Ваймс окинул взглядом пещеру. На каменном выступе над успокоившимся озерцом стояла пара гномов. Судя по всему, именно они приводили в действие насосы.
– Ну что, идем? – спросил Ди.
От пещеры отходил быстро сужающийся проход. Отдельные места Ваймсу пришлось преодолевать, сложившись пополам. Один раз железные плиты, устилавшие пол, звякнули и чуть сдвинулись под его ногами. Дальше проход снова стал выше, Ваймс поднырнул под очередную арку, а потом…
Гномы либо наткнулись на огромную друзовую полость, либо тщательно выложили стены пещеры кристаллами кварца, так чтобы каждая грань отражала свет двух свечей, стоявших на каменных постаментах в центре небольшого зала. После полумрака тоннеля Ваймс едва не ослеп.
– Поразитесь же, – мрачно произнес Ди, – величию пропавшей Лепешки.
На плоском круглом камне высотой всего несколько дюймов, возлежащем меж свечей, было абсолютно пусто.
Сразу за камнем располагалась естественная чаша. Вода, вытекающая из нее, двумя ручейками огибала камень и исчезала в каменной воронке.
– Ну хорошо, – сказал Ваймс. – А теперь выкладывайте все начистоту, без утайки.
– О краже сообщили три дня назад, – сказал Ди. – Дрема Длиннопал заметил пропажу, когда пришел сюда менять свечи.
– И он занимает должность…
– Свечного капитана.
– А.
– Очень ответственная должность.
– Да, я видел канделябры. И как часто он сюда приходит?
– Он приходил сюда каждый день.
– Приходил?
– Больше он не занимает эту должность.
– Потому что стал главным подозреваемым?
– Потому что умер.
– И как это произошло? – медленно и отчетливо произнес Ваймс.
– Он… сам лишил себя жизни. Мы уверены в этом, потому что дверь в его пещеру нам пришлось взламывать. Шестьдесят лет он служил свечным капитаном. Думаю, он не вынес мысли о том, что подозрение может пасть на него.
– Лично мне он кажется самым логичным подозреваемым.
– Он не похищал Лепешку! Мы это точно знаем.
– Но под этими вашими накидками можно спрятать все, что угодно. Его обыскивали?
– Конечно нет! Я сейчас… продемонстрирую. – Он пошел по длинному, устланному металлическими плитами тоннелю. – Вы меня видите, ваше превосходительство?
– Да, вижу.
Грохоча плитами, Ди вернулся.
– Сейчас я возьму что-нибудь, например ваш шлем… Только для демонстрации. Вы не против?
Ваймс передал ему шлем. Дегустатор идей снова зашел в тоннель. Однако не успел он сделать и пяти шагов, как раздался звон колокола и с потолка упали две металлические решетки. Через несколько секунд к дальней решетке прижались встревоженные лица стражников.
Ди что-то сказал им. Лица исчезли. Через некоторое время решетки медленно поднялись.
– Механизм очень сложный и достаточно древний, но мы поддерживаем его в исправном состоянии, – пояснил Ди, отдавая Ваймсу шлем. – Если на выходе вы будете весить больше, чем весили на входе, стражники поинтересуются, почему так произошло. Механизм невозможно обмануть, он измеряет ваш вес с точностью до нескольких унций и тем самым исключает процедуру унизительных досмотров. Обмануть систему можно только в том случае, если ты умеешь летать. Воры умеют летать, ваше превосходительство?
– В зависимости от того, какого они вида, – рассеянно произнес Ваймс. – А у кого еще имеется сюда доступ?
– Каждые шесть дней помещение проверяется мной лично, и каждый раз меня сопровождают двое стражников. Последняя проверка была пять дней назад.
– А кто-нибудь еще сюда заходил? – спросил Ваймс.
Краем глаза он заметил, что Шелли взяла с пола горсть желтоватого песка и принялась пропускать песчинки сквозь пальцы.
– В последнее время нет. Конечно, когда новый король будет коронован, Лепешку придется часто выносить отсюда. Она задействована во многих церемониях.
– Песок, которым посыпан пол пещеры… Вы используете тут только один вид песка?
– Да. А это важно?
Шелли едва заметно кивнула.
– Честно говоря… не уверен, – медленно произнес Ваймс. – Скажите, а какова действительная ценность Лепешки?
– Что это значит? Она бесценна!
– Согласен. Как символ Лепешка имеет очень большую ценность, но какова ее истинная стоимость?
– У нее нет цены!
– Я просто пытаюсь понять, зачем кому-то понадобилось воровать ее, – теряя терпение, пояснил Ваймс.
Шелли приподняла круглый плоский камень, на котором когда-то покоилась Лепешка, и заглянула под него. Ваймс поджал губы.
– Что… что… она делает? – спросил Ди, вложив в это местоимение все отвращение, на какое только был способен.
– Капрал Задранец ищет улики, – ответил Ваймс. – Так мы называем следы, которые могут помочь нам в расследовании. О, это великое искусство.
– А вот это письмо вам ничем не поможет? – язвительно осведомился Ди. – На нем есть надписи. Так мы называем… следы, которые могут помочь вам в расследовании.
Ваймс взглянул на протянутый лист бумаги. Коричневатая и жесткая бумага была испещрена рунами.
– Я не умею… читать руны, – сказал он.
– О, это великое искусство, – мрачно заметил Ди.
– Зато я умею, сэр, – встряла Шелли. – Позвольте-ка.
Она взяла лист бумаги и про себя прочла написанное.
– Это очень похоже на требование выкупа, сэр, – наконец сказала она. – От… Сыновей Аги Молотокрада. Они заявляют, будто бы Каменная Лепешка у них и они ее… Они ее уничтожат, сэр.
– Ну и в чем навар? – поинтересовался Ваймс.
– Ни в чем. Они требуют, чтобы Рыс отказался от своих намерений стать королем-под-горой, – ответил Ди. – Только и всего. Я нашел письмо на своем столе. Впрочем, в последнее время кто ни попадя подсовывает мне на стол всякие бумажки.
– А кто такие эти Сыновья Аги Молотокрада? – спросил Ваймс, глядя Ди прямо в глаза. – И почему вы не сообщили мне об этом раньше?
– Мы не знаем. Это вымышленное название. Какие-то мятежники, как мы полагаем. А еще мне сказали, что вы будете задавать мне вопросы.
– Значит, это уже не обычное преступление, – сделал вывод Ваймс. – А политика. Но почему король не может отказаться от претензий на трон, вернуть Лепешку, а потом объявить, что, мол, держал пальцы скрещенными? Это ведь было принуждение, так что…
– Мы очень серьезно относимся к клятвам, ваше превосходительство. Отказавшись от притязаний на трон, Рыс не сможет на следующий день передумать. А если он допустит, чтобы Лепешка была уничтожена, королевская власть потеряет легитимность и начнутся…
– Волнения, – закончил за него Ваймс.
«И они непременно докатятся до Анк-Морпорка, – добавил он про себя. – А пока что мы имеем дело всего-навсего с легкими уличными беспорядками».
– И кто станет королем в случае его отречения?
– Альбрехт Альбрехтссон, кто ж еще.
– И это тоже вызовет волнения, – кивнул Ваймс. – А возможно, и гражданскую войну, насколько я слышал.
– Король собирается отречься. Он уже принял решение, – тихо произнес Ди. – Нет ничего хуже хаоса. Гномы не любят хаос.
– Но вас так или иначе ждет хаос, – сказал Ваймс.
– Бунты против королей случались и раньше. Зато гномий народ выживет. Королевская власть продолжится. Традиции будут соблюдены. Лепешка возвратится на свое место. В нашу жизнь вернется… смысл.
«О боги, – подумал Ваймс. – Могут погибнуть тысячи гномов, но это никого не волнует, только бы уцелел какой-то кусок камня. Здесь я не страж порядка. Чем я могу помочь?»
– В общем и целом ничего страшного не произошло! – вдруг завопил Ди, неожиданно теряя самообладание. – Но нет, Анк-Морпорку обязательно нужно сунуть свой нос в наши дела!
– А, стало быть… Вы не хотите, чтобы люди узнали о случившемся… А поэтому сохраняете спокойствие, будто все идет как надо. Но если какой-нибудь тупой чужеземец вдруг сунет нос не в свои дела, вы сделаете вид, что совсем тут ни при чем. Чистенькими хотите уйти?
Ди замахал руками.
– Это все не моя затея!
– Послушайте, лично я вашим стражникам даже детскую копилку не доверю. Я уже придумал два или три способа незаметно вынести отсюда Лепешку. К примеру… Как насчет какого-нибудь потайного хода, ведущего сюда?
– Нет тут никакого потайного хода!
– Что ж, хорошо. Вы хотя бы иногда даете честные ответы. А теперь подождите нас у лодки. Мне нужно поговорить с капралом Задранец.
Ди неохотно ушел. Ваймс выждал, пока его шаги не стихнут в тоннеле.
– Ну и дела, – пробормотал он. – Тайна закрытой комнаты. Да только дверь нараспашку. Это значительно все усложняет.
– Сэр, вы предполагаете, что Дрема носил под плащом мешки с песком? – спросила Шелли.
«Ничего подобного я не предполагал, – сказал про себя Ваймс. – Но теперь я, похоже, знаю, как гном справился бы с этой загадкой».
– Возможно, – ответил он вслух. – Такой песок встречается повсюду. Каждый день ты добавляешь к своему весу горстку песка, но очень осторожно, чтобы весы не сработали. И в итоге ты… Сколько весит Лепешка?
– Около шестнадцати фунтов, сэр.
– В итоге ты набираешь шестнадцать фунтов, а потом просто рассыпаешь песок по полу, прячешь Лепешку под плащом и… В общем, могло получиться.
– Рискованно, сэр.
– Но никто и не предполагал, что Лепешку попытаются украсть. Хочешь убедить меня в том, что четверо стражников, торчащих тут двадцать четыре часа кряду, постоянно находятся начеку? Зачем время зря терять, если можно поиграть в покер?!
– Я думаю, они полагаются на то, что всегда знают, когда поднимется лодка, сэр.
– Правильно. Серьезная ошибка. И вот еще что. Готов поспорить, что бдительность они теряют в тот самый момент, когда лодка опускается обратно. Главное – добраться досюда, а уж украсть Лепешку совсем не трудно. Это вполне возможно, просто нужно обладать некой ловкостью и уметь хорошо плавать.
– Вообще, сэр, встречавшие нас стражники показались мне достаточно бдительными.
– Согласен. Особую бдительность стражники демонстрируют именно после кражи. Хитрые, как лисы, острые, как ножи… Мы спали?! Да никогда, чтоб мы да глаза сомкнули?! Я – стражник, Шельма. И знаю, насколько скучно бывает что-нибудь охранять.
Ваймс шаркнул ногой по песку.
– Сегодня они тщательно проверяли все кареты и повозки, которые въезжали в пещеру или выезжали из нее, но только потому, что Лепешка уже была украдена. Именно в такое время ты вдруг становишься очень официальным, очень умелым и очень деятельным. Хочешь сказать, на прошлой неделе они открывали каждую бочку и тыкали вилами в каждый воз с сеном? А то, что сюда ввозили, они тоже проверяли? Кстати, где там Ди? Его не слышно?
Шелли прислушалась.
– Никак нет, сэр.
– Хорошо.
Ваймс вошел в тоннель, прижался к стене, сделал глубокий вдох и уперся ногами в противоположную стену. Потом он пробрался над плитами весов, дюйм за дюймом передвигая ноги и лопатки и морщась при каждом движении, пока наконец не спустился на пол с другой стороны. Скоро он подошел к разговаривающему со стражниками Ди.
– Но как вы…
– Не имеет значения, – перебил Ваймс. – Скажем просто: я несколько длиннее гнома.
– Вы раскрыли преступление?
– Нет, но некоторые идеи появились.
– Правда? Так быстро? – недоверчиво спросил Ди. – И какие же?
– Я все еще сортирую их, – ответил Ваймс. – Вам очень повезло, что король попросил вас обратиться именно ко мне. Но на данный момент лишь одно я знаю наверняка – от гномов никогда не получишь правдивого ответа.
Когда Ваймс, стараясь двигаться как можно незаметнее, занял место рядом с Сибиллой, опера уже близилась к финалу.
– Я ничего не пропустил? – спросил он.
– Они поют просто прекрасно. А ты где был?
– Все равно ты не поверишь.
Невидящим взглядом он уставился на сцену, на которой пара гномов очень осторожно изображала показную схватку.
Ну хорошо. Если это политика, значит, это… политика. В политике он плохо разбирался. Тогда попробуем представить, что это обычное преступление…
Итак, прежде всего отсеиваем самые простые версии. И начать лучше с главного правила всякого стражника: первым делом подозревай жертву. Но кто тут жертва? Неясно. Переходим ко второму правилу: подозревай свидетеля. Преступник – покойный Дрема? Он спокойно мог вынести Лепешку за несколько дней до того, как «обнаружил» пропажу. Да он вообще мог творить тут что угодно – учитывая, как эта штука охранялась. Даже Шнобби и Колон справились бы с охраной лучше. Гораздо лучше, мысленно поправил себя Ваймс. Потому что они обладали хитростью, свойственной настоящим стражникам. Лепешку охраняли почетные гномы, а именно таким и нельзя доверять охрану. Нет, на такую работу следует нанимать хитрых людей.
Но какой смысл Дреме похищать Лепешку? Он мгновенно стал бы главным подозреваемым. Ваймс не слишком хорошо разбирался в гномьих законах, но догадывался, что главного подозреваемого вряд ли ждало радужное будущее, тем более что другого кандидата в козлы отпущения могло и не найтись.
А может, он просто сбрендил? Шестьдесят лет менять свечи – всякий свихнется. Впрочем, нет, и эта версия не проходит. Тут главное – выдержать первые десять лет, а дальше уже катишься по накатанной… Как бы то ни было, некоторое время назад Дрема отправился на небесные – или подземные – золотые рудники. Ну, или во что там верят гномы? А значит, на вопросы он ответить не сможет.
«Ты сумеешь раскрыть это преступление, – говорил себе Ваймс. – У тебя есть для этого все необходимое. Теперь осталось задать нужные вопросы и сделать правильные выводы».
Однако знаменитые Ваймсовы инстинкты отчаянно пытались подсказать ему что-то.
С формальной точки зрения похищение чужого имущества и требование за него выкупа (ну, или выполнения каких-то условий) – все это преступные деяния. Но в данном случае это не главное преступление.
О нет, тут было совершено еще одно преступление. Он чувствовал это – так рыбак по водной ряби определяет приближение рыбного косяка.
Схватка на сцене продолжалась. Периодически участники прерывались на то, чтобы спеть песню – предположительно о золоте.
– Э… А в чем здесь дело? – спросил он.
– Уже финал, – прошептала Сибилла. – Показали только часть оперы, которая касается выпекания Лепешки, но, к счастью, включили Арию Выкупа. Железный Топор с помощью Скальта сбежал из темницы, украл спрятанную Аги истину, запек ее в Лепешку, после чего уговорил охранявших лагерь Кровавого Топора стражников пропустить его. Гномы верят, что когда-то истина была осязаемой, как исключительно редкий металл, и последняя ее частица заключена в Лепешке. Стражники не могли отказать Железному Топору из-за абсолютной власти истины. Сейчас они поют о том, как любовь, подобно истине, всегда проявит себя так, как проявила частица истины, сделав истинной всю Лепешку. На самом деле это одно из самых гениальных музыкальных произведений. Золото тут почти не упоминается.
Ваймс уставился на сцену. Он не понимал песен, текст которых был сложнее, чем в песнях типа «Ах, куда подевалась перчица (и студень уж совсем не тот)».
– Кровавый Топор и Железный Молот… – пробормотал он.
Сидящие рядом гномы принялись бросать на него раздраженные взгляды.
– А кто из них…
– Шелли уже говорила тебе. Они оба были гномами, – резко ответила Сибилла.
– А, – мрачно произнес Ваймс.
Все эти вопросы были выше его понимания. Есть мужчины, и есть женщины. Все просто и понятно. Сэм Ваймс был незамысловатым человеком, когда дело касалось того, что поэты громко величали «списками любви»[20]. Он знал, что на некоторых улицах Теней можно найти самые экзотические удовольствия, однако смотрел на все это как на далекие страны – он в них никогда не бывал, а значит, это не его проблемы. Правда, иногда он диву давался: и до чего только не додумаются люди, если им предоставить побольше свободного времени!
Однако с гномами… Это было так же трудно вообразить, как пытаться нарисовать себе мир, не глядя на его карту. Гномы не то чтобы игнорировали секс, просто… не считали его важным. Вот бы и с людьми было так. Работать стало бы намного проще.