При этих словах татя Димитрий поднял глаза на Елену: все время разговора она тихо стояла в сторонке. Княгиня победно улыбнулась. «Вот видишь», - красноречиво говорил ее взгляд. - «Не отец то, а вы мне не верили».
- И пошли мы заставу брать, нас - сто ушкуйничков, а с нами еще эти, - тать указал на привязанный к лошади труп ратника, - кто такие, нам не сказывали, их тоже около ста, кто конный, кто пеший, но одеты все ладно, не то, что мы. Подступились, начали кричать: «Это земли Мстиславовы, а вы, Чернореченские, проваливайте». Они на нас смолу стали лить, тоже, мол, «остудитесь». Разъярились наши, пошли на приступ. Да не так просто детинец взять. Два дня сеча шла, и воеводу их, кажись, убили, и проломы сделали в двух местах, силы у них стали таять. Вот-вот и ворвемся, да тут им на помощь дружина из Успения прискакала, разметала нас, и опомниться не успели, много наших побили. Вот только два десятка дружков то и осталось. А серебра нам никто не дал, за что вам, говорят, давать, застава - то цела. Хоть еды подбросили, и то ладно. Кун с дружиной ихней ушел и как в воду канул, нет его и нет. Ну, решили мы: кинул он нас. Стали в дорогу сбираться, и тут он, наконец, пожаловал, а с ним еще десять ратников. Одет, аки боярин, при коне добром. Так вырядился, аж глазам смотреть больно: серебряная гривна на шее, корзень расшитый, говорит: «Хотите и вы так ходить?» Да кто ж не хочет? «На обоз надо напасть, княгиню в Чернореч везут в малой дружине, добра полны возы». Послали дозор разведать, те воротились - три десятка вас насчитали. Мы и говорим: « Слишком много дружинников, не осилим». А Кун на своём стоит: «Не осилим, так и не надо. Главное - княгиню убить, за нее много обещано, как княгиню порешим, так можно и в лес отступать».
Димитрий вздрогнул, посмотрел на побледневшую Елену, потом на Вышату, воевода сурово спросил:
- Кому ж княгиню убивать понадобилось?!
- Не знаю, - испуганно заплакал тать.
- А с князем как надо было поступить? - спросил Димитрий.
- А князя, сказывали, в обозе не будет. Он за водимой дружину отправил, а сам в граде сидит.
Капелька холодного пота потекла у Димитрия по виску. Все в Черноречье думали, что князь сам за княгиней поедет, а не знали про то только в Бежске.
- А за наградой куда вам надобно было идти? - спросил воевода.
- К устью Утицы, где прежний лагерь наш стоял, а там они на нас сами должны выйти.
Вышата подозвал Димитрия, Пахомия и Гордея. Вместе они о чем-то долго шушукались. Костлявый беспокойно поглядывал в их сторону, а Завид нагло пялился на Елену:
- Тебя что ли убить должны были? - непочтительно бросил он, - хорошо, что не убили, жалко такую красоту губить.
Елена ничего не сказала, она смотрела куда-то мимо татей, мысли ее были далеко.
Наконец, совет закончился, и Вышата подошел к Елене.
- Решили мы, княгинюшка, как быть. Ты отойди, не гневайся, в сторонку с Димитрием, он тебе все растолкует.
Димитрий смущенно улыбнулся княгине, жестом показывая в сторону леса. Елена смело шагнула за ним, краем глаза увидев испуганное лицо Арины. Когда они отошли на расстояние, чтобы никто не видел, Димитрий сказал:
- Кто бы это ни были, они не отстанут, пока не убедятся, что ты мертва. Решили мы их перехитрить, может, и удастся. Отдадим этим татям твое кольцо и прядь волос, пусть понесут за награду да скажут, что с тебя мертвой срезали. Согласна ли? - Димитрий заглянул ей в глаза.
- Хорошо хоть палец с кольцом отрезать не надо, чтоб поубедительней было, - сострила Елена, и начала стягивать алое кольцо.
- Яхонтовое [5] не надо, - остановил ее Димитрий, - и того вон, золотого, хватит.
Елена сняла узкое золотое колечко с левой руки и вручила его Димитрию, потом стянула повойник, две тяжелые косы, цвета спелой пшеницы, упали на спину. Девушка быстро начала расплетать левую косицу, ловко работая пальцами.
«Вот это косы, у иных девок две, как у этой одна!» - молодец восхищенно не отрывал взгляд.
- Что уставился, бесстыдник?! - прикрикнула на него красавица. - Отвернись, не видишь что ли, простоволоса?
Но Димитрий, как будто не слышал, и продолжал ее разглядывать.
- Сколько резать- то? Слышишь?
- У меня меч есть, мечом давай, - невпопад ответил он, вынимая из ножен окровавленный клинок. Елена испуганно отшатнулась:
- У меня и у самой отрезать есть чем, - и она отсоединила от гашника [6] небольшой нож, - ты скажи, сколько резать.
- Да немного, но чтобы видно было, что бабьи.
Елена ловко махнула ножом, и в руках у нее оказалась тонкая прядка пшеничных волос, она протянула их Димитрию и быстро стала заплетать косицу обратно. Через минуту повойник был на своем месте, а пшеничные косы скрыты от жаркого взгляда.
Они пошли назад к дороге. Димитрий плелся за Еленой, как хмельной: «Извела совсем. Ох, извела. Мочи нет, сколько ж можно коту вкруг сметаны ходить... А Заозерская-то змеей оказалась, кроме нее смерть Мстиславны никому не нужна. Отправила под видом богомольцев людей своих в Успение, они ей Елену и описали. Тут эта Улитка и поняла, что с подружьей княжьей ей не сдюжить, и решила опередить... А может, не она все - таки? Ну, мало ли кому Мстислав насолить мог, его же дщерь, а я на Заозерскую грешу, уж больно кроткая она с виду, как овечка, и не подумаешь... Или то Фотинья, вроде как немощная, специально отцом в обитель отправлена, сигнал подать, мол, выехал обоз. Я же не знаю, как там бояре залесские с князем своим уживаются. Может, хотят тестя с зятем стравить да Мстиславу путь указать. Так и бояре Всеволода татей могли нанять, они-то думают, что князь Чернореченский сильно болен, так и княгиню решили заодно сгубить да малолетке своему княженье наше подарить». Мысли путались, а глаза следили, как Елена плавно поводит бедром при каждом шаге.
Татей отпустили в лес, сунув им кольцо и волосы княгини, Вышата сказал, что то их дело: идти за наградой или нет, но раз все по чести рассказали так, как обещано, - свободны. Не веря своей удаче, ушкуйники бросились в лесную чащу, не оглядываясь.
- Как думаешь, - спросил Димитрий Вышату, - пойдут за серебром али побоятся?
- Пойдут, жадные больно... до чужого добра, ноги сами поведут.
Расчистив путь от поваленных деревьев, вои погрузили в последнюю телегу тела своих товарищей. Туда же переложили и тело испустившего дух Нижаты - кудрявого ухажера Забавы. Девушка, забившись в угол телеги, тихо плакала, Акулька гладила ее по голове и что-то нашептывала в утешение.
Трупы татей решили пока бросить вдоль дороги, для них в обозе не было места. Поутру из заставы за ними должны снарядить возы. Поредевший отряд двинулся к Полуночной.
1.Ушкуи - небольшие речные суда, на них плавали ушкуйники - русские пираты; небольшая вооруженная и хорошо обученная дружина садилась на ушкуи и грабила поселения вдоль рек и проходящие суда.
2. Кистень - это короткий ременный кнут с подвешенным на конце железным шаром.
3. Засеки - заостренные колья или подрубленные деревья, загораживающие дорогу коннице.
4. Куща - здесь шалаш.
5. Яхонт - красный камень - рубин, синий камень - сапфир.
6. Гашник - пояс.
IX. Полюбовники.
Солнышко еще не успело коснуться вершин остроконечных елей, а обоз уже подкатывал к заставе. Полуночная встретила их унылым, неухоженным видом. Обгорелая, заляпанная смолой городня скособочилась, недалеко от ворот виднелся огромный пролом, забросанный, как попало, на скорую руку разным хламом: воротами, лавками, бочками, колесами и оглоблями. Видно было, что все это стоит не разобранным со времен нападения. Правда, спереди перед проломом добавили заостренные бревна засеки.
- На чем они сидят, на полу что ли, все лавки на стены побросали? - горько пошутил Пахомий.
Встречать отряд высыпала вся застава: ратники, их жены, детишки, батюшка с попадьей. Увидев Елену, бабы кинулись целовать ей руки, наперебой благодарить за спасение. Княгиню смутил такой горячий прием.
- Кто главный? - рявкнул Вышата.
Выступил немолодой ратник в полинялой свите:
- Так нет у нас главного, воевода погиб, а нового не прислали. Забыли о нас в Черноречье. Сами вот тут, как можем, справляемся. Вы уж не прогневайтесь, бояре, замолвите словечко перед князем, пусть воеводу нам нового пришлет, потолковей. Да ратные нам еще надобны, да работный люд, чтоб стену поправить, а то нового приступа не сдюжим.
- Воеводу мы вам оставим, - пообещал Димитрий, - и ратных с мастеровыми пришлем, как до града доберемся. Кто нападал?
Старый вой прищурился:
- Да кричали, что залесские. Да только вот княгинюшка, - и он в пояс поклонился Елене, - весточку прислала, что не они то были, а мы своей княгине верим.
Димитрий скосился на Елену, но ее лицо ничего не выражало. Она смотрела на северную сторону, туда, где за разоренной стеной плескалась родная ей Утица. Судьба опять вывела их к этой реке.
- Да мы и сами сомневались, - добавил ратник. - Говор у них не залесский, не так за рекой разговаривают. А тамошних рыбаков мы на Утице встречали, так говорят, ушкуи с Волги объявились, может они?
- Что ушкуи здесь бродят, то уж мы на своей шкуре почуяли. Раненых нам надо пристроить, мертвых отпеть да похоронить.
- То мы все устроим. Отец Лука я, - представился боярам священник, совсем еще молодой муж с темно-русой клинообразной бородкой, - раненых мы с матушкой к себе возьмем. И бояре, если не побрезгуете, к нам милости просим. А княгинюшке переночевать можно у воеводы в тереме, правда, он пустует: вдова после похорон уехала. Ну, да бабы местные сейчас быстро порядок наведут. Людей ваших по избам разведем. А за покойничков не беспокойтесь - все сделаем, как надо.
- Благодарствуем, - ответил Вышата.
- Карпушу мы пока к себе возьмем, - распорядилась Елена, - пусть Акулина за ним поухаживает.
- И мы, батюшка, стеснять тебя не станем, попадье и с ранеными заботы хватит, тяжелые они, - Вышата обернулся к старому вою. - Примешь бояр на ночлег?
Старик радостно замахал головой:
- Честь-то какая, с радостью, только живем мы с бабой моей скромно, уж не обессудьте.
- Звать-то тебя как?
- Нежданом.
- Ну, веди, Неждан. А баня у вас есть?
- А как же, как без баньки-то.
Елена пошептала что-то Вышате на ухо, тот наклонился к вою:
- Знахарка какая имеется? Конюх княгинюшке жизнь спас, печалится она об нем крепко.
- Моя баба лечит, но вы не думайте там чего, она с молитвой да Божьей помощью. Отец вот Лука ворчит да не гонит.
- Пришлешь ее в терем, пущай конюха осмотрит.
Избушка Неждана была по-хозяйски добротная, вросшая в землю, как былинный богатырь от удара волшебного меча. Внутри все по-деревенски просто. Широкий дубовый стол да лавки вдоль стены приглашали путников присесть. Бояре устало повалились на них.
- Вот видишь, и лавки есть, а ты говорил, на стены все покидали, - подтолкнул под локоть Пахомия Вышата.
Жена Неждана - крепко сшитая баба с большими мужицкими руками - засуетилась, бросилась собирать на стол, стала гонять десятилетнего внука - то за дровами, то за водой. Мальчишка, худощавый, юркий, с подвижными озорными глазками и вздернутым носом, крутился во дворе рядом с гриднями, приставал к Чуриле с какими-то вопросами и бабкины поручения выполнял с глубоким вздохом, не желая отходить от чернореченских ратников. Димитрию повадками он напомнил Ростислава Заозерского, разве что худой да не такой избалованный.
Неждан отправился растапливать баню. Потрапезничав с боярами и гриднями, Димитрий подошел к знахарке:
- Супружник твой сказал, ты лечить умеешь. Раненые у нас - трое: один - в тереме воеводы, а двое - у попадьи. Пойдем, поглядишь, чего там?
- Пойдем, милостивый боярин, пойдем, - баба взяла небольшой короб, - отчего ж не посмотреть. Готова я, можно и идти.
Они вышли во двор, Димитрий кликнул и Гордея. Знахарка бодро побежала впереди, показывая дорогу, вои брели следом, переговариваясь.
- Как тебе крепостица?
Гордей оглянулся по сторонам:
- Добротная, такой приступ сдюжила. Подновить нужно, да ратников побольше прислать. Раз ушкуи объявились - зевать нельзя.
- Воеводой тебя здесь оставим.
Гордей удивленно поднял брови:
- То ж боярское место, а я гридень простой, мне ли здесь сидеть?
- Не век же тебе в гриднях ходить. Верой и правдой князю служишь, твоя застава.
- Благодарствую, оправдаю честь. А кто ж теперь на место мое?
- Чурила справится, бортника вон вместо себя натаскает, о том не печалься. Завтра поутру соберем заставу да объявим. Я тебя взял, чтоб ты хоромы воеводы посмотрел, твои теперь будут.
Димитрий замолчал, потом кашлянул, собираясь с духом:
- И вот еще что... вы с Чурилой покараульте в очеред у терема княгини ночью. Утица-то вон, со стены видно, а там и землица Залесская. Как бы Елена сбежать к отцу не надумала, в обиде она на нас... на меня. Не выпускай ее.
- Не выпущу, только не побежит она никуда.
- Это почему?
- Боевая она.
- Так что?
- Без сечи князя другой не уступит.
Димитрий пожал плечами:
- Не заметил я ничего такого.
Гордей промолчал.
Знахарка уж открывала широкие ворота. Хоромы воеводы были такими же добротными и тяжелыми, как и изба Неждана: толстые, грубо обструганные бревна, маленькие окошечки, чтобы зимой не уходило драгоценное тепло, широкое крыльцо, скромный резной узор над сенями. Дом - богатырь. Крыша с западной стороны обгорела, обугленные доски, как раны отливали алым отблеском заката.
- Подпалить окаянные хотели, - пояснила знахарка, - да люди наши погасили.
Карпушка лежал, свернувшись калачиком на широкой лавке, бледные губы от боли были искусаны в кровь, отрока знобило. Елена с Акулькой сидели подле него, старая холопка печально охала и без конца крестилась, за ней начинала креститься и Елена. Обе в тревоге прислушивались к тяжелому дыханию.
Вдруг молодой конюх начал подниматься.
- Ты куда это? - испуганно закричала Акулина.
- Мне по малой нужде надобно, - смущенно пролепетал отрок, кусая от боли губы.
- Так я тебе крынку принесу.
- Не надо! Я сам дойду.
- Ты что ж княгиню смущаешься? Так она выйдет. А я троих сынков вырастила, да внуков, таких как ты, уж четверо, меня-то, что ж стесняться.
Елена поспешно выбежала из горницы и столкнулась с Димитрием, врезавшись в него с разлета.
- Случилось что? - озадаченно спросил он.
- Ничего не случилось, спокойно все, - Елена поправила оплечное ожерелье, опуская глаза.
- Я вот знахарку привел, сейчас осмотрит Карпушку. Как он?
- Кровь не сочится, но плечо горит, да знобит его. Уж и не знаем, что и делать.
Из-за спины Елены выскочила Акулька с крынкой, поклонилась Димитрию:
- Входите. Стыдится - значит, не так уж плох, может, обойдется.
Горница наполнилась людьми. Прибежали Арина с Забавой и Параша; тяжело дыша, ввалилась Пересветовна. Всем хотелось посмотреть, как знахарка будет лечить Карпушку. Жена Неждана, бросив на пол короб, подошла к конюху, ловко стала развязывать тряпицы, потом долго осматривала рану, крестясь и шепча молитвы, затем подняла и опустила бледную руку. При этом отрок громко застонал.
- Тише, тише, милок, все хорошо будет, - знахарка повернулась к встревоженной Елене, - жить будет твой спаситель, княгинюшка, может, рука не так ловко работать станет, ну на то уж воля Божья. Сейчас я ему испить дам дурман - травы, чтобы боль снять, а то, вишь, как мается.
И она достала из короба маленькую крынку, прикрытую берестяной крышкой:
- Приподнимите, - обратилась она к Гордею. Они с Димитрием бережно приподняли мальчонку.
- Не надо, княже, сам я смогу, - начал отталкивать руки Гордея с Димитрием Карпуша.
- Бредит, - испугалась Елена.
- Ничего, сейчас полегчает, поспит, - и знахарка тонкой струей влила отвар отроку в рот. Тот бешено завертел глазами, потом обмяк, сполз на подушку, прикрыл потяжелевшие веки и заснул.