— Немутненый Разделитель Спольда точно поможет, — уверенно заявил профессор современного руносложения. — Высосет все до капли. В итоге получим большую колбу со всякой гадостью. Никаких сложностей, если не считать маленького побочного эффекта.
— И в чем же его побочность? — подозрительно осведомилась Сьюзен, которой уже приходилось иметь дело с волшебниками.
— Ну, подопытный тоже окажется в колбе, только в другой, — пояснил профессор современного руносложения.
— Живым?
Поморщившись, профессор современного руносложения загадочно взмахнул рукой.
— В определенном смысле да, — сказал он. — Ткани, во всяком случае, будут живыми. И трезвыми как стеклышко.
— Хотелось бы все-таки сохранить ему форму. Как и жизнь, — отвергла предложенный вариант Сьюзен.
— Девушка, задачу изначально нужно формулировать четко и ясно.
И тут декан произнес магическую фразу, на протяжении многих веков служившую двигателем науки и прогресса:
— А почему бы нам не смешать все это и не посмотреть, что получится?
И услышал от Чудакулли традиционный ответ:
— А вот это стоит попробовать.
Большую стеклянную колбу для лекарства установили на пьедестал в центре зала. Волшебники способны даже из простого заклинания устроить целую церемонию, но сейчас… сейчас был совсем другой случай. Излечение человека от самого сильного похмелья в мире следовало обставить с соответствующим вкусом.
Сьюзен и Перепой внимательно наблюдали за смешиванием ингредиентов. Примерно в середине процесса жидкость, приобретшая оранжево-коричневый цвет, издала громкий «бульк».
— По-моему, получается изрядная гадость, — заметил профессор современного руносложения.
Одной из самых важных составляющих было Усилительное Энглеберта. Декан бросил в раствор зеленоватый светящийся шарик, который мгновенно пошел ко дну. Единственным видимым эффектом стало появление лиловых пузырьков, которые поползли вверх по стенкам сосуда и, перевалившись через край, упали на пол.
— И это все? — спросил о боже.
— Думаю, зря мы добавили йогурт, — сказал декан.
— Я не собираюсь это пить, — сообщил Перепой и тут же схватился за голову.
— Богов практически невозможно убить, — заметил декан.
— Тогда почему бы вам не сунуть мои ноги в мясорубку?
— Ну, если ты думаешь, что это поможет…
— Признаться, я предполагал встретить определенное сопротивление со стороны пациента, — сообщил аркканцлер. Он снял шляпу и достал из специального кармашка в подкладке небольшой хрустальный шар. — Посмотрим, чем там занимается бог вина… Таким вечером, как сегодняшний, найти столь известного весельчака и выпивоху не составит никаких проблем.
Он подул на шар, потер его ладонью и тут же радостно улыбнулся.
— Да вот же он, маленький шельмец! В Дунманифестине, как мне кажется. Ну, точно… валяется на диване в окружении хмельных менад.
— Хмельных монад? — не понял декан.
— Менады — это… девушки, прекрасные и слегка разнузданные, — пояснила Сьюзен, и тут же толпа волшебников пришла в движение, словно магнитом притянутая к сверкающему шару.
— Никак не пойму, что он делает… — пробормотал Чудакулли.
— Может, я сумею рассмотреть? — с надеждой в голосе предложил заведующий кафедрой беспредметных изысканий.
Чудакулли повернулся к нему спиной, пряча шар.
— Ага! — воскликнул он. — Похоже, как всегда, пьет… ну да, точно, насколько я могу судить, пиво и черносмородиновую настойку…
— О боже… — простонал о боже.
— А эти, ну, как их, девицы… — начал было профессор современного руносложения.
— На столе еще куча бутылок, — продолжал репортаж Чудакулли. — Этикетки почти не видны. В одной, гм, кажется укипаловка, которую, как вы, наверное, знаете, гонят из яблок…
— В основном из яблок, — поправил его декан. — Так что там бедные девушки?..
О боже упал на колени.
— А в другой… Плавает какой-то червяк…
— О боже…
— А еще на столе стоит пустой бокал, большой… не знаю, что там было, но сейчас оттуда торчит бумажный зонтик. И вишенка на палочке. Да, а еще забавная маленькая обезьянка.
— О-о-о-о…
— …Ну и так далее, и тому подобное, — весело произнес Чудакулли. — Бутылок очень много. И все разноцветные. Цвета дынь, кокосовых орехов, шоколада — чего только там нет. Кстати, забавно: все бокалы на столе емкостью не меньше пинты…
Перепой упал навзничь.
— Хорошо, — пробормотал он. — Я выпью эту гадость.
— Но лекарство еще не готово, — возразил Чудакулли. — А, вот и Модо.
В зал на цыпочках вошел Модо, толкая перед собой тележку. На тележке стояла большая металлическая чашка, заполненная колотым льдом, из которого торчала небольшая бутылка.
— Приготовил специально на страшдество, — пояснил Чудакулли. — Не знаю, успел ли настояться.
Он убрал хрустальный шар и достал из шляпы пару толстых перчаток.
Волшебники мгновенно порскнули по сторонам. Только что они толпились вокруг Чудакулли, а в следующее мгновение уже выглядывали из-за наиболее массивных предметов меблировки.
Сьюзен почувствовала себя так, будто присутствует на церемонии, в правила проведения которой ее никто не позаботился посвятить.
— Что это такое? — спросила она, когда Чудакулли крайне осторожно поднял бутылку.
— Соус Ухты-Ухты, — сказал Чудакулли. — Лучшая известная человеку приправа. Прекрасное дополнение к мясу, рыбе, птице, яйцам и многим овощным блюдам. Хотя не рекомендуется употреблять, если бутылка все еще покрыта конденсатом. — Он осмотрел бутылку и провел по ней пальцем, породив пронзительный скрип. — С другой стороны, — весело продолжал он, — терять нам нечего, пациент наш практически бессмертен, а значит, можно и рискнуть.
Он прижал пальцем пробку и сильно встряхнул бутылку. Раздался громкий стук — это заведующий кафедрой беспредметных изысканий и главный философ попытались одновременно спрятаться под одним столом.
— А моим парням соус почему-то не нравится, — пожал плечами Чудакулли, направляясь к колбе.
— Я предпочитаю соусы, после употребления которых не нужно сидеть неподвижно по крайней мере в течение получаса, — пробормотал декан.
— И которые не используют для дробления каменных глыб, — добавил главный философ.
— И которые не запрещены законом по крайней мере в трех городах, — кивнул профессор современного руносложения.
Чудакулли осторожно открыл бутылку. Резко зашипел втягиваемый внутрь воздух.
Он позволил нескольким каплям упасть в колбу. Ничего не произошло.
Плеснул туда порцию соуса побольше. Жидкость оставалась безнадежно инертной.
Чудакулли с недоверием понюхал горлышко бутылки.
— Может, слишком мало тертого койхрена? — пробормотал себе под нос он, перевернул бутылку и вылил остатки соуса в колбу.
В ответ раздалось лишь «бульк».
Волшебники стали подниматься, отряхивать балахоны и смущенно улыбаться друг другу — улыбками людей, только что выступавших плечом к плечу в одной команде по синхронному выставлению себя круглыми дураками.
— Я так и думал, — кивнул Чудакулли. — Аса-Фетида попалась выдохшаяся.
Он повернул бутылку и с грустью посмотрел на нее.
Затем перевернул ее еще раз и постучал по донышку.
Тонкая струйка пробежала по стенке. Соус скопился у горлышка и заблестел. Потом начала формироваться капля.
Головы волшебников словно на невидимых ниточках повернулись в сторону бутылки.
Волшебники не были бы волшебниками, если бы не умели хотя бы чуть-чуть заглядывать будущее. Капля становилась все больше, затем она приняла грушевидную форму… Вряд ли можно было ожидать от людей, столь отягощенных возрастом и талиями, подобной прыти, но волшебники буквально в мгновение ока очутились на полу. Капля тоже упала. И сделала «бульк». И все.
Окаменевший как статуя Чудакулли отмер и облегченно вздохнул.
— Ну вы, парни, даете, — сказал он, поворачиваясь к колбе спиной. — Я ожидал от вас большего присутствия духа…
Мощный взрыв сбил его с ног. Огненный шар поднялся к потолку, расползся в стороны и с громким хлопком исчез, оставив напоминающее хризантему пятно копоти.
Чистый, белый свет залил помещение. Раздался звук.
ДИНЬ. ДИНЬ. ПШ-Ш.
Волшебники рискнули поднять головы. Колба светилась. Она была заполнена жидким светом, который неспешно пузырился и разбрасывал искры, будто переливающийся бриллиант.
— Ничего себе… — прошептал профессор современного руносложения.
Чудакулли поднялся с пола. Вследствие своей округлой формы волшебники неплохо катались, а от твердых предметов просто отскакивали.
Яркий свет отбрасывал на стены длинные тени медленно приближавшихся к колбе волшебников.
— Что это было? — спросил декан.
— Я помню, однажды отец дал мне очень ценный совет относительно всяческих напитков, — поделился Чудакулли. — Так вот, он сказал: «Сынок, никогда не пей то, из чего торчит бумажный зонтик; то, что смешно называется, и то, что меняет цвет при добавлении последнего ингредиента. И никогда, никогда не поступай вот так…»
Он сунул в колбу палец.
С пальцем, как ни странно, ничего не произошло. Чудакулли подцепил чуток светящейся смеси.
— Осторожнее, аркканцлер, — предупредил его декан. — Или вы хотите познать абсолютную трезвость?
Чудакулли замер, не успев поднести палец к губам.
— Верно заметил, — похвалил он. — Пожалуй, мне уже поздновато перевоспитываться. — Аркканцлер огляделся. — Как мы обычно проверяем… ну, всякое такое, неизвестное?
— На студентах-добровольцах, — ответил декан.
— А если добровольцев нет?
— Все равно даем студентам.
— Но это же неэтично.
— Этично, если не говорить студентам.
— Согласен.
— Я попробую… — пробормотал о боже.
— Ты в самом деле собираешься попробовать то, что приготовили эти клоу… эти господа? — не поверила собственным ушам Сьюзен. — Но это варево может убить тебя на месте!
— У тебя, наверное, никогда не было похмелья, — сказал о боже. — Иначе бы ты не говорила всякие глупости.
Он, пошатываясь, подошел к колбе, со второй попытки взял ее в руки и выпил до дна.
— Ну, сейчас начнется, — каркнул сидящий на плече Сьюзен ворон. — Пламя изо рта, дикие крики, выпученные глаза, обливание холодной водой и все такое прочее…
Смерть, к своему немалому удивлению, понял, что нынешние обязанности действительно доставляют ему удовольствие. Раньше в очередь к нему на прием никто не выстраивался.
— СЛЕДУЮЩИЙ! И КАК ЖЕ ТЕБЯ ЗОВУТ, МАЛЕНЬКИЙ… — Он запнулся, но собрался с мыслями и закончил: — СУБЪЕКТ?
— Шнобби Шноббс, дедушка Санта-Хрякус. — «Интересно, мне это кажется или колено, на котором я сижу, слишком уж костлявое?» — невольно подумал Шнобби. Мозг утверждал одно, но ягодицы, которыми сидели, — совсем другое.
— И ТЫ БЫЛ ХОРОШИМ МАЛЬ… ХОРОШИМ ГНО… ХОРОШЕЙ ОБЕЗ… ХОРОШЕЙ ЛИЧНОСТЬЮ?
Тут Шноббс вдруг понял, что язык перестал ему повиноваться.
— 'а, — произнесли взбунтовавшиеся вдруг губы.
Шноббс попытался взять себя, вернее язык, в руки, а странный голос продолжал:
— ЧТО Ж, ПОЛАГАЮ, ТЫ ХОЧЕШЬ ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОК, КАК И ВСЯКИЙ ХОРОШИЙ МА… ЧЕЛО… ГНО… ИНДИВИДУУМ?
«Ага, вот тут ты и попался, теперь никуда не денешься, дружище. Готов поспорить, ты даже не помнишь подвал под сапожной мастерской, что на улице Старых Сапожников! Каждое страшдество мой маленький мирок рушился! О, как я страдал!»
Слова поднялись по горлу Шнобби, но, так и не добравшись до голосовых связок, были остановлены чем-то древним и переведены, к его изумлению, в едва слышное:
— 'а.
— ЧТО-НИБУДЬ КРАСИВОЕ?
— 'а.
От самообладания Шнобби почти ничего не осталось. Мир состоял только из его обнаженной души и Санта-Хрякуса, заполнившего собой всю вселенную.
— И ТЫ, КОНЕЧНО, БУДЕШЬ ХОРОШО СЕБЯ ВЕСТИ В СЛЕДУЮЩЕМ ГОДУ?
Крошечные остатки прежнего Шнобби хотели сказать: «А что ты подразумеваешь под „хорошо“, господин? Скажем, я возьму кое-что, чего никто не хватится? Или, например, мой друг будет патрулировать улицу, увидит ночью незапертую дверь магазина. Ну, то есть заходи кто хочет. Мой друг, скажем, возьмет кое-что в качестве вознаграждения, а потом сообщит хозяину лавки о двери. Что такое „хорошо“ и что такое „плохо“?»
По мнению капрала Шноббса, «хорошо» и «плохо» были понятиями относительными. Например, большую часть его родственников составляли преступники. Однако приглашение к дискуссии на философские темы было опять подавлено благоговейным трепетом перед заполнившей все небо бородой.