Путешествуя, они попали в туман, насланный Дзэдом и Равви, — Боги надеялись, что люди вернутся и доведут войну до конца. Но Эльтудинн не послушал их просьб и угроз, а услышал голос своего мертвого врага: «Не бойся, Они сами не ведают, чего хотят, а ты возведешь Им храмы в Новой Земле». Эльтудинн не свернул назад. И тогда туман дал изгнанникам метку: кожа у всех до последнего ребенка стала смуглой, а глаза знати обрели пронзительный серый цвет. Такого же цвета были глаза Бога Справедливости, до того как, сойдя к смертным, он был ослеплен и изуродован. Таковы глаза почти всех богов. Таковы были и глаза Вальина.
Вскоре странники нашли материк и острова. Места назвали Заморьем, а часть кораблей, на которых к тому времени закипели бунты, отбыла дальше и приютилась в Гоцугане. Эльтудинн уже не увидел берега, умер в пути. Говорят, именно в день, когда закрылись его глаза и тело бросили на волю Моуд, в небе появились два созвездия. А Светлые, Темные и Переменные отныне пользуются все равным почетом, пусть каждая страна и выбирает себе верховных. Все стало так, как Последние желали. И до сих пор они помогают заплутавшим, усталым, отчаявшимся храбрецам.
— А если помощи от них, и от своих друзей, и от богов желаешь ты, — просто вывеси там, где видишь звездное небо, красный фонарь. Помни об этом, юный Сокол. Помни.
И никогда не сдавайся.
ЧАСТЬ 3. ВОПРОСЫ КРОВИ, ВОПРОСЫ ДОВЕРИЯ
1
СОВЕТ И КОШАЧЬЕ КОРОЛЕВСТВО
Неприметное судно с поднятым флагом Тура вошло в альраилльский Большой Порт. Вскоре оно встало на якорь и приглашающе откинуло трап. Солдаты Береговой Стражи, соблюдая поныне действующий королевский указ, начали подниматься по скрипучим доскам. Каждый из строевой полудюжины держал наизготовку штык, и все как один остановились, едва фигура в длинном темно-синем плаще, отороченном мехом, заступила дорогу. Губы отчетливо произнесли несколько приветственных слов, ладонь взметнулась, и в ее центре вспыхнул алый рисунок цветка.
— Ваша светлость! — выдохнули несколько ближних мужчин и опустили оружие. — Вернулись! Невредимы!
Дуан оглядел почтительно склонившиеся головы, улыбнулся и мягко поблагодарил:
— Ценю, что мои повеления исполняются столь ревностно даже в мое отсутствие. Но могу поручиться, сестры здесь нет. Не тратьте времени на это судно, его не надо обыскивать.
— Как вам угодно, маар! — отозвался начальник полудюжины. — Что угодно, маар?
— Я обменяюсь несколькими словами с капитаном и заплачу ему, а вы отправьте гонца в Альра-Ган. Пусть за мной пришлют карету. Как будет здесь, дайте залп.
— Будет исполнено!
— Можете идти.
Полудюжина в полном составе развернулась и, стуча сапогами, затопала обратно вниз. Едва нога последнего солдата коснулась набережной, трап стал убираться, а Дуан, довольно усмехаясь про себя, покинул нижнюю палубу и вернулся в кают-компанию. Тайрэ сидел в своем привычном кресле и ждал. Подняв глаза, он ухмыльнулся.
— Ничего не заподозрили? Ты научился в последнее время чисто врать, юный Сокол.
— Ничего. — Дуан закрыл дверь, пересек помещение и сел рядом. Приняв важный вид, он пояснил: — Король отбывал инкогнито, чтобы провести переговоры по некоему вопросу. Знаешь… поговаривают даже, будто я выкупаю сестру, которая похищена.
Железный, услышав это, помрачнел и лишь устало покачал головой.
— Ох, Ино. Мне жаль, что это не так. Но зато… — Перегнувшись через подлокотник, он подцепил небольшой мешок и кинул к ногам Дуана. — Подданные могли бы гордиться королем, который отдает казне свою законную долю пиратской добычи!
В мешке стукнули друг о друга несколько крупных зеленых азеров, алых сильданнов, небесно-синих лувров и морских фариллов. Дуан не смог удержать самодовольной улыбки. Железный, сняв с крюка на стене кожаный бурдюк, уже разливал алое вино в две чаши.
— Выпьем на прощание.
— Багэрон. — Король Альра’Иллы попытался поймать его взгляд. — Спасибо тебе. За все. Я думал… я пропал.
Капитан пододвинул одну из чаш ему.
— За такое не благодарят.
Они чокнулись и одновременно пригубили вино. Каюту заливал яркий свет локонов Лувы, все еще не дошедшей до верхушки лестницы. И в это утро Дуану было почти хорошо.
…Вывешивая на верхнем этаже флигеля красный фонарь, Дуан Тайрэ, Ино ле Спада, нескоро ждал помощи. «Ласарра» ушла далеко, очень далеко, слишком далеко, чтобы кто-то увидел пугливый, захлебывающийся в золотом сиянии остальной части замка свет. Но, может, Дарина не ошиблась, сказав, что у команды нюх: корабль вернулся всего две сэлты спустя. А еще через два дня капитан Дуан Тайрэ ступил на борт и был радостно встречен своими людьми.
И так повторилось вот уже несколько раз.
Теперь в Ганнасе все знали, что король в очередной раз отправляется к дагирскому правителю Азралаху, и что наиболее вероятная (хотя и не оглашаемая) цель этой поездки — договориться о покупке кораблей на заморских механизмах, продолжив тем самым начинание Талла Воителя. Ведь альраилльский флот, как и большинство флотов бывшего Общего Берега, безнадежно устарел: ушедшие темнопоклонники оставили врагов почти без прежних великих изобретений.
Поскольку Ино ле Спада не хотел уезжать надолго — он же постоянно ждал вестей о сестре! — то всякий раз нанимал команду в Туре, почти единственном в Морском Краю государстве, уже располагавшем быстроходными машинами сагибов. Последнему путешествию короля предстояло продлиться четыре или четыре с половиной сэлты; в итоге оно продлилось три, а по счету было пятым. Его величество собирался по возвращении сообщить приятнейшую новость: вдогонку из этой последней поездки шли целых три заморских корабля — дар Азралаха.
Все это было почти правдой: в Дагире Ино тоже побывал, хотя основную часть времени провел не там. Но об этом могли бы поведать только пираты бригов «Корисса» и «Талгар», которые, как и команда «Ласарры», охотились за сокровищем острова Ту, зарытым там еще в старые времена, до Войн За Веру. Впрочем, Дуан знал: те пираты будут молчать. Мертвые обычно не разговаривают.
Команда же знала совсем другое: перед Сэлтой Отлива Дуан побывал на Соколином сборе в тайной гавани Другого Моря. Предводитель гильдии обещал рано или поздно отыскать «Ласарре» место во флоте одного из морских государств. Будет ли это притаившийся прямо за Силльской Цепью Тиван или что-то чуть менее богатое, оставалось неизвестным, да и за саму возможность быть рекомендованным к службе Дуану предстояло пройти несколько испытаний, для чего необходимо довольно часто исчезать. Испытания отнимали столько времени и сил! Но после них Дуан шел на абордаж с еще большим азартом, чем обычно.
И все это тоже было правдой: Дуан действительно собирался сделать «Ласарру» соколиным кораблем. И даже знал, какому государству она будет служить рано или поздно. Если только…
— Дурная голова, обольешься. — Железный вытянул из пальцев Дуана кубок, который тот, задумавшись, сильно наклонил. — Слышишь? Стреляли. Тебе пора. Да и наши ребята заждались в «Зеленой рыбине». Пора мне забирать их и отчаливать.
Дуан тоскливо посмотрел в его лицо. Жесткая холодная ладонь взлохматила волосы.
— Ну, хватит ныть. В конце концов, ты идешь жрать золотыми приборами с серебряных тарелок. И не что попало. Выше нос.
Дуан натянуто улыбнулся, встал и взял в одну руку мешок с самоцветами, в другую — Плинга, до того возлежавшего на пестрой заморской подушке. Железный тоже поднялся. Вдвоем они вышли из каюты и неторопливо двинулись на нижнюю палубу.
— Я буду… — Дуан закусил губу. — Говорить с Советом. С Габо ле Вьором. О нашем плане.
Железный, уже нашаривавший спусковой рычаг, обернулся.
— Вот как? Что ж. Удачи. А мы снова будем искать твою сестру.
— Вы не обязаны.
Тайрэ слабо улыбнулся и наклонился к его лицу.
— Ты вытаскивал меня из казематов трижды. Я тебя — один раз. В конце концов, я должен.
— Спасибо тебе. Я это ценю.
Заскрипели деревянные доски, начал открываться выходной люк, снова выехал трап.
— И будь осторожен, Ино. Ле Вьору не стоит особенно доверять.
На улице еще раз отчетливо прогремел ружейный выстрел. Дуан уже не успевал спросить, что значит предупреждение: фигура наставника скрылась в тени. Поднимая ладонь в приветствии, король Альра’Иллы пошел вниз.
* * *— Все же сагиб Азралах невероятно щедр. На эти сокровища вы могли бы, — не будь даже ничего больше, — содержать и кормить армию до Большого Прилива.
Сияние самоцветов отражалось в глазах Кеварро: вместе с Дуаном он склонялся над одним из сотен кованых ларей альраилльской казны. Черные пальцы провели по верхнему, насыщенно-зеленому камню и отдернулись. Аккуратно прикрыв крышку и повернув ключ, Дуан усмехнулся.
— От силы до фиирта, та'аш, учитывая, что я собираюсь делать. Ну, или содержать, но не кормить.
Кеварро взглянул на него в упор, с тщательно скрываемым любопытством, но ничего не спросил: прекрасно знал, что услышит о планах короля на совете, вместе с другими. Оба поднялись с колен и принялись стряхивать крупицы соли, налипшие на одежду; соль здесь блестела на полу, на стенах, на крышках сундуков. Закончив, Дуан внимательно оглядел своего советника.
— Не помню, сказал ли я при встрече, но вы несколько осунулись за последнее время. А учитывая, что ваш народ и так не отличается тучностью, это тревожный знак. Не много ли у вас работы в мое отсутствие? Я ведь нещадно перебросил на вас почти все.
Кеварро усмехнулся уголком губ, впрочем, не без смущения.
— О нет, маар. Все прекрасно, насколько возможно для чернолицего среди белых. Но я рад вашему возвращению, это была долгая поездка. И всякий раз Азралах не отпускает вас без даров.
«Конечно. От одного только этого сомнительного предприятия, где всех нас чуть не сожрал слепой водный змей, Азралах получил треть всех сокровищ только потому, что прикрыл наш зад со своей флотилией. Жадный ублюдок». Но это Дуан только подумал, вслух же произнес, многозначительно приподнимая брови:
— У него подрастают четыре младших сестры, скоро выдавать замуж. Ему нужно быть любезным с королями-мужчинами, учитывая, как он жаждет дружбы с Морским Краем.
Говоря, Дуан вспоминал смуглого сагиба с шапкой темных вьющихся волос и выбритым левым виском. Вечный взгляд исподлобья и любимую загадочную фразу: «Я гляжу дальше». Да, Азралах неизменно глядел дальше многих; глаза его — серые, чуть светящиеся, выдающие в Заморье родовитость так же, как в Морском Краю ее выдает проступающий на ладони герб с тем или иным цветком, — смотрели прямо. Через воду, жадно, пристально и оценивающе. Искусное лицемерие — дикарь для окружающих дикарей и просвещенный правитель для иноземцев — во многом делало сагиба близким Дуану. А еще Азралах был незаменимым прикрытием: прекрасно знал цену тайнам, своим и чужим.
Двуличные и двуликие должны помогать друг другу, разве не так?
Это Азралах сказал на прощание, вручая Дуану конверт с очередным письмом для своего «любезного светлого друга», тилманского правителя Дрэна Вударэса. Путь до Тилмы был далек и опасен даже для быстрых дагирских кораблей, а письмо имело цену и срочность. Дуан знал, потому что завозил от одного к другому уже не первое тщательно запечатанное послание, а также потому, что иногда позволял то тилманцу, то дагирцу пользоваться «Ласаррой» для тайных прогулок через Море, друг к другу. Они вели много дел вместе. А ведь когда-то Вударэс долго продержал Азралаха на цепях в подземельях, потому что Храбрейший кусался, бранился и всячески выказывал готовность переубивать всех, кто приблизится. Удивительно, как только не начинается иногда дружба.
— Азралаха сильно изменил плен в Тилме. Говорят, попав туда во время войны, он был просто дорвавшимся до власти разбойником, ничем не лучше прочих. А вернулся просвещенным, вдохновленным, готовым менять вокруг себя все.
— Я слышал, тилманцы удивительный народ. Не просто так ведь Светлые любят их за искусства и мудрость.
«О да. А еще их обожает Домкано, божество порока». Дуан облизнул губы, сдерживая смешок. У тилманского короля, как и у всех в роду, глаза были черные как уголь, а волосы белые, как перья птенца серебряной чайки. Гибкие движения, изящные жесты, глубокий голос — и сонмы живых игрушек для любовных утех. Вударэс всегда мнил, будто просвещенный, сильный и богатый человек вправе позволить себе любые излишества, — и наверняка донес мысль до заморского пленника, в довесок к высоким монаршим идеалам. Не потому ли Азралах завел себе в последние Круги такой здоровенный гарем? Но сообщать обо всем этом чернолицему, воспитанному наверняка в строгих правилах, не было необходимости: сам увидит, если вдруг Дрэн наведается в гости. И Дуан просто рассеянно бросил:
— Да, довольно необычная страна. К тому же плен всегда меняет твое сердце, как и бегство. — Он махнул рукой куда-то вверх. — Ну все, дело сделано. Идемте скорее, не хотелось бы опаздывать. Мне нужно сегодня всех задобрить.
На лестнице было темно. У Дуана на миг возникла странная иллюзия, будто он движется рядом с Дариной — даже волосы шедшего впереди Кеварро пахли так же пряно и сладковато, как у нее. Но едва Кеварро выбрался в свет факела, иллюзия исчезла. Вокруг не было тайной пещеры, а был Альра-Ган, в который не хотелось возвращаться. Дуан устало покачал головой и стал повторять заученные слова, которые предстояло вскоре произнести. Стараясь не думать ни о чем другом.
«Ох, малышка Ро. Что же ты со мной сделала».
Первый патруль часовых приветствовал их, стукнув по полу древками пик. Дуан улыбнулся.
* * *— …И в завершение. — Дуан поднялся, но жестом сделал всем знак сидеть. — Я не просто так подхватываю дело моего покойного отца по обновлению альраилльского флота. Нам не только нужны новые суда, чтобы перестать платить турцам, когда необходимо что-то быстро перевезти. И не только нужны новые суда, чтобы чувствовать защищенность от всякой, в том числе и заморской, угрозы. Они также нужны нам, потому что я желаю в ближайшее время возродить еще одну давнюю, добрую традицию, нарушенную, с моей точки зрения, опрометчиво и недальновидно.
Его слушали внимательно. Набрав в грудь побольше воздуха, Дуан Тайрэ наконец закончил:
— Нам пора вернуть на службу пиратов. Соколов.
Прежде тишина нарушалась шорохами и изредка шептанием. — теперь она стала почти замогильной. Веера и лорнеты замерли в поднятых руках; мужчины и женщины смотрели на короля в упор, и некоторые, наверное, не совсем верили собственным ушам. Дуан же глянул лишь на двух человек из всех собравшихся в зале: сначала на Кеварро, лицо которого осталось бесстрастным, потом — на Габо ле Вьора, сцепившего в замок желтоватые, жилистые руки. Советник по Безопасности буравил Дуана ответным, совершенно беззастенчивым взглядом. Губы были поджаты, но королю вдруг показалось, что он слышит насмешливое:
— Вы нелогичны, принц.
— Я буду откровенен, — Дуан заговорил чуть громче. — Я сомневаюсь, моя уверенность не окрепла, к тому же достойных претендентов на такую службу у нас нет. Именно поэтому я не выношу предложение на голосование; мы проголосуем чуть позже. У меня будет время подумать, а у вас… — Он улыбнулся. — Подыскать мне достойные возражения. Сейчас все свободны, если никто не желает задать никаких вопросов.
Зашуршали юбки дам и подолы длинных камзолов мужчин. Все выходили, как обычно, любезно раскланиваясь, но в глазах некоторых Дуан угадывал вполне определенные эмоции. Настороженность. Даже страх. Преимущественно это были старые советники, из тех, кто наверняка поднял руку, когда Талл Воитель, вернувшийся из Нушиада, пожелал уничтожить альраилльских пиратов навсегда. Уже теперь они, попрощавшись, сбивались в группки и шептались, шептались, шептались. А иные оборачивались, чтобы кинуть на короля еще один-два недоуменных взгляда. Дуан не знал, поднимут ли они руку сейчас, много Кругов спустя, когда придется голосовать за противоположное решение. Скорее всего, нет. Стоя очень прямо, король Альра’Иллы смотрел, как пустеет зал, и в который раз задавал вопрос, а не поторопился ли. И не совершает ли ошибку?