— Зачем тебе это нужно? — спросила я, задаваясь вопросом, будут ли ее причины иметь какой-то смысл для меня.
— Ледяной Минакс и огненный Минакс похожи как близнецы. Мало того, что ледяной Минакс ощущал связь с ним, он мог чувствовать боль своего близнеца на огненном троне. Огненный Минакс был изолирован здесь, его держали в дали от его истинного хозяина, королевы. Лучшее, что он мог достичь, это частичная связь, заблокированная скалами и камнями замка. Как ты думаешь, что это за чувство, Руби?
Связь была достаточно сильной для королева, чтобы казнить всех Ледокровных, которые не согласились на рабство. Я не могла себе представить, как будет выглядеть полная связь.
Глаза Мареллы были окутаны тенями, но каким-то образом умудрялись быть бесконечно пылкими — почти фантастическими — это напугало меня чуть ли не больше, чем Минакс.
— Я слышала это, — продолжила она. — Минакс разговаривал со мной с ледяного трона. Семья моей матери поклонялась Еврусу, создателю Минакса, хотя я узнала это только после ее смерти. Мой отец не позволял мне говорить с ней, когда она заболела, вероятно, потому, что он знал, что она расскажет мне секреты о Минаксе, прежде чем умрет. Но я никогда не узнаю наверняка, видимо? Благодаря его маленькому страху перед властью.
— Маленькому страху? — Я неровно дышала. Она говорила так, как, будто влияние Минакса не было большим риском.
— Разве ты не хочешь, власти контролировала свою собственную жизнь, свою собственную судьбу? Наличие силы над другими облегчает это. Меня растили, чтобы выдать за короля. Но когда стало ясно, что этого никогда не произойдет, мне пришлось придумать альтернативный план. Я буду править. Только не на чьей-то стороне. У меня гораздо более сильный союзник, чем у любого короля.
— Кто? — спросила я.
— Пора тебе узнать. Иди сюда, Руби.
— Нет, — сказала я. — Я знаю, как трудно противостоять Минаксу, но не позволяй ему контролировать тебя. Не позволяй этому победить!
— Это я победила. — Она открыла руку, чтобы показать черный осколок, лежащий на ее молочно-белой ладони. Казалось, что он поглощает свет, делая все вокруг него тусклым и бесцветным. — Давай посмотрим, как хороши ты сейчас будешь сопротивляться Руби.
— Дай мне осколок, Марелла, — сказал Аркус низким, убедительным голосом. — Что бы ты ни думала…
С решительной скоростью она бросила осколок на пол и раздавила его каблуком.
После резкой трещины появились следы обсидианового тумана, поднимающегося из останков осколков. Завитки слились в примерно человекоподобную форму. Из его лба поднялись несколько изогнутых точек, которые двигались волнообразно, как пламя. Огненная корона. Огненный Минакс.
Чернильное существо собралось и дернулось ко мне.
Аркус двинулся, чтобы перекрыть ему путь. Существо изменило направление и проскользнуло вокруг него и позади меня, вливаясь в затылок моей шеи, как всплеск горячей воды. Я прижала ладонь к раненой коже, но Минакс уже просочился, держась, изгибая в темноте, скрытые пространства моего разума и цепляясь, как летучая мышь, к потолку пещеры.
Мы едины, сказал Минакс, — или это говорила я? Но это не имело значения. Через несколько секунд я забыла, кем я была и чего хотела. Я была цельной, такой, какой я никогда не была раньше. Я испытала облегчение, не сражаясь с чем-то неизбежным. Страх оставил мое тело в выдохе и ослабленных конечностях.
Я встретила глаза Мареллы, и она улыбнулась. Я внезапно почувствовала себя спокойной. Мы с ней были в гармонии друг с другом. Ее планы больше не были для меня загадкой. Если бы я не боролась так сильно против моей связи с Минаксом, я бы знала о ее намерениях раньше. Теперь все, что осталось, это окончательное соединения, коснуться моего близнеца впервые за тысячу лет. И тогда разлука закончиться и все уже не будет иметь значения.
Я подошла к ней, протянув руку, ища ее руку.
Ледяной король — Аркус — обхватил меня вокруг талии, и я закричала, ненавидя саму его природу, его прикосновения. Его сущность отталкивала меня, заставляла меня биться и хотеть оставить безопасную и совершенную оболочку девушки Огненной крови Руби — Дочери тьмы, которая пришла освободить меня.
— Руби! — резко сказал он, и я надавила на него, брыкаясь руками и ногами, выдыхая облако огня. Его руки сжались, как холодные стальные ленты, прижимая мои руки к бокам. Я сосредоточилась на том, чтобы выгнать его со вспышкой тепла на моей кожей. Если мне придётся сгореть, чтобы убежать от него, я это сделаю.
Но пока он держал меня, Марелла, принимающая моего близнеца, вышла вперед. Ее рука искала и нашла мою. Когда наша плоть коснулась, холодная к теплой, мой близнец и я дошли до наших теневых пальцев через кожу наших хозяев и коснулись также.
Волны импульса выливался в воздух, содрогаясь сквозь стены, рисуя трещины на каменном полу, прорезая потолок и сбрасывая камни в дрожащие груды щебня. Ледокровный был сброшен с его ног.
Из наших сцепленных рук появился пузыри света, который кружились и становились больше, до тех пор, пока между нами не образовался ромб ослепительной белизны. Осталось только произнести слово силы, которые завершат ритуал. Мы сказали их в унисон, старые слова, которые уже не помнят, древний язык, на котором говорят только боги. Говорить слова было радостью, потому что это означало, что мы уже не одни, мы нашли друг друга и вскоре воссоединимся с нашим создателем. Мы больше никогда не будем одни.
Ледокровный — Аркус — поднялась на ноги. Глубокая рана на его голове пропустила голубую жидкость, жизненную основу его хрупкого смертного тела, и я отметила, эту слабость, когда мне нужно было атаковать.
— Что это? — потребовал он, уставившись, на белый портал, отражающийся в его широко распахнутых глазах.
Мы не ответили. Нам не нужно было это делать.
Портал укрепился, его границы стабилизировались. Мой близнец и я отступили, наши руки упали.
Спустя несколько мгновений фигура прошла через блестящий портал, его кожа была слишком яркой, светящейся, как лунный свет, солнечный свет и раздавленный жемчуг, пахнущие весенними почками и ветром восточных бурь.
— Кто привел меня сюда? — Голос восточного ветра был резонансным, огромным и непримиримым.
— Мы сделали это, — сказали мы.
— А где мой сосуд? Смертное тело, которое примет мою сущность, чтобы я мог остаться в этом мире? — спросил он.
Мы подняли руки, чтобы указать на человека Ледяной Крови.
— Несовершенный сосуд, — сказал наш господин. — У него кровотечение.
— В туннелях есть принц Огненной Крови, — предложила я смиренно, надеясь, что принц Эйко все еще там. Я дрожала всеми моими человеческими конечностями и в собственной тени. Риск его неудовольствия заключался в том, чтобы получить большие страдания. У нас не было власти над ним. Мы узнали это безошибочно, когда он поместил нас в троны, мы молили о свободе, о милосердии и не нашли ничего.
Бог восточного ветра повернулся к туннелям и выстрел пурпурного света из его рук, заставляя нас сжиматься и прикрыть наши головы руками и скулить в страхе. Его свет сжег. Если это коснется нас, будет мучительно больно.
Скалы, которые перекрывали вход в туннель, взорвались в облаке задыхающейся пыли. Когда обломки осели, появилась не одна, а две фигуры, их рты были прикрыты рукавами.
— Руби? — позвал один. Кай. У него были волосы, как летние закаты. Он подошел ближе, размахивая пылью, которая омрачала его вид. Он застыл в шоке, когда увидел Евруса, существо из светящегося света. — Что…
Другая фигура, которая последовала за ним, была высокой и темноволосой, его глаза были зелеными, мокрыми листьями. Принц Эйко. Он привел Огнекровную и Ледокровного, чтобы уничтожить мой трон.
— Вас двое, — сказал наш бог, его кожа слишком яркая, чтобы смотреть на него. — А мне нужен только один. Кто будет моим сосудом?
Никто не говорил.
— Тогда ты, — сказал Еврус, указывая на яркой рыжего Огнекровного, принца Кая, — и я почувствовала странный груз чего-то неприятного. Какое-то нежелательное человеческие чувства. Страх за чужую безопасность. Это был мой хозяин, который заставил нас почувствовать эту неприятную вещь. Мы не хотели, чтобы он навредил принцу Каю с волосами светящихся углей и глазами золотисто-коричневого цвета.
Еврус двинулся к смертному.
— Подождите! — Звук исходил из моего собственного смертельного горла. Часть меня, которая все еще была Руби, удивила меня, взяв под свой контроль. — Возьми другого. — Я говорила, не желая, не задумываясь, а затем дрожала от страха перед божьим гневом.
Но Еврус был милостив на этот раз, и он изменил направление и скользнул в другое тело, высокого человек. Зеленые глаза принца Эйко побледнели на мгновение, когда свет вошел в его тонкое тело, а затем вернулись к норме.
Еврус-Эйко повернулся к мужчине с волосами закатного солнца. Его выражение ясно говорило о его намерения. Кай был не нужен нашему богу, и поэтому он избавится от него.
Мы боролись с собой, Дочь Тьмы пыталась утвердить свое сознание.
— Кай! — Руби снова взяла под свой контроль наш голос. — Уходи! Беги!
Кай покачал головой, его взгляд вздрогнул, когда он зацепился за принца Эйко-Евруса. — Вы больше не принц Эйко. Кто ты?
— Эйко ушел, — сказал Эврус.
— Тогда мне не нужно беспокоиться о том, чтобы причинить ему боль, — сказал Кай. Изгиб его коленей, его широкая нога и поза, все кричали о его намерении сражаться.
— Кай, нет! — позвала я.
Страх частично вернул меня к себе, но Минакс боролся за господство, купаясь в мой разуме, в коктейле сладкого оцепенения и чувства бесполезности. Какое это имеет значение? Сказали чужие мысли. Все в порядке.
Я заставила себя сосредоточиться на Кае и Аркусе, на воспоминаниях о моей маме и бабушке, находя те части себя, которые боялись, беспокоились и болели. Я отвергла плавающую радость, которую предложил Минакс, и ухватилась за мысли о любви, сочувствии — даже о горе. Каждую секунду была борьба за власть между мной и Минаксом. Я поэтапно входила и выходила из сознания как отдельная сущность
Я была вырвана из-за своего самопоглощения, когда огонь вылетел из кулаков Евруса, или, скорее, это был огонь принца Эйко, которые он больше не контролировал. Нападение застало Кая врасплох, отбросив его назад. Он скользнул по полу на несколько футов, прежде чем остановиться. Я сделала шаг к нему, с облегчением, когда увидела, как его грудь поднимается и опускается.
— Оставь его, — сказал Еврус. — Он не имеет никакого значения.
Я остановилась. Аркус двинулся рядом со мной. Взгляд Евруса заточен на него. Если он хотел сделать с ним то, что он сделал с Каем…
Страх прорвался сквозь оставшийся туман в моей голове.
Я Руби, подумала я, отбивая бархатные слои онемения, обернутые вокруг меня, вырвав мою личность из ума Минакса. Я контролирую ситуацию.
Должно быть, я произнесла это вслух, потому что Эйко-Еврус снисходительно улыбнулся. — Ты больше не просто девушка Огненной Крови. Ты теперь нечто большее. И хотя ты не проживешь достаточно долго, чтобы увидеть окончательный триумф, который произойдет от твое жертвы, твоя жизнь будет отдана для большей цели. Ты будете служить хозяином Минакса, когда мы отправимся к Вратам Света. И когда мой Минакс уничтожит часовых, я сломаю решетки, которые закрывают ворота, остальная часть моих живых теней выльется из того места, где Циррус поймал их в Обскурум. Итак, ты понимаешь? Ты не умрешь напрасно. Тебя будут помнить боги.
— Как тот, кто помог тебе впустит Минаксов в мир? — спросила я, ощущая себя самой собой в данный момент — Я не хочу, чтобы меня помнили.
Его зеленые глаза сузились, но его улыбка расширилась. — Почему-то ты сохранила намного больше себя, не так ли? Замечательно. Минакс выбрал сильного хозяина.
Минакс внутри меня волновался, пробормотал что-то об истинном сосуде и Дочери Тьмы, и, хотя я старалась не произносить эти слова своими губами, я чувствовала, что Еврус все равно слышит его голос.
Он поднял лоб. — Ты уверен?
Минакс с нетерпением ответил «да», а затем шрам в форме сердце возле моего левого уха стал сжечь. Я прижала пальцы к нему, но Еврус подошел ближе, схватил меня за запястье и отдернул руку. Его глаза встретились с моими, и даже в тусклом свете они выглядели ярче зеленого, чем когда-либо. — На этой земле есть только один человек, которого мой Минакс мог отметить таким образом. — Его глаза, казалось, светились.
— Ты моя дочь.
Глава 27.
Я услышала резкий вдох Аркуса. Если бы не половина Минакса, контролирующая мои конечности, я бы пошатнулась. Это момент был отголоском откровения королевы, что я ее племянница, но гораздо менее приятным. И мой разум все еще был озарен мыслями Минакса — хаотичными и неупорядоченными, всегда стремящимися восстановить контроль. Я хотела опровергнуть слова Евруса, но я даже не могла открыть рот.
— Не совсем моя дочь. — Удовлетворение Евруса мерцало от зеленых глаз принца Эйко. — Не моей крови. Боюсь, вмешательства моей матери, Набу, давно запретила развлечения со смертными. Но твоя мать, Судазийская принцесса, была одержима Минаксом, пока ты росла в ее утробе.
— Это ложь. — Я хотела кричать, отрицая это, но слова прозвучали дрожащим шепотом. Я хотела использовать свой огонь, чтобы напасть на него. Я хотела бежать. Но мои руки безжизненно висели по бокам. Как будто я была сделана из камня и могла только смотреть и слушать, беспомощно останавливать слова, исходящие из его улыбающегося рта.
Еврус скрестил руки на груди, и каким-то образом это было ужасно, похоже, на то, что мог сделать Эйко. — Хотя я не мог вмешиваться в дела смертных, у меня всегда была возможность общаться с Минаксами, которых я запер в ледяном и огненном троне. Я решился на небольшой эксперимент: смешать тени с огнем, чтобы создать, возможно, новую расу. Ребенка тьмы.
— Нет, — прошептала я. Мой худший страх сбывался.
— Я сказал Минаксу покинуть своего хозяина, Огненного Король в то время, и поселиться в его младшей дочери, принцессе Роте, которая ожидала ребенка. — Он ухмыльнулся памяти. — Младенец в утробе матери, окруженный сущностью Минакса, изо дня в день. Идея выглядела многообещающе на некоторое время после того, как ты с воплем ворвалась в мир. С учетом Минакса ты была маленьким демоническим существом с типичным темпераментом для Огнекровной принцессы. Но твоя мать, похоже, не возражала. Она была мягкой и бесконечно терпеливой, едва показывая признаки того, что она была одержима месяцами. И когда ты родились, она стряхнула Минакса, как собака, стряхивает воду.
При упоминании о моей матери я почувствовала боль в сердце, а затем сила Минакса облегчила боль обратно в оцепенение.
Еврус наклонил голову в сторону. — Она была проблемой. Она успокаивала все твое недовольство — терпением, а твою ярость — любовью. У твоей темноты не было возможности расти. Я решил избавиться от нее, но прежде чем я успел действовать, Рота увезла тебя куда-то достаточно далеко, чтобы Минакс больше не мог тебя ощущать. Я подозреваю, что Сейдж помогла ей как-то. У меня не мало счетов с этой привилегированной смертной Циррус, которые я непременно улажу, кода найдут ее.
Я чувствовала, как Минакс грохочет в моем сознании, но теперь он стал почти безмятежным, как, будто Еврус рассказывал ему историю перед сном, и это успокаивало. Я почувствовал его скачок воспоминаний, когда он упомянул мою мать. Ужас осаждал мое тело, сжимая мое горло, заставляя капли пота скапливаться на лбу, выворачивая мой живот, но влияние Минакса блокировало чувства. Я оказалась в ловушке странного, эхо-интервала между моими собственными мучительными реакциями и безразличием Минакса.
— Но, почему ты вообще хотел создать Ребенка Тьмы? — хрипло спросила я, наполовину потерянный в моем внутреннем бою.
— Потому что Ребенок Тьмы должен был стать первым. Первым из новой расы Темнокровных. Я хочу создать своих собственных людей, людей, которые будут достаточно сильны, чтобы постоянно принимать Минакса, людей, которые будут, выполнят мои приказы. Мои живые тени покинут Обскурум и населят смертных… и я буду управлять тенями. В конце концов, Сюд создала Огнекровных, а Форс — он указал на Аркуса, от которого веяло смертоносным холодом слева от меня, — он сделал свои ходячие сосульки. Это был моя очередь. Я намеревался создать людей, наполненных самой сущностью тьмы. Темнокровных.