Его рука упала. Он отступил.
Я шагнула вперед, мои руки сжались в кулаки, от внезапно ярости, что его так легко оттолкнуть. — Мне не все равно, если ты умрешь, глупый ты козел. Я буду скачать по тебе. Как я скучала, когда ты ушел на несколько дней, и я не знала, где ты и когда вернешься.
Мой голос сорвался, шквал гнева, боли и тоски захлестнул меня. Я не могла помочь себе. Но я чувствовала на каком-то уровне, что он также одинок, как и я, и возможно, ему не обязательно быть одному. Может бы, и мне не обязательно.
Я стояла достаточно близко, и тепло моего тела смешивалось с его холодом. Он пахнул мылом, соснами и дымом, и чем-то заманчивым, чем мог пахнуть только он.
Импульсивно, я подняла руку к краю его капюшона. Когда я медленно потянул его назад, его рука поднялась и схватила меня за запястье. Я остановилась.
Его рот был слегка приоткрыт, а дыхание было прохладным. В прошлые недели я задумывалась, каково это будет прижать своими губами к его. Я задавалась вопросом, будет ли это больно, будет ли это холодно, или наши губы просто сольются, как горячий и холодный воздух, смешиваются в летнем бризе.
Я подняла указательный палец и слегка коснулась его губ. Он втянул воздух, но не отошел. Его губы были холодными, но не сильно. Я провела кончиком пальца вдоль гладкого уголка, над ребристым швом верхней губы и над гладким нижним.
— Перестань, — прошептал он, тяжело, почти болезненно. — Остановись.
Его холодно дыхание пронеслось по моей коже. Мне казалось, что меня словно ударили, и боль прошлась через меня.
Я искала в тенях под его капюшоном хоть какой-то признак эмоций, но он был холоден и неподвижен. Ледяная статуя была охвачена горячим ветром и даже не растаяла по краям.
— Грязная Огнекровная, демонстрирует свои чувства, — съязвила я, пытаясь скрыть боль и горечь, осевшую судорожным узлом в моем животе. — Тебе придется попросить Форса очистить тебя, не так ли?
Его губы сжались, но он ничего не сказал.
— Не волнуйся. Скоро я уйду. Тогда ты сможешь вздохнуть спокойно.
Я повернулась и распахнула дверь торопясь уйти, прежде чем расстроюсь ещё сильнее. Когда я вышла в звездную ночь, горячие, пристыженные слезы упали с глаз и скатились по моим щекам, приземлившись с шипением, на холодную землю.
Глава 13.
Облака перемешались над аббатством, словно в ловушке проливая сильный дождь. По негласному соглашению мы с Аркусом избегали друг друга в течение следующих нескольких дне. Мне посчастливилось увидеть его лишь один раз, через окно, когда он шел от конюшни в его гостевой дом. С унынием в сердце я поняла, что он, вероятно, смутился, возможно, даже обиделся, хотя я сомневалась, что он мог быть так же огорчен как я, после моей выходки. Я совершенно неправильно поняла его и выставила себя дурой, когда он явно не чувствовал то же самое.
Я все ещё испытывала разочарование, и по-прежнему нечего не знала о своем задании, чтобы хоть немного отвлечь себя от моего позора. Наконец, однажды вечером я решила, что больше не буду терпеть их секреты.
После проверки трапезной, где обычно ели монахи, я все таки обнаружила Брата Тисла в доме главы, он сидел в большой квадратной комнате с двумя колоннами, ведущими к сводчатому, каменному, потолку, склонившись над своим столом. Рядом со столом стояли бархатные, мягкие стулья. Деревянные скамейки растянулись вдоль стены под высокими арочными окнами. Лучи солнца подсвечивали выцветшие золотые листья, изображённые на колоннах. Комната была сохранена в лучшем состоянии, чем остальная часть рушащегося аббатства, потому что она использовалась для собраний, где старшие монахи встречались с начальниками из Ордена Форса.
— Я должна была догадаться, что вы как обычно мучаетесь со своими бухгалтерскими книгами, — сказала я, и моя тень смешалась с колонной, к которой я прислонилась.
Его рука скользнула по страницам, словно прикрывая слова. — Руби, я тебя не заметил.
— Зовете меня по имени. Все так плохо. Неужели нам нужно начать продавать серебро?
Он откашлялся и встал. — Пожалуй, почти близко, но не совсем.
— Как вы можете, видит цифры в такой темноте? Я подошла к столу и зажгла свечу кончиком пальцев. Мои глаза упали на черную книгу с золотыми буквами. Боги и люди. — Я читала эту книгу пару дне назад. Постоянный дождь дал мне редкое свободное время для чтения в библиотеке. Я прочитала вслух открытую страницу. — Свирепый восточный ветер, будет дуть в тот день, когда родиться дитя тьмы, который откроет Врата Света. И поскольку Набу постановила, что во всем должен быть баланс, западный ветер будет дуть, когда родится дитя света, который будет сражать с тьмой и уничтожит ее навсегда.
— Садись, Руби, — сказал он, указывая на скамейку. — Как много ты знаешь о пророчествах Дру?
Я присела на скамейку и подумала о моем ответе. Я знала не много. Моя мама ненавидела пророчества. Если бабушка упоминала что-то об этом, у моей мамы сразу проявлялся нехарактерный нрав, и она говорила, что не хочет об этом и слышать, чтобы моя голова не забивалась глупостями.
— С уважением, — наконец сказала я, — пророчества, как правило, бессмысленны. Сказки, созданные самопровозглашенными провидцами, чтобы заработать пару монет.
— Может быть. Но Дру была другой. Ее пророчества были рассказаны ее последователям около двух тысяч лет назад из ее дома на серых островах в Коралловом море. И они, как известно, сбываются. Некоторые из них в этой книге. Он указал на свой стол. — Некоторые — в других. Я много лет проводил исследования, ища подсказки, исключая ложные или бессмысленные записи, искал утерянные документы. Поэтому позволь мне заверить тебе, что я не пришел к этим выводам легкомысленно.
Моя нога постукивала по каменному полу. — Не держите меня в напряжении. Что вы узнали?
— Ты слышала о боге Еврусе?
— Хитрый и умный бог восточного ветра, который завидовал Форсу и Сюд за создание Ледокровных и Огнекровных, и рассердился, что его сестра Циррус запечатала его Минаксов под землей.
Брат Тисл кивнул. — В книге говорится, что Еврус отомстил за это проклятием, и только мощная огненная кровь когда-нибудь избавит королевство от него.
— Что за проклятие? — спросила я. Хотя я не верила в мифы и легенды, мне хотелось услышать подробности, так как мне нравилось слушать увлекательные истории.
— Если ты читала эту книгу, возможно, ты знаете о тронах Темпезии и Судазии.
— Да, один был создан Форсом, «трон, сделанный изо льда, что дарует великую силу». А Сюд создала трон из охлажденной, расплавленной, скалы. Дайте подумать… «все ещё пылающими прожилками лавы». Я несколько раз читал эту часть, зачарованная мыслями об огненном троне.
— Это не просто история, Руби. Многие люди в Темпезии все еще верят, что трон Ледяного Короля был создан Форсом, чтобы помочь побеждать войне. Они считают, что это дает ему огромную силу, усиливая то, что уже имеет его сильная родословная.
— Вы говорите о мифах.
— Для меня и моего ордена, эти так называемые мифы так же реальны, как ты, что сидишь передо мной. Несмотря на это, в некоторых из прочитанных мной записей говорятся, что Еврус развратил оба трона, проклиная семьи, которые на них сидели со времён древних войн между Огнекровными и Ледокровными.
— Непрерывающаяся, правящая линия не звучит как проклятье для меня.
— Пока ты не узнаешь, что каждый правитель погиб трагичной смертью после своего недолго правления.
Я пожала плечами. — Трагичные смерти случаются, будь то король или крестьянин.
— Не только это. Правители часто сходили с ума, слышали голоса, совершали ужасные поступки. Король Ульрик утопил своего первого внука. Королева Эклин убила своего мужа в приступе гнева. Король Аскабар уничтожил целую провинцию, потому что барон оскорбил его любовницу, и это привело к гражданской войне. Есть гораздо больше историй о безумных и странных смертельных случаев. Слишком много, чтобы рассказывать.
— Ужасные истории, — сказала я, потирая мурашки на моих руках
— Я думаю, что некоторые правители были достаточно сильны, чтобы бороться с влиянием проклятья, и Темпезианцы и Судазийцы наслаждались относительным спокойствием во время этих правлений. Но они были в состоянии сделать это, только потому что проклятие не было полностью разбужено.
— И вы думаете, проклятие, пробудилось?
— Да. После продолжительного затишья Кроль Акур начал проявлять признаки того, что его настигла тьма. Спокойный король, который заботился о своих людях, внезапно отправил войска на южную границу и начал уничтожать Огнекровных. Когда Акур умер, его старший сын занял трон и попытался восстановить мир, но он правил только год до того, как его убили. И теперь второй сын Акура, Расмус правит с такой открытой ненавистью к миру и справедливости, что все королевство трепещет.
Я помолчала минуту, подумав. — Это не обязательно должно быть проклятием. Люди делают ужасные вещи. Они принимают решения, которые не имеют никакого смысла не для кого, кроме них.
Брат Тисл указал на книгу. — В тексте говориться, что свирепый восточный ветер будет дуть, когда родиться дитя тьмы, ребенок, который откроет Врата Света. Когда я был молод, ужасная буря пронеслась над Судазией и Темпезией, чудовищный ураган, который уничтожил поселки и города вдоль побережья. Вскоре после этого Король Акур начал проявлять признаки безумия.
Мне понадобилось секунда, чтобы понять смысл его слов. — Вы думаете, родился ребенок тьмы и проклятье пробудилось?
— Именно так. И примерно семнадцать лет назад подобный веред ударил, но с запада. Как ты читала, в книге говорится, что западный ветер будет дуть, когда родиться дитя света, могущественный Огнекровный, который будет сражаться с тьмой и уничтожит ее навсегда.
Воздух в комнате пульсировал странной энергией. — Ну, разве вы не должны искать этого ребенка света, если вы верите в пророчества?
Он положил руки на колени и откинулся на спинку стула. — Я провел всю жизнь, делая это. И я думаю, что нашел ее.
Мне потребовался время, чтобы найти мой голос. — Я очень люблю вас Брат Тисл. Но если вы подразумеваете, что я дитя света, то должна сказать вам откровенно, думаю, вы тронулись умом.
Он мягко улыбнулся. — Я знаю, что будет очень трудно принять…
— Невозможно.
— Почему?
— Мои способности ненадежны. У меня скверный характер и я причиняю людям боль. Я скорее буду ребенком тьмы.
Он завернул плотнее в свою мантию. — Не говори так. Ты не такая.
— Я думаю, пришло время спать, — сказала я подымаясь. У меня не было столько сил, чтобы справиться с этим. Было проще поверит в то, что я последний Огнекровный в королевстве. Мысль о том, что мне каким-то образом суждено спасти мир от проклятия бога, была слишком невероятна для принятия. Все, что я должна была сделать, это убить короля, но и это казалось невозможным.
— Не убегай от правды, Руби. Приближается летнее солнцестояние, время, когда твоя сила возрастет. У нас осталось мало времени… и пришла пора рассказать тебе, что именно мы хотим от тебя.
Мое сердце ударилось о ребра. Ладони стали влажными.
— Я все еще изучаю троны и их связь с правящими семьями, но я уверен в этом: сначала нужно устранить трон. Он защищает короля и дает ему власть. Если бы его можно было настигнуть силой, кто-то бы уже сформировал армию и сделал это.
Я подняла бровь. — А будут ли люди готовы сражаться? Перед лицом пыток и смертей, если они проиграют?
— Земля умирает. Люди умирают. Им нечего терять.
— Итак, вы говорите, чтобы у меня был шанс убить короля, для начала мне нужно уничтожить трон. Как?
Его светло-голубые глаза впились в мои. — Ты должна призвать всю силу, что у тебя есть. Всю, Руби. Ты понимаешь меня? Не может быть никаких оговорок. Ты должна сосредоточить все свое тепло на троне. Растопите его. Уничтожьте.
Я кивнула. — Что, если я недостаточно сильна?
— Ты должна быть.
Страх сжал мой желудок. Все вдруг показалось таким сложным, более жестоким, реальным. Ибо все зависит от меня… это было невообразимо. Я не была сильной. Я была неустойчивой. Недисциплинированной. У меня не было сил, не было контроля.
Я смотрела в окно. Уходящие солнце оставляло прожилки в виде пурпурных пятен, когда оно скользило с неба. Я потерла руки попытавшись вытянуть тепло из моего сердца.
— Что, если мне удастся убить короля, не разрушив трон? — спросила я. — Что тогда?
— Другой правитель займет место короля, кто-то, кто должен быть сильнее трона и его темных желаний.
— А если нет?
— Проклятие продолжится, и новый правитель может стать таким же, как и нынешний.
Я скрестила руки и выдохнул. — Вы говоришь, если я не разрушу трон, королевство будет не лучше, чем сейчас.
— Вероятно, да.
Я встала и начала расхаживать по комнате. — Зачем вы это делаете? Зачем рисковать аббатством и… тратить все это время, чтобы тренировать меня? Что это для вас?
— Я считаю, что пришел на эту землю не просто так. Я не могу, смотреть как королевство падает и разрушается. Я даже не уверен, что ты со всем тем, что ты пережила, не понимаешь страдания, которые происходят вокруг нас.
Я вернулась на скамейку и села. Я уставилась на кристаллы льда под стулом Брата Тисла, дрожа, пытаясь разобраться в моих чувствах, которые были некоторой комбинацией ожиданий и страха. Когда холодная рука накрыла мою, я так сильно вскочила, что ударилась головой об окно позади меня. Брат Тисл убрал руку, но я почувствовала его взгляд. Выражение его лица было почти несчастным.
— Было намного легче осуществить эти планы, прежде чем я узнал тебя, — сказал он. — Прежде чем ты пришла сюда, ты была всего лишь инструментом, которое можно было использовать как оружие по нашему выбору. В конце концов, ты бы все равно погибла. И если бы ты умерла в завершении нашего плана, это было бы достойной жертвой. Но теперь… пожалуйста, поверь, это тяжело для меня. Ты добрая, смелая, упрямая, импульсивная, щедрая молодая женщина. Я очень полюбил тебя.
— Это довольно полный список достоинств и пороков.
— Достоинства, занимают большую часть, — сказал он с немного грустной улыбкой. — Гораздо сложнее отправить тебя навстречу опасности, чем я ожидал. А для Аркуса это ещё сложнее.
Я резко рассмеялась. — Сомневаюсь.
— Ты не знаешь его, как я. Он так же одарен в сокрытии своих чувств, как он одарен в управлении холодом. Я верю, что знаю его лучше, чем кто-либо. Чем больше он чувствует, тем более невосприимчивым он кажется.
— В самом деле? И как он показывает, что он невосприимчив? Я полагаю, будучи вспыльчивым?
— Руби…
— Что произойдет, когда трон уничтожится? — спросила я, не желая больше слышать о Аркусе и его чувствах.
— Я убежден, что, когда ты уничтожишь трон, проклятие также будет уничтожено. В этом случае король может подвергнуться изменениям.
— Каким изменениям?
— Проклятие контролировало его в течение многих лет, но если трон будет уничтожен, он может вернуться к своим чувствам и понять, как далеко он зашел.
— Или он будет в ярости, от того что я уничтожила источник его силы.
— Возможно. Но я надеюсь, что, уничтожив трон, ты его вылечишь.
— Вылечить его? Я должна его убить!
— Что ж, — сказал он, внимательно глядя на меня из-под белых бровей, — однажды я сказал тебе, что причина, по которой мы искали тебя, состояла в том, что твоя мать была целителем. У меня есть основания полагать, что тебе не нужно убивать короля. Ты могла бы спасти его.
Я говорила медленно и осторожно, изо всех сил пытаясь удержать себя. — Я тренировалась более двух месяцев, чтобы убить Ледяного Короля, и теперь вы предлагаете, чтобы я этого не делала?
Он развел руками. — Я только предлагаю тебе другой путь.
— Я не хочу другого пути! Моя мать была больше чем любезна ко всем, и они убили ее у меня глазах! Можете ли вы понять… — Я проглотила слова, когда мой голос сломался. Когда я снова заговорила, это было тихо и спокойно. — Нет. Я собираюсь убить короля. Вот для чего все это. Это… все, ради чего я живу.