— Две недели. Пришлось… три раза, кажется…
— А точнее?
Из ванной донесся приглушенный звук: будто кто-то отчаянно зажимал рот ладонью, но все-таки чихнул.
— Послышалось, — отмахнулся Грин от вперившегося в него настороженного взгляда.
— Эдвард, я…
— Оливер, — устало вздохнул целитель, — разговор доктора с пациентом и все обстоятельства этого разговора считаются врачебной тайной и разглашению не подлежат.
— Все равно прошу вас… даже Элизабет…
Подобное недоверие было просто оскорбительно.
— У меня нет секретов от жены, милорд, — отчеканил Эдвард сердито. — Но это не означает, что и у вас их быть не должно. Поэтому будьте уверены, я никому не расскажу… сколько раз вы в последние недели телепортировались на дальние расстояния. Но сам, как ваш доктор, должен это знать.
Оливер отвел глаза. Это можно было счесть признаком раскаяния, и Грин смирил гнев. Хотя, услышав правдивый ответ, пожалел, что клятва целителя не разрешает ему нанесения легких телесных повреждений пациентам, даже в профилактических целях.
— Шесть? — переспросил рассеянно. — Туда и обратно, я полагаю. Итого: двенадцать прыжков за две недели. Что ж, должен извиниться за то, что не поверил вам сразу. Вы действительно хорошо себя чувствуете. Могло быть намного хуже. Но время позднее, поэтому лекцию о вреде частых перемещений на дальние расстояния опустим. Скажу, что вам делать теперь. Запоминаете? Ни-че-го. В следующие десять — двенадцать часов приступ может повториться, поэтому без острой необходимости вставать с постели не советую. Если за это время самочувствие не ухудшится, считайте, что вам повезло. Тогда, напротив, рекомендую больше двигаться. Займитесь гимнастикой, гуляйте. Ходить вам придется много и часто, потому что телепортацию, даже в пределах одной комнаты, я вам категорически запрещаю минимум на неделю. Нарушите этот запрет — ищите другого доктора. Избегайте умственного переутомления, волнений… Оставить на это время работу не предлагаю, все равно откажетесь, но, если получится, отмените все, что можно отменить: совещания, заседания комитетов, лекции — все, что не требует немедленного решения. Никакого алкоголя, меньше кофе. Медикаментозное лечение не требуется, но препараты цинка и железа я рекомендовал бы как вспомогательные. Употребляйте в пищу свежие овощи, фрукты, орехи… И вообще режим питания постарайтесь соблюдать хотя бы до полного восстановления. Это все, пожалуй. Далее будем исходить из вашего состояния. А сейчас до свидания.
С этими словами он положил ладонь на лоб больного. Оливер хотел что-то сказать, но не успел: глаза его закрылись, и он погрузился в глубокий сон.
Грин с помощью телекинеза приподнял пациента над кроватью, снял с него смокинг, подтяжки и галстук и уложил снова, решив, что все остальное спящего не стеснит. Поднял не пригодившийся саквояж и подошел к двери в ванную. Постучал. Что ему в ответ скажут: «Войдите», не ждал, но внимание определенно привлек.
— Милорда Райхона я усыпил, — отчитался в пустоту. — Это целебный сон, стабилизирующий энергетические связи, прерывать его не стоит. По-хорошему, тут нужна сиделка хотя бы на эту ночь и завтрашний день. Я могу прислать квалифицированную сестру из лечебницы, но, поскольку никаких специальных манипуляций выполнять не потребуется, будет достаточно, если с ним просто побудет кто-нибудь… Мисс? Вы слышите? Мне прислать сиделку?
— Нет, — тихо ответили из-за двери.
— Замечательно. Мои рекомендации вы слышали. Никаких телепортаций, никаких волнений. Отдых и полноценное питание. Мой номер у вас есть. Завтра к полудню загляну. Думаю, милорд Райхон к тому времени будет в состоянии открыть мне дверь. Если нет — оставьте ее незапертой, как сегодня. Хорошо?
— Да.
— Вот и славно. Всего доброго, мисс.
— И вам, — коснулся слуха едва различимый шелест. — Спасибо.
Конечно же она отказалась от сиделки. Если бы та явилась, Нелл пришлось бы уйти, а куда ей идти ночью в вечернем платье? Ее старые вещи мисс Кэтрин обещала выслать портальной почтой на адрес Оливера, но посылку доставят в лучшем случае утром. Ну и… были еще причины…
Нелл присела рядом со спящим мужчиной, провела рукой по его волосам вдоль тонкой седой пряди и закусила губу, чувствуя, что готова разрыдаться от пережитого страха, облегчения, наступившего за ним, и нового, смутного еще беспокойства.
В первый раз она чуть не расплакалась, когда, поговорив с доктором по телефону, вернулась к Оливеру и увидела, что тот пришел в себя. Но сдержалась. Стиснула зубы, выдавила улыбку, сделав вид, что поверила в это его «оступился, упал», и помогла добраться до кровати. Сейчас, когда не от кого было прятать нервную дрожь и влажные глаза, совладать с эмоциями было сложнее.
И все же она справилась с собой.
Посидела еще немного, грея озябшие пальцы в его теплой, безвольно лежащей поверх покрывала ладони, и встала. Сняла платье, повесила на спинку кресла, любовно расправив складки. Долго лежала в ванне, представляя, как растворяются в воде тревоги ушедшего дня. Взбила на волосах пышную пену, и цветочный аромат сменил въевшийся запах табака, но, высушившись и надев халат, пошла тут же в гостиную, бросила на пол у камина диванные подушки и выкурила одну за другой две сигареты.
В чулане рядом с задней дверью нашла веник, смела и выбросила осколки вазы. Поставила на место столик. Одна из тонких изогнутых ножек сломалась, и Нелл скрепила ее заклинанием. После придется ее заменить, но пару недель продержится и так.
Сварила себе кофе. Снова курила.
Иногда заглядывала в спальню, а один раз даже прилегла рядом с Оливером, но сон не шел.
Сварила еще кофе.
Вспомнила, что не погасила свет в кабинете, и пошла туда, решив заодно взять какую-нибудь книгу, чтобы отвлечься.
Книг у Оливера было много. И расставленных на полках сувениров, привезенных из разных уголков мира, то ли им самим, то ли его друзьями, коллегами или благодарными учениками.
Были статуэтки. Изящные музыкальные шкатулки. Были фотографии в красивых серебряных рамках, в основном старые, судя по качеству и нарядам тех, кто был на них запечатлен.
Семья: мужчина, похожий на Оливера, но крупнее и с более резкими чертами лица, светловолосая женщина и хорошенькая белокурая девочка лет десяти.
На другом снимке те же мужчина и девочка, на год или два повзрослевшая, а вместо женщины — вихрастый малыш в высоком детском стульчике.
Девушка и мальчик лет пяти за фортепиано, играют в четыре руки. Она глядит в ноты, будто не знает, что их снимают, а он — прямо в объектив и улыбается радостно и знакомо.
Молодая женщина и мальчик, теперь уже другой, такой же темноволосый, как первый, и чем-то неуловимо на него похожий, но не он: мальчик с предыдущего снимка к тому моменту должен был превратиться уже в юношу.
Нелл задумалась, где могла видеть эту женщину, и вспомнила, что смотрела на ее лицо, пока говорила с доктором.
И правда, ее фотография стояла на столе рядом с телефоном. Светлые улыбающиеся глаза, тугие пружинки белокурых локонов и мелкая подпись в нижнем углу карточки: «Олли от Джинни».
Олли. Губы невольно дрогнули в улыбке.
Подумалось, что где-то в шкафу наверняка лежит целый альбом старых снимков, и не будет ничего дурного, если она взглянет на них одним глазком, а после уберет на место.
Долго искать не пришлось. Уже за третьей дверцей обнаружился распухший альбом в бархатной обложке. Фотографий в нем было столько, что страниц не хватило бы вклеить все, и поэтому, а может, по какой-то другой причине снимки просто вложили между плотных картонных листов. Жаль, выяснилось это самым неприятным образом: Нелл достала альбом из шкафа, тот распахнулся, и черно-белые карточки посыпались к ее ногам.
— Превосходно, — простонала она.
Не хватало только, чтобы именно в этот миг открылась дверь и в кабинет вошел Оливер. Но он не появился ни в тот же миг, ни в следующий.
Пришел через пять минут, когда Нелл, сидя на полу, перебирала фотографии.
Оправдываться было глупо. Оставалось лишь смотреть, как он приближается, неспешно, словно считая шаги, и так же медленно усаживается на ковер напротив нее. Как берет из кипы снимков один, разглядывает и отбрасывает в сторону. Тянется за следующим, и все повторяется.
Гром так и не грянул.
Оливер, похоже, совсем не злился. Возможно, находился еще под воздействием целительских чар, и Нелл, подумав об этом, ляпнула невпопад:
— Разве ты не должен спать?
— Стандартная продолжительность восстанавливающего сна — три часа, если ты об этом. Кажется, прошло уже больше.
Часы показывали начало пятого, и Нелл понятия не имела, на что потратила столько времени. Разве что на сигареты и унылые мысли. Но Оливер конечно же решит, что она только то и делала, что рылась в его вещах.
— Дурацкая ситуация, — сказал он.
— Дурацкая, — согласилась она.
— Даже не попытаешься объяснить?
Нелл пожала плечами. Почему бы и нет?
— Зашла, чтобы погасить свет. Увидела фотографии на полках. Подумала, что где-то должны быть еще, решила найти. Нашла.
— Я вижу, — кивнул он. Отчего снимки разбросаны по полу, понял и без объяснений. — Давно нужно их вклеить, все руки не доходят. А почему свет горел?
— Я зажгла, когда звонила доктору.
Пусть она и не добивалась такого эффекта, прозвучало почти как упрек: «Я доктору звонила, беспокоилась о тебе, а ты не можешь сделать вид, будто не заметил, что я копаюсь в твоих шкафах?» Нелл поморщилась, досадуя на собственное косноязычие.
— Прости, — добавила, подумав.
Оливер тоже задумался.
Посмотрел на нее, затем на фотографии и снова на нее.
— Нашла что-нибудь интересное?
— Вот. — Она протянула снимок, который успела отложить до его прихода.
— Ужас какой.
— А по-моему, мило, — не согласилась Нелл, не видевшая ничего ужасного в широкой мальчишеской улыбке, демонстрирующей отсутствие передних зубов. — Вот это, — подала еще одно фото, — действительно ужас.
— Ну знаешь ли, — обиделся Оливер, — тогда мода была такая, многие носили усы. И по мнению некоторых дам, они мне шли.
— Те дамы тебе безбожно льстили.
— Кадр неудачный, — пробурчал он, всовывая фотографию вглубь разворошенной кучи карточек. — В реальности смотрелось лучше.
— Тут хорошо, — примирительно сказала Нелл, протягивая ему третий снимок. — И магистерская мантия тебе к лицу.
Он рассеянно кивнул, глядя на фото, то на себя, молодого и счастливого, в черной мантии и с развернутым дипломом выпускника магистратуры в руке, то на женщину рядом.
— Твоя сестра? — спросила Нелл. — Тут много ее фотографий.
— Да, ее… В смысле это на самом деле ее фотографии, она их собирала. А я забрал, когда… когда ее не стало. Часть взял потом Джерри, но в основном более поздние, а остальные так и остались у меня.
— Джерри — это?..
— Мой племянник, сын Джинни. Он жил со мной после ее смерти, тут, в доме, пока не окончил академию, потом — в поселке для преподавателей.
— Он тоже преподает?
— Да. То есть сейчас преподает, но не у нас, а в Глисете. Проклятия и защита — это семейное, видимо. А здесь работал после аспирантуры моим секретарем.
— Тем самым секретарем? Когда мы встретились на Осеннем балу, ты рассказывал о женщине, которая…
— Сам поражаюсь, каким болтуном бываю, — не дал ей продолжить Оливер. — Да, Джерри — тот самый секретарь.
— Прости.
— Нечего прощать, — покачал он головой. — Это давняя история. Даже как анекдот не прижилась. У нас тут поинтереснее дела случаются.
— Какие, например? — Она сделала вид, что заинтересовалась. Лишь бы уйти от неприятной темы, которую затронула по глупости.
— Разные. То ритуалы запрещенные проводят, то девы прекрасные на единорогах разъезжают. То дочери первых людей королевства замуж за кого попало выходят.
Он вынул из общей кучи снимок и подал Нелл. Одного взгляда на карточку хватило, чтобы поверить в то, что дела в академии творятся воистину чудные, а мир, как и гласит молва, тесен.
— Дочь лорда Аштона — жена доктора Грина? — уточнила она все-таки.
— Ты хорошо разглядела его в опере, если узнала на фото, — заметил Оливер, прежде чем ответить. — Да, дочь лорда и жена безродного целителя. Правда, Эдвард тогда уже заведовал лечебницей, но личные заслуги — ничто, когда люди хотят помериться титулами. Даже чужими. Так что сплетникам тогда было не до моих… семейных сложностей.
Он рассматривал уже новый снимок, а насмотревшись, Нелл не отдал, положил поверх остальных, изображением вниз. Она сама взяла карточку, но прежде, чем перевернуть, взглядом попросила разрешения.
Оливер равнодушно передернул плечами. Почти равнодушно: такое не забывается. Больно и горько, когда тебе предпочитают другого, а если этот другой — твой родной племянник… или лучшая подруга, с которой вы были неразлучны с детства…
А женщина была красивая. Именно такая, какой ее описывала Кэтрин Мерл: шикарная фигура, отличный вкус. Скромное платье сидит как влитое, прическа — волосок к волоску. И с Оливером они и правда замечательно смотрелись вместе.
Нелл отложила фотографию и, не глядя, взяла другую. Это оказался еще один снимок со свадьбы доктора Грина и дочери вице-канцлера: новоиспеченная миссис Грин позировала фотографу в окружении двух мужчин. Первым был милорд Райхон, а рассмотрев второго, Нелл повторно убедилась в тесноте мира.
— Это друг Элизабет со времен студенчества, — пояснил Оливер, заметив ее интерес к молодому оборотню. — Возможно, ты видела его в академии, он работает сейчас в полиции.
— Видела, — признала Нелл. — На Осеннем балу… Постой-ка. Элизабет? Бет? Доктор говорил, Бет видела тебя в клубе…
— Черная Мамба, — объяснил Оливер так буднично, словно не находил ничего странного в том, что дочь вице-канцлера и супруга уважаемого целителя проводит вечера на ринге. А может, и не находил — сам ведь недалеко ушел от подруги.
В том, что с Гринами Оливер не просто поддерживает вежливое знакомство, а именно дружит, Нелл не сомневалась. Достаточно было послушать их с доктором разговор, да и эти клубные секреты…
— Боги, о чем мы говорим? — запаниковала она, вспомнив визит целителя. — Тебе же нельзя вставать с постели!
Она вскочила на ноги и кинулась поднимать с пола Оливера, но вовремя остановилась, представив, как нелепо будут выглядеть ее попытки хотя бы сдвинуть его с места.
Он поднялся сам.
— Не волнуйся, я хорошо себя чувствую, — улыбнулся успокаивающе. — К тому же Эдвард сказал не вставать без причин. У меня они были. — И ответил серьезно на ее вопросительный взгляд: — Я проснулся, а тебя нет. Пойдем, завтра соберу тут все.
— А свет? — спохватилась Нелл уже у двери.
— Я погашу, иди.
Он дождался, когда она выйдет в коридор. Посмотрел на рассыпанные фотографии и задумчиво покачал головой. Если Нелл действительно искала их, можно не только простить любопытство, но и порадоваться его наличию. А если нет?
Хотя зачем бы она стала обманывать?
Ответа на этот вопрос Оливер в течение всего разговора не нашел, но, к сожалению, слишком хорошо знал, что причины могут быть самые неожиданные, от злого умысла до добрейших намерений.
Подойдя к столу, провел рукой вдоль выдвижных шкафчиков. Их даже не касались. Как правило, что-то ценное или секретное начинают искать именно в столе. Но не объемные фотоальбомы — тут все сходилось.
Оливер выдвинул верхний ящичек, не вынимая, открыл лежавшую там папку и посмотрел на единственную из всех находившихся в кабинете фотографию, которую Нелл не стоило видеть.
— Рыжая, — прошептал одними губами.
Захлопнул ящик и провернул в замке невидимый ключ. На всякий случай.
ГЛАВА 17
Уснув под утро, Нелл проспала до обеда. Спала бы и дольше, но в какой-то момент почувствовала под щекой вместо жесткого плеча мягкую подушку, испугалась непонятно чего и открыла глаза.