— Тогда где же все остальные? — спросила я, и мой голос сломался. — Где Огнекровные, которых ты спасла?
Ее глаза заслонила тень. — Боюсь, что большинство из них уже исчезли, бежали или погибли, к тому времени, когда капитан согласился работать на меня. Ты была единственной, кого он нашел. Я поблагодарила Форса за это чудо.
— Он убил мою мать, Марелла.
Она отвернулась. — Я не думала, что он будет таким жестоким. Мне очень жаль, Руби. Она снова взглянула на меня, ее взгляд просил, почти умоляя. — Но, по крайней мере, я спасла тебя. И когда тебя привезли сюда, я убедила, Расмуса дал тебе шанс бороться. Ты победила каждого противника, и я поняла, что ты та, о ком говорилось в книге, та, кто сможет контролировать тьму, а не поддаться ей. Улыбка осветила ее лицо, сделав ее еще красивее. — А теперь мы как сестры, не так ли? Я никогда не забуду, как ты уничтожила трон, и ты никогда не должна забывать, как я помогла тебе.
Шок и усталость окончательно ударили в меня. Я едва могла понять то, что говорила Марелла, и то что я при этом чувствовала. Мой живот скрутило в тугой узел, и я застонала, прижав руку к нему, а голова начала кружиться и я закрыла глаза. Я слышала, как Аркус попросил Мареллу позвать целителя, и ее шаги, исчезающие из комнаты, а затем и ее отец вышел, его порицание эхом раздались в коридоре.
Мой взгляд упал на пустое место, где стоял трон. Минакс парил там, торжествуя, и сказала, что он вернется ко мне, когда отчаяние наполнит меня. Когда все, кого я люблю, уйдут.
Неужели недостаточно? Моя мама, мой дом, месяцы моей жизни. Остался только Аркус. Независимо от того, как я пыталась закрыть себя от него, он стал для меня необходимостью. Даже думать о том, чтобы потерять его было слишком ужасно.
— Что это? — сказал Аркус, его пальцы нежно коснулись моей кожи за ухом. — Похоже на… сердце. Маленькое черное сердце.
— Должно быть, ожог. Но я знала, что это Минакс отметил меня. Боль скрутила мой желудок. Я не могла думать об этом прямо сейчас. Все, чего я хотела, нежиться в утешительных объятиях.
Аркус втянул воздух, когда коснулся моей щеки, и быстро одернул пальцы. — Руби, ты горишь. Даже для Огнекровного ты слишком горячая. Нам нужно доставить тебя в воду.
Я кивнула и подтянулась вверх, чтобы встать. Но мир закружился, словно волчок, и я закружилась в мести с ним, падая в бесконечное черное небо.
***
Я застонала и подняла руку, чтобы убрать холодную тряпку с моего лба. Я ненавидела холод. Я хотела гореть. Я была огнем.
Вздох. — Ты всегда была упряма. Боюсь, даже смерь, тебя не исправит.
Я пробиралась сквозь тяжесть, которая затуманила мой разум и наконец смогла открыть глаза. Морщинистое лицо и крючковатый нос появились в поле зрения. Он улыбнулся, показав несколько отсутствующих зубов. Пучки белых волос на его преимущественно лысой голове сияли, как нити на солнце. С его блаженным выражением он выглядел как посланник богов. А так как я знала, что Брат Гамут был мертв…
— Это загробный мир? — спросила я, голосом таким же грубым как скальный камень.
— Если бы ты была мертва, разве у тебя на лбу лежала бы тряпка, пропитанная холодной водой, которую ты так ненавидишь?
Чувства возвращались в спешке. В горле пересохло. Тело более. А глаза были будто полны песка.
— Полагаю, — прохрипела я. — Боги могут наказывать меня.
Он усмехнулся. — Что вполне вероятно.
Слезы наполнили мои глаза. Я была жив. Брат Гамут был жив. Если капитан солгал о Брате Гамуте, возможно, он солгал и о других. С ворчанием я поднялась и обняла его костлявое тело. — Вы не представляете, как я рада видеть вас в безопасности.
Он рассмеялся и втянул воздух. — Твоя кожа горячая, Руби.
Я отпустила его и откинулась на мягкий матрац, положив руки на мою кружащуюся голову. Я, наконец, огляделась, и поняла, что нахожусь в комнате, которую раньше не видела. Прозрачные занавески свисали вокруг кровати, а тяжелые шторы прикрывали открытое окно.
— Где я?
— В старой комнате королевы. Он ухмыльнулся и махнул на дверь у стены. — С дверью в комнату Аркуса. Ему повезло, что я был так рад видеть вас обоих, что не стал, усомнятся в разумности его выбора.
Прежде чем я смогла ответить на его поддразнивание, волна тошноты подкралась не заметно. — Меня сейчас стошнит.
— В твоем желудке ничего не осталось, кроме воды. Это все, что ты могла удерживать. У тебя были травмы, и тело только недавно начало исцеляться. Я сижу с тобой с тех пор, как приехал, разговаривал с тобой в надежде, что ты полностью очнешься. Я рад, что ты, наконец, решила это сделать.
— Сколько дней?
— Аркус послал за нами, прежде чем вошел в город. Мы прибыли на следующий день после того, как ты… заболела. Я не отходил от твоей постели в течение трех дней.
— А до этого вы были в аббатстве? В безопасности?
Его седые брови свились вместе. — Большинство из нас не пострадали. После того, как пришли солдаты… Он встретился со мной взглядом и вздохнул. — Мы думали, что Брат Лэк не знал о выходе через катакомбы. Но, ошиблись. Как только солдаты узнали о тебе, они начали допрашивать нас. Но Аркус вернулся быстро, он и Брат Тисл начали сражаться с солдатами. Те из нас, кто был молод и способен сражаться, тоже пошли в бой.
— Вы победили?
— Мы сбежали. После этого Аркус ушел, чтобы привести своих сторонников в замок. Остальные из нас прятались в пещерах на склоне горы, пока мы не получили от Аркуса весть о том, что можно вернуться в аббатство. Но он хотел, чтобы Брат Тисл был здесь, когда все закончится, чтобы был кто-то кому он мог доверять, и с кем мог посоветоваться. И я предложил приехать, чтобы исцелить всех, кто был ранен в бою.
— Брат Гамут, почему вы не смотрите мне в глаза? Что вы мне не говорите?
Он покачал головой, и начал говорить медленно и тяжело. — Мы потеряли нескольких наших братьев и сестер в бою.
Он назвал мне имена его потерянных друзей, в том числе веселого Брата Пила. Я крепко сжала его руку, когда он говорил, и слезы текли по моим щекам.
— Тем не менее, мы все в безопасности, — заверил он меня. — Рука Сестры Клове была сломана, но уже заживает. Сейчас мы все ей помогаем.
— Я тоже буду помогать, — сказала я, садясь и глубоко вздыхая. — Как только мне станет лучше, я вернусь в мести с вами. Аббатство — теперь мой дом.
— Я рад, что ты называешь аббатство своим домом. Мне пришлось выпить много чашек собственного чая, чтобы облегчить мои заботы о тебе.
— Больше не нужно волноваться. Но, пожалуйста, расскажите поподробнее все, что произошло? Мне нужно знать, что я пропустила.
Он снова похлопал меня по руке, и приободрился. — Только если ты позволишь приложить холодную тряпку на лицо и шею. Даже Огнекровные, не должен быть таким горячим.
Он заговорил, и положил мне на лоб, щеки и шею прохладной тканью. Я часто прерывала его, он отвечал на мои вопросы, иногда призывая меня замолчать, чтобы он мог закончить мысль.
Я пыталась, но терпение просто не в моей природе.
Пока я была без сознания, сражаясь с лихорадкой, Аркус убедил большую часть дворян, в том что он является законным королем. Ему не пришло долго убеждать и предоставлять доказательств того, что проклятие омрачило народ, поскольку люди уже давно чувствовали эту правду в своих сердцах. Но Аркусу все же пришлось иметь дело с народом, который уже слишком долго живет одной войной. Он приказал, чтобы его войска были выведены из соседних стран, и послал послов начать долгий процесс налаживания связей с королями и королевами. Потребуется время, сказал Брат Гамут, чтобы люди простили. Темные потребности Минакса были воплощены в виде Ледяного Короля. Это будет долгий путь для нового короля, чтобы вернуть доверие.
— Но с ним все в порядке? — спросила я с тревогой. — Как он справляется со смертью брата? Брат Гамут, если бы вы только его видели. Он выглядел… сломленным.
— Я знаю, дитя. Я вижу его печаль. Он сам не свой.
Пока мы сидели молча, дверь открылась, и Аркус вошел, не глядя на Брата Гамута. На нем не было капюшона, поэтому его глаза были хорошо видны. Сегодня они были цветом замерзшего озера, засыпанного снегом. Его лицо было мрачным, затененным, под глазами были мешки, как, будто он не спал несколько недель. Он выглядел так, будто прибавил несколько лет в последние несколько дней.
— Я побуду с нее некоторое время, брат, — тяжело сказал Аркус, закрывая за собой дверь. — Коронация еще не скоро.
Его глаза расширились, когда остановились на мне. — Она проснулась!
— Теперь ты можешь поговорить со мной напрямую, — заметила я.
— Руби, — вздохнул он, осторожно двигаясь своим огромным телом ко мне, словно ожидал, что я улечу, как испуганная птица. Он коснулся меня, и я вдруг подумала, что после всего того что я пережила, он все еще считал меня хрупкой.
Он скользнул своей холодной рукой под мою ладонь. Я вздрогнула, но от ощущения его прикосновения, а не холода, которое пробежало вверх по моей руке, принося мурашки на мою кожу.
— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросил он. Я попыталась вытащить руку, уверенная, в том что она слишком горячая для него. Он сжал ее сильнее.
— Как пережаренный кролик, — ответила я.
Его глаза сверкнули от удовольствия, сделав его снова моложе. — Ты огонь. Приглуши свое пламя.
— Ах, но это требует самообладания. А мы оба знаем…
— У тебя его очень мало, — закончил он с кривой улыбкой, которая не способствовала снижению температуры.
Несмотря на легкий тон его голоса, выглядел он все равно плохо, челюсть сжата, плечи напряжены. — С тобой все в порядке? — спросила я.
— Брат Тисл парит надо мной, как курица-наседка. Если он не остановится, мне придётся запереть его в курятнике.
— Он любит тебя.
— И я тоже его люблю. Его лицо стало серьезным, и я подумала, что он хочет сказать что-то еще, но потом его глаза метнулись к Брату Гамуту, который сидел на стуле, счастливо усмехаясь и казалось он передумал говорить.
— Мне очень жаль, Аркус, — сказала я, мои пальцы сжали одеяло. — Я не должна была идти в тронный зал без тебя. Если бы я подождала, может быть…
Он покачал головой, опустив брови. — Это не твоя вина. Он сделал паузу. — Вчера была небольшая служба. Мы похоронили его в церемониальной одежде с некоторыми игрушками, которые он любил, будучи ребенком.
Я кивнула. Вероятно, именно так Аркус предпочел запомнить его: как мальчика, которым он когда-то был.
— Мы все были спасены благодаря тебе.
— Тогда почему я чувствую, что потерпела неудачу? — спросила я, глядя в сторону. — Минакс теперь свободен, не прикован к трону. Кто знает, на какой хаос он способен теперь, когда я освободила его?
Брат Гамут, возможно, чувствуя, что в воздухе повисла напряжённость, прочистил горло и встал. — Мне нужно собрать некоторые травы, чтобы приготовить свой особый чай. Тебе ведь он нравился не так ли?
— Очень, — искренни, сказала я. — Вы и не представляете, как я по нему скучала.
Монах быстро поклонился Аркусу и вышел из комнаты. Когда дверь захлопнулась за ним, Аркус сел в кресло, его рука все еще держала мою.
— Ты не потерпела неудачу, — сказал он. — Ты избавила замок от проклятия.
— Но трон давай силу Ледяному Королю. — Я встретила с ним взглядом. — Ты будешь теперь слабее без него.
Его глаза сузились, когда он подумал, о том что я сказала. — Трон давал силу королям, но они не всегда использовали ее справедливо. По крайней мере, долгое время тьма росла и, начиная с правления моего отца, она проявилась полностью. Мой собственный отец был… ужасно жесток к моему брату.
— Расмус рассказал мне. Я скользнула рукой к его руке и сжала ее посильнее.
Он посмотрел на наши руки. — Поэтому я намерен использовать не только силу, но и способность говорить с людьми, убеждать их думать так же, как и я.
Я усмехнулась. — Потому что ты любишь поболтать.
Одна сторона его рта наклонилась в улыбке, стягивая шрамы. Мне вдруг захотелось прикоснуться к ним пальцами.
— Раньше я был известен своими убедительными аргументами.
Мы сидели в тишине насколько минут.
— Почему ты не сказал мне, кто ты на самом деле? — спросила я.
Его губы скривились. Он встретился со мной взглядом и напрягся. — Это было секретом, потому что, если бы кто-нибудь узнал, это могло означать смерть для монахов. Я использовал аббатство в качестве места, чтобы скрыться, уединиться и жить в безопасности пока собираю сторонников. Расмус мог узнать и вылить свой гнев на орден. Я не мог рисковать. Даже если бы я знал, что могу доверять тебе, и, Руби, я действительно доверился тебе — это был скорее вопрос того, что ты могла раскрыть, если бы тебя схватили.
— Я понимаю, — сказал я. — Я тоже забочусь о монахах.
Он поддался вперед и погладил мои волосы рукой, затем поднял подбородок, пока мои глаза не встретились с его. — Руби, я хочу, чтобы ты знала, что я передумал. Я собирался сказать Брату Тислу, что нам нужно найти другой путь. Но потом… Его рука сжалась. — Я словно был в агонии, когда вернулся в аббатство и обнаружил, что тебя похитили. Я последовал за вами, но ты была слишком далеко впереди. Как только ты достигла замка, мне нужна была мощная сила, чтобы сражаться с солдатами Расмуса.
— И ты это сделал. Ты победил.
— Все выглядело мрачным, пока чемпионы не заявили, что они на моей стороне.
Моя симпатия к Браке выросла в десятки раз. — Хорошо.
— Они были освобождены от любого рабства под моим правлением, Руби. Сейчас они свободные мужчины и женщины.
Я рассмеялся над ним, разрываясь от гордости за нового короля. Аркус улыбнулся в ответ, и мое сердце подняло суету от великолепного вида.
— Я знал, что тебе это понравится, — сказал он, его руки скользнули вниз по моим.
Я набралась храбрости и рассказала Аркусу, о том как Минакс назвал меня своим «истинным сосудом». Его пальцы крепко сжимали мои, пока я говорила
— Мы не позволим ему забрать тебя, — сказал он, грубым, но чувственным голосом. — Я не позволю, Руби. Клянусь.
Я сжала его руку, потому что это хоть как то успокаивало меня. Как мы сможем сражаться с чем-то столь же эфемерным, как тьма?
— Ты выглядишь усталой, — сказал он мягче. — Я должен дать тебе отдохнуть.
Неохотно я отпустила его руку. — Тебе нужно подготовиться к коронации. Хотела бы я тоже пойти.
Он покачал головой, его взгляд был суровым. — Ты слишком больна. Когда твоя лихорадка спадет, ты можете делать все что пожелаешь. До тех пор никаких посетителей и не покидай эту комнату.
Я вспомнила, как однажды сказала ему, что, если он попытается контролировать меня, я сожгу его. Но он не был похож на своего брата, который контролировал людей ради удовольствия. Аркус был властен, но это исходило из необходимости защитить. А поскольку я была уставшая и потрепанная, то не стала возражать.
— Ты выглядишь очень по-королевски, когда отдаешь приказы, — сказала я, не в силах удержать улыбку. — Это заставляет меня хотеть перечить тебе.
Его глаза засверкали. — И рискнуть быть обвинённой в государственной измене? Ты хочешь вернуться в камеру, Огненная Леди?
Я передразнила его суровый взгляд. — Это не шутка.
Он усмехнулся и положил руку на грудь. — Твой взгляд обжог меня. Жаль, что я не могу быть таким же пугающим как ты, когда злюсь, мой маленький ад.
— Ты можешь быть очень пугающим, когда захочешь.
Его усмешка смягчилась. — Надеюсь не для тебя.
Мой пульс среагировал на нежность в его глазах. — Только когда я подумала, что ты пожертвуешь собой ради меня. Как ты мог? Я посмотрела вниз, а затем снова подняла взгляд, борясь с застенчивостью. — Это убьет меня, если я больше не увижу твоего прекрасного лица.
Внезапно он прижал меня к себе, его грудь быстро поднималась и опускалась с каждым вдохом, прежде чем он мягко положил меня на подушки. Его холодные голубые глаза кипели, когда встретились с моими.