Потому что кричала его имя и его же рычала на выдохе.
Наслаждение шло по телу огнем, заставляя содрогаться и подаваться назад.
Сгорая в одном пламени на двоих.
— Ле-о-о-о-на. — Горячее дыхание обожгло шею собственным именем, а в следующий момент его зубы сомкнулись на моей коже и резкое движение внутри расцвело перед глазами огненным цветком. Я вздрагивала в сильных руках до тех пор, пока Рэйнар не развернул меня лицом к себе, удерживая за талию.
Глаза в глаза, так близко, что дыхание сливается.
Хотя куда уж больше, мы и так стали единым целым.
Давно. Навсегда.
Чувствуя, как бешено колотится сердце, я медленно, умопомрачительно медленно, скользнула грудью по его груди и опустилась вниз.
Подняла глаза, столкнувшись с алой ураганной волной.
Раскрывающийся во всю радужку зрачок, оставляющий только раскаленную кайму.
Удивление пополам с недоверием.
— Это, — хрипло сказала я и облизнула губы. — Запомнишь ты.
Не отводя глаз, коснулась его, медленно втягивая в себя и чувствуя, как сильные пальцы путаются в моих тяжелых от воды прядях. Как пламя то разгорается, то гаснет до такой неведомой тьмы, по сравнению с которой ночь в пустошах кажется средоточием света.
Судорожный вздох дракона отозвался в моей груди.
От хриплых выдохов голова шла кругом, и еще сильнее, когда он замирал от моих движений — мягких и плавных… Сильных и быстрых, когда я плотнее сжимала губы.
Власть — бесстыдная, откровенная, возбуждающая.
Сейчас ритм задавала я, а он отзывался на каждую ласку. Никогда раньше этого не делала, но сейчас, скользя губами по его желанию, чувствовала, как по телу идет дрожь, передающаяся мне от него, от его напряженных бедер и полыхающего над нами пламени. Грудь снова наливалась, соски напряглись до боли. До сумасшедшего желания ощутить его пальцы и прикосновения на чувствительной коже.
Это было безумие, но каждый хриплый выдох отзывался во мне.
Так ярко, словно это он меня ласкал.
— Пла-мя мое… — Низкий голос отозвался сладкой тяжестью в низу живота.
Рычащий стон, мгновением позже сорвавшийся с губ, ударил в сознание, отражаясь в самой глубине моего существа.
Рука сильнее сжалась на моих волосах, и меня пронзило странным, невыносимо-тягучим подступающим наслаждением. Жаром, расходящимся по телу, и бьющими ввысь языками огня. Я даже упустила момент, когда наши пальцы снова переплелись, и как меня подняли наверх, выпивая странный рваный стон поцелуем.
Поцелуем, наполненным его вкусом.
Мгновение — и он снова оказался во мне, одним коротким быстрым движением, поддерживая под бедра.
Так глубоко и сильно, что перед глазами пошатнулся мир.
Я содрогнулась от пьянящего оргазма, накатывающего и отступающего, снова и снова, по нарастающей, до срывающихся с горящих губ стонов. Пламя полыхнуло над нами с удвоенной силой — сейчас уже я не могла быть уверена, что пляшущие перед глазами слитые воедино языки ненастоящие.
Дымка перед глазами или дым.
Рычание, рвущееся из груди, — мое или драконицы, воедино сливающееся с его.
Вспышка.
И тишина.
Все еще дрожа в его руках от мощной пульсации, эхом отдающейся внутри, увидела огненную ленточку, с шипением растаявшую в воздухе.
Одну.
Другую.
Третью…
Языки пламени кружили над нами, касались бьющих из лейки струй и таяли, наполняя душевую кабину яростным шипением и паром.
В этот момент я поняла, зачем понадобилась вода.
А еще то, что меня больше не держат ноги.
Поэтому я держалась за него, вплетая пальцы в темные мокрые пряди, целуя жесткие губы и сходя с ума от бесконечности этой невероятной близости. Когда он медленно меня освободил, закусила губу. Кажется, мы немного увлеклись, и ходить сегодня… ну, будет немного проблематично. К счастью, ходить не пришлось, потому что меня основательно растерли полотенцем, а потом завернутую в халат вынесли в гостевую спальню. Откинули покрывало и устроились рядом. Говорить у меня не было сил, двигаться тоже, поэтому я просто лежала и смотрела на него. Пламя из его глаз понемногу отступало, но зрачок по-прежнему оставался вертикальным. Смотрелось это дико и невероятно притягательно.
Дракон с зелеными глазами.
Дракон, которого я люблю.
— Драконище, — прошептала хрипло.
— От драконицы слышу.
Вот ни капельки не сомневалась. Если у меня такой же диковатый взгляд и глаза, в которых отражается только он, то…
— Прости за то, что я тебе наговорила. — Очертила пальцем резкие скулы. — Я действительно хотела остаться.
— Хотела? — Рэйнар приподнял бровь.
— Хочу, — исправилась я.
— Я тоже хочу, чтобы ты осталась. Больше всего на свете.
— Поэтому ты первым делом спросил, что я делаю в твоей спальне?
— Нет. Потому что я слегка растерялся. Когда увидел тебя. Сонную, с припухшими губами. В своей постели.
Рэйнар, чуть надавливая, провел пальцами по моим горящим губам. Эта простая ласка отозвалась внутри таким сумасшедшим шквалом эмоций, что я на миг замерла, оглушенная. А в следующую минуту меня уже ласково поцеловали, но от этого не менее настойчиво и властно, и едва успокоившееся сердце зашлось с новой силой.
Поднимающаяся изнутри волна нежности накрыла с головой, и как-то так само собой получилось, что обжигающий поцелуй перешел в откровенные ласки. На этот раз мы ничего не подожгли, отделавшись сбитыми простынями, моими окончательно искусанными губами и слегка сорванным голосом. Когда меня наконец притянули к себе просто для того, чтобы оплести всем телом, я поняла, что ходить будет проблематично не только сегодня, но и завтра. А может быть, послезавтра и еще пару дней.
Огни, пробивающиеся с улицы, делили комнату на квадраты и ромбы, расчерченные штрихами жалюзи. Там, где он меня касался, разгоралось пламя. Уже не исступленно-страстное, а приносящее умиротворение. Не обжигающее, а согревающее. Оно скользило по коже, вплеталось в волосы и…
— Ой! Что это?
Странная дымка на мгновение окутала сплетение наших рук и тут же исчезла.
— Обмен огнями.
— Обмен? — Повернулась в его руках. — То есть ты… и я тоже… но я же не умею!
— Сейчас это происходит неосознанно. — Он улыбнулся. — После сильного слияния огни тянутся друг к другу и продолжают сливаться. Не так сильно, но именно это ты сейчас чувствуешь.
— То есть у нас с тобой… мм… обмен уже закончился, а у них еще нет?
— Примерно так. — Уголки его губ дрогнули.
Снова прислушалась к себе: ощущение тепла и умопомрачительной, невероятной наполненности. Поймала себя на мысли, что мне хочется тихонечко урчать, даже в груди заворочалось нечто, очень похожее в продолжение непонятного приступа нежности. А еще почему-то отчаянно хотелось спать, хотя усталости не было. На всякий случай приподнялась на локте и отбросила назад волосы.
— Как себя чувствует Энтар? — спросила негромко.
Лоб его на миг прочертила глубокая складка, которая тут же разгладилась.
— Уже значительно лучше. Похоже, опережает даже прогнозы врачей.
Улыбнулась.
— Он рассказал что-нибудь про дракона? Что-то, что может помочь во всем разобраться?
Рэйнар кивнул.
— Он вышел на экзамен в полной уверенности, что все будет хорошо. Призвал дракона и готовился отдать ему приказ, когда тот напал на него. Без предупреждения, словно в припадке безумия. Мне удалось уловить лишь отголоски его ярости. За всю свою жизнь я видел такое лишь однажды. Не так давно в пустошах, во время волнений. Нападение дракона на невиновного — случай из ряда вон выходящий. Два нападения — это уже система.
Значит, все-таки браконьеры?
— Но ты говорил, что если бы он потерял семью, то не откликнулся бы на призыв…
— Да. И это очень странно. — Рэйнар тоже приподнялся и оказался со мной лицом к лицу. — Энтар описал бешенство зверя, почуявшего врага. Для той драконицы мы все были врагами, все люди, все иртханы, которые попадались ей на пути. Но этот после нашего общения ушел в пустоши.
— И что ты собираешься делать дальше?
— Когда Энтар окончательно встанет на ноги, выведу его в пустоши. Лично.
Широко распахнула глаза.
— Хочешь, чтобы он снова…
— Да. Только так можно понять, что произошло на самом деле.
Он поднялся, подхватил с пола упавший халат и надел его.
— К тому же после удачного призыва можно будет оспорить решение Шахррейна. — Он замолчал и пристально посмотрел на меня. — Есть кое-что еще, о чем я хотел поговорить, Леона. Норгхар передал мне твои слова.
По спине прошел холодок, я приподнялась и села на постели. Покрывало поползло вниз, и я тут же подтянула его к себе, влажные волосы накрыли обнаженные плечи.
— Он сразу же проверил видеозаписи из «Веалии» и вышел на того, кто подарил вам бутылку тоньяса. — Рэйнар отошел к окну, раздвигая ламели жалюзи.
— Его удалось допросить?
— Нет. Этот мужчина исчез, и вряд ли его найдут живым.
Он повернулся ко мне, и я застыла, глядя ему в глаза. Лицо блондина в воспоминаниях было каким-то смазанным, думаю, я не смогла бы его узнать, столкнись мы на улице. Он был мерзким, но он был жив… до того, как согласился передать мне бутылку. Пошел на это добровольно, или ему, как и Мику, промыли мозги? Пообещали много денег?
— Зачем ты мне это рассказываешь? — тихо спросила я.
— Затем, что я не намерен тобой рисковать. — Рэйнар отпустил жалюзи, и они легко сомкнулись, стирая полоску света. — Поэтому завтра, Леона, ты переедешь в Скай Стрим.
Че-го?
— Ты, Танни и Марр.
Мысли отказывались складываться в целостную картину, а та, что складывалась, представлялась весьма… нелицеприятной. Телепорт — весьма затратное удовольствие и по деньгам, и по ресурсам, особенно частный, пусть даже в личной резиденции правящего. И все же использовать его ради меня и Танни два раза в день пять дней в неделю вполне могли бы. Могли бы, но не станут. Потому что столь частые пространственные перемещения вредны для здоровья, особенно людей. Начинаются головные боли, сердечная аритмия, резко падает давление. Вплоть до того, что можно хлопнуться в обморок прямо в кольце телепорта. Иртханы, конечно, более выносливые, но даже им противопоказано бегать через телепорт каждый день.
— Рэйнар, у меня репетиции, — сказала я.
Заодно напомнила себе, что стоит держать себя в руках. Мы же можем поговорить нормально. Ведь можем, да?
— Я скоро выйду на сцену Мэйстонской оперы. — От волнения голос все равно срывался. Огляделась, но халата не нашла, поэтому только сильнее сжала покрывало. — Я буду петь, как хотела всю сознательную жизнь. Ты же знаешь об этом, ведь это моя мечта!
— Тебя напоили непонятно чем. На тебя натравили бойцовских виаров и мальчишку, который сейчас с изломанной психикой в клинике, где останется до конца дней своих. — Взгляд его потемнел. — Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось только потому, что ты вбила себе в голову, будто эта идиотская постановка — твой последний шанс.
— Идиотская? — воскликнула я. — Рэйнар! Это история, которая покорила мир! История любви, которая сводит с ума миллионы, в том числе и меня! Я хочу петь именно ее…
— Леона, вокруг меня творятся страшные вещи. Даже моя семья оказалась под ударом.
— Но ты ведь можешь приставить ко мне вальцгардов… не одного и не двух. До свадьбы моей подруги осталось меньше месяца, мне нужно встречаться с…
— Вальцгарды будут тебя защищать даже ценой жизни, Леона. Но тот, кто это затеял, значительно сильнее. Они нашли способ к тебе подобраться и сделают это снова. Я не могу быть рядом с тобой постоянно. — Он наклонился и заключил мое лицо в свои ладони. — И я не смогу спокойно отвечать за целый город, зная, что ты в опасности. Гораздо проще защитить тебя в Скай Стрим, где ты не будешь постоянно на виду.
— Рэйнар, что я буду там делать?
— Там ты будешь в безопасности.
В безопасности… Не могу же я всю жизнь просидеть в Скай Стрим только потому, что меня однажды пытались убить.
— Я не собираюсь всю жизнь прятаться, Рэйнар! Я хочу выступать!
— Всю жизнь тебе прятаться не придется. Я говорю о мерах повышенной безопасности только на время, пока все это не закончится.
Пока не закончится…
— Тогда мне будет уже все равно. Неужели ты не понимаешь?
— Не драматизируй, Леона. Когда мы разберемся в ситуации, ты вернешься на сцену.
— Я не хочу возвращаться! — выдохнула в отчаянии. Ну как ему объяснить, что для меня значит Люси? — Я не хочу уходить.
— Ты не станешь петь в скандальной постановке Джермана Гроу. — В голосе звенел металл.
Готовая уже продолжать, осеклась.
Значит, все дело в том, что я буду петь в постановке, которая может бросить тень на его репутацию? Или в том, что меня угораздило переночевать у Гроу? А может быть, и в том, и в другом? Готовые сорваться с губ слова я так и не произнесла, взгляд зацепился за халат в ворохе покрывал. Странно, что я его сразу не увидела. Завернулась в теплую мягкую ткань, как в кокон, и поднялась. Коснулась пальцами подбородка, глядя в глаза своему дракону.
— Рэйнар… я хочу быть с тобой, и я хочу петь. Именно сейчас. Именно ее. Пожалуйста, не заставляй меня выбирать.
— Про выбор ты заговорила сама.
Ну да. Разумеется.
Закусила губу и отступила.
Пожалуй, сейчас мне действительно лучше уйти, чтобы не разрушить все, что было.
И все, что могло бы быть.
— Можно воспользоваться сушкой одежды? — тихо спросила я, и, заметив жесткие складки у губ, добавила: — Пожалуйста, Рэйнар. Мне нужно побыть одной.
Он кивнул — сдержанно, но, хотя лицо его оставалось спокойным, внутри меня словно провернули раскаленный стержень. Так остро, что я задохнулась от нахлынувших чувств.
Его.
Рэйнар этого уже не увидел, потому что вышел из комнаты.
Я еще несколько мгновений стояла неподвижно, а потом пошла собираться.
Несмотря на поздний вечер, я попросила Валентена дать несколько кругов по обводной Мэйстона. Суровый взгляд Терграна однозначно говорил о том, что он думает о моей просьбе, но я сделала вид, будто так и надо. Мне действительно нужно было побыть одной, а побыть одной рядом с Танни после случившегося — нереально, тем более пока я не представляла, что ей сказать. Валентен и Тергран молчали, я же смотрела в окно и думала.
Постановка Гроу действительно достаточно провокационная. В ней есть сцены, которые в исполнении женщины правящего могут истолковать превратно. Да что там, обязательно все извратят, а потом повсюду развесят плакаты с Ирргалией и Шахррейном — образцами высокой морали и трепетной любви.
«Трепетная любовь», к слову, уже отметилась на двух каналах и в сети, где говорилось о том, что местрель Стоунвилл отложила все дела, чтобы побыть с возлюбленным, который оказался в частной клинике на «плановом» осмотре. С видео и фотографий смотрела Ирргалия в белом халате, сидящая у постели Шахррейна, и он — улыбающийся ей и сжимающий ее руку. Выглядел Деверик уже намного лучше, чем вчера после поединка (очевидно, стилисты постарались). И разумеется, не упустил случая прокомментировать интервью Лодингера, подчеркнув, что эта ситуация задевает его не меньше, чем скорбящего отца, и что случившееся — ответственность всех иртханов.
Обо мне в сети говорили всякое.
И я не сомневалась, что все это будет использовано против Рэйнара. Точно так же, как история с Арилин. Нельзя не понимать, что перехваченные снимки с Гроу — всего лишь отсрочка. Что будет дальше, можно только догадываться, и будет это в самое ближайшее время.
— Звездочка, это надо просто пережить.
Так после моего рассказа о Лодингерах прокомментировал ситуацию Хейд, и я не могла с ним не согласиться.
— Может, мне бросить петь? — философски поинтересовалась я.
Этот философский настрой не покидал меня с той минуты, как я вышла из квартиры Рэйнара. Мне хотелось верить, что я найду решение, но решение есть только одно, и я прекрасно это знала. Подчиниться разуму, к которому взывал Аррингсхан — оставить Рэйнара, позволить ему жить своей жизнью и строить карьеру. Пережить все, как советует Хейд, петь и забыть о своем происхождении.