Зато если он рискнет пройти водопад, возможно, ему удастся вырваться вперед…
Звучало не слишком привлекательно, но он решил попробовать.
Ваймс выпустил из рук весла и подтянул к себе веревку, которую бывший хозяин лодки использовал вместо швартовов. «Возможно, если я привяжу к спине топор, то не потеряю его», – подумал он.
В его воображении сразу возникла отчетливая картинка, повествующая о том, что ждет человека, падающего в водопад с привязанным к телу очень острым куском металла…
– ДОБРОЕ УТРО.
Ваймс изумленно заморгал. В лодке появилась высокая фигура в черном балахоне.
– Ты – Смерть?
– ЭТО ВЕДЬ КОСА, НЕ ТАК ЛИ? ПО-МОЕМУ, ЕЕ ОЧЕНЬ ТРУДНО НЕ ЗАМЕТИТЬ.
– Значит, я умру?
– ВОЗМОЖНО.
– Возможно?! Ты что, теперь стал появляться, когда люди, возможно, умрут?
– ГМ, С НЕДАВНИХ ПОР – ДА. НОВЫЕ ВЕЯНИЯ. А ВСЕ ИЗ-ЗА ЭТОГО ПРИНЦИПА НЕУВЕРЕННОСТИ.
– А это что такое?
– Я НЕ СОВСЕМ УВЕРЕН.
– Исчерпывающее объяснение.
– МНЕ КАЖЕТСЯ, ЭТО ЗНАЧИТ, ЧТО ЛЮДИ МОГУТ ЛИБО УМЕРЕТЬ, ЛИБО НЕ УМЕРЕТЬ. ТЕПЕРЬ МОЙ РАБОЧИЙ ГРАФИК ТРЕЩИТ ПО ШВАМ, НО Я ВСЕГДА СТАРАЛСЯ ИДТИ В НОГУ СО ВРЕМЕНЕМ.
Грохот стал громче. Ваймс лег на дно челна и схватился за борта.
«Я разговариваю со Смертью, чтобы отвлечься от того, что ждет меня впереди», – подумал он.
– Кстати, в прошлом месяце мы, случаем, не встречались? Я тогда гнался за Больше-Чем-Малый-Дэйв Дэйвом по Персиковопирожной улице и свалился с карниза.
– ВСЕ ПРАВИЛЬНО.
– Но я упал на телегу. И не умер!
– НО ВЕДЬ МОГ.
– Я думал, у каждого из нас есть похожая на песочные часы штуковина, которая сообщает, когда наше время подходит к концу.
Грохот стал почти осязаемым. Ваймс еще крепче вцепился в борта лодки.
– О ДА. ТЫ АБСОЛЮТНО ПРАВ, – подтвердил Смерть.
– Значит, она может ошибаться?
– НЕТ. НЕ МОЖЕТ. ТУТ НЕТ НИКАКИХ СОМНЕНИЙ.
– Но ты же сказал…
– ДА, ПОНЯТЬ ЭТО ДОСТАТОЧНО СЛОЖНО. НО ЕСТЬ ТАКАЯ ШТУКОВИНА, КАК ШТАНЫ ВРЕМЕНИ, И ЭТО УЖЕ ДОСТАТОЧНО СТРАННО, ПОСКОЛЬКУ ВРЕМЯ НИКОГДА НЕ…
Челн свалился в водопад.
Ваймс оказался во власти клокотавшей, немилосердно швырявшей его воды, а затем к общему сумбуру добавился еще и звон в ушах, когда челн упал в заводь под водопадом. Ваймс попытался было направиться туда, где, согласно его прикидкам, находилась поверхность, но его подхватило течение, шмякнуло о валун и понесло дальше в пенистых бурунах.
Некоторое время он вслепую размахивал руками. Наконец ему посчастливилось зацепиться за камень, и, совершив оборот, Ваймс оказался в сравнительно тихой заводи. Однако не успел он толком перевести дыхание, как увидел, что к нему, прыгая с камня на камень, направляется серая тень. Приземлившись прямо перед Ваймсом, серый кошмар злобно ощерил клыки.
В отчаянии Ваймс рванулся вперед и крепко схватил тварь, пытаясь не думать о лязгающих рядом с рукой челюстях. Затем мохнатая лапа соскользнула с мокрого камня, и вдруг, оказавшись в сложной ситуации и отреагировав чисто автоматически, тварь… перекинулась.
Два облика как будто прошли сквозь друг друга. В одном и том же пространстве в одно и то же время, на краткий, чудовищно искаженный миг волк стал меньше, а человек – больше.
А потом случилось то, чего он и ожидал. Секундное замешательство после смены облика…
Впрочем, этот миг длился достаточно долго, чтобы Ваймс, собрав все силы до последней крупицы, ударил ставшую человеческой голову о камень. Ему показалось, что послышался треск.
После чего Ваймс выплыл на середину реки и позволил течению подхватить его тело, лишь изредка подгребая руками, чтобы оставаться на поверхности. Рядом по реке струилась кровь. Ваймс впервые собственными руками убил живое существо. Честно говоря, он никогда никого не убивал. То есть специально. Хотя, конечно, Смерть всегда был рядом, ведь когда люди скатываются с крыши, пытаясь задушить друг друга, только от везения зависит, кто окажется сверху в момент удара о землю. Но тогда все было иначе. И каждую ночь он засыпал, искренне веря в это.
А сейчас… Зубы стучали от холода, и от яркого солнечного света болели глаза, но он чувствовал себя… хорошо.
На самом деле, ему хотелось бить себя в грудь и вопить во все горло.
Они пытались убить его!
«Пусть они остаются волками, – сказал тоненький внутренний голос. – Чем больше времени они проведут на четырех лапах, тем глупее станут».
А другой голос, низкий, полный первобытной кровавой ярости, твердил из самой глубины души: «Убей их! Убей их всех!»
Ярость кипела, прогоняя из тела холод.
Ноги Ваймса коснулись дна.
В этом месте река растекалась в стороны, превращаясь в нечто достаточно широкое и весьма похожее на озеро. От берега почти до середины озерца тянулся большой ледяной язык, кое-где присыпанный снегом. Вдоль льдины стелился туман – туман с отчетливым запахом серы.
Дальний берег был весьма обрывистым, но с ближнего берега за Ваймсом наблюдал одинокий вервольф, очевидно приятель той самой твари, что дрейфовала сейчас вниз по течению кверху лапами. Ваймс ощутил на лице крупные грубые снежинки – это набежавшие на солнце облака принесли с собой снег.
Ваймс с трудом добрел до ледяного языка и попытался выбраться на него. Лед под его весом угрожающе затрещал и дал длинную извилистую трещину.
Волк, осторожно ступая, подошел ближе. Ваймс предпринял еще одну отчаянную попытку, но тут край льдины откололся и встал на ребро, утаскивая человека за собой. Вервольф немного постоял в нерешительности, после чего тихонько двинулся дальше, раздраженно рыча всякий раз, когда под лапами возникала паутина из трещинок.
Вдруг некая тень скользнула по мелководью, и уже в следующее мгновение Ваймс взметнулся вверх, проламывая лед и поднимая тучи брызг. Руки его сомкнулись на вервольфе и утащили за собой, обратно под воду.
Когтистая лапа чуть не вспорола ему бок, но Ваймс изо всех сил держал вервольфа, обхватив его руками и ногами. Это было чистым безумием, ведь сейчас все зависело лишь от емкости легких. Но это не у Ваймса только что выдавили из груди весь воздух. В ушах нарастал гул, мерзкая тварь отчаянно сопротивлялась, щелкала челюстями, пыталась драть когтями, и вот уже сил совсем не осталось, и нужно было выбирать: либо тонуть, либо отпускать… И он, оттолкнувшись ногами, вынырнул на поверхность.
Никто не бросился на него. По угрожающе потрескивающему льду Ваймс дошел до берега, упал на колени, и его тут же вырвало.
И вдруг с горных вершин – как ему показалось, отовсюду – донесся вой.
Ваймс поднял голову. По рукам текла кровь. В воздухе воняло тухлыми яйцами. А на холме, всего в какой-то миле, возвышалась клик-башня.
…С каменными стенами и дверью, которую можно было запереть на засов.
Он побрел вперед. Снег под ногами постепенно сменился грубой травой вперемешку со мхом. Воздух стал теплее, но тепло это было скорее похоже на липкий жар больного лихорадкой. Ваймс огляделся по сторонам – и наконец понял, где оказался.
Впереди он видел только голую землю, усеянную камнями, но большей частью земля эта двигалась и пузырилась.
Везде, куда ни кинь взгляд, бурлили жировые гейзеры. Кипящие лужи были окружены кольцами древнего затвердевшего сала, такого старого и прогорклого, что даже Сэм Ваймс окунул бы в него тост, только если бы очень уж проголодался. В лужах плавали какие-то черные точки, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся насекомыми, которые, очевидно, слишком туго соображали, чтобы осознать – ситуация пахнет паленым.
Ваймс припомнил один из Игоревых рассказов. Иногда гномы, разрабатывающие верхние пласты, жир в которых превратился в сало еще несколько тысячелетий назад, – иногда эти гномы находили странных древних животных, прекрасно сохранившихся, но полностью изжаренных, с хрустящей корочкой.
Такой вот, понимаешь ли… Ваймс вдруг понял, что сгибается от хохота, порожденного полной, абсолютной усталостью… коптец.
Мва-ха-ха.
Начался сильный снегопад. Лужи сразу принялись плеваться жиром.
Он бессильно опустился на колени. Болело буквально все. Дело было даже не в том, что мозг продолжал выписывать чеки, которые тело уже не могло оплатить. Это состояние он давным-давно миновал. Но сейчас его ступни брали кредиты у обанкротившихся ног, а мышцы спины пытались искать мелочь, затерявшуюся между диванных подушек.
И за ним по-прежнему никто не гнался. Они ведь должны были переправиться через реку.
А потом он увидел вервольфа – там, где буквально мгновение назад никого не было. Затем из-за ближайшего сугроба вынырнул еще один вервольф.
Твари преспокойненько уселись и принялись наблюдать за ним.
– Ну давайте же! – завопил Ваймс. – Чего вы ждете?
Вокруг шипели и пузырились жировые лужи. Впрочем, здесь хотя б тепло. Что ж, раз они ничего не предпринимают, он тоже не сдвинется с места.
На самом краю долинки жировых гейзеров Ваймс заметил дерево. Оно влачило жалкое существование, с концов ветвей, что подлиннее, свисали сосульки жира, но забраться на него не представляло труда. Ваймс сосредоточился – примерно прикинул расстояние до цели, соотнес полученный результат со скоростью, которую он сможет развить…
Вервольфы тоже уставились на дерево.
Еще один вервольф появился на противоположной стороне долинки. Теперь уже три вервольфа не спускали с него глаз.
«Они бросятся на меня, только когда я побегу, – понял Ваймс. – Иначе ведь будет неинтересно».
Он пожал плечами, равнодушно отвернулся от дерева, сделал пару шагов, а потом резко повернулся и побежал. Не преодолев и половины пути, он почувствовал, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди через горло, но все равно продолжал бежать, потом неуклюже подпрыгнул, схватился за нижнюю ветку, сорвался, задыхаясь, поднялся на ноги, снова схватился за ветку и наконец смог подтянуться, ожидая, что буквально через секунду почувствует, как острые зубы пронзают кожу…
Он качался на покрытом жиром дереве. Вервольфы даже лапой не шевельнули, просто с интересом наблюдали за ним.
– Вот сволочи… – прохрипел Ваймс.
Осторожно ступая меж гейзеров, вервольфы не торопясь подошли к дереву. Ваймс вскарабкался повыше.
– Эй, Анк-Морпорк! Господин Цивилизованный! Где ж твое оружие, Анк-Морпорк?
Это был голос Вольфганга. Ваймс прищурился, вглядываясь в сугробы, испещренные фиолетовыми тенями уходящего дня.
– Я убил двоих из вас!
– Ага, некоторое время им придется помучиться головной болью. Мы – вервольфы, Анк-Морпорк! Нас так просто не остановишь!
– Ты сказал, что…
– А ваш господин Спун умел бегать быстрее, чем ты, Анк-Морпорк!
– Так-таки быстрее?
– Да, но ненамного! И тот человечек в маленькой черной шляпе дрался куда лучше тебя!
– Так-таки лучше?
– Да, но ненамного! – весело прокричал Вольфганг.
Ваймс зарычал от ярости. Даже наемный убийца не заслуживает такого вот конца.
– Скоро закат! – крикнул он.
– Да! И это не имеет никакого значения! Я тебе солгал!
– Тогда разбудите меня на рассвете. Хороший сон мне сейчас не повредит!
– Ты замерзнешь, Цивилизованный Человек!
– Вот и здорово!
Ваймс посмотрел на другие деревья, растущие в долинке. Даже если он сможет допрыгнуть до какого-то из них, все они относились к хвойным породам, на которые больно падать и с которых легко упасть.
– Ты пытаешься шутить, да? Знаменитое анк-морпоркское чувство юмора?
– Да нет, самая обычная ирония! – рявкнул Ваймс в ответ, продолжая высматривать древесно-воздушные пути отступления. – Ты поймешь, что такое знаменитое анк-морпоркское чувство юмора, когда я начну рассказывать анекдоты о грудях и задницах, самодовольный гаденыш!
Итак, проанализируем все варианты. Можно остаться на дереве и умереть, а можно попытаться удрать и тоже умереть. Из двух вариантов погибель единым куском выглядела несколько более привлекательной.
– А ТЫ НЕПЛОХО СПРАВЛЯЕШЬСЯ. ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА ТВОЕГО ВОЗРАСТА.
На расположенной чуть выше ветке сидел Смерть.
– Ты что, преследуешь меня?
– ТЕБЕ ЗНАКОМО ВЫРАЖЕНИЕ: «И СМЕРТЬ СЛЕДОВАЛ ЗА НИМ»?
– Но обычно я тебя не вижу!
– МОЖЕТ, ТЫ СЕЙЧАС НАХОДИШЬСЯ В СОСТОЯНИИ, ТАК СКАЗАТЬ, ПОВЫШЕННОЙ БДИТЕЛЬНОСТИ? НУ ТАМ, НЕДОСТАТОК ПИЩИ, СНА, КРОВИ?
– Ты мне поможешь?
– СКОРЕЕ ВСЕГО.
– И когда?
– КОГДА БОЛЬ СТАНЕТ ОСОБО НЕСТЕРПИМОЙ. – Смерть немного помолчал и добавил: – ИЗВИНИ. Я ВДРУГ ПОНЯЛ, ЧТО ТЫ ЖДАЛ НЕСКОЛЬКО ИНОГО ОТВЕТА.
Солнце, казавшееся огромным и красным, уже касалось горизонта.
Бег наперегонки с солнцем… Еще одна традиционная убервальдская забава, да? Добраться домой до захода солнца…
Ваймс почувствовал, что дерево закачалось, и опустил глаза. В холодном синем полумраке кто-то быстро карабкался вверх по веткам.
«Но это неправильно! – взъярился Ваймс. – Нечестно!»
Снизу донеслось недовольное ворчание – вервольф поскользнулся на покрытой жиром ветке и с трудом удержал равновесие.
– НУ И КАК ТЫ СЕБЯ ОЩУЩАЕШЬ? ЧТО ЧУВСТВУЕШЬ?
– Заткнись! Видимо, у меня и в самом деле галлюцинации…
Что он может противопоставить вервольфам? Должен же быть хоть какой-то выход.
Преимущество только одно: тот самый момент сразу после смены облика. Но они знают, что он знает.
Никакого оружия. Это он заметил еще в замке. В замке всегда есть оружие. Копья, боевые топоры, нелепые доспехи, огромные ржавые мечи… Даже у вампиров на стенах висят шпаги. А все потому, что даже вампирам иногда приходится прибегать к помощи оружия.
Но только не вервольфам. Вот и Ангва всегда медлит, прежде чем обнажить меч. Для вервольфа материальное оружие имеет второстепенное значение.
Ваймс переплел ноги и стремительно качнулся на ветви, навстречу поднимающемуся противнику. Один удар пришелся вервольфу по уху, но второй удар, когда тот поднял голову, угодил прямо в нос.
Однако вервольф тоже достал его, да так, что у Ваймса зазвенело в ушах. На этом все могло бы и закончиться, но вервольф, нанося ответный удар, немного подтянулся вверх – и оказался в пределах досягаемости Локтя Ваймса.
Локоть заслуживал заглавной буквы. Он побеждал во многих уличных драках. Еще в самом начале своей стражнической карьеры Ваймс узнал, что на кладбищах полным-полно людей, которые тщательно следовали правилам маркиза Пышнохвоста. Тогда как сама идея драки очень и очень проста: нужно как можно быстрее сделать так, чтобы противник перестал тебя бить. Никаких очков, никаких баллов ты в драке не заработаешь. Ваймсу частенько приходилось драться в обстоятельствах, когда всякое размахивание руками – роскошь, о которой можно только мечтать. И в таких вот драках хорошо поставленным ударом локтя, особенно если немножко помочь коленом, можно добиться поразительных результатов.
Он буквально вогнал локоть в горло вервольфа, за что был награжден очень неприятным хрустящим звуком. Потом Ваймс схватил противника за волосы, изо всех сил дернул, отпустил и тут же нанес удар ладонью в лицо – так, чтобы у врага не было ни секунды на размышления. Он просто не мог этого допустить, потому что видел размеры его мускулов.
И вервольф отреагировал не думая.
Дальше последовал миг морфологической несогласованности. Нос превратился в морду, чтобы перехватить приближающийся кулак Ваймса, но когда волк открыл пасть, чтобы вонзить в него зубы, помешали этому сразу две вещи.
Во-первых, вервольф находился высоко на дереве, то есть в крайне нестабильном положении для существа, предназначенного для быстрого бега по земле. Во-вторых, он не учел силы тяжести.
– Там, внизу, правят традиции, – тяжело дыша, произнес Ваймс, когда вервольф принялся царапать когтями промасленную ветку, отчаянно пытаясь удержаться. – А здесь, наверху, – я.
Он поднял руки, схватился за верхнюю ветку и нанес удар обеими ногами сразу.
Вервольф взвизгнул, потом взвизгнул еще раз, когда упал на ветку ниже.