— Очень приятно, — Маргарита протянула руку для рукопожатия. — Извините, я спешу… — и собралась сказать «До свидания», но Ирина Васильевна сделала умоляющий жест рукой:
— Рита, ты же, кажется, написала книгу? Все только об этом и говорили. Что с ней? Она вышла?
— Да, — и Маргарита неожиданно смутилась, стараясь не показать этого. — Вон лежит. В компании…
— Где?..
Ирина Васильевна купила все три книжки и тут же попросила Маргариту поставить автографы на всех трех. Продавец сначала уставилась на них, потом закричала:
— Так это вы автор?! Стойте, у меня есть фотоаппарат! Сейчас я вас!.. Так! — и потом заголосила в сторону, зазывая покупателей:
— А вот потрясающие новые романы! Кому рыцаря, замок и призрака?! Автограф автора! Не пожалеете? Фотография с автором! Не упустите!..
Остановились молодые люди, похожие на студентов:
— Что за замок? Что за призрак? Где автор? Вы автор? — и почему-то очень удивились, когда им указали на Маргариту. — «Рыцаря» я читал, — сказал один. — Забавно. Давайте замок и призрака, — повернулся он к продавцу. — И автограф же обязательно тоже…
Прохожие оборачивались и разглядывали ее с любопытством. Она подумала, что правильно поступила, не поместив на обложку книг свои фотографии, несмотря на уговоры издателя и редактора: именно потому, чтобы не узнавали на улице. Отделавшись от Ирины Васильевны, продавца и студентов, прыгнула в подошедшую маршрутку и вздохнула с облегчением. Пассажиров было много, ветер заносил пыль и городске запахи в раскрытые форточки и трепал волосы. Маргарита забилась в угол, где толкались меньше. «К Новому Году надо закончить «Горбуна» любой ценой. Да, писательство оказалось занятием гораздо более хлопотным и трудоемким, чем я себе это представляла… Да, и тогда, если шведы купят его тоже, то можно будет подумать об отъезде. Тогда я буду не несчастная иммигрантка из экзотической страны, а известный литератор с мировым именем. Черт побери, со мной ли это происходит?.. Интересно, он мне звонил? Есть возможность проверить это?..»
* * *Когда портье сказал, что группа уехала утром, он подумал, что плохо понял его своеобразный английский. Потом выяснилось, что понял правильно: Маргарита, эта задумчивая Колдунья, и ее смешная и трогательная дочь, уехали вместе с остальной группой утром — самолет в одиннадцать с минутами. В аэропорт он не успевал — они в любом случае успели бы пройти паспортный контроль и встретиться не удалось бы. Он отъехал от отеля несколько сотен метров и остановился, чтобы зайти в открытый бар в сквере. Раньше он лучше чувствовал себя в одиночестве. Теперь же испытывал необходимость почти болезненную находиться среди людей. Не разговаривать с людьми, а просто находиться в толпе… Противореча распространенному мнению о шведах как о любителях пива, он пива не любил, но теперь взял именно его: пусть уж все будет гадким, даже вкус во рту… Колдунья уехала, не попрощавшись, обманув, назвав не то время, конечно же, намеренно, чтобы не увидеть его больше. Можно перепутать точный час авиарейса, не но время суток!.. Почему она так поступила? Не хотела его видеть? Не хотела затягивать прощание, давать и получать обещания звонков и писем? Впервые возникло и зазвенело в голове острой болью слово «неудачник». Разумеется, говорил он себе, трудно назвать неудачей контракт в «Ла-Скала», гастроли в Париже и действительно начавшие поступать предложения от других театров, но это — профессиональный успех, творческий, и это прекрасно, но зеленоглазая Колдунья — так он теперь называл ее: Колдуньей — с волосами цвета красного вина (опять Рыжая?!.. нет, это другое…) — чем объяснить ее поведение и бегство? Что он опять сделал или сказал не правильно? И что теперь делать? Звонить ей? И что говорить? Или не стоит? Вот так уехать — может быть, она не хочет его больше знать, считает, что знакомство в Милане, имевшее место по ее же, кстати, инициативе, было ошибкой, а все остальное — случайным недоразумением по вине ребенка, когда неловко было сказать: «Моя дочь шутит»? Но почему нельзя объясниться, как взрослые люди, почему надо играть в какие-то игры и так усложнять и запутывать себе жизнь, как будто она сама не стремится постоянно запутаться до невозможности?! «Все неудачи остались позади!» Ничего себе остались позади! Зато впереди обозначились — мало не покажется… «Какое гадкое, горькое пойло это пиво! Как его вообще можно пить? Да еще и получать от этого удовольствие…Послезавтра спектакль. Надо быть в форме и сохранять равновесие и спокойствие. На следующий день я позвоню ей. Если состоится очень неприятный разговор, то будет время до следующего выступления, чтобы прийти в себя.»
Принятие решения приносит облегчение. Через два дня он позвонил вечером, предполагая, что она уже вернулась с работы. Но ответил ему только автоматический голос с пленки: набранный номер в настоящий момент не доступен. После нескольких попыток с интервалом в пять или десять минут он запросил услуги телефониста ручного набора. Результатом двух минут ожидания было сообщение, что номер, скорее всего, снят с обслуживания или же неисправен сам телефонный аппарат. После обмана со временем отъезда он не удивился бы, что она просто написала ему неправильный номер. Но в таком случае он попал бы в какую-нибудь другую квартиру или предприятие. Возможность неисправности аппарата он отбросил через пару дней попыток: кто это будет несколько дней жить в квартире с не работающим телефоном?.. Того, что в той далекой и малоизвестной ему стране многие люди вообще живут без телефона в доме, не пришло и в голову… Наконец кончились гастроли и он вместе с театром вернулся в Милан. Банковский счет значительно пополнился. Лето заканчивалось, он получил большой отпуск до конца октября и приглашения от Римской Оперы и венецианской Ла-Феличе. Его поздравляли с успехом, водили на какие-то тусовки, с кем-то знакомили. Он снял другую квартиру, получше, в старом доме на боковой улице с большим сквером через дорогу. Хорошее было место, тихое. Телефонный номер Колдуньи он выучил наизусть, и ежедневный набор его превратился в своего рода ритуал — с прежним результатом. Проводить отпуск в Милане было по меньшей мере неразумно, следовало куда-нибудь поехать, тем более теперь, когда он мог себе позволить любое, самое дорогое место отдыха. Надо было поехать хоть куда-нибудь: круглосуточное безделье в квартире и жара за ее пределами начали тяготить на третий же день. Но до бюро путешествий он не дошел, поскольку на пути встретился Интернет-клуб, и он вернулся в квартиру за фотокамерой, чтобы распечатать снимки. Если бы он знал что-нибудь о «фиксированной памяти», то, возможно, не стал бы этого делать. Видеть, как выползают из принтера один за другим цветные фотографии, смотреть на улыбающиеся, счастливые лица, причиняло такую боль, какой он не испытывал никогда прежде. То, что заставила его пережить Рыжая в любой из моментов их общения, было рядом с этой болью просто легкой неприятностью, он пережил бы эти случаи, как досадное недоразумение. Правда, их последняя встреча чуть было не закончилась трагедией, но все равно это было иначе. Встреча с ней приносила страдания, а разлука — облегчение. Кроме того, фотографии Рыжей у него не было, и она не напоминала о себе постоянно. Конечно, можно было бы выбросить уже готовые распечатки, остановить печать и стереть память на карточке, но он понимал, что не сможет этого сделать. Что бы ни говорила Колдунья о своей исключительно офисной работе, он не поверил, и только теперь, сидя за экраном компьютера и слушая шорох принтера, вспомнил с точностью до слова, что она и не заверяла его ни в чем, а как-то перевела разговор на другую тему, на игру в снятие порчи… Встреча с ней была счастьем, а разлука стала болью. Не была она офисным работником, он правильно тогда почувствовал, или же это не было главным занятием ее жизни. Мистикой веяло от нее, неразгаданной тайной, вековым заклятием — как от обложки шестисотлетнего рукописного фолианта. Что из ее слов было правдой и искренним интересом, а что — притворством и игрой? Да и был ли он — истинный интерес?.. В принтере кончилась бумага. Служащий принес новую пачку, но он не возобновил печать. «Я найду тебя, — поклялся себе, испытывая патетическое желание положить при этом руку на пачку отпечатанных фотографий, как на Библию. — Найду и спрошу, почему ты так поступила. И попробуй не ответить. Пусть даже придется приехать в твою страну…» И выудил из памяти мобильника номер Суне. Тот ответил вопросом:
— Музыкант, это ты? Что случилось?
— Ничего. Привет… — встал и отошел к двери. — Давай говорить по-шведски, я в общественном месте.
— Давай, а то скоро родной язык забудем, — засмеялся тот. Суне вообще легко смеялся по любому поводу. — Я все больше по-английски последнее время… Так что?..
— Мне нужна твоя помощь как хакера.
— С ума сошел? Я честный программист.
— Да, конечно. Я прошу тебя найти человека в компьютерной сети.
— Ну… Хоть имя знаешь?
— Да…
— Погоди, поставлю на запись… Теперь говори.
— Женщина не старше тридцати лет, русская, Маргарета, с восемнадцатого по двадцать четвертое июля этого года находилась в Париже, в отеле «Луара» вместе с десятилетней дочерью по имени Александра, двадцать второго и третьего — в отеле в Дисней-Ленде… Владеет свободно английским и итальянским и, кажется, французским языками, филолог…
— Магнус, ты спятил? — прервал его голос Суне. — Ты хочешь, чтобы я проник в компьютеры отелей?
— Да.
— Отключайся.
— Мне больше не у кого…
— Я сам тебя наберу… — и бросил трубку.
Телефон зазвонил около десяти вечера, когда он не ждал уж звонка, пребывая в твердой убежденности, что Суне не станет рисковать.
— Что еще ты знаешь об этой женщине?
— А что нужно?
— Ну, внешность…
— Шатенка с красноватым отливом, зеленые глаза, рост примерно метр семьдесят. Образ такой… похожа на Колдунью в стиле фэнтези. И в то же время испуганные глаза.
— У тебя есть компьютер?
— Нет. У меня есть Интернет-клуб на углу.
— Ну, так иди туда быстренько; если нет ошибки, это интересно. У тебя есть и-мэйл?
— Есть.
— Диктуй, записываю… А фотография этой дамы у тебя есть? Можешь сбросить мне? Чтобы ошибки не вышло…
За девять минут он добежал до Интернет-клуба, сканировал показавшийся ему самым удачным и выразительным портрет Маргариты и отправил его на адрес Суне. Телефон зазвонил минут через пять:
— Эх ты, чудо… А фамилии ее не знаешь?
— Нет.
— Давай смотри свою почту, я отправил…
Послание состояло из трех страниц. Когда он открыл его, то задохнулся: с экрана компьютера на него смотрела Маргарита одновременно с двух снимков: один, только что им отправленный, был сделан им же несколько недель назад в театре на фоне опустевшего зала и погасшей люстры, а на другом она была запечатлена в полный рост задрапированной в какую-то черную тунику до полу и с разрезом до середины бедра — взгляд изподлобья, без улыбки, босые ноги на выщербленном каменном полу, полуразрушенные колонны и витражи за спиной, и волосы цвета красного вина искрятся красным, наверняка посвеченные прожектором — студийная фотография в готическом стиле…
Ошибки быть не могло: не просто то же самое лицо, а точно тот же образ, взгляд, эти флюиды неразгаданной тайны не оставляли сомнений. Отдышавшись, он открыл следующую страницу. Там тоже оказалась ее фотография, но другая — снимок на документ — и это явилось еще одним подтверждением. «Я был прав — она не офисный работник…» — сказал он себе и начал читать текст. Это оказалась та статья, что в издательстве «Айрис Бридж» подготовили для размещения перед текстом романа «Рыцарь Ордена Зеркала» — ее первой книги. Читать статью не было сил, буквы путались, строчки переплетались. Зазвонил телефон.
— Ну? — спросил Суне. — Это она?
— Да. Она была в Швеции в конце мая?
— Похоже, что да. Договор с издательством подписан двадцать восьмого мая. Сейчас находятся в печати еще две книги. Она срывает успех. У себя в стране неизвестна, «Рыцарь» вышел малым тиражом в частной типографии, никто ее там не раскручивает. То ли сама не ищет славы на родине, то ли не разглядели еще.
— Она хорошо пишет?
— Ну, — вздохнул Суне. — Я не разбираюсь в литературе, и фэнтези мне не очень нравится, но это понравилось. Похоже на Толкиена, но у него все сказка, а у нее… нереальное действие в реальном мире и от этого воспринимается как реальное. Продается хорошо. С другой стороны, что разрекламируешь, то и купят. Сотрудники издательства говорят, что хорошо. Не банально.
— А ты знаком с кем-то из издательства?
— Ну, ты чудо! Я же на этом «Рыцаре» опробовал мою новую программу, и как удачно получилось! А с издательством после этого мы заключили договор о сотрудничестве… Алло! Что замолчал?
— Нет, ничего. Значит, в издательстве есть ее телефон?
— Есть, но дать его тебе я не могу. Одно дело фотография и статья к книге, уже вышедшей в продажу, а…
— Тогда скажи, вот этот номер — это ее номер? — и продиктовал по цифрам.
— Я не должен этого говорить, но — да, — подтвердил Суне через минуту. — Но, насколько я знаю, ей ни разу не звонили домой, так что номер не проверен. Здесь живет какая-то ее подруга всей жизни, через нее все решалось. Потом она приехала, подписала контракт и уехала. Что-нибудь еще?
— Не знаю. Пока нет. Спасибо. Почему может не отвечать телефон?
— Мало ли. От этих стран можно ожидать чего угодно. Попробуй ночью.
— Пробовал.
— Откуда набираешь?
— С мобильника.
— Попробуй с автомата или стационара.
— Спасибо.
— Не за что. Как дела?
— Хорошо. Почти совсем хорошо.
— Да, я уж догадываюсь… Когда начнешь петь?
— Уже начал.
— Ну, так я и знал, что не пригласишь на премьеру!
— Извини, так получилось. Я сам не ждал. К тому же премьера была в Милане.
— Да ну? Еще может и в Ла-Скала?
— Да.
— Конченный ты человек, Музыкант. Ладно, звони независимо от результата. Если не получится, будем думать дальше…
Магнус распечатал послание вместе с фотографиями, дошел до ближайшего телефона-автомата и набрал номер…
* * *Санька уже спала. Учебный год еще не начался, но Маргарита загоняла дочь в кровать пораньше с целью восстановить в сбитый за лето режим во избежание утренних жалоб на жизнь в первые дни учебного года. На письменном столе в новой рамке, специально для этого купленной в магазине фототоваров на выклянченные у бабушки деньги, красовалась фотография: Маргарита и Магнус у колонны Гранд-Опера — ночь, обилие цветных огней, оба получились красивые как топ-модели, и счастливые, как… И даже вспышка не создала эффекта вампирских красных глаз. Впрочем, этот дефект мог быть исправлен при обработке на компьютере, поскольку снимок был сделан цифровой камерой. Маргарита не помнила, когда он был сделан и кем, вероятно, Санькой, и теперь безобразница и виновница всего происходящего утвердила это напоминание у себя на столе. «Фиксированная память» — сказала себе Марарита. Глядеть на снимок было больно, как дотрагиваться до свежей раны.
Тамара Алексеевна долго разглядывала в рамке свою дочь, подпирающую колонну Парижской Оперы напару с молодым человеком, похожим на «Мужчину с красным шарфом» прежде, чем задала тот единственный вопрос, какой только и можно было задать:
— Это кто?
— Случайный знакомый, — сморщилась та. — Распроси свою внучку, это все ее рук дело. Вернее, ее длинного языка.
Что уж рассказала бабушке Санька, так и осталось секретом, в доме же воцарилась атмосфера «табу»: ни дочь, ни мать не задавали вопросов, а вместо этого подолгу шептались в кухне и другой комнате, как две заговорщицы. Магнус смотрел с фотографии на столе, но имени его не упоминалось в разговорах. Маргарита сначала ждала вопросов и боялась их, потом все как-то стабилизировалось, дочь пошла в школу, а сама Маргарита переворошила за август массу литературы по истории средневековой Европы и Востока, в особенности Китая и его единоборств и наук, по сравнению с которым тогдашняя Европа выглядела просто стадом неандертальцев, и теперь просиживала дни напролет за экраном компьютера, создавая новое произведение. К середине сентября барон Амадеус добрался до Китая, где ему многому предстояло научиться, в том числе обращаться с холодным оружием и собственным телом, превратив недостаток своего небольшого роста в преимущество перед противником, а через пару лет вернуться в Палестину, где о нем перестали уже и вспоминать, чтобы посчитаться там со своими христианскими обидчиками из рядов светских рыцарей-крестоносцев, а затем — на родину, в Туманный Альбион, чтобы разобраться там с другими своими гонителями, безмятежно уверенными в том, что Горбун давно уж скормил свои кривые кости грифам в пустыне. Ему предстояло также не только спасти королевскую дочь и предотвратить заточение Флер в монастырь, но и разобраться с ее происхождением и доказать, что она не безродный подкидыш, пригретый из милости в доме знатного вельможи, а дочь от законного, хотя и тайного брака, потрясая перед носом ее отца-благодетеля листком с соответствующей записью из церковной книги, что в свою очередь должно было повлечь за собою событий еще страниц на триста… О-о!..Сэр Амадеус получался очаровательной комбинацией в меру грубого воина и благородного рыцаря, обладателем незаурядного интеллекта и тонкой натуры, глубоко запрятанной под специально для него сплетенной кольчугой. Санька обожала нового героя, с готовностью искала в Интернете, библиотеке и у знакомых информацию по средневековью вплоть до того, какие имена могли даваться детям благородных родителей, а какие — простолюдинам.