– А насколько быстрее я буду?
– Трудно сказать. Скорость реакции состоит из трех частей. Первое – это реакция мозга на опасность. Ее можно ускорить только тренировками, чтобы ты все делал, не раздумывая. Вторая часть – это сигнал от мозга, например, руке. Я его вижу как слабую вспышку света, бегущую от головы к мышцам руки. Вот это можно ускорить и существенно. Ну а третья часть – это действие самой руки. Здесь скорость зависит от силы мышц и эластичности связок и тоже увеличивается тренировками. Реально общее время реакции редко когда удается уменьшить больше, чем в два раза, но можешь мне поверить, что такое улучшение дает человеку громадное преимущество. Только об этом пока никто не должен знать. Если все-таки узнают, что это сделал я, да еще без одобрения наместника, у меня будут крупные неприятности.
– От меня не узнают, – заверил я его. – А это все долго делать?
– Все, кроме памяти, делается быстро, а с ней придется повозиться. До обеда в любом случае закончим.
На этот раз ощущения были, и ощущения неприятные. Да и сидение неподвижно пару часов тоже не доставило мне удовольствия.
– Постарайся пока не делать резких движений, – предупредил маг. – Перво-наперво Лонар займется твоим телом. А вот когда ты будешь похож на человека, тогда уже можно будет показать, на что ты способен.
– Я что-то не чувствую в себе никаких изменений, – сказал я.
– А что ты хотел почувствовать? Скорость реакции будет возрастать постепенно по мере перестройки тела в течение нескольких дней. Интуиция сработает, когда тебе будет угрожать опасность. А вот память проверить легко. Возьми на столике книгу.
Я взял книгу и прочел раскрытую наугад страницу. Это был какой-то заумный философский трактат, и я вообще ничего не понял из прочитанного, но легко повторил текст по памяти.
– Теперь для тебя не будет проблем изучить те книги, которые я тебе дал, – сказал Маркус. – Но это у тебя пока заработала только короткая память, и ты почти сразу запоминаешь все необходимое. То, что только что прочел, можешь забыть. Там написана полная чушь, и книга здесь лежит просто для солидности. Самое интересное начнется только через несколько дней, когда начнет просыпаться дальняя память. Ты сможешь по желанию выборочно вспоминать любые события своей жизни, начиная с момента рождения. Правда, человек запоминает не все, а только треть увиденного. Очень старым людям такое давать опасно, потому что они нередко полностью уходят в свои воспоминания, теряя связь с миром.
– У меня тоже есть для вас подарок, – сказал я магу. – Тот продавец оружия говорил, что вы играете в лаш. Я не знаю, что это за игра. Мой переводчик подсказывает слово «нарды», но я дома в них никогда не играл. Знаю только, что это доска с лунками, по которым передвигают круглые фишки в зависимости от того, сколько очков выпадет в кубиках. Но я могу предложить вам игру получше. Когда-то в нее играли только короли и полководцы, но потом приобщились и другие. Сейчас в нее играют во всем мире самые разные люди. Повсеместно проводятся соревнования. Самые сильные игроки одной страны встречаются, чтобы выявить, кто из них сильнейший, а потом и эти сходятся на мировых соревнованиях, определяя лучшего из лучших.
– Интересная идея, – задумчиво сказал Маркус. – С разными странами у нас, боюсь, не получится, но вот такой турнир в королевстве организовать можно. Так что это за игра, в чем ее суть?
– В нее не слишком трудно научиться играть, правила там простые. Но вот возможности у игры очень большие. В вашем лаше, если там, так же как и в нардах, бросают кубики, многое зависит от случайности, а вот в этой игре случайности нет. У нас ее называют шахматы, и для игры используют доску и два набора резных фигурок двух цветов. Если дадите чем писать и бумагу, я все подробно разрисую. На этой доске, кстати, можно играть и в другие, менее сложные игры.
– Ты меня заинтересовал. Будет тебе бумага и перо с чернилами, только мы с тобой засиделись, а госпожа Альша, наверное, опять нас ждет на кухне. Я только пройду и предупрежу, что мы уже закончили, а ты пока пройди в соседнюю комнату. Там светлее, и рисовать будет удобнее.
Клара меня на этот раз ждать не стала, предупредив через служанку, что идет домой, поэтому я, не торопясь, нарисовал гусиным пером шахматную доску и все фигуры, с непривычки посадив пару клякс, и дал Маркусу все необходимые разъяснения. Не знаю, какая у меня будет судьба в этом мире, но, глядя на горящий предвкушением новой игры взгляд мага, я уверился, что судьба шахмат здесь будет завидной. В запасе у меня были еще шашки, карты и домино. Шашки я не любил и играл ими только в «Чапая», выбивая расположенные напротив фишки щелчком пальцем по своим, а в козла мы часто резались с моим дедом в Азове. Там же играли и в карты в подкидного дурака, но уже всей семьей.
Когда я закончил с рисованием, Маркус начал уговаривать задержаться у него на обед. Я вспомнил Алину и согласился. Еда и в доме у Клары, и у Маркуса была вкусной, но разнообразием не отличалась. Та же каша с мясом и те же тушеные овощи и хлеб. Только у Клары был неизменный компот, а здесь для разнообразия подавали чай, который очень нравился Маркусу. Пообедав, я попрощался с магом, выклянчив у него еще томик законов королевства Орсел. Вообще-то, законов было множество, причем в каждом городе свои, но это больше касалось простолюдинов. Благородное сословие судили по законам, изложенным во взятой книге. Едва я успел сделать полсотни шагов, как впереди раздались азартные крики, и из-за угла выскочил парень лет шестнадцати в типичной одежде горожанина, но без шляпы и с перекошенным отчаянием лицом. Увидев меня, он заметался, не зная, что делать. Не знаю, что двигало мной в тот момент, но я отступил и махнул ему рукой в переулок, куда он и бросился, мимоходом бросив на меня благодарный взгляд. Буквально через несколько секунд из-за того же угла вывалила целая толпа преследователей, среди которых были городские стражники, легко узнаваемые по беретам с кокардами. Они быстро окружили меня, причем, стражники обнажили мечи.
«Ну вот, – подумал я, – сколько ходил с Кларой, и все было нормально. Стоило только один раз выйти самому, как сразу влип в историю».
– Что нужно господам? – вежливо спросил я, обращаясь к самому на вид наглому стражнику.
– Бросай меч на землю! – приказала эта наглая рожа. – И не вздумай им здесь махать, если дорожишь жизнью.
Мне было совершенно ясно, что, упустив беглеца, они решили отыграться на мне. Я помнил предостережение насчет опасности, связанной с сопротивлением городской страже, но эти хамы меня разозлили. К тому же, если бы я бросил меч, то отгреб бы с их стороны кучу неприятностей. И когда бы еще со мной разобрались! Поэтому я поступил совершенно противоположным образом.
– Может быть, тебе еще заодно отдать мой кошелек? – спросил я, стараясь выглядеть не менее наглым, чем стражник. – Нападение без причины на сына барона вам даром не пройдет!
– Покажите браслеты! – потребовал другой из стражников.
Я приподнял руки, чтобы рукава рубашки не прикрывали браслеты.
– Действительно, благородный, – сказал один из горожан.
– Это ничего не значит! – не захотел сдаваться наглый. – Он мог эти браслеты украсть или снять с тела. Что-то мне не нравится, как он говорит. В любом случае его надо отвести в магистрат.
– Значит, вместо того чтобы ловить преступников, вы занимаетесь ловлей честных граждан? – спросил я.
– На вас не написано, что вы честный гражданин!
– А где на мне написано, что я преступник?
Мои слова вызвали у стражников замешательство, они собрались вместе и принялись тихо совещаться. Чтобы их дожать, я сообщил, что совсем недавно вышел из дома городского мага Маркуса Страда, и они могут это проверить, послав кого-нибудь к господину магу, дом которого совсем рядом. Правда, я не гарантирую того, что он не проявит неудовольствия тем, что пришедших к нему в гости хватают прямо у порога его дома. Последнее сыграло решающую роль. Маркуса в городе знали и, видимо, побаивались.
– Прощения просим, – примирительно сказал один из стражников. – Обознались, с кем не бывает. Вы не скажете, милорд, куда побежал вор?
– Туда он побежал, – сказал я чистую правду, махнув рукой в переулок.
За то время, пока они здесь меня мурыжили, вор вполне мог пробежать полгорода. Они и сами это прекрасно понимали, поэтому быстро собрались и ушли совсем в другую сторону.
Дома я сразу же рассказал Кларе о случившимся.
– Ты все сделал правильно, – сказала она. – И это еще раз показывает, насколько ты повзрослел за те дни, что живешь у нас.
– Как можно повзрослеть за несколько дней? – спросил я, осматривая себя, насколько это было возможно без зеркала.
– Ты повзрослел не внешне, поэтому можешь себя не рассматривать, – засмеялась она. – Изменились твои слова и поступки. Когда ты мне рассказывал о своем мире, это была речь ребенка, очень эмоциональная и не слишком связная, хотя я заметила, что ты пытался говорить так, чтобы мне было понятно. Сейчас ты говоришь так, как говорит взрослый, причем умный взрослый. И со стражей ты поступил так, как сделал бы умудренный опытом и очень предусмотрительный человек. Если бы ты им сдался, бить они тебя не стали бы из-за браслетов, но вот денек просидеть в нашей тюрьме пришлось бы. А там, знаешь ли, не слишком приятно. Пока еще какой-нибудь чиновник соизволил бы послать за мной или Маркусом.
– Я и сам заметил изменения в своем поведении, – сознался я. – Только объяснить их пока не могу.
– Может быть, это связано с тем, что дома ты вел беззаботную жизнь ученика, и все важные вопросы за тебя решали другие? – неуверенно предположила Клара.
– Об этом я тоже думал, – со вздохом сказал я. – Не получается. Так измениться за пару дней... Может быть, это из-за того, что у нас было с Алиной?
– А, ерунда! – махнула рукой Клара. – От двух раз в тебе ничего не поменялось бы. Что-то тут другое. А не виноват в этом тот бог, который тебя послал?
– Я думаю, что они должны играть честно и не вмешиваться, иначе какая может быть игра с их способностями?
– Это, если вмешиваться по-крупному и так, чтобы было заметно. Многое еще зависит от правил игры, что допускается, а что нет. У нас мужчины играют в кости и в лаш, причем часто на деньги. Там за жульничество могут и убить. А вот у женщин есть такая игра – млашка. Правила там немного проще, чем в том же лаше, но допускается друг друга обманывать. Если никто не заметил, и ты выиграла, то потом можно даже похвастаться, и все будут восхищаться твоей ловкостью. А, если заметили, заработаешь штрафные очки и запросто можешь проиграть. Может быть, и у них так?
– Может быть, – пробормотал я, пытаясь понять, радоваться мне тому, что у меня украли кусок детства, или это, наоборот, повод для огорчения.
Если бы я сейчас попал домой, такое изменение вызвало бы нешуточные осложнения. Мне просто нечего было бы делать в своем классе. Меня уже совершенно не интересовало все то, чем мы там занимались, помимо занятий, а сами занятия с моей теперешней памятью... С другой стороны, моя неожиданная взрослость серьезно повышала шансы на выживание и победу в игре. Конечно, при условии, что все остальные не получили того же самого.
Так как я уже обедал, то сразу пошел к себе, удостоившись по пути в комнату многообещающего взгляда Алины. Вот еще тоже проблема. Если бы я дома услышал, что моего внимания домогается взрослая девушка, то просто бы в это не поверил. А если бы она мне это доказала делом, преисполнился бы гордости и вряд ли особенно думал о последствиях. Наверное, она вертела бы мной, как хотела. Здесь же я сам от такого отказываюсь и не потому, что мне неприятно общество Алины или то, что она вытворяет, а только из-за возможных последствий. Что это, если не признак зрелости?
Щеколда, на которую изнутри запиралась дверь в мою комнату, была точь-в-точь, как шпингалеты на наших окнах, только размером раза в два больше. Поэтому, запирая дверь, я напевал про себя примерно следующее:
– Первым делом, первым делом – шпингалеты, ну а девушки, а девушки потом!
К моему величайшему сожалению, голос у меня был не слишком красивый, и не получалось правильно воспроизводить мелодию. Надо будет поговорить с Маркусом, может быть, он что-нибудь сможет сделать. Надо пользоваться возможностью себя улучшить. Даже если я и не выиграю, вряд ли долго задержусь в обывателях, значит, если не прибьют, все равно попаду домой. А дома такое всегда пригодиться, магов-то у нас не водится.
Первая попытка проверки новых способностей на книгах немного разочаровала. Да, я теперь все запоминал с первого прочтения, но читать быстро пока не получалось. Кроме того, мои движения приобрели порывистость, и я чуть было не порвал лист книги. Хорошая реакция – это неплохо, но быть таким дерганным... Я попробовал контролировать движения, сделать их более медленными и плавными. Не сразу, но получилось. Через некоторое время я заметил, что скорость чтения тоже понемногу стала возрастать. Сами буквы уже не казались такими чужими, и текст воспринимался уже не словами, а фразами. Если так пойдет и дальше, то я эти книги дня за три прочитаю. Я почти до самой темноты попеременно занимался чтением и письмом, впервые запалив лампу с помощью огнива. Процедура оказалась несложной. Как и объясняла Клара, я снял с лампы стеклянный колпак, положил прямо на фитиль лампы небольшой кусочек трута (нечто вроде сушеного мха) и, пока он не успел пропитаться маслом, начал ударами кремня по железу высекать сноп искр, направляя их на трут с фитилем. Уже от второго удара трут начал тлеть, а после того как я осторожно на него подул, вспыхнул небольшой язычок пламени, от которого тут же занялся фитиль. Потом осталось только пальцем сбросить чадящий комок, в который превратился трут, и надеть колпак. Быстро и ненамного больше мороки, чем со спичками.
Один раз Алина подошла и подергала дверь, сначала тихо, а потом и сильней. В коридоре за дверью раздались шаги, и голос Клары выговорил служанке все, что она думает об озабоченных девицах, которые мешают мальчику заниматься из-за того, что у них зуд в одном месте. После этого все стихло, и меня уже никто не беспокоил.
Утром хмурая девушка, подавая на стол, чуть не разбила тарелку, грохнув ее передо мной на стол, за что тут же получила выговор от Клары. Я поймал себя на том, что мне ее немного жаль, но усилием воли выбросил жалость из головы. Ей были нужны мои браслеты, а не я, а мне сейчас связывать себя с девушками было нельзя. И рановато, и сильно отвлекало бы от основных задач, да и кто может сказать, что со мной будет завтра?
Учитель предупредил Клару, чтобы я утром не наедался, поэтому я съел пустую кашу, запил ее компотом и направился на свое первое занятие, прихватив уже выстиранную тренировочную одежду и сняв с пояса меч, а с рук – браслеты. Клара порывалась меня проводить, но я отказался, справедливо полагая, что один доберусь куда быстрее.
Тренировка у Лонара уже шла. Мне он предложил переодеться, снять обувь и босиком идти в зал. Когда я все это проделал, то подвергся внимательному изучению, как самим мастером, так и магом, который у него подрабатывал. Тут же подобрали для меня программу подготовки, над чем и как издеваться в первую очередь. В первый день нагрузка была относительно небольшой, но к концу занятия я был выжат, как лимон. Перед уходом маг еще поработал массажистом, втирая мне в руки и ноги какую-то приятно пахнувшую мазь.
– Тебе не только увеличивают с помощью мази эластичность кожи, – сказал мне учитель, – Корис одновременно с помощью магии залечивает многочисленные мелкие повреждения в мышцах и связках, а так же ускоряет рост мышечных волокон. Учти, что после занятий тебе нужно есть много мяса. Я об этом говорил госпоже Альше, но напомнить лишний раз не помешает.
– А насколько поможет магия? – спросил я, ожидая, пока впитаются остатки мази.
– Во-первых, завтра у тебя будет меньше болеть тело, – пояснил Лонар, – а, во-вторых, мышцы нарастут раза в три быстрее, чем без магии. Значит, мы с тобой гораздо быстрее сможем приступить к самим тренировкам. Таких дохлых учеников в моей практике еще не было. Ну ничего, я из тебя еще сделаю человека!