Я смотрела на воспитанника и собиралась с мыслями, не мешая Флину разбираться с блоками Дерека. Он переживал, что этот психопат мог запрограммировать парня на автоматическую самоликвидацию. То есть, если Колин захочет рассказать какой-нибудь компромат, его мозги могли просто вскипеть. Для меня это казалось чем-то нереальным, хотя после моей встречи с Дереком я была готова допустить всё что угодно. Так что начинать разговор без отмашки Флина было рискованно – это одно, с другой стороны, моё молчание действовало парню на нервы и доводило его до нужной степени «готовности».
За безопасность тоже не переживала – Ричард занял позицию, исключающую возможность побега или нападения. В навыках полуоборотня я уже не сомневалась. Незаметно для себя осознала, что присутствие Ричарда меня даже несколько успокаивает. Впечатления от выходки с котами-оборотнями на фоне всех остальных злоключений уже казалась незначительными, а вот ненавязчивая забота, столь непринужденно предлагаемая тенями, согревала сердце. Было очевидно, что автор и организатор этой опеки – Ричард.
Пауза затягивалась, над губой Флина от напряжения выступили бисеринки пота. Но я ощущала, что напряжение вызвано не тем, что Флин не мог справиться с блоками, а с его намерением сберечь мозги парня целыми и невредимыми. Это требовало филигранной работы и больших усилий.
Наконец, Флин расслабился и уселся на край стола. Молча налив ему стакан воды из стоящего на окне кувшина, я вернулась на место, и только тогда обратила внимание на бледного, но вызывающе спокойного парня.
– Коллин, расскажи мне, что тебя заставило так поступить? – начала разговор, пытаясь завязать диалог и наблюдая за реакцией ребенка.
по реакции, он понял, что мы обо всём знаем, но создавалось такое ощущение, что Колина это абсолютно не волнует.
– А что я такого сделал?
– Ты предал своих, разве этого мало? Ты ведь прекрасно понимал, что грозит Мейале. Сколько лет вы жили бок о бок под одной крышей, преодолевали горести и справлялись с трудностями вашего положения? Думаю, много. А потом ты просто обрек её на мучительную смерть. Так почему?
– Ничего плохого бы с ней не случилось. Ей всё одно была дорога в публичный дом. Мне сказали, что у неё будет богатый покровитель, так что я ей услугу оказал!
Во мне потихоньку просыпалась злость, да такая, что хотелось подойти к этому парню и тряхнуть его как следует, чтобы его голова мотанулась от плеча к плечу.
– Младшим ты тоже услугу оказал? – сдерживая себя, поинтересовалась я. – Я для тебя пустое место, тут даже вопросов о доверии не возникает, а о заботе и подавно. Но малыши? Девочкам всего по семь лет. Мальчишки лишь немногим старше. Ты взрослый, должен был понимать, какая участь им уготована.
– Никого больше трогать не должны были! – сдавленным голосом ответил виновник. – Им была нужна Мейка-шлейка! – Парень скорчил насуплено-непримиримую мину, якобы тут он ни при чем.
– Я обрисую тебе ситуацию вкратце, – говорить старалась бесцветно, без тени эмоций. – Для Мей действительно нашли богатого покровителя, вот только он был садистом-извращенцем. Её ожидала череда изнасилований и пыток. И садист мучил бы Мей на протяжении долгого времени, не позволяя ей умереть. Примерно то же самое ждало остальных, включая парней. Как думаешь, они тебе скажут спасибо за такую услугу?
Колин внезапно вскочил и бросился ко мне с перекошенным покрасневшим от гнева лицом. Ни Флин, ни Ричард никак на этот выпад не отреагировали. Я же не отшатнулась от столь внезапного наскока лишь благодаря тому, что ожидала чего-то подобного.
– А зачем вы оставили девку в приюте?! Она за это деньги получила, должна отрабатывать! Это вы виноваты в том, что случилось!
Парень пытался нависнуть надо мной, пользуясь своим немалым ростом, но ему мешал стол, стоящий между нами. В его позе не чувствовалось угрозы, лишь желание выплеснуть свой гнев и отчаяние на того, кого он считал виноватым.
– Мейала не получала деньги, – припечатал я, звонко хлопнув ладонью по столешнице, отчего парень вздрогнул и пришел в себя. – Её и ещё нескольких ребят, кстати, включая тебя, бывшая управляющая продала вот таким садистам-извращенцам. Разве Матильда не поделилась информацией, что ждёт тебя сразу после совершеннолетия? Мне рассказать или сам догадаешься?
– Неправда! – с вызовом, словно пытаясь уличить меня во лжи. – Зачем им я?
– Правда-правда, мне тебе врать незачем. Есть такие мужчины, которые очень любят молодых мальчиков. И за таких мальчиков готовы заплатить большие деньги. Хватит такой подсказки, чтобы ты додумал остальное самостоятельно?
Парень рухнул обратно на стул, придавленный свалившейся на голову информацией.
– Мне сказали, что пристроят к чистой работе, что я буду жить как человек! Даже денег дали. А вы? Мей оставили, а меня, небось, сразу же поперли бы отсюда? Почему её, а не меня? Почему я должен уходить на улицу и голодовать, когда она остаётся тут? Каждый бережёт свою шкуру как может!
Он повторял одно и то же, растравливая в себе обиду и доводя самого себя до истерики. Раз Флин не вмешивается и не пытается прекратить эту безобразную сцену, значит, видит в ней смысл, и мне стоит просто подождать. Уловила эхо усталого одобрения от брата и как-то разом успокоилась, всё идёт как надо.
А чего я, собственно, жду от ребенка, которого пинали всю жизнь? От ребенка, не знавшего ничего, кроме побоев, пренебрежения и безразличия. Отказникам никто не рассказывал в детстве добрых сказок, и поэму Маяковского про «хорошо» и «плохо» никто не читал. Какие моральные ценности могут быть у ребенка, не чувствовавшего за всю свою жизнь ни ласки, ни заботы, не познавшего элементарной порядочности? Ведь в чем-то он прав: в их мире каждый сам за себя, помощи им ждать не откуда и не от кого. А то, что я пытаюсь исправить ситуацию… они ещё и не видят этого, а значит, не понимают.
Наконец, Колин устал истерить и как-то разом сник. Вся его бравада и непоколебимая уверенность в невиновности исчезли, оставляя за собой какое-то чувство опустошенности. Словно из него вынули стержень, словно парень уже примирился с тем, что ничего хорошего его сейчас не ждёт.
– Ты читать умеешь? – я знала ответ, но хотела, чтобы он был озвучен.
– Не умею, – недоумение парня было столь комично, что я с трудом удержала легкую усмешку. Нельзя сейчас ему показывать, что я уже не так зла, как в самом начале. А то расслабится и не прочувствует серьёзности ситуации, а отпускать его без последствий – верх глупости.
– Тогда предлагаю тебе два варианта, – начала выдвигать условия. – Ты извинишься перед Мейалой, Миром и остальными ребятами. Лично перед каждым. Прилюдно. Я считаю, ребята имеют право знать, кто с ними живёт под одной крышей. Также ты поклянешься не причинять вреда никому из домочадцев, ни словом, ни делом, ни бездействием. Только после этого я позволю тебе остаться в нашем доме. Даже после совершеннолетия. Более того, я предоставлю тебе возможность учиться наравне с остальными детьми.
Парень неверяще смотрел на меня во все глаза, в то время как я буквально добила его альтернативным вариантом.
– Либо, если несогласен, то ты немедленно переходишь под ответственность королевских Теней и передаёшься в руки Зрячих. За содействие бандитской группе, промышлявшей рабством и насилием над детьми, тебе грозит… Ричард, а что ему грозит?
– Каторга от пятнадцати до сорока лет, – ответ был быстр и короток. У меня мурашки по телу табуном пробежали, стоило представить участь этого парнишки.
– Итак, публичное признание в предательстве и клятва с последующей возможностью жить и учиться в этом доме до того момента, как ты почувствуешь готовность уйти. Или каторга. Выбор за тобой, Колин.
– Эмилия, я не приму клятву. Он не понимает своей вины. Клятва просто опасна, так как она его убьёт, стоит ему опять совершить нечто подобное. Он будет считать, что поступает правильно, а магия расценит это иначе.
– Я понимаю! – буркнул парень, и не опускал взгляд, пока его внимательно изучал Флин.
– Хорошо, значит, клятва. Только учти, что это не шутки. После слов клятвы твоя жизнь напрямую зависит от твоих поступков. Так что, Колин, условия леди Риштар или королевское дознание и каторга?
– Я, правда, смогу учиться грамоте? – переспрашивает Колин, сконцентрировал своё внимание на мне.
– И счету, и другим наукам, которые преподают в школе.
– Да не пустят нас туда деревенские, мы уже пытались. И учитель выгонит!
Колин всё ещё проверял меня на вшивость, не веря ни одному моему слову. Это было неудивительно, но, тем не менее приятного мало.
– У нас будет своя школа, прямо в этом доме. Только для своих. Учебники уже заказаны, а кое-какие даже куплены, – Флин бросил на стол несколько книг, подтверждая мои слова. – Начнём осенью, а пока готовимся к зиме. И мы организуем свои мастерские, так что тебе будет, чему поучиться.
– Ещё планируем обучить вас нескольким боевым приёмам, мои парни хотят организовать специальную площадку для тренировок, – вставил свои пять копеек Ричард.
Пацан был деморализован, его брови от удивления ползли вверх, а глаза стали похожи на пятирублевые монеты. Он с каким-то трепетом, подрагивающими пальцами перелистывал страницы книг, и то и дело оборачивался на стеллаж, где стояли другие экземпляры.
Всё, больше я распинаться перед ним не собиралась, хватит и того, что я уже озвучила. Я нетерпеливо постукивала подушечками пальцев по столу, показывая, что времени на раздумья у Колина всё меньше и меньше.
И наконец, посмотрев поочередно на серьёзного Флина и хмурого Ричарда, обернулся ко мне и выдохнул:
– Я согласен на ваши условия.
– Вставай, – Ричард хлопнул парня по плечу, оказавшись рядом с ним в считаные секунды. Колин от неожиданности дернулся было бежать, но смог удержать себя на месте. – Руку давай, и повторяй за мной.
– Клянусь, отныне ни словом, ни делом, ни бездействием не причиню вреда и не обижу… – я с замиранием сердца слушала, как парень с дрожью в голосе повторяет слова за Ричардом, в то время, как вокруг их сцепленных рук появляются иллюзорные тонкие лианы с большими колючками и, обвивая запястья паренька словно проникали ему под кожу. – … клянусь собственной жизнью.
– Вот и всё, – подвел итог Флин, когда Ричард отпустил руку мальчишки и ободряюще похлопал того по спине. – Но помни, Колин, ты поклялся жизнью. Если нарушишь своё слово, магия не станет разбираться в причине твоих поступков, она просто высосет из тебя всю жизнь в тот же момент. И лучше бы тебе это понять всю серьёзность магической клятвы прямо сейчас.
– Я даю тебе три дня, Колин. Если за это время ты не признаешься самостоятельно, это сделаю я. Можешь идти.
– Понял, – опустив глаза в пол, он покинул кабинет.
В комнате повисло молчание. Я знала, что мужчины, так же как и я, пытались определиться, всё ли было сделано правильно, достаточно ли приложено усилий, что бы защитить домочадцев и хоть как-то повлиять на мировоззрение этого мальчишки?
Но, довольно рефлексировать, пора подвести итоги этого тяжелого разговора.
– Итак, я жажду пояснений. Во-первых, я так ничего и не поняла по поводу клятвы. Кстати, выглядело это очень жутко, удивительно, что парень не струсил. Во-вторых, Ричард, может быть, расскажете о каких тренировках идет речь? И в третьих, хотелось бы поподробнее узнать о ваших планах на более отдалённое будущее, чем обозначенные три дня.
– По поводу клятвы… – мужчины переглянулись, после чего, как Ричард присел на стул, где ранее сидел Колин, Флин завершил фразу: – она недействительна.
– То есть как? Я ведь видела все эти колючки и лианы в то время, как вы произносили формулу, – я растеряно смотрела на сидящего мужчину.
В том, что подвох был, я не сомневалась, хотя внятные подозрения у меня не сформировались, то ли Флина зеркалила, то ли знания Эмили просачивались исподволь.
– Верно. Но клятвы подобного рода используются крайне редко, и ритуал выглядит совсем иначе. В данном случае, это была акция устрашения для парня, чтобы ужас заставлял его задумываться впредь о последствиях своих поступков. Чтобы появилась привычка просчитывать последствия не только для себя.
– Значит, он может навредить кому-нибудь, а ему это вновь сойдёт с рук? Флин, мы договаривались не так. Мне не нужен в доме динамит с подожжённым фитилём, готовый взорваться в любой момент!
– Я всё предусмотрел, не волнуйся. Дерек, к счастью, никаких ловушек на мозг парня не поставил, а вот я случаем воспользовался. Теперь, если он задумает что-то нехорошее, я буду сразу же получать сигналку, а вместе с ней и возможность предотвратить любые пакости. Этого пока будет достаточно, а дальше посмотрим. Внешне Колин держался спокойно, а внутри буквально дрожал как лист на ветру при виде действия дара Ричарда. Кто бы мог подумать, что дар земли имеет такие интересные возможности, а?
– Это ерунда, – отмахнулся полуоборотень. – Детская шалость. Меня самого в детстве «подсадили» на такую клятву, чтобы научился сдерживать звериные инстинкты как можно скорее. Одно дело, когда дерутся дети, другое, когда в любой момент времени у меня могла произойти внезапная трансформация рук, делая меня опасным для окружающих. Так что контролем я овладел очень быстро.
– Впечатление такая шалость произвела что надо… – протянул Флин. – Но, к слову, ты и сама схитрила. У Матильды на Колина не было никаких планов, кроме устранения.
– Ты прав, не было. Только кому об этом известно? – я покачала головой в расстроенных чувствах. – Легко рассуждать о том, чего не понимаешь. Возможно, прежде чем в следующий раз решать, кому как будет лучше, он вспомнит этот разговор и остережется принимать желаемое за действительное.
Мне было страшно даже представить, как резко придется парню менять свое мировоззрение. Справится ли, ведь его совсем не учили думать о других. И оценивать жизненные проблемы с точки зрения морали тоже не учили. Мне нельзя глаз с него спускать. А как? Если я за хозяйственными проблемами собственно и детей-то не вижу.
– Леди Эмилия, вы понимаете, что вас ожидает, когда парень публично сознается в содеянном? – осторожно интересуется Ричард, словно уверен, что я, как и Колин, не в состоянии просчитать последствия своих поступков.
А что нас ждёт? Скорее всего, бунт, возможны потасовки и драки, в связи с чем воспитанников придётся жестко контролировать и поручать им столько дел, чтобы ни на что другое у них не оставалось ни времени, ни сил, ни желания. Всплески эмоций неизбежны. Страшно то, что боясь нарушить клятву, Колин позволит себя покалечить, ведь ему нельзя активно защищаться. Хотя, может, стоит ему дать понять, что защита — это не злой умысел? Черт, кажется, я действительно не в силах просчитать всё.
– Я помогу, – вмешался Флин, отвечая на мой внутренний монолог. – В первое время буду сглаживать самые ярки вспышки гнева и ненависти, так что, может быть, парня побьют, но до крайностей не дойдёт. Тут я ручаюсь.
– Спасибо тебе, – я слабо улыбнулась брату, желая, выпроводить мужчин из кабинета и завалиться, наконец-то, спать. Но был ещё один важный момент, который стоит решить сейчас. – Ричард, так что там за тренировки? И о какой площадке шла речь?
– Мальчишки просили показать им несколько приёмчиков, чтобы уметь дать отпор. Слово за слово, Влас сболтнул про полигоны, на которых тренируются боевики в академии, и, конечно же, дети захотели нечто подобное. Нам вполне по силам организовать небольшую тренировочную площадку с полосой препятствий. Покажем, как на ней заниматься, а уж дальше они и без нас справятся.
Я в удивлении встала из-за стола. Усталое тело просило пощады – слишком насыщенный событиями день, но мне необходимо выяснить планы Ричарда хотя бы на ближайшее время. Все-таки его присутствие меня не то, чтобы нервировало, не оставляло равнодушной.
– Ричард, расскажите мне, на какое время вы планируете здесь оставаться? Разве ваша служба позволяет вам такое долгое отсутствие в столице? – я уселась на подоконник, показывая, что с плановой частью встречи покончено и начинается просто беседа. Эх, чаю бы, а то в горле от переживаний пересохло.