— Едва ли, — разрушил остатки моей надежды великий и бессмертный.
Я встретила очередной удар судьбы даже не пошатнувшись. Есть вещи, о которых внутренне догадываешься, просто стараешься не думать… Вот и я старалась не думать, почему еще в Рассветном мире моя кожа стала бледнее на порядок… И почему тот же Юранкар не признал во мне человека до тех пор, пока я не сняла покров с головы…
— Так, — медленно произнесла я, — сегодня будет скандал.
— Сегодня я занят, нежная моя, — мгновенно ответил кесарь.
Неодетые девушки заметно оживились, даже перестали смотреть исключительно в пол и подняли осторожные взгляды на нас. Элисситорес же начала зорко высматривать, на кого падет взгляд кесаря. Взгляд упорно держался на мне, к нашему общему искреннему сожалению.
— И чем же вы будете заняты, позвольте поинтересоваться? — собственно поинтересовалась я.
Кесарь смотрел на меня совершенно без улыбки, холодно и даже несколько зло. Я в упор на него.
— Ты пьяна, нежная моя, — тихо произнес он.
Безразлично пожала плечами, и развернувшись, направилась к выходу. Впрочем, дойдя до дверей, развернулась и произнесла на языке элларов:
— Пришлите ко мне вашего секретаря.
— Зачем? — холодно спросил император.
— Внесу в ваше сегодняшнее расписание мою истерику, ваше императорское величество.
Ледяной взгляд в ответ.
— А вы полагали, что двадцати однолетняя девушка, пусть даже это и я, безразлично воспримет изменения в собственной внешности? — возмущенно спросила, повысив голос. И завершила уже совершенно спокойно: — Истерика неизбежна. Но так как в данный момент мне есть чем заняться, мы перенесем ее на время ужина. И мне совершенно плевать — заняты вы сегодня или нет. Ко всему прочему я планирую как минимум три скандала. Для первых двух повод уже имеется, для третьего — найду. Жду вашего секретаря. Доброго дня, мой кесарь. Пресветлая матушка, полагаю теперь, когда ваш сын имеет возможность лицезреть весь представленный ассортимент, я вам уже не требуюсь.
Высказав все это, я вышла преддверье разврата, в котором рабов мужского пола уже не наблюдалась, взглянула на ожидавшую меня блондинку и приказала:
— За мной.
И несмотря на то, что ее мечта, цель и идея фикс находилась сейчас совсем рядом, девушка поспешила ко мне, с опасением поглядывая на двери в гарем, которые захлопнулись, едва я вышла. Что, впрочем, не удивительно — кесарь всегда считал, что разврат и я вещи несовместимые, даже срамную книгу отобрал в свое время. Так что да, я совершенно не удивилась.
Удивление вызвало иное — мы с моей новой знакомой едва ли шагов на сто отошли от входа в гарем, как оттуда, распахнув двери, выскочила Элисситорес и едва сдерживая слезы, опрометью бросилась в сторону витой лестницы, что для леди даже в моем понимании было не слишком приемлемо, а стражники так вообще потрясенно застыли. Но оружие не выронили, молодцы, хвалю.
А вот затем случилось страшное.
Отдаленный вскрик и алые брызги, окрасившие противоположную от дверей стену, трех застывших стражей и пол… Я даже не вскрикнула, в отличии от сжавшейся возле меня девушки. И не содрогнулась в отличие от стражей. Я просто поняла, что терпеть далее не намерена!
— Отправляйся в мои покои, скажи рабыням чтобы нормально одели тебя, — приказала блондинке.
И уже собиралась пойти… убить кесаря к примеру, как девушка, вдруг рухнув на колени, схватила меня за полу платья и торопливо зашептала:
— Нет, нет пожалуйста, пресветлая императрица, есть лишь одно преступление, за которое он не щадит никого, не…
Договорить она не успела — в галерею вышел кесарь.
Высокий, выше всех присутствующих стражей в доспехах, неотвратимо надвигающийся на меня, словно ледяная глыба… Хотя, о чем это я? Да любой айсберг по сравнению с кесарем просто образец теплоты, обаяния и нежности!
— Твое красноречие поражает, нежная моя, — продолжая идти ко мне, насмешливо произнес кесарь.
Он улыбался. Ласково. Убийственно ласково. А в его глазах за вечными льдами бушевало ледяное пламя ярости. Кесарь был взбешен. Взбешен настолько, что с его приближением, по стенам галереи поползли черные трещины, заставившие в ужасе застыть стражников. Впрочем, они и так не дышали с момента появления императора. И у меня в целом складывалось ощущение, что в Эррадарасе в принципе дышать перестали с появлением кесаря!
Все, кроме меня.
Потому что лично я, внезапно поняла, что несмотря на пугающее приближение супруга, едва сдерживаюсь от вполне обоснованной злости. И я не знаю, что это, вино, или мое терпение истощилось окончательно, но не дожидаясь приближения кесаря, в данный момент являвшегося олицетворением самой смерти, я в разгневанно произнесла:
— Да сколько, к демонам, можно всех убивать направо и налево?!
В гнетущей тишине мой голос разлетелся словно крик, но это не остановило ни меня, ни продолжающего идти ко мне императора.
— Вы! — вот теперь это был почти крик. — Вы монстр! И внешне, и внутренне, и морально и вообще абсолютно и полностью! Для вас чужая жизнь — пыль под ногами, вы ее даже не замечаете! Вы… вы готовы убивать на право и на лево без жалости и сожаления! Вы…
Кесарь медленно подошел ко мне, так близко, что, тяжело дыша я невольно касалась вздымающейся грудью его тела, так же медленно наклонился, пальцем подцепив за подбородок, вынудив практически запрокинуть голову и издевательски поинтересовался, глядя мне в глаза:
— А много ли сожаления испытала ты, нежная моя, глядя вчера на останки лорда Ларвейна?
По спине прошелся холод.
А потом такой жар, и это был уже не гнев, меня охватила ярость.
— Смерть лорда Лунного дворца была необходима и неизбежна. Он стоял на пути развития Сатарэна, я отдала приказ убрать его с пути! Это было исключительно политическое решение, и у этого убийства были объективные обоснованные причины!
Кесарь улыбнулся, и склонившись почти к самым моим губам, тихо произнёс:
— А почему ты решила, что я убиваю без причины?
Он задал вопрос на оитлонском, и мое сердце на миг дрогнуло, впитывая слова родного языка как тепло солнечного луча, но я подавила этот отклик железным усилием воли, и тихо ответила, исключительно на языке пресветлых:
— Потому что с самого моего детства, я знаю вас как безжалостного убийцу, не щадящего никого и ничего вокруг, убивающего за малейшую провинность и даже не за неповиновение — за один лишь намек на него. Помнится, однажды вы сказали, что не нуждаетесь в оправданиях — так их и не существует! Ни единого оправдания для вашей чудовищной и не поддающейся пониманию жестокости. А что касается лорда Ларвейна, помнится он начал первым, предприняв попытку организации моего убийства. Так что по большому счету я лишь нанесла удар, не дожидаясь пока владетель Лунного дворца меня убьет. Пытались ли вас убить мои служанки, эти несчастные девушки в гареме или к примеру Тэхарс?! Сильно сомневаюсь! Так что не стоит даже пытаться нас сравнивать, мой повелитель! Мы разные. Вы разрушаете, я созидаю. Вы — смерть, я — приемлемое существование для тех, за кого несу ответственность! Вы — монстр, а я просто вынуждена отдавать приказ об устранении тех, чье дальнейшее существование может стоить моей империи слишком многих жизней!
И развернувшись, я покинула кесаря, ощущая безумное желание попинать хоть что-то, раз уж пинание супруга возможным не представляется.
* * *
В императорскую канцелярию практически ворвалась, даже дорогу нашла сама и с первого раза. Войдя, торопливо пересчитала своих служащих, игнорируя их общее пожелание мне сияющего дня, и лишь осознав, что все на месте, облегченно выдохнула.
— Утро не задалось? — лениво поинтересовался сидящий у окна в темном, словно подчеркивающем его расу кресле, Адрас.
И я пошла к нему. Остановилась в двух шагах, сцепив руки за спиной и глядя в окно.
— Ммм, — протянул принц, — все так плохо?
— Если учесть, что «хуже некуда» наступило с момента появления в этом мире, то полагаю термин «плохо» можно уже не использовать вовсе, — тихо ответила я.
— Понятно, — кратко ответил принц Мрака.
Едва ли ему было что-то понятно, но от его попытки поддержать, мне стало немного легче. К сожалению, только немного. Глядя в окно, я заметила движение внизу, опустила взгляд и застыла — несколько стражников вытаскивали из озера в саду доспехи. Пустые доспехи. Тех стражей, что еще только вчера охраняли дверь нашей общей с кесарем спальни… Тэхарс был прав, абсолютно прав, сказав: «Сегодня полетят головы». Кесарь никому не простил вторжения Акьяра во дворец. Даже тем, кому просто нечего было противопоставить принцу Ночного Ужаса. Абсолютно нечего. Но оправдания императора не интересовали, чужие жизни так же… О, Великий Белый Дух, я надеюсь Акьяр никогда больше не сумеет проникнуть сюда, иначе Араэден половину прислуги изничтожит в приступе неконтролируемой ярости.
Адрас поднявшись, встал рядом, так же сцепив руки за спиной, проследив за моим взглядом, мрачно произнес:
— Кьяр.
— Вам известно, что он был здесь вчера?
— Я вызывал императора, — просто ответил принц.
И удостоился моего более чем удивленного взгляда.
— Новое магическое образование в заброшенной шахте у гномов блокировало большинство каналов связи, я задействовал кровную, — совершенно спокойно пояснил Адрас. И так же безмятежно, словно говорил о чем-то совершено несущественном, продолжил: — Охрана дворца допустила ошибку. Они обязаны были реагировать на любые странности, но не предприняли никаких действий едва вы пропали с порога собственной спальни. Наказание оправдано.
И он, повернувшись, прислонился бедром к подоконнику и сложив руки на груди, посмотрел на меня. Не просто посмотрел — пристально всмотрелся, после чего вынес совершенно верное заключение:
— Вы не считаете его действия оправданными.
— Нет, — не видела смысла лукавить.
— Вы дитя иного, видимо гораздо более доброго, мира, — задумчиво произнес принц Мрака. — Нам с Араэденом пришлось выживать в этом, и мы знаем цену любой, даже кажущейся сущей мелочью, ошибки.
Горько рассмеявшись, я указала на груду извлеченных из озера с плотоядными рыбами доспехов, и недоуменно спросила:
— Неужели это справедливое наказание, тем, кто просто не осознал сути происходящего?
Поведя плечом, Адрас протянул руку и на ней вдруг появилось яблоко. Большое, красное, блестящее сочное яблоко. Принц Мрака ловко, как фокусник повернул его ко мне другой стороной и я заметила маленькое пятнышко гнили. Оно было совершенно безобидным, видимо просто на месте удара начало портится.
— Как бы поступили в вашем мире с таким яблоком, Катрина? — спросил Адрас, допустив ошибку в произношении моего имени, но я не обиделась.
Взглянув на темного, просто ответила:
— Отрезали бы гнилое и съели. Или использовали для приготовления к примеру яблочного пирога, или сока, или джема.
Адрас кивнул, принимая мой ответ и задал очередной вопрос:
— То есть в вашем мире этот фрукт был бы подпорчен только частично?
— Дда… — неуверенно ответила, не понимая на что намекает темный.
Принц Мрака больше не намекал — алым сиянием появившийся в его правой руке кинжал, замах, удар и яблоко разложилось на ладони двумя половинами. Двумя прогнившими изнутри покрытыми черными потеками половинами. Яблоко было испорчено совершенно и полностью.
— Это реалии моего мира, Катрина, — жестко произнес Адрас. — Мира, в котором четыре пятых всех ягод — отрава, две трети насекомых — ядовиты, гниль пожирает изнутри, а любая ошибка становится фатальной.
Я стояла, до боли сцепив ладони за спиной и молча смотрела на яблоко.
Я поняла.
Поняла гораздо больше, чем вероятно хотел показать Адрас. Я поняла все!
Вновь повернулась к окну, несколько секунд смотрела на деревья, с отчаянием понимая, что мне никогда не доведется увидеть среди них любимого папочку, а затем произнесла:
— Эдогар.
Мой верный глава императорской канцелярии подошел мгновенно, уже предусмотрительно держа наготове лист для записей.
И я продиктовала:
— «Именем света, озаряя Эррадарас сиянием своей милости, я, Кари Онеиро Ринавиэль Уитримана из великого рода Астаримана, приказываю Вам незамедлительно явиться во дворец его императорского величества Великого Араэдена Элларас Ашеро из рода Архаэров». Число. Место для подписи. Разослать всем владетелям великих дворцов.
Эдогар напрягся и очень осторожно высказался:
— Ваше пресветлое величество, сияющая императрица, мне бы не хотелось вас огорчать, но, боюсь, власть императора лишь номинальна и владетели великих дворцов вправе сохранять нейтралитет и не подчи…
— Исполнять, — я вновь повернулась к окну.
Едва Эдогар с поклоном удалился, Адрас предпринял осторожную попытку повлиять на мое решение и произнес:
— Катрина, я боюсь ни один сиятельный лорд не явится по вашему приказанию. Пресветлый Эдогар совершенно верно заметил — они вправе сохранять нейтралитет, и не обязаны подчиняться приказам императора Ашеро.
Улыбнулась в ответ. Абсолютно безрадостно. И пояснила:
— Вы сообщили мне гораздо больше, чем осознаете. Я все поняла и сделала выводы.
Затем, обернувшись к своим подчиненным, начала отдавать приказы:
— Эдан, подготовьте тронный зал к приему гостей. Юрданар, подготовьте копии предыдущих посланий с информацией о предательстве, Лео…
Внезапно открылась дверь. Вошел крайне старый сухонький старичок, которому старательно поклонились все присутствующие кроме меня. Светлый, откровенно пугающий количеством шрамов на видимых участках тела, и тремя поперечными с рваными зазубринами отметинами на шее, подошел, поклонился мне и раскрыв имеющуюся у него в руках папку, произнес:
— Пресветлая императрица, меня зовут Эшран, я секретарь его величества. Великий император, как вы и просили, прислал меня, для внесения изменений в его расписание. Присядете?
Я отрицательно покачала головой.
— Замечательно, — деловито продолжил самый старый из всех видимых мной светлых. — Итак, вы просили внести в расписание его озаренного светом императорского величества вашу истерику.
Выдав все это, секретарь кесаря обернулся к деликатно отошедшему, но с интересом наблюдающему за происходящим Адрасу со словами:
— Ваше темнейшее высочество, должен оповестить вас о смене времени проведения военного совета на более позднее.
— Ммм, — протянул принц Мрака, — и насколько позже будет собран совет?
— Это мы сейчас выясним, — заверил его старичок. И повернулся ко мне. — Итак, пресветлая императрица, сколько времени вам потребуется для истерики?!
Я промолчала, прекрасно понимая, что все происходящее ничто иное, как форменное издевательство.
— Да, — старик перевернул несколько страниц, — так же, его императорское величество сообщил, что нам с вами необходимо запланировать время для трех… Я не ошибся, речь идет именно о трех семейных скандалах?
Даже так…
— Вы не ошиблись, — мило улыбаясь, заверила я.
Мой повелитель желает позабавиться? Сейчас позабавимся! За его счет!
— Вы позволите? — исключительно из вежливости произнесла я, так как одним быстрым движением с легкостью отобрала ежедневник у секретаря.
И узрела совершенно очевидное — в ежедневнике ничего не было! Одни абсолютно пустые страницы и один не в меру ехидный секретарь, который явно пользовался уважением, но вот моего пока не заслужил.
— Ну надо же, как много дел, как много забот, — листая пустые страницы, язвительно проговорила я.
Мило улыбнулась нахмурившемуся Эшрану, после чего, с совершенно пустым ежедневником, направилась к своему рабочему месту. По пути вернувшись к раздаче распоряжений:
— Никар, подготовьте мне семь копий основ пресветлого законодательства. Эмирен, обеспечьте неизменность каждого сборника.
Один из моих магов, несколько неуверенно заметил:
— Пресветлая императрица, вы опасаетесь, что великие лорды попытаются внести изменения в законодательные сборники?
— Я не опасаюсь, я знаю, — придерживая платье и присаживаясь за стол, ответила ему.