- Это безумие, это самоубийство.
- Возможно. Но в глубине души ты, Микула, хочешь того же, что я, поэтому и пошёл со мной.
Единственной отрадой за последний месяц для Никиты был Пафнутий. Уже месяц колдун находился в плену у богатырей, и он всё ещё оставался жив. Почти каждый день Никита посещал его и повергал побоям и унижениям. Так случилось и сейчас, после беседы с Микулой. Пафнутий жил в яме рядом с шатром Никиты, и потому постоянно был грязный и пах мочой. Его достали из ямы по приказу воеводы.
- Ты ещё жив? – сделал вид, что удивился, Никита.
- Я смотрю, ты пока тоже, - отвечал ему колдун.
В ответ он получил сильный подзатыльник и свалился на землю под всеобщий хохот.
- И почему я не убил тебя тогда, много лет назад? – повторял уже в который раз Никита, - зачем столько лет сохранял тебе жизнь?
- Всё очень просто, ты боялся мести колдунов.
- Я боялся не за себя, а за свою семью. А теперь все колдуны здесь. Можно прихлопнуть их всех разом. Твоих друзей и родственников. Так что выходит, что теперь ты мне не нужен, Пафнутий. Пора уже с тобой разделаться.
И Никита взял свой меч из булатной стали. Колдун теперь потерял свой облик, издевательства над ним не доставляли никакого удовольствия.
- Постой! – вскрикнул Пафнутий, - я ещё могу быть тебе полезен. Если кого-то нужно будет послать на переговоры. Кого ты пошлёшь? Змей прикончит любого.
- О чём мне с ним говорить? Я хочу, чтобы он сдох, нам не о чем говорить.
- Только я могу уговорить его сдаться, - настаивал на своём колдун, - отправь меня в Змейгород, и скоро город будет твоим.
В ответ Никита лишь рассмеялся, а вместе с ним и прочие богатыри. Но смех их был не долгим. В этой войне они почти разучились смеяться. Тогда Никита не убил Пафнутия, а ночью на богатырей снова напал Змей.
- Эх, если бы знать наперёд, на кого он нападёт, можно было бы устроить ему засаду, - твердил поутру Никита.
- Это можно легко устроить, - отвечал ему Микула, - для этого кто-то из нас должен послужить приманкой. Нужно передать Змею послание. Используем Пафнутия.
И в этот же день Пафнутий был отпущен на свободу. Он шёл, не оглядываясь, до самых городских ворот. Колдун молился, чтобы его впустили, и вскоре ворота действительно открылись, и надо рвом опустился навесной мост.
Никита же принялся разыскивать Николу Северянина, чтобы потолковать с ним наедине.
- Расскажи мне про Евпатия, - велел он, когда убедился, что их никто не слышит, - как он попал к Змею?
- Я же уже рассказывал, Никита.
- Расскажи ещё раз. Почему Змей пощадил его? Мог ли Евпатий занять сторону Змея?
- Ты плохо знаешь Евпатия. Вместе с богатырями он пережил осаду Новгорода. Он хорошо себя показал после твоего ухода. Ни один чародей пал от его руки. Бил он и упырей. В бою под Змейгородом он не знал пощады к врагам, на моих глазах он разрубил двоих. А почему ты спрашиваешь? Тебе что-то известно о нём?
- Кое-что известно. Поговаривают, что принял он от Змея Горыныча служение, что служит ему верой и правдой, что помощи нам от него можно не ждать.
- Кто говорит? Я уверен, что это дурные слухи. Если бы я мог связаться с Евпатием, я бы уговорил его помочь нам. Но это совершенно невозможно, ведь он – пленник.
- А если я скажу, что знаю купца, который может связать тебя с ним. Ты сможешь уговорить Евпатия провести тебя в город? Ты бы рискнул пойти с Евпатием?
- Откуда ты знаешь этого купца?
- Не важно. Я знаю много купцов. Главное, что он связан с Евпатием. Он может провести тебя в Змейгород на торговой лодке. А там Евпатий тебя спрячет, если ты ему доверяешь. Ну что, пойдёшь?
- Ты – воевода. Если ты прикажешь мне, я всё сделаю.
- Тогда готовь людей, сегодня ночью ты пройдёшь в город, - говорил Никита, разглядывая небосвод, - эх, что-то тучи сгущаются, видимо, будет гроза.
- Гроза? - ужаснулся Николай.
- Ты что, грозы боишься? - усмехнулся Никита.
- Боюсь того, что может за ней последовать. В прошлый раз, когда Змей нас разбил, тоже была гроза. Это его стихия.
- Полагаешь, что Змей хочет опять напасть на нас? Что ж, тем хуже для него. Позови ко мне Микулу.
Пафнутий же по прибытии в город отправился прямо к посаднику. Ратмир согласился принять его. Вид его был усталый, даже измученный. Видимо, расчёт Никиты оправдывал себя, и Змей начинал сдавать. Вид умирающих богатырей преследовал его.
- Почему богатыри отпустили тебя? – сухо спросил он у колдуна.
Пафнутий замешкался, страх исказил его лицо, но всё же заговорил:
- Они отпустили меня, чтобы я мог передать тебе послание.
- Какое послание? Ну же, говори!
- Я не знаю, что имел в виду Никита. Он говорил про какую-то Милану, жену Путяты. Он грозился расправиться с ней, если ты не сдашься ему лично.
- Этот лиходей возомнил, что сможет навредить жене тысяцкого? – усмехнулся лишь в ответ владыка, но усмехнулся больше через силу, Пафнутий заметил, как он побледнел.
- Он сможет, - уверенно отвечал колдун, - Путята уже не тысяцкий. Он впал в немилость у новгородского князя и отправился на свою родину в Ростов. Вместе с них уехала и жена его. Теперь они живут, как простые бояре. А в Ростове у Никиты хорошие связи. В прежние времена Кожемяка уже похищал знатных девиц, и никто не мог….
- Замолчи! – прокричал Ратмир, теперь лицо его исказилось в гримасе боли. Милана. Давно угасшая страсть, женщина, которая так и не принадлежала ему до конца. Ратмир ненавидел её, и всё же, слова гостя причинили ему страшную боль.
- Он хочет, чтобы я лично сдался ему и отдал ему город?
- Да, владыка, - старался не смотреть ему в глаза Пафнутий, - он обещал сохранить тебе жизнь.
- Больше он ничего мне не передавал?
- Ничего, владыка.
- Тогда ступай.
Пафнутий вышел спиной вперёд, каждую секунду ожидая от посадника вспышки ярости. И лишь когда покинул избу, то смог облегчённо вздохнуть. В это время гнев в душе Ратмира сменялся исступлением, которое сменялось гневом. «Я люблю тебя», - раздавались у него в голове слова Миланы. Её голубые глаза были прекраснее неба, её улыбка грела сердце. «Нет, она жена Путяты, она предала меня», - злился Ратмир. Но другой голос внутри него говорил: «Она спасла тебя. Она всего лишь женщина, и как бы умна она не была, она всё равно бы сделала так, как велит ей её брат – князь. Её нельзя ни в чём винить. В том, что случилось, виноват он, а также христиане, захватившие умы людей». И снова ненависть поднималась в душе Ратмира. Он ненавидел христиан, готов был уничтожить каждого богатыря, идти на них войной. И его чувства вызывали бурю, небо стало заволакивать тёмными тучами. Ратмир готовился к бою.
Горожане заметили резкую перемену в погоде, а те, что были чародеями, поняли и её источник. Вскоре в избу Ратмира, опираясь сморщенной рукой о свой посох, вошёл старый волхв Доброслав.
-Твоя аура вся полыхает, - заговорил он хриплым голосом, - ты хочешь напасть на богатырей?
- Сегодня всё решится, Доброслав, - отвечал Ратмир не своим, полным скорби, но твёрдым голосом, глаза его были уже зелёные - или я, или они.
- Ты приносишь себя в жертву? Но ради чего?
- Ради…. Ради Неё. Они теперь знают, кто я, они грозятся убить княжну Милану, если я лично не сдамся им. Теперь из меня плохой посадник, Доброслав, они знают, в чём моя слабость. И у меня теперь есть только один выход – убить Никиту Кожемяку. Я уже оправился от ранения, я снова могу сражаться. Если я убью его, он не сможет убить Её, некому будет играть на моей слабости. А если я погибну, то им некого будет шантажировать, и город опять только выиграет от этого.
- Но также нельзя, Ратмир. А если он просто дурачит тебя?
- Нет, Доброслав. Никита уже убивал женщин и детей. Он пойдёт на всё ради победы, я его знаю. Прежде, чем я уйду, я хочу кое о чём попросить тебя. Моя жена беременна, она родит мне сына. Я знаю, она носит в себе именно мальчика. Если я погибну, я хочу, чтобы вы назвали его Айратом, и чтобы он стал посадником в этом городе. Он будет ещё сильнее меня, я об этом позабочусь, а ты – Доброслав, заменишь ему отца. Ты будешь править, пока он не станет мужчиной.
- Без тебя я не справлюсь, Ратмир, колдуны не станут меня слушать.
Ветер всё усиливался и уже дул в окна, отчего становилось очень холодно.
- Ты прав, Доброслав. До того, как Айрат родится, ему не должны навредить. Ты должен увезти мою жену. Возьми самых верных людей, и как только стемнеет, уезжайте. Когда Айрат родиться, все увидят в нём силу и признают своего будущего вождя, признают в нём чародея. До той поры он должен быть в безопасности.
- И куда мы пойдём? Мы в ловушке, нам некуда идти.
- Есть одно место, люди считают его проклятым и туда не заходят, а чародеев там не было уже много лет. Это Сорочинская гора. Там жил мой отец -чародей Вышеслав, жили и другие чародеи-оружейники, пока богатыри не разорили их поселение и не уничтожили всё оружие.
- Туда не спроста боятся заходить и чародеи, - возразил Доброслав, - говорят, там до сих пор бродит дух Сорочинского Мастера. Лучшего оружейника, чем он, чародеи ещё не знали.
- Да, ты говорил. Но другого выхода нет. Я был на этой горе. Там есть пещеры, в них многие смогут скрыться. Сегодня же с наступлением темноты отправляйся туда с моей женой и моим сыном, возьми с собой сундук сокровищ.
- Хорошо, Ратмир, я сделаю, как ты хочешь. Но если начнётся бой, постарайся…постарайся выжить.
- Я постараюсь, - выдавил из себя улыбку Ратмир.
Ночь приближалась, но тьма раньше обычного заволокла небо, свинцовые тучи скрыли от людских глаз свет уходящего солнца. Близилась настоящая буря. Никита вглядывался в небо в надежде увидеть что-либо, но с каждым разом видел всё меньше, наконец, уже не стало видно ничего. Воины полностью оказались во власти тьмы, но решимости взять город сегодня у их вождя нисколько не поубавилось. Закапал холодный дождь. Никита всё ждал, сжав в руке острый чародейский клинок. И вот небо раскололось пополам яркой вспышкой молнии, а затем затрещало по швам. Этот треск перерос в невообразимый грохот, от которого, казалось, сотрясается земля и вот-вот проснутся мёртвые. Но что такое? Капли дождя словно становились тяжелее, они тянули к земле. Богатырям стало трудно перемещаться, и лишь Никита не поддавался действию этих чар. И вот ещё одна вспышка молнии, а затем дикий крик боли и вопли ужаса. На глазах у богатырей один из их товарищей заполыхал, в него ударила молния. Он вспыхнул, а в следующее мгновение был уже мёртв и лежал на земле, объятый пламенем.
- Никита! - послышался голос Бориса Шапкина, с трудом пробирающегося через дождь,- неужели это он, неужели это Змей сотворил такое?
- Это он, Борис, приготовься, это только начало. Позови ко мне Василия!
И вот снова вспыхнула молния. Никита увидел в небе силуэт летящего светящегося змея с тремя головами. В этот раз молния угодила не в человека, а в повозку. Лошади воспламенились и с дикими криками бросились прочь, давя всё на своём пути. Богатыри чувствовали тяжесть от капель дождя, они закрывались щитами, а в это время то тут, то там раздавались отчаянные крики, и время от времени кто-то погибал от молнии, от огня или от когтей и зубов свирепого Змея Горыныча.
- Никита, он же всех перебьёт, надо что-то делать, - неистовствовал подошедший Василий Колчан.
- Будь со мной рядом, он сам придёт к нам, он знает меня в лицо, он захочет меня убить, уже скоро. Уже скоро.
Никита не сходил с места и во время вспышки молнии больше походил на каменную статую. С холодным равнодушием он наблюдал за смертью своих товарищей и ждал, когда Змей, наконец, подберётся и к нему. Борис же лишь дивился его спокойствию и держал щит над головой, защищаясь от дождя. Но вот очередная продолжительная вспышка молнии осветила шершавое тело с тремя головами и окровавленными зубами. И одна из этих голов повернулась в их сторону. Затем снова наступила тьма. Василий закрыл щитом грудь как раз в тот момент, когда в него направилась струя огня. Пламя лишь слегка обожгло его руки, от огня загорелись факелы Сигвата и Дьярви, которые, как оказалось, сидели рядом, в засаде. На свету стал виден трёхголовый змей, запутавшийся в рыболовных сетях. Он неистово пытался вырваться из западни, плевался огнём, дёргался и извивался, но братья-варяги крепко держали его и не давали улететь.
- Попался, выродок! - закричал Никита и изо всех сил размахнулся мечом и ударил по шее Змею. Голова зверя упала на землю, и в следующее мгновение все услышали дикий рёв, похожий на стон раненного медведя, но в то же время и на крик дикой, не человеческой ярости. Змей стал ещё сильнее биться в сетях и вырываться наружу.
- Держите его, держите! - кричал Никита, и в это мгновение молния ударила в землю, прямо в Бориса Шапкина, стоящего между воеводой и Дьярви. Оба богатыря разлетелись в разные стороны, пламенеющее тело Бориса рухнуло на землю, а меч Никиты упал на землю. Василий с невероятной скоростью кувыркнулся на земле и ухватился руками за сеть. Теперь только он и Сигват держали Змея. Только здесь Василий осознал свою ошибку – он оставил на земле свой щит. Но было уже поздно, и обе его руки были заняты. Ужасная пасть, полная огня уже поворачивалась в его сторону. Выхода не было, Василий изо всех сил закричал и побежал прямо навстречу струе огня. Страшная боль охватила всё его тело, особенно лицо, но богатырь был одержим целью, и, полыхая огнём, он опустил-таки свою секиру на шею Змею. Но голова врага не упала на землю, Змей был лишь ранен и перестал испускать огонь этой головой. Василий тут же повалился на землю и стал кататься в грязи. Грязь въедалась в его тело, прорастала в его изуродованное лицо, в глаза…. Богатырь не знал, ослеп он или ещё способен видеть, глаза его были залеплены грязью, а кругом был мрак. Почти тут же после того, как Василий упал, Змей вырвался и полетел вверх. Он снова был свободен, хоть на нём ещё и были обгоревшие сети. Змей ещё мог сражаться, хоть у него осталась лишь одна полноценная голова. Богатырей оставалось совсем немного, но их было меньше, чем должно было быть. Где Микула Селянинович с его отрядом? Только эта мысль посетила Змея, как он увидел пламя, поднимающееся из города. Змейгород горел, в городе шло сражение, враги были уже там. Никита Кожемяка провёл Змея, он не собирался ждать, что враг сдастся, всё это было лишь уловкой. Никто бы и не подумал, что Никита доверит взятие города кому-то другому, в то время как сам будет отвлекать врага. Змей тоже счёл Кожемяку слишком тщеславным и просчитался, богатырь перехитрил его. Змей тут же помчался в сторону Змейгорода. Он чувствовал, как теряет силы, и когда добрался до высокой крепости и снова обернулся человеком, то тут же свалился на пол. С улицы доносились крики, сомнений не было, там шло сражение. Дома полыхали, и скоро, видимо, должен был заполыхать и высокий кремль, укрывающий посадника. Ратмир не помнил, сколько он провалялся здесь на полу, лишённый сил. Он не мог ни о чём думать, в мыслях у него были только его жена и сын, которые спаслись в самый последний момент. Наконец, дверь открылась. Враги или друзья? Ратмир приподнял голову и увидел колдуна Захара. Тот был весь растрёпан и перепачкан в крови, но ещё жив.
- Владыка, - подбежал он к Ратмиру, поднимая его на ноги, - все пропало, нас предали, враги пробираются через городские ворота.
- Это Пафнутий, - произнёс Змей, усаживаясь на свою постель, - это он нас предал. Он не сказал мне, что Никита Кожемяка тоже обладает чародейской силой.
- Кто бы то ни был, скоро они захватят город. Пойдём, владыка, ты нужен нам, помоги нам справиться с ними. Я распорядился выводить христиан. Это они открыли ворота. Прикажи нам, и мы начнём убивать заложников.
- Нет, Захар, я запрещаю вам это делать. Пусть живут, я не убиваю безоружных.К тому же, я слишком слаб. Я больше не могу сегодня превращаться в Змея. Нас перехитрили, и теперь разумнее всего для нас – покинуть город.
- Покинуть город? Но куда мы пойдём?
- Туда же, куда Доброслав увёз мою жену, на Сорочинскую гору. Там мы пересидим, наберёмся сил, а затем вернёмся и отомстим нашим врагам. Пускай богатыри берут город, стены не защитят их от того, кто может летать. Но пока они ещё не здесь, у нас есть время уйти через потайной ход, простых людей мы брать с собой не будет, только чародеев.