— Где нам можно устроиться? — спросил инквизитор у Валлена. — Думаю, моей подруге нужно отдохнуть.
— Ах, конечно… Простите, комнат свободных у нас нет. Если на печке вас устроит, заночуйте там.
— Это лучше, чем в сарае, — согласился Арланд. — Вы, может, пойдете?… Мне стоит осмотреть Бэйр…
Убрав мою сумку под лавку у печки, он помог мне подняться и забраться на нашу своеобразную кровать.
Завалившись на одеяло, я закрыла глаза и почти тут же провалилась в нездоровый и беспокойный сон. Что со мной вытворял инквизитор за это время, я так и не узнала.
* * *Кто-то совсем рядом громко вскрикнул, разбудив меня. С трудом открыв глаза, я огляделась вокруг, пытаясь понять, кто кричал.
Посреди кухни стояла женщина в одной только ночной рубашке и в чепчике, из-под которого выбивались пряди рыжеватых волос. Приложив ладони к губам, она смотрела широко раскрытыми глазами на тощего мальчишку, одетого в слишком большую для него рубашку и штаны.
Несколько секунд двое молча стояли, а потом женщина вновь закричала. Точнее, она просто очень взволнованно говорила, но после полной тишины это казалось криком.
— Сынок!… - дрожащим голосом позвала она, а потом кинулась к мальчишке, обняла его, заплакала, стала целовать и гладить сына по голове. — Живой, мой хороший!… Солнце мое!… Лисенок мой!…
Я начала просыпаться, а со мной и моя голова. Вспомнилось, откуда взялись эти два незнакомых человека и эта незнакомая комната. Я на кухне дома, куда приехала кого-то отпевать вместе с инквизитором, а передо мной сейчас стоят женщина по имени Эргея и мальчик, над которым я вчера колдовала. Что ж, это хорошо, что с ним все в порядке…
Не успела я додумать мысль, как из глубины дома послышался жуткий топот, как будто сюда спешил табун лошадей.
На кухню вбежали двое широкоплечих детин в одних только льняных штанах, и Валлен — единственный полностью одетый.
— В чем дело? — сурово спросил отец семейства. — Кто кричал?
— Маам… — протянул некто в объятиях женщины. — Мааам, я есть хочу… Ты меня сейчас задушишь!…
— Ну что ты мое солнышко! Как можно? Объятия матери только сил придают, никак не душат! — наставительно сказала Эргея, и не думая отпускать своего сына. — Валлен, наш мальчик выздоровел!
— Хога, как ты себя чувствуешь? — гулким голосом спросил один из старших сыновей. Огромный детина с гривой темно-рыжих волос, кудрявой бородой и медной серьгой в левом ухе… я аж засмотрелась на это чудо деревенской природы. Настоящий Добрыня Никитич.
— Голодный я, — пискнул ребенок. Эргея расцеловывала и тискала свое чадо так долго, что я невольно поразилась выдержке мальчугана. — Мам, ну отпусти!
— Не перечь матери!
— Эргея, в самом деле! У него усы скоро появятся, а ты его все как грудничка! — возмутился Валлен. — Сказано тебе: мужик есть хочет! Живо к печке и готовить, женщина! У нас вон, гости дорогие! Это они наколдовали-начаровали вчера, надо их отблагодарить! Да ты спускайся, дорогая, спускайся! А этот пускай спит пока, — Валлен посмотрел на меня, а потом кивнул на Арланда. Я спросонья соображала туго, потому вместо ответа только молча похлопала глазами, переводя взгляд с Валлена на его впечатляющих сыновей.
— Мы вас не съедим, — оскалился тот из старшеньких, который был в папу. Черные волосы в косах, борода в совсем маленьких косичках, на лбу кожаные ремешок и в ушах серьги из желтой меди. Улыбка этого жуткого человеческого аналога Карвиэра лично у меня вызвала неприятную дрожь в животе.
— Доброе утро, — неуверенно киваю, смотря вниз и раздумывая, как бы мне спуститься с печи.
Дело в том, что внизу на лавке спал Арланд, причем спал непробудным сном. Пока он там, я не могу спуститься и при этом не отдавить ему чего-нибудь жизненно важного.
— Арланд, подъем! — кричу инквизитору. Никакого результата.
— Да пусть спит, не трогай его, — нахмурился Валлен. — Давай, я тебе помогу слезть.
Осторожно, ухватив меня за талию, он снял меня с печки и поставил на пол. Казалось, Валлен совсем не почувствовал моего веса, как будто я была маленьким ребенком, а не взрослой почти сформировавшейся лошадкой.
— Иди умойся и завтракать приходи, — велел хозяин. — После об оплате поговорим.
— Об оплате? — удивляюсь. — Но… я не знаю точно, здоров ли ваш сын.
— То есть как это, не знаешь? — нахмурился Валлен.
— Мне и моему другу нужно еще раз его осмотреть, хорошенько разобраться. Думаю, пока рано говорить об оплате, — объясняю. — Да и стоит ли? — неуверенно смотрю на мальчика. — Ни я, ни Арланд, в деньгах особенно не нуждаемся.
— Я еще болен? — подбежал ко мне мальчик. Эргея ушла одеваться и все же отпустила его. К счастью, она этого разговора не услышала.
— Не знаю, точно, надо проверить… — начинаю говорить, но, посмотрев на Хогу, замолкаю. Он пялился на меня такими обеспокоенными глазенками, что пугать его дальше я не решилась.
— Со мной что-то не так?… — растерянно спросил ребенок, оглядывая себя.
— Н-ничего… — отвечаю, помедлив. — Просто… ничего.
— Так что с ним? — повторил вопрос Валлен, жестом велев сыну выйти из кухни.
— Я не знаю. Может, и вправду проклятие, — я неуверенно пожала плечами. — Я думаю, нам стоит поговорить об этом позже. Вы сказали, у вас можно где-нибудь умыться? Где?
— В самом деле, Валлен! Видишь, девушка и глаза-то толком после сна не открыла, а ты налетел со своими вопросами! — заметила появившаяся не пойми откуда Эргея. Теперь она уже была одета. — Иди, Нольг, проводи гостью до колонки, — велела она одному из своих старших сыновей.
Я вышла из дома вслед за этим Нольгом. Не смотря на время — примерно десять утра, — на улице было холодно, с травы еще не сошла утренняя роса. Посмотрев по сторонам, я поняла, что все еще хочу спать.
— Идешь? — недовольно спросил Нольг, обернувшись.
— Сейчас. Не босиком же идти, — отвечаю, натягивая сапоги и стараясь не уснуть при этом сложном занятии.
Все как-то слишком быстро с самого утра закрутилось, голова пока не на месте, а думать ей и делать что-то уже надо… совсем я себя извожу, когда вернусь в поместье, обязательно устрою себе разгрузочный день!
По пути я попробовала собраться с мыслями и хотя бы придумать несколько версий того, что произошло, чтобы позже было, из чего исключать.
Итак, я вчера что-то сделала с Хогой, предположительно, высосала из тех странных, грубо говоря, шариков, какую-то дрянь. Причем эта «еда» вызвала у меня определенное «несварение». Но через несколько часов мы с Хогой оба чувствуем себя прекрасно. Что же это все значит?
Вряд ли я его полностью вылечила, наверняка те штуки на его ауре вырастут вновь и тогда мальчик снова сляжет. Только вот меня уже рядом не будет и некому будет его спасать.
Вывод: надо как-нибудь убрать непонятные образования у Хоги и проверить, не появились ли они у меня после того сеанса.
Новый вопрос: как это сделать?…
— Вот колонка, вот ведро, вон там полотенца и мыло, — объяснил Нольг, приведя меня к колонке. Его низкий голос вывел меня из мыслей.
Растерянно кивнув, я осмотрелась вокруг и действительно заметила колонку, а рядом с ней столбик, где на крючке висело полотенце и подобие мыльницы над ним.
— Спасибо…
— Не за что.
Нольг поспешно удалился, оставив меня одну на заднем дворе.
Машинально проводив взглядом его медвежью фигуру, начинаю умываться.
Холодная вода, коснувшаяся изнеженной сном кожи, мгновенно привела меня в чувства. Сонливость как рукой сняло.
Умывшись, я набрала в сложенные лодочкой ладони немного воды и вылила ее себе под рубашку для большего эффекта. Возвращаясь в дом, я продолжила думать над тем, что же делать с этим Хогой.
В первую очередь нужно посоветоваться с Арландом. Он должен хоть в чем-то разбираться, раз сам какая-то невероятной крутости нечисть, умеющая воскрешать. Да, именно, нужно посоветоваться с ним, а потом уже загружать свою голову и вешать лапшу на уши нашим нанимателям!
— …Сегодня надо бы лошадей проверить. Хога, поедешь с нами? — на кухне я застала какой-то семейный разговор.
— Валлен, ты что, последний ум потерял!? — возмутилась Эргея, взмахнув половником. — Он же только что выздоровел, а она еще сказала, что не уверена! Ему нельзя напрягаться.
— Мам, но я хочу поехать! — заканючил пацаненок.
— Не перечь матери, Хога! — осек его отец.
— Все, все за стол и молчать, а не то получите ложкой по лбу! — пригрозила Эргея.
Эргея удивительно быстро приготовила завтрак, от печки уже пахло чем-то съедобным. У меня в животе заурчало.
— Вот скажи, можно ему на пастбище или рано еще? А то этот вон чего удумал! — тут же затараторила хозяйка, когда заметила, что я вернулась.
— Лучше оставьте его здесь, — неуверенно решаю, посмотрев на Хогу, уплетающего кашу из миски со скоростью и жадностью оголодавшего ребенка из Сибири.
Кинув взгляд на лавку, замечаю, что Арланд все еще спит. Сейчас с ним ничего не обсудить… жаль.
— Присаживайся, я и кашки уже наложила! — гостеприимно улыбнулась мне Эргея, указывая на место напротив себя.
Сев, я робко взяла ложку и посмотрела на всех вокруг. Есть уже начали, значит, никаких особых традиций, таких как «без отца за стол не садимся», «без гостей есть не начинаем», «мужчины отдельно, женщины отдельно» и прочие не соблюдаются. Это успокаивает, потому как я этих местных традиций почти не знаю.
Во время завтрака никто не разговаривал, потому поели все быстро. Арланд соизволил пробудиться только тогда, когда я начала помогать Эргее убирать грязные тарелки.
Сладко потянувшись, инквизитор грохнулся с лавки, вскочил, как ошалелый, и начал озираться вокруг бешеными глазами. Поняв, где находится, Арланд опустился на лавку и тяжело вздохнул.
Все, кто остался на кухне, громко засмеялись, в том числе и я. Инквизитор виновато улыбнулся, встал и подошел к нам.
— Простите, если напугал, — извинился он.
— Садись, сейчас завтракать будешь, — улыбнулась Эргея и отправилась к горшку, стоящему на печке. В нем были остатки каши, которые она выскребла в миску и подала инквизитору.
Пока Арланд ходил умываться и завтракал, я помогала Эргее мыть посуду у колонки на заднем дворе. Грязных тарелок и горшков там скопилось удивительно много. Видимо, это еще со вчерашнего дня, а то и с позавчерашнего… Наверняка всем было не до посуды, когда младший член семьи был в таком состоянии.
За этим якобы исключительно женским занятием мы с Эргеей разговорились, я постаралась узнать у нее что-нибудь важное.
— А ты, мне муж сказал, та самая Бэйр? — начала она.
— Да, — нехотя признаюсь.
— Я не много о тебе слышала, но судя по тому, что ты вылечила моего мальчика, добра в тебе не меньше, чем зла, — рассудила она. — И среди ведьм ведь бывают исключения, как и среди людей, не так ли?
— Бывают, наверное, — пожимаю плечами. Уж вряд ли я отношусь к тем исключениям, которые претендуют на звание добрых волшебниц. — Вы о сыне лучше расскажите, чем больше я буду знать, тем быстрее окончательно избавлю его от… болезни.
— А что же рассказать?
— Происходило ли что-нибудь необычное перед тем, как он заболел?
— Да нет, ничего такого… То есть, происходило конечно, но к моему мальчику это никак не относится.
— Может, расскажете?
— Это… это касается другого моего сына и, может, меня. Но вряд ли как-то относится к ребенку, — продолжала упрямиться женщина.
— Но что же именно произошло?
— Да обычно все. Обычно, как не знаю что! — она раздраженно всплеснула руками, разбрызгав воду в деревянном тазике. Видимо, эти воспоминания были не самые приятные. — Муж мой умница, красавец, работяга, детей любит, к лошадям так подойти умеет, как никто не сможет, животные его любят и слушаются, они — кормильцы наши, вот мы и живем богато. Конечно, всем вокруг завидно! — усердно вытерев тарелку полотенцем и положив ее в корзину, Эргея продолжила. — Дети у нас все парни, старшие — мужики уже здоровые, крепкие, ладные все в отца. Самые завидные женихи в деревне, за них все девки чуть ли не косы друг другу дерут. А Хогу мы в академию учиться отправим на следующий год, сбережения-то у нас есть, а если и не хватит, так есть три жеребца, за них и графья наши по двести тысяч золотых отдать не пожалеют за каждого… Мы хорошо живем, всех соседей зависть аж на части разбирает! Нам то забор дегтем обмажут, то кур напугают, те нестись перестанут, еще как-нибудь нам навредить пытаются, у самих-то нет ничего! — теперь она говорила, уже не таясь, распалялась все больше и больше. — Как дети малые! Как я отвернусь, так давай обо мне небылицы рассказывать, а как что понадобится, так «соседушка, милая!». Вечно со своими проблемами ко мне ходят, а я, дуреха, и помогаю обычно зачем-то, как будто своих забот мало… Недавно пришла тут одна, противная такая, мерзкая! И как я ее за забор-то пустила? Молодая девка, ладная такая, да не замужняя, говорит, значит, нахалка: я, мол, вашего сына люблю до смерти, жить без него не могу, да он, упрямец, все не смотрит на меня, образумьте уж его или дайте родительское наставление, велите меня в жены взять. А сама злая такая, колючая, холодная, как не знаю кто! Как я могу свое дитя родное такой отдать? Если бы еще девушка хорошая была, то еще можно бы, мне и самой уж внуков хочется… да вот хорошая бы не пришла проситься. Уж хорошую мои сыновья не проглядят, сами под венец потащат. Я ей так и сказала, иди, говорю, подобру-поздорову, и чтоб у ворот наших я тебя больше не видела. Она и ушла вся разобиженная…
— А не могла это быть ведьма или ведунья, скажем? Может, это она что-то навела на Хогу из-за обиды?
— Да брось! — отмахнулась Эргея. — Ведьмы они с головой дружат, это же не простые девицы. Ведьма она любить не умеет и унижаться ради мужика никогда не станет, приворожит его скорее. А это какая ведьма? Так, девка простая…
— По себе знаю, ведьмы очень даже с головой не дружат, — возражаю. — А любовь может каждому крышу снести, да так, что деревни выжигать начнешь, не то что проклятиями на право и на лево кидаться… Кто эта девушка? Откуда она? Думаю, мне нужно с ней поговорить.
— Да откуда ж я знаю, кто она такая? — удивилась Эргея, вытирая мокрые руки о фартук. — Не из нашей деревни, это уж точно. У меня из дома-то уезжают только муж, да сыновья, я сама и за забор не каждый день выйду, так, до конюшни иногда дойду только и обратно.
— А кроме прихода этой девушки ничего больше не случалось?
— Да нет… — пожала плечами Эргея. — Кобыла вон рожать собирается, цыпленка кот задушил, дурак эдакий, соседки мне кости перемывают, зла на них нет, на собак бессовестных… Да как обычно все. А девок к нам таких на недели по пять штук заглядывают, все за сыновьями следят, да хихикают… Эх, да что с них возьмешь, с девок-то? Эта вот только особо наглая оказалась!
— Ясно. Значит, я пойду, поговорю с вашими сыновьями. К которому она в невесты просилась?
— К Нольгу, вроде… или к Яру? Не помню уже. Ты тогда поторопись, они уедут скоро, а тут я сама все домою.
— А где они?
— На конюшню уже должны были отправиться. Вон калитка, за ней тропинка до самой конюшни, — она махнула мне на поле за домом.
Покивав, я отправилась туда.
На заднем дворе действительно была калитка, ведущая на узенькую дорожку посреди огромного поля. Дорожка вела к конюшне, которая была не так уж и далеко от деревни.
В голове мелькнула мысль о том, что если они уже сейчас уезжают проверять лошадей на пастбище, то я их не застану и мне придется провести здесь еще один лишний день. Лишний день не пойми где в компании Арланда… Нет уж.
Я побежала по дороге со всей возможной скоростью.
— Эй, стоп! Не уезжайте! — останавливаю мужчин, которые уже сели на лошадей и отъехали от конюшни. Я все же успела! — Стоять!
— Что такое? — удивленно спросил Валлен, останавливая и разворачивая свою лошадь.