После зачтения приговора, в толпе стоявших на площади людей то там, то здесь раздавался шепот. Вспоминали как у кого-то из соседей сдохла корова, коза, умер от лихорадки ребенок. Нашлись даже те, что когда заказывали шитье жене кузнеца, видали в стене топор, вогнанный в стену. И по рукоятке топора того молоко в ведро стекало. Оттого, мол, хвори на людей находили, а швея все молодела, да краса ее расцветала пуще прежнего. Причем говорили так те люди, которым не один год кузнец инструмент и оружие чинил.
Тидред стоял посреди народа в первых рядах и тихо плакал, глядя на происходящее на помосте. Отец поднял поникшую голову, быстро нашел его в толпе и, встретившись с ним взглядом, одними губами произнес:
"Прощай, сынок. Держись".
Тидред кивнул, стиснув зубы и пытаясь остановить слезы.
– А еще он двух солдат покалечил, – покачав головой, пожаловался с помоста толстяк, а затем скомандовал: – Все! Можно!
Услыхав долгожданное слово, палач одним ударом ноги выбил из-под приговоренного колоду. Кузнец повис в воздухе, не издав ни единого звука.
Тидред отвернулся, не желая видеть, как умирает его отец. Мальчик хотел запомнить его веселым и сильным, каким он был при жизни.
Людей, заподозренных в связи с нечистой силой, хоронили за чертой Сигварии, недалеко от стены, со стороны Проклятого Леса. И только тогда, когда ярко светило солнце. В пасмурные дни тела не выносили и они ждали ясной погоды, лежа в ледяных подвалах городской смертовницы. Сегодня небо позволило похоронной команде вынести из ворот два гроба – один почти невесомый, маленький, и второй, громадный, от которого подкашивались ноги у шести здоровых воинов, настолько он был тяжел.
На похороны родителей Тидреда пришло совсем немного человек. Несколько соседей, с которыми они были наиболее дружны, да пара родственников, не считая самого мальчика. Большинство людей, близко знавших покойных, не явились проститься, боясь, что это бросит тень на репутацию.
Опустив гробы в приготовленные загодя ямы, копатели, резво закидав могилы землей, вскинули лопаты на плечи и направились в город. Следом за ними потянулись те, кто приходил отдать умершим дань уважения. Последними уходили Радаль с Клионеллой.
Жена плотника попыталась увести и Тидреда, но он, выдернув руку, остался стоять у двух холмиков из свежей земли.
И вот на погосте не осталось никого, кроме присевшего между могил плачущего парнишки.
Наступил вечер, Кладбище Отступников окутали сумерки. Тидред и не думал покидать это место.
Слезы уже высохли, мысли путались. Мальчик не знал, что ему делать дальше. Он просто молча сидел на сырой земле, решив остаться с родителями. Больше всего Тидреду сейчас хотелось умереть.
Совсем стемнело. Одинокий, убитый горем мальчишка сидел посреди огромного кладбища и не собирался уходить.
Легкий порыв холодного ветра привел парня в чувство.
Подняв голову, он увидел, что со стороны Проклятого Леса к нему приближается темный силуэт. Медленно плывущая между могилами тень увеличивалась в размерах и, наконец, приняла вид полупрозрачной фигуры в плаще, ростом с высокого человека. В черноте глубокого капюшона не удавалось разглядеть и намека на лицо. Достигнув границы свежевырытой земли, тварь остановилась.
Теперь до нее оставалось не более трех шагов и мальчик увидел, что рост ее не такой и большой, просто она как бы плыла над поверхностью, не касаясь почвы, на высоте не превышающей одного локтя.
Несколько секунд Тидред и тень в капюшоне рассматривали друг друга в полной тишине. Затем в голове парнишки раздался зловещий шепот:
"Мальчик смелый. Мальчик не боится. Мы не чувствуем страха. Отойди, мальчик".
– Ты кто? – вслух произнес Тидред, пытаясь рассмотреть лицо фигуры.
"Мы? Голод. Мы – жажда. Мы пришли есть. Сегодня для нас приготовили два свежих блюда. Вкусно!"
Последнее слово прозвучало громче остальных и сын кузнеца вздрогнул от неожиданности.
Из рукавов тени к могилам родителей парнишки потянулись черные полупрозрачные щупальца. Они уже почти коснулись земляных холмов, как Тидред окриком остановил тварь:
– Стой! Подожди! Не трогай их!
Щупальца дернулись и втянулись в рукава обратно.
– Я дам тебе все, что хочешь! Забирай меня! Только их не трожь!
Тень на секунду будто призадумалась.
"Дай нам крови! Мы так давно не пили свежей крови!"
Тидред пошарил в кармане штанов, отыскал отломанный от стрелы наконечник, оставленный на память об отце, и, вспоров маленькую детскую ладошку, молча протянул руку к зависшей перед ним фигуре.
Узкая струйка крови устремилась к земле, но не долетев до нее некоторое расстояние, изменила направление и начала втягиваться под капюшон твари, примерно в том месте, где у нормального человека находится рот.
Время пока Тидред держал руку вытянутой, а тень насыщалась, показалось ему бесконечным. Сознание начало меркнуть. Наконец, фигура в плаще насытилась и капли крови прекратили подниматься с ладони в воздух.
Тидреду дрожал от холода, тень забрала очень много необходимой для жизни жидкости. Он упал на одно колено.
"Благодарим тебя, храбрый мальчик. Мы сыты", – снова раздался в голове тяжелый, свистящий шепот.
Тень развернулась и медленно поплыла обратно, когда Тидред собрал в себе оставшиеся силы и крикнул:
– Возьми меня с собой! Отведи к своим! Мне здесь нечего больше делать!
Фигура резко развернулась.
"Мальчик хочет в лес? – в звучащем в голове шипении слышалось удивление. – Никто по своей воле не просится к нам. Мальчик не проживет в окрестностях Кейола и дня".
Тидред тряхнул головой, прогоняя слабость и с трудом вставая на ноги.
– Да, хочу! Хочу!
"Цашес нуждается в храбрых воинах. Следуй за нами, мальчик", – тень снова заскользила над кладбищем по направлению к Проклятому Лесу.
Тидред, стараясь не отставать, двинулся за ней.
Глава 6
Червь стоял в своих покоях перед зеркалом и с удовольствием рассматривал такие родные шипастые доспехи. Привычная телу черного цвета броня сидела на нем как влитая. Все вещи в помещении находились там, где он и оставил их, пустившись в путь за древним артефактом Темных. Никто из подчиненных не смел пересекать порог его жилища без разрешения командующего.
Тидред надел глухой шлем с узкими прорезями для глаз, прицепил ножны с Лучом Света к поясу и вышел в коридор.
Последние несколько лет он жил в помещении Кейола, заслужив эту честь боями во славу храма.
Расстояние до Зала Печали от покоев Червя отнимало всего несколько минут быстрой ходьбы. Указательный Палец Руки Ярости бодро зашагал по освещенному факелами коридору, нарушая тишину звуками удара металла о камень при каждом шаге.
Размышляя о том, что ему предстоит сообщить Верховному Жрецу совершенно не те новости, которые тот ожидал, Червь миновал двух здоровенных, закованных в броню, караульных и вошел в зал, где его ждала группа существ в черных плащах. Людьми их уже давно никто не называл.
Они стояли вокруг разверзшейся посреди помещения расселины и монотонно читали хвалу Великому Цашесу. Изредка вырывающийся из щели в камне язык пламени лизал полы их одеяний.
При звуке шагов вошедшего все присутствующие развернули капюшоны в сторону Тидреда.
— Наш Главнокомандующий вернулся! – воскликнула фигура, стоявшая обособленно от других. – Подойди же к нам и порадуй результатом своего долгого похода!
Червь остановился недалеко от Пасти Цашеса и, стянув шлем, склонил голову.
– О, Сыновья Цашеса, заранее умоляю простить вашего верного слугу за то, в чем нет его вины.
И он вытянул вперед руки с зажатым в ладонях артефактом.
– Как ты смел притащить сюда эту мерзость? — раздался дребезжащий голос из капюшона другого из стоящих. — Тебе велено было принести Клинок Цашеса. Он угоден нашему божеству. Этот же вызывает боль даже в наших глазах.
— Погоди, Ашаасса, – снова заговорило первое существо. – Дадим Червю пояснить, отчего случилось так, что он притащил это вместо Черного Вестника. Тидред не настолько глуп, чтобы их спутать.
— Благодарю вас, Заавлеш, – и рыцарь в черной броне коротко, насколько было можно, описал произошедшее в пещере.
— После того, как мной была отправлена к Старцу вся команда "Элладонии", я украл лошадь, — тут Тидред позволил себе усмехнуться, – не без труда пересек Спорные Территории и вот, стою перед вами. Да, мне достался другой меч. Не знаю, где сейчас Черный Вестник и забравший его паладин, но клянусь вам, что найду Клинок Цашеса!
– Не клянись! Ты и в прошлый раз обещал то же самое! -- донеслось со стороны Ашаассы.
Тидред умолк и опустил меч. Склонив голову, он ждал решения жрецов.
– Выйдите! – приказал Верховный. – Кроме тебя, Ашаасса. Ты мне нужен. Наш слуга пусть останется тоже.
Все, кроме названых, шурша одеяниями, покинули зал. Червь поднял голову и посмотрел на жреца.
– Итак, – начал Заавлеш, откинув капюшон. – Черный Вестник не захотел идти с тобой и выбрал другого.
Высохшая на голове серая кожа давно не способна была передавать эмоции, но Тидреду стало ясно, что жрец задумался. Примерно через минуту Верховный Жрец снова заговорил:
– Что ж, из этой ситуации мы тоже сможем извлечь пользу. Какое удовольствие мне доставит уничтожить главную надежду Светлых в борьбе с нами! Тидред!
– Да, Великий?
– Титул Главнокомандуещего, что был тебе обещан за то, что принесешь нам Черного Вестника, ты не получишь. Он будет отдан Указательному Пальцу Руки Безумия. Пусть это послужит для тебя наказанием.
Тидред в ярости сцепил зубы, чтобы нелестно не высказаться в адрес своего давнего конкурента.
– Сбрось меч в Пасть Цашеса. У древнего огня достаточно силы, чтобы сожрать его.
– Слушаюсь, повелитель! – Червь подошел к расселине в полу зала и достав из ножен артефакт, глянул вниз.
Не в первый раз он видел жертвенник Цашеса, но увиденное постоянно заставляло его испытывать благоговение перед мощью Темного Бога. На невообразимой глубине перекатывала свои волны река первобытного огня. Изредка от нее поднималось сильное пламя и достигало края расселины.
Тидред протянул руку и разжал кулак. Ничего не произошло. Рукоять меча прилипла к ладони и клинок не поддавался силе тяжести.
– Ну, чего же ты медлишь? – раздался за спиной гневный голос Верховного Жреца Цашеса.
Червь потряс рукой над пропастью. Безрезультатно.
– Я не могу! – Тидред отступил от края расселины. – Он не хочет. Не отпускает меня.
– Что значит "не отпускает"? – удивился Заавлеш. – Ашаасса, забери у него меч!
Помощник Верховного приблизился к воину и взял Луч Света за гарду. Дернул. Меч остался в раскрытой ладони Тидреда. Ашаасса дернул сильнее. Итог был прежним.
Оставив тщетные попытки, Ашаасса повернулся к Веховному Жрецу и развел руки в стороны.
– Ничего не выходит, мой повелитель! Червь прав. Меч не отпускает его.
На этот раз Заавлеш думал недолго.
– Тидред, тебе придется лишиться руки. Цашесу нужно, чтоб этот меч был уничтожен.
Воин кивнул.
– Я согласен, повелитель. У меня еще останется левая. Я смогу сражаться и ей.
– Ашаасса, принеси топор, – в голосе Верховного слышалось нетерпение.
Фигура в плаще метнулась ко входу в зал и, выхватив у одного из стражников бердыш, тут же вернулась обратно.
– Ну, давай же! – приказал Заавлеш. – Не медли!
И тут произошло то, чего не ожидал никто из стоящих у расселины.
Лезвие меча, все еще находящегося в ладони Тидреда, вдруг вспыхнуло белым пламенем, потеряло свою форму, вытянулось и серебристой лентой охватило руку от кисти до плеча воина. Подобно удаву, рунный клинок начал сжиматься, смял броню на конечности, как бумагу и замер, почти слившись с плотью Червя.
Все трое завороженно смотрели на происходящее.
Первым очнулся Заавлеш.
– Руби!
Тидред попробовал согнуть руку в локте, а когда это ему не удалось, положил ее на стоявшую у стены каменную тумбу и отвернулся. Ашаасса нанес сильный удар. Бердыш высек сноп искр и отлетел в сторону. Рука Червя осталась невредимой.
Помощник Верховного направился к отброшенному топору, как его остановил окрик Заавлеша:
– Стой! Не надо!
Ашаасса замер на месте и взглянул на главного жреца.
– Может заклинанием? – продребезжал он. – Вдруг поможет? "Аклиенеерте", например.
– Тидред, – ничего не ответив помощнику и отмахнувшись, обратился Верховный к Червю. – Ты честно служил нам много лет. Сейчас пришел момент, когда придется доказать твою истинную верность Цашесу. Приказываю тебе прыгнуть в Пасть. Только так мы уничтожим ненавистный артефакт, а бог будет доволен.
Воин обдумал сказанное. Он снова посмотрел вниз, в огненную пропасть. И принял решение.
– Я не буду этого делать, – раздался его ровный голос. – Погибнуть во славу Цашеса на поле битвы это одно, а быть принесенным в жертву, как какая-то невинная дева, это другое.
Заавлеш сначала удивился, а затем пришел в ярость. Он не привык сталкиваться с неподчинением в стенах храма. Заявление Червя вывело его из себя. На кончиках высохших пальцев вспыхнули алые огоньки.
– Как ты смеешь перечить мне? Ты! Идешь против воли Цашеса?
– Нет, – Тидред покачал головой. – Вряд ли Темному Богу так необходима моя смерть в жертвенном огне. Должен быть другой способ.
Подбежавший к нему Ашаасса попытался столкнуть ослушника в пропасть. Легко уйдя от столкновения, Червь ударил фигуру в капюшоне свободной левой рукой по затылку и помощник Верховного Жреца с жутким воем полетел в расселину.
– Что ты сделал? – наполовину гневно, наполовину удивленно выкрикнул Заавлеш. – Да постигнет тебя кара Цашеса!
С этими словами он метнул в Тидреда образовавшийся на ладони сгусток энергии.
Упав на пол, Червь пропустил над собой красноватую молнию и, перекатившись, спрятался за толстую каменную колонну.
– Выходи! – прогремел голос Заавлеша, продолжающего поливать пламенем место, где укрылся Тидред.
Внезапно воин почувствовал, что его правая рука приобрела подвижность. Он посмотрел на вернувшийся к изначальной форме клинок и горько усмехнулся. Вот так, из-за одного большого волшебного ножика потеряна карьера и разрушены честолюбивые мечты.
А сейчас его еще и убьют. Никто не сравнится с Верховным Жрецом в скорости выдаваемых заклинаний.
Заавлеш никак не хотел успокаиваться. Он бил и бил по колонне, не давая Тидреду даже высунуть голову.
Вечно оставаться в своем убежище Червь не мог, еще немного – базальтовая глыба не выдержит и похоронит его под собой.
Воин Темного Ордена с трудом освободил руку из плена поврежденной брони и, дождавшись момента между ударами пламени, резко бросился в сторону, мгновенно спрятавшись за другую колонну, расположенную ближе к выходу.
– Нет! – кричал Заавлеш, увлеченно выдавая одну вспышку за другой. – Ты не выйдешь отсюда живым! Червь! Ты не Червь! Ты мокрица! И я раздавлю тебя!
На создаваемый им шум в зал со скоростью выпущенной стрелы влетели двое караульных. Тот, у которого Ашаасса забрал бердыш, бежал к Тидреду с обнаженным мечом, а второй вертел над головой топор, перебирая руками, как заправский шестовик.
А вот это совсем плохо. Два воина из Руки Силы, коих в храме не счесть. Сейчас сюда сбегутся все бойцы Кейола.
Принимать бой с несколькими тысячами солдат было бы совсем большой глупостью, поэтому Червь выбрал меньшее из зол, решив закончить со стражей поскорее.
– Убейте! – продолжал верещать старый некромант. – Не дайте ему уйти!
Но послушал его только Тидред.
Встретив первого нападавшего, он нанес противнику прямой удар мечом в не защищенную броней шею. Опередивший товарища мечник не успел притормозить и с разбега напоролся на лезвие Луча Света. Попав в щель между пластинами толстой брони, клинок пробил стражника насквозь и наконечник меча показался между лопаток. Отшвырнув истекающее черной жидкостью и уже не представляющее опасности тело в сторону, Червь сошелся с обладателем бердыша.