— Забыла? Мне вмешиваться нельзя, я и так помог с информацией.
— Вы… ты! — Я разозлилась окончательно.
Эта развратная принцесса будет продолжать строить пакости, а магистр и пальцем не шевельнет?
— Хорошо, — выдохнула я. — Тогда возвращай память четверке, точнее, троим ребятам.
Улыбка сползла с лица Дрема.
— Они же не только забыли, кто вы такой, но и не помнят о нападении! Это что, побочный эффект? — ядовито спросила я.
— Лика…
— Дрем, имейте совесть, либо вы сами мне помогаете, либо это делает четверка. Как они будут меня защищать, если ничегошеньки не помнят? И только не говорите, что они должны всегда и ко всему быть готовы!
Мы буравили друг друга взглядами.
— Хорошо, — поджав губы, выдохнул вампир. — Ты сейчас же идешь в комнату и не высовываешься оттуда. Я сам разберусь с принцессой.
— Отлично, — улыбнулась ему и направилась обратно к таверне.
Я не собиралась ни возмущаться заточением, ни участвовать в этом безобразии. Я еще не сошла с ума! Но настроение явно поползло от минусовой отметки к плюсовой. Все же получилось уесть магистра, а то хитрый какой. Думал, наговорил комплиментов — и можно в кусты? Ща-а-аз! Мне, конечно, всего восемнадцать исполнилось, но наивной барышней я не являюсь. Во всяком случае, когда дело касается моей безопасности.
Дверь таверны была открыта, и я уже занесла ногу, чтобы переступить порог, но резко остановилась. В голове зазвучал тревожный колокольчик. Такое бывало, когда живому существу поблизости требовалась моя помощь.
Где-то совсем рядом мучили котенка!
Елки зеленые! Да я этим мальчишкам руки поотрываю! Никому кроме них не придет в голову обижать маленьких и беззащитных. Недолго думая, подхватила юбки и побежала на задний двор.
Нет, вот ведь изверги! А по сути, они только дети! И это наше будущее поколение? Надежда, опора и тому подобный бред? Все, я озверела окончательно. Как я и думала, сеятелями «добрых» дел были три мальчугана. Они связали задние лапки котенку и заставляли того ползти на передних. На меня же они не обратили никакого внимания. А вот это зря!
Детки подняли головы только тогда, когда я тучей нависла над ними. Уф, я им сейчас уши-то надеру! Руки в боки, взгляд злющий, от бега щеки поалели, волосы из пучка выбились, челку сдуваю.
— Т-тетенька… — пропищал самый младший, за что тут же огреб от другого пацаненка подзатыльник.
— Тетенька, — передразнил он, и уже шепотом: — Это леди.
Я отпихнула застывших детей и подняла связанного котенка. Бедненький грязный маленький комочек. Быстро развязала веревку, освободив несчастного. Погладила за ушком, благодарностью мне стало тихое мурлыкание. Надо этого кроху накормить, всенепременно. А этим… елки зеленые, деткам — ремня хорошего!
— Тарри ани соалли, — прошипела я.
Да-да, элементарное «детское» заклинание. Это у нас отпрысков аристократии так наказывают. Считается самым суровым наказанием и… самым позорным. Ибо применяется прилюдно. В общем, это невидимые розги.
Я с интересом наблюдала за тем, как с пацанят разом слетели штаны и по их попам прошелся ветер. Нет, на самом деле удар не сильный. Равноценно легкому шлепку рукой, но… По большому счету их следовало так выпороть, чтобы они и сидеть не смогли!
Вообще, это наказание больше психологическое, чем физическое. Ибо тот стыд, что испытывает ребенок, просто не передать словами. Эти три пацаненка — по ним видно, что они не из одной семьи, — оказались без штанов друг перед другом, да еще и передо мной, девушкой. Причем принудительно, причем их еще и отшлепали. Коктейль ощущений непередаваемый!
— Это вам за издевательство над беззащитным животным!
Мальчишки уже сидели на попах и насупленными взглядами скользили снизу вверх по моей фигуре.
— Вы сильнее, чем он, а я сильнее вас. Может, мне тоже связать вам ноги? Как думаете? — Я сделала вид, что задумалась.
— Простите, мы больше так не будем, — заревел самый мелкий.
— Д-да, — хором подтвердили два других сорванца.
— Точно? — переспросила грозно.
— Да! Да! И… и это не мы придумали! Мы таким его уже подобрали! — заявил рыжий мальчуган, видимо, лидер группки.
— И вместо того чтобы помочь, стали издеваться? — покачала я головой. — Стоп. Нашли уже таким?
— Да. Там еще котята есть. Мы этому помогли, передние лапы развязали! — возмутился мальчик, который давал подзатыльник младшему.
— Тшш, — шикнул на него рыжий.
— Так, детки, а теперь подробнее… — обманчиво ласково произнесла я.
— Ну, мы играли, а потом забрели в дом, где ведьма умерла…
— Да, а там уже кто-то был!
— Привидения там живут! Столько лет никого не было — и нате!
— Тихо! — рявкнула я.
Это же надо, одновременно все заговорили, как я должна понять, о чем идет речь?
— А теперь по порядку. Что это за дом и где находится?
Переглянувшись с остальными, рыжий заговорил:
— Это проклятый дом на окраине деревни. Там ведьма темная жила, а после ее смерти никто в нем не селился. Мы часто там играли, но сегодня…
— Там появились привидения! — перебил его другой мальчик.
— Да нет там привидений!
— Есть!
— Да померещилось тебе!
— Нет!
— Хватит! — крикнула я. Эх, мальчишки, что с них взять.
— Извините, — пропищал младший.
— Угу, — буркнул рыжий, — ну там кто-то был, и это не привидения!
— Привидения! — Спор пошел по кругу.
— Нет! Там кто-то говорил, и котята эти пищали, одного мы забрали и убежали.
— Значит, там есть еще связанные котята? — переспросила я хмуро.
— Да, — кивнули три головы.
— На окраине деревни домик, не со стороны столицы?
— Да, — вновь согласились они.
— Замечательно. Так, ребятня, отнесите котенка на постоялый двор к Катарине, скажите, что от леди, я позже его заберу, — сказала, передавая котенка, который пригрелся на моих руках и задремал. — Вот вам серебрушка, и чтобы быстро, поняли?
— Да, госпожа!
На окраине, значит, домик… Ух, доберусь я до этих гадов! Как они смеют над животными издеваться?!
* * *— Тим, а ты леди не все рассказал.
— Тсс, а то услышит, — возмутился рыжий, осторожно прижимая котенка к груди.
— А вдруг привидения о ней говорили?
— Да не существует привидений, Жвор! Это мамка твоя придумала, чтоб не лазил в дом ведьмы!
— Коль так, то госпоже беда грозит?
— Пф, да ушли все оттуда.
— Да?
— Говорю, ушли, значит, ушли, — нахмурился рыжий.
— А если…
— Так цыть у меня, а то во… — показал кулак рыжий. Мальчуган, споривший с рыжим, тяжко вздохнул.
— То-то же, — довольно улыбнулся рыжий.
* * *Я шла и злилась, треклятые юбки мешали просто ужасно. Хорошо хоть живот не болел, но все равно, а вдруг я не успею? И котят просто не станет? Возможно, кому-то могло показаться странным, что я сломя голову мчусь на помощь кошкам, но… Говорящие не только управляют всем живым, но еще и защищают. Мы всегда балансируем на грани от подчинения до рабства. Я не сразу поняла смысл этих слов. Мне понадобилось много времени на осознание, и не последнюю роль в этом сыграла Фрида. Благодаря ей я поняла, почему вдруг могу из милой девушки превратиться практически в дикого зверя. Нет-нет, не как оборотни, и не меняю личину, как метаморфы. Конечно, в моих силах наслать ложный образ, но…
Я говорю не об этом. Не сразу я начала понимать тревожные сигналы в голове. Сейчас для меня сигнал подобен колокольному перезвону. А раньше… мне было очень плохо, как будто душу наизнанку выворачивали. Тревога, боль и ужас. Вот что я чувствовала. Эти переживания, конечно, не были моими, они были частью другого живого организма, попавшего в беду.
Именно Фрида объяснила, как выходить на источник и что я могу сделать, если моих сил для сохранения жизни не хватит. Вот он смысл рабства — я проводник, посланница Жизни. Я не имею права не откликнуться и не помочь. Я не имею права пройти мимо, откат будет такой силы, что можно и дар потерять, насовсем.
Почему я не слышала боль котят, находясь в таверне? Все очень просто, сила сигнала зависит от размера животного и его возраста. Сейчас, четко зная, куда мне идти, я ясно ощущаю их страдания. Они живы, но напуганы и, кажется, покалечены.
Я прокусила от злости губу.
И еще, главным зверем Жизни являются кошки. Их изображают на фресках, образках и на стенах Храма Богини Жизни. Кошки — те же проводники, посредники, можно и так назвать. Они остро чувствуют окружающих и природу. По большому счету люди с даром Говорящих — это кошки в человеческом обличье. К сожалению, многие позабыли об этом. Храмы разрушены, слова-сказания преданы забвению. Людей с даром от самой Богини Жизни ничтожно мало. И сейчас такие просто скрываются или не выживают. Некому научить, наставить на путь истинный.
Мне повезло, что я родилась не в семье простолюдина. Повезло, что мой отец — выдающийся маг. Повезло, что в библиотеке моего рода собраны книги на любой вкус и обо всем на свете! Как старинные письмена, так и сборники поэм, баллад и даже любовные романы.
Их я тоже читала и ничего постыдного в этом не вижу. Знаете ли, нет лучшего лекарства от «закипающих» мозгов. Тут не нужно вчитываться, не нужно переосмысливать написанное, вообще думать не нужно! А посмеяться… о, это просто шутам на зависть. Иногда такое напишут, так загнут-вывернут, что аж до слез хохочешь!
В общем, я не скрываюсь, как делают остальные Говорящие, если они, конечно, еще есть. Во всяком случае, в Дарлимее я ни одного не встречала. Только вот про создателей заповедника знаю. Но я и не твержу о своих способностях на каждом углу всем подряд. Кто должен — тот знает, кому считаю нужным сказать — говорю.
Редкие прохожие удивленно разглядывали меня бегущую, а мне было все равно. Запоздало отметила, что по настоянию Дрема сейчас я должна быть в комнате. Эх, а еще говорила о том, что крайне трепетно отношусь к своей безопасности. М-да, будем надеяться, что в том домике привидения, с ними я точно справлюсь. Но вот что-то мне подсказывает, что там все-таки люди…
Лишь достигнув окраины деревни, я позволила себе остановиться. Вокруг — никого, еще и сумерки стремительно опускаются на землю. Обветшалый домик, мрачное крыльцо и… свет внутри? В заброшенном жилище? Мурашки поползли по спине.
Так-так, а огонек-то магический. Но почему мне так страшно? Соберись, Лика! Ты же Стихийник! Лучший на своем потоке! Соберись! Рядом лес, можно зверей призвать…
— О, явилась, точно дура! — раздалось за спиной.
Я резко оглянулась, только от заклятия не увернулась. Мгновение, и я парализована, медленно холодеет сознание. Гад, пустивший заклинание, не подходит. Правильно, через несколько секунд мой мозг перестанет работать, и я не смогу понять, кто передо мной. Что-то наподобие обморока, только вызванного магическим, насильственным путем. Из последних сил пытаюсь призывать животных, но не успеваю и отключаюсь.
Глава 7
— Ты что, убил ее? — вклинивается в сознание чей-то визгливый голос.
— Принцесса, она просто спит, скоро придет в себя, — мягко отвечает мужчина.
Ага, Изабелл все-таки здесь. В домике умершей ведьмы… А ведь я могла бы и догадаться, что котята — это ловушка.
— Ты уверен? Тревор, она мне живая нужна.
Хм, и что же дочка императора задумала? Я лениво размышляла, вместо мозгов — словно кисель, мысли густые, мутные… Ужасное состояние, побочный эффект примененной ко мне магии.
Стоп, Тревор — главный придворный маг. Ох, вот это я попала!
— Принцесса, вы сомневаетесь во мне? — холодно поинтересовался гад.
— Сладкий, не злись, я просто волнуюсь, — промурлыкала Изабелл.
А дальше послышались чавкающие звуки. Глаза открыть я не смогла, а так хотелось посмотреть, что это она делает? Жрет его, что ли?
— Может, ее магически в чувство привести? — томно спросила принцесса.
— Не стоит, повредим мозг.
— И что? Наоборот, нам это на руку, — хмыкнула императорская дрянь.
Ах ты, гадина белобрысая. Если Маршен — копия папочки, длинноволосый брюнет, то эта змеюка пошла в маман, такую же светловолосую стерву, как и она сама.
Более-менее до меня доходил смысл сказанного. Это что же получается? Эти сволочи использовали не просто заклинание отстранения, а его запрещенную форму? Значит, любое магическое вмешательство в мою ауру приведет к моей полной умственной недееспособности. Богиня Жизни, помоги, не оставь в беде. Я не просто в ужасном положении. Это самое худшее, что могло со мной случиться. Запрещенная форма этого заклятия не только парализует тело и мозг, но и блокирует все магические способности. Я ничего не могу сделать, абсолютно.
— А с этой что будем делать? — донесся до меня недовольный голос принцессы.
— Ее нельзя убивать, — спокойно, как мне показалось, произнес Тревор. — Она еще слаба после укусов берегинь, так что моя магия усыпила ее надолго.
— А что потом? — настаивала принцесса. — Она может все испортить!
— Ничего она не испортит, — маскируя раздражение зевком, отбрил девицу Тревор. — Я подправлю ее память.
Ранира! Неужели они ее похитили? Нет, скорее она отправилась за мной следом! Клятва! Ее привела за мной клятва! Я еле удержала стон! Мало того, что сама вляпалась, так еще и втянула за собой девушку! Да пусть хоть трижды она мне не нравится, но подвергать ее опасности я не имела никакого права!
Ну уж нет, я так просто не сдамся! Да, пользоваться стихией я не смогу. Но ведь должен быть выход! Я не просто Стихийник, я же Говорящая! Лес-то рядом, а там звери… Богиня Жизни, не оставь меня. Сконцентрировалась, вдохнула… Ничего… ноль… пусто. Этого не может быть! Как же так?!
— О, наша девочка очнулась. Изабелл, сильно не усердствуй, — сказал мужчина, а я открыла глаза.
Мутным взглядом проследила за спиной Тревора, идущего к выходу из комнаты. Поняла, что лежу в доме ведьмы, на какой-то твердой возвышенности, по-видимому — на столе. Интересненько, а чего это маг меня с Изабелл оставил? Думает, я с ней справиться не смогу? Или?.. Догадка стрелой метнулась в сознании! Он пошел чистить память Ранире!
— Лика, ты такая наивная, — хихикнула принцесса. — Твой дар Говорящей тебе не поможет. Видишь это?
Я посмотрела на протянутую ко мне руку. Ох ты ж, елки зеленые! Амулет Началия Бога Смерти…
Наша, то есть человеческая, религия предполагает наличие не одного, а двух Богов. Во всяком случае, так было раньше, много-много лет назад. Сейчас об этом забыто, храмы разрушены, учения и верование канули в небытие. Но это не значит, что их не существовало и совсем не осталось их приверженцев и последователей.
Говорящие — «дети» Богини Жизни, а Хранители считаются отмеченными Богом Смерти. Его символ — серп и красный лунарис. Именно так в книгах он изображен. Храмы Бога Смерти уничтожены еще раньше, чем Богини Жизни. Но… это не враждующие Боги. Люди понимали, без жизни нет смерти, без смерти нет жизни. Проводили специальные ритуалы, поклоняясь Богу Смерти, договаривались с ним об отсрочке или о конкретной дате кончины. И это было осуществимым, Бог слышал людей и иногда шел навстречу их просьбам!
В одной из книг из отцовской библиотеки я наткнулась на любопытную легенду об этих Богах.
И жаркий летний день вдруг превратился в ночь.
Лунарисова тень на землю опустилась.
И вышел он, рожденный в темноте, прекрасный,
статный и холодный.
На миг закрывши небосвод, во мрак окутав мир,
пошел Лунарис на попятный.
Пробился луч, и солнца свет права свои забрал обратно.
Но сын остался на земле, тот юноша, что соткан был из тени.
Он странствовал, все изучал и набирался сил в ночное время.
Менялся мир, живые существа и твари заплодили земли,
А он, каким был сотворен, таким остался,
ни капли не утратив свежесть.
Летели время и века, он не считал, ему все стало серым.
Любовь красавиц и война утратили свою пленительную
прелесть.
Да, юноша тот воевал, оттачивал свои кровавые успехи.
Не просто так, он так играл, сводя друзей на смертные дуэли.
И приносил раздор, мятеж в сердца, влюбленных
одним взглядом разлучая.
Его Лунарисова красота девиц в спокойствии не оставляла.
Но время шло, и каждый раз увертки сами находили люди.
Предательство, обман и грех в душе у них надолго
поселились.
Кипела от крови земля, и наполнялся воздух болью.
А юноша тот уж не играл, неинтересно стало боле…