.
— Розинда, — воззвал он. — Я… я… я скажу… бабушке!
Сестра скорчила рожу и рассмеялась. Смеялась она довольно долго, прежде чем опять посмотреть на Дуана с каким-то новым, особенно неприятным выражением. Ссора определенно не кончилась, а только разгоралась.
— Послушай-ка, любезный братец… — негромко заговорила Розинда и взяла Дуана за левую руку. Ткнула в ладонь кончиком пальца, покрутила им и склонила голову к плечу. — А… не самозванец ли ты? Я знаю, что все видели нашу гербовую розу и что ее невозможно подделать никакой магией, но…
— Раз ты это знаешь, к чему подобные домыслы? И неужели я не похож на твоего брата?
Она улыбнулась ещё слаще.
— Похож. Слишком похож, но ведь самозванцы часто похожи, на то они и самозванцы.
— Розинда!
Она будто не услышала.
— Ты… нравишься людям, Ино. Они верят тебе. Всего за несколько сэлт ты вернул то, что отец заставил людей растерять, — единство, довольство и покой. Милосердный. Милосердный Ино…
Продумала она это заранее или подбирала фразы на ходу, но Дуану стало неуютно. Ему стоило больших усилий сидеть прямо и смотреть сестре в лицо. Розинда выпустила его, потянулась за лиловой грушей и самозабвенно продолжила:
— А я… принцесса. Маленькая милая девочка, всего-то девочка, но у меня тоже есть роза на руке. И если вдруг я скажу, что ты все-таки несколько не похож на прежнего Ино… ты уверен, что мне никто не поверит? Никто-никто?
У Дуана в ушах зашумело, — нет, конечно же, не от страха и даже не от злости. Пожалуй, он был удивлен. Он был очень удивлен словами, которые бросал ему милый хрупкий цветок. А хрупкий цветок не унимался:
— Нет королей, которых любили бы все до единого подданного, Ино. Будь осторожнее. Одна сплетня — и некоторые станут выяснять, есть ли хоть маленький шанс, что на первом Совете ты… — она хрустнула грушей, пережевала кусочек и только после этого закончила, — нам солгал. Ясно?
Дуан сделал то, что ему почему-то захотелось сделать, едва сестра договорила, — рухнул назад, в траву. Вытянул перед собой руку и прицелился в Розинду согнутым пальцем.
— Ты отвратительна. Мерзкая, мерзкая девчонка. А может… — занятная мысль пришла в голову, — это ты самозванка? Где моя сестра? Не бросили ли ее пару Больших Отливов назад в костер и не подменили ли гадкой, слепленной из водорослей куклой, зараженной шан’?
Сестра злобно зашипела, опять схватила его за запястье и дернула к себе, как большую мягкую игрушку. Волей-неволей пришлось сесть. Дуан внимательно, оценивающе посмотрел на Розинду и вкрадчиво спросил:
— Зачем ты это начала? Ведь я прекрасно знаю, что ты мне веришь.
Розинда подалась чуть ближе и опять улыбнулась, отложив грушу в сторону.
— Затем, Ино, что, верю я тебе или нет, но я пущу эту сплетню сама. Если ты еще хоть раз задашь мне вопрос о своих гостях или попытаешься кого-либо навязать в мужья, я именно так и сделаю. И тебе придется изворачиваться.
Дуан кивнул. За прошедшую швэ он успел просчитать пару вариантов развития событий и сделать верные выводы. Теперь он совершенно спокойно, даже небрежно, вновь сосредотачивая свое внимание на еде, уточнил:
— А… что ты будешь делать, мое сокровище, если тебе поверит слишком уж много народу?
Розинда моргнула, потом еще раз.
— О чем это ты?
Но Дуан как раз начал жевать хлеб и не спешил ничего объяснять. В конце концов сестра с очередным яростным рыком выхватила кусок у него из рук. Вздохнув и заглотив то, что откусил, Дуан отряхнул пальцы и милостиво заговорил:
— Давай-ка представим то, чем ты только что пыталась меня пугать. То есть вариант самый худший для меня с твоей точки зрения. Итак, ты говоришь, что я самозванец. Тебе верят. Возможно, даже находятся или подделываются какие-то доказательства. Начинаются бунты. Я сбегаю или — что тебя устроит, наверное, больше, — меня вешают. Дальше?
Розинда молчала, хмуро сминая хлеб в пальцах и глядя исподлобья. Она даже не замечала, что по ее накидке ползет большая синяя сороконожка.
— Может, ты решила, будто дальше ты не выходишь замуж против своей воли? Нет, Розинда. Дальше следует то, что было до меня: ты не только выходишь замуж против своей воли, но и садишься на трон. Потому что… — Дуан щелкнул пальцами в воздухе, — тебе нечего предложить народу взамен, а без правителя он не может. И что мы видим? Ты под пятой. Вокруг тебя Совет. Тебя двигают… — он постарался повторить интонацию, которую слышал от сестры во время первого разговора, — как вещь. Как стул. Туда-сюда…
У Розинды неожиданно задрожали губы; она их закусила. Но Дуан не остановился.
— К тому же… — он даже позволил себе слабую улыбку, — люди огорчатся, если мудрый монарх окажется обманщиком. Народ уже с трудом сможет доверять новому правителю. Тебе будет тяжело управиться с Альра’Иллой, Розинда, очень тяжело. Не говоря о том, что, самозванец или нет, но я им полюбился. Даже лучших лидеров не могут обожать все, тут ты права. Но тех, кто сменяет их, проверяют долго. Всегда. Каждый их поступок. В них ведь видят лишь жалкую тень…
Сказав последнее, он вспомнил, как Железный покидал «Ласарру» и как смотрела вслед команда. Ему стало тошно; он забрал у сестры почти раздавленный хлеб, бросил в сторону и закончил — уже дружелюбнее:
— Поэтому прости, Ро, но лучше тебе держаться за меня и беречь, как я берегу тебя. И… м-м-м… хотя бы попытаться воспылать к кому-то из гостей нежными чувствами. Тебе будет несладко, если я вдруг опять исчезну.
«…А мне — если ты и дальше будешь упрямиться, малышка. Я ведь уже хочу тебя убить».
Сестра не плакала, хотя ее глаза нервно блестели. Розинда долго смотрела Дуану в лицо, прежде чем медленно спросить:
— То есть… ты сам не собираешься исчезать?
По тан пробежала неприятная дрожь.
— А я изъявлял такое желание хоть раз с момента появления?
— Не собираешься? — упрямо повторила она.
Всё так же не опуская глаз, Дуан ответил:
— По своей воле — не собираюсь…
«Сейчас».
— …И за меня молятся всем Светлым богам, так велел верховный жрец.
Розинда кивнула.
— Это… все, что я хотела знать. Спасибо, Ино. Я попробую найти в привезенной тобой куче навоза хоть одну жемчужину за эту сэлту.
Она сказала это и рассмеялась — непринужденно, легко и… совсем как раньше. А Дуан, с усталым вздохом вернувшийся к еде, в очередной раз осознал: он — пират, у которого нет, просто нет дороги обратно. Мало кто еще ведь умеет врать так долго и так изощренно, разгуливая по самому краю пропасти. Особенно если это пропасть в некогда дорогом маленьком сердце.
* * *…Прежде чем возвращаться в Альра-Ган, брат и сестра поднялись еще немного по лесистому склону. Там дул солоноватый ветерок и открывался славный вид. С этой высоты всё на диком дальнем побережье казалось только мелкими-мелкими точками, но Дуан знал точно: где-то внизу, между скал, — трактир «Зеленая рыбина» и тайная бухта. И где-то там же стоит со спущенными парусами «Ласарра». Он даже смог бы увидеть ее… если бы сильно напряг зрение и если бы сестра его не поторопила.
— Хватит стоять, я хочу выпить чаю. Мог бы взять его с собой, кстати.
Он подчинился и развернул коня, но всё никак не отводил глаз от широкого синего полотнища воды. Да. Он пират. Он очень хочет домой. И вернется во что бы то ни стало.