Пока я ем, Лерда сидит напротив, наблюдая за мной с выражением то ли добросовестной няньки, то ли тюремного надзирателя. Видимо, девушка почему-то решила, будто я нуждаюсь в уходе и усиленном питании.
— А ты?
— А я уже. Ты ешь, ешь, не отвлекайся. Я тут подумала — тебе определённо не хватает женского присмотра. Бродишь Тьма знает где, спишь на земле, питаешься как попало… Очень вредно, между прочим! Да и мало ли какая тебе помощь может понадобиться в случае чего.
Кусочек хлеба попал не в то горло. Прокашлявшись и отдышавшись, поднимаю на девицу ошалелые глаза.
— Дитя моё, ты здорова?
— Я давным-давно не дитя! — угу, полгода, максимум, если я правильно помню человеческие обычаи, — Тем более не твоё. И я тут подумала… ну и решила стать твоей спутницей.
— Ч-чего? — богиня, опять Ваши шуточки?!
— Буду сопровождать тебя в странствиях, стирать-зашивать-готовить и всякое такое…
Ничего себе! Только этого не хватало! И так проблем по макушку.
— А моё мнение ты спросить не хочешь? Мы знакомы третий день!
— Но я же не прошу тебя взять меня в жёны!
Ну да, если это не брачное предложение, то я ничего в жизни не понимаю.
— Угу, ты мне в них нагло навязываешься.
— Я уже взрослая и в праве сама выбирать свою дорогу! — вздёрнула и без того курносый нос моя конопатая проблема.
— Ну и выбирай себе, а с моей уйди, пока цела! Ты думаешь, мне так нужна малолетняя обуза на шее? Приезжаем к астаэ ас'Шенгреил, я сдаю тебя ему с рук на руки, и пути наши расходятся! Я тебя спас, в судьбе твоей поучаствовал, хватит!
— Вот именно, ты меня спас, значит, я перед тобой в долгу! И буду теперь расплачиваться.
— Может, ещё постель мне согревать предложишь?
— Если ты захочешь… — Леренва стремительно покраснела.
— Дура, — кажется, что-то в тоне моего голоса произвело на неё впечатление. Во всяком случае, заготовленный ответ она так и не высказала. Вздёрнула голову, уголки сжатых губ предательски задрожали, — Идиотка сопливая.
Лерда всхлипнула и выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью. Венок из заговоренных трав, по поверью берегущих дом от несчастья, свалился косяка и рассыпался. «Не к добру» — пришло почему-то в голову. С тоской кошусь на почти нетронутый ужин. Аппетит пропал.
Раздражения мне хватило на три скормленных коту куска жаркого. Принципа — еще примерно на полтора. Потом пришлось брать куртку и идти на поиски этого ходячего недоразумения. Кот проводил меня благодарным взглядом и вновь запрыгнул на кровать.
Девушка в одиночестве сидела на перилах выходящей в сад террасы и тихо всхлипывала. Вокруг не было ни души — время позднее, все спят давно. В темноте её золотистые волосы казались почти белыми и словно светились. Красиво.
— Эй! — она неподкупно отвернулась. — Ну, перестань. Ты погорячилась, я погорячился…
— Уходи.
— Прости, я был не прав. Ты говорила от чистого сердца, я не должен был так реагировать.
— Уходи!
— Куртку хотя бы возьми, замёрзнешь. — Оборачиваю её плечи своей курткой. Девушка вдруг порывисто обхватывает меня за шею, утыкается в грудь горячим мокрым лицом. Ревёт самозабвенно, как ребенок. Да ведь она и есть ребёнок, что бы там человеческие обычаи не утверждали.
— Ну прости, прости старого дурака, — неловко глажу её по растрёпанным волосам, — Не плачь. Завтра мы всё обдумаем и вместе решим, что нам делать.
— Я уже решила. — Лерда шмыгнула носом, — Я с тобой.
— Послушай…
— Нет. — Девушка ещё крепче обхватила меня за шею, прижалась всем телом. — Понимаешь, у меня никогда никого не было. Только мама. Она была потомком ученика Звёдных, служила у одного мага. Тот был добр ко мне, но только потому, что мама была ему нужна. Говорил, что я буду её преемницей… А когда она умерла, просто взял и выставил меня на улицу. Сказал, что я бесполезна… что я не унаследовала нужной крови и не могу послужить его исследованиям… И с тех пор никто-никто ко мне хорошо не относился! Во внешнем мире все такие злые! Ищут выгоду… Им всем что-то нужно. Деньги, служба, моё тело… А я так не могу. Не хочу! А ты… ты другой. Ты помог мне и ничего не требуешь взамен. У тебя из-за меня неприятности, а ты все равно заботишься обо мне… Я с тобой.
— Я подумаю. — Она вздохнула. — Давай так, до Шенгреила мы ничего не решаем. Если в дороге ты себя хорошо проявишь — останешься со мной.
— Мори, спасибо! — девчонка подняла на меня сияющие мокрые глаза.
— Пока не за что. — Легонько целую её в лоб. — А теперь быстро в свою комнату! Умоешься и ляжешь спать. Завтра с утра в дорогу.
— Ага! — Лерда широко улыбнулась, утвердительно тряхнула растрепавшимися косичками и унеслась исполнять приказание. А мне ещё нужно было всё спокойно обдумать.
Усаживаюсь на освободившиеся перила, свешиваю ноги наружу. Нет, пристраивать эту обузу мне в любом случае придётся. Вот только выходит — не такая она простушка, как казалось. Мать — одарённая Звёздами, говорите? Что ж, теперь понятно, откуда у её дочери способности к ясновиденью.
Давным-давно, когда встретить Дитя Звезды можно было совершенно свободно, множество смертных шло учится у них. Разным вещам. Тесное общение со Звёздными до конца раскрывало все способности. Превращало склонность в талант, гениальность, искру настолько яркую, что она передавалась по наследству. В мире до сих пор множество семей потомственных поэтов и музыкантов… или даже пекарей и гончаров. Не важно, что ты творишь, главное, что ты создаёшь совершенство. Только на них теперь и держится этот мир.
Но есть одно условие, о котором многие забывают. Ничто не даётся навсегда. Если ты отказался от своего таланта, перестал его использовать, он уходит. Нет, не от тебя, хотя это было бы, пожалуй, более справедливо. Из твоей крови. Никто из твоих наследников больше не сможет слагать переворачивающие душу стихи или ковать мечи, способные сравниться с легендарным оружием богов. В ближайших потомках ещё могут быть вспышки чудесного, вроде той же совершенно бесполезной способности к ясновиденью, но это лишь агония. Звёздная искра гаснет навсегда.
Но какому магу могли понадобиться исследования этих способностей, да и зачем? А главное, не связаны ли эти исследования с самими Звёздными? Мало информации. Непременно расспрошу Лерду в ближайшие дни!
На этом месте мои размышления самым наглым образом прервали. Наглый образ имел вид арбалетного болта, пущенного из зарослей, и впился в столб, к которому ещё секунду назад прижималась моя голова. К счастью, жизнь закрепила у меня несколько весьма полезных рефлексов. В частности — привычку падать, едва заслышав щелчок сработавшей тетивы.
На ноги поднимаюсь, уже откатившись за ближайшее дерево. Осторожно выглядываю из-за липы. Зря — в ствол тут же впился ещё один болт. Меткий, сссскотина! Что-то слишком быстро, перезарядить арбалет за такое короткое время невозможно. Значит, двух-, а то и трёхзарядная игрушка. Вряд ли в тех кустах найдется место для двух арбалетчиков.
Кому это я так мешаю? Такие штучки — излюбленный инвентарь наёмных убийц.
Да-да, я именно тебя имею в виду, думаешь не слышно, как ты нас с липой обойти пытаешься. Ещё и перезаряжаешь на ходу. Зря, всё равно не успеешь, а внимание рассеивается. Так, ещё пару шагов в ту же сторону, пожалуйста. Чудненько.
Красивым прыжком выскакиваю из своего укрытия и бросаюсь к нападавшему. После первой же пары шагов у самого лица выхватываю из воздуха третий болт. Как и предполагалось — последний. Отбрасываю его в сторону. Стрелок, уже не скрываясь, поднялся в полный рост, отбросил бесполезный арбалет и выхватил меч. Собственно, это всё, что он успел сделать. Подныриваю под клинок, ударом по запястью перебивая человеку кости. До того, как выпавший из обмякшей руки меч касается земли, успеваю сломать стрелку вторую руку и сбить его с ног.
— Добрый вечер! — с достоинством устраиваюсь на груди нападавшего, вглядываюсь в искажённое болью лицо. Жаль, темно, мало что можно рассмотреть. Человек как человек, темноволосый и светлоглазый, с тяжеловатыми чертами лица — обычный житель южных астаев. — Побеседуем?
В ответ — невнятно-ругательное шипение.
— Что, простите? — Не мигая смотрю ему в глаза. Я знаю — мой взгляд способны выдержать очень немногие. Этот явно не из их числа.
На сей раз меня послали дальше и чётче. Но в голосе, в голосе — страх и подступающая истерика. Он уже почти сломался, осталось только чуть-чуть подтолкнуть.
— Зря. Я ведь могу и по-плохому, — не отпуская его взгляда, резко нажимаю на болевую точку на его плече. Человек дёргается. — Хотите, оставшиеся кости переломаю?
— Не надо… я скажу. Я…
Внезапно его мышцы начинают беспорядочно сокращаться, боль во взгляде сменяется пустотой. Кожа сереет, натягивается, и вдруг лопается, слезает неровными клочьями. Плоть под нею словно растворяется, распадаясь на волокна. Отскакиваю в сторону, с ужасом наблюдая, как человек заживо разлагается, корчась на земле. И не только тело. Одежда, оружие… словно время для него ускорилось в сотни раз. Через несколько минут от убийцы осталась лишь горстка праха. Нич-чего себе!
С болтами, оставшимися в дереве и столбе, произошло то же самое — оба рассыпались у меня в руках. Правда, мысль о них пришла мне в голову уже после всестороннего осмотра сада, так что, вполне возможно, это были просто специальные болты, которыми пользуются некоторые наёмные убийцы, чтобы не оставлять следов. Такие штучки, насколько я знаю, могут начаровать маги-подмастерья. Вещица из чистой магии, рассыпающаяся через некоторое время после использования. Вот только таким образом можно сотворить оружие, но никак не человека. Лазанье по окрестностям, кстати, ничего не дало. Путь незадачливого убийцы можно было проследить, почти не напрягаясь. Стрелок был один, пришёл пешком от ближайшей дороги и некоторое время неподвижно ждал в зарослях одичавшей сирени.
Странно. Для того чтобы так впечатляюще замести следы, рядом должен был быть довольно сильный маг, причем именно тот, которому и служил наемник. Можно, конечно, заранее наложить на исполнителя заклятье, срабатывающее при определённых условиях, но кем надо быть, чтобы добровольно пойти на подобное?[9]
Ещё раз не спеша обхожу «поле боя». Принюхиваюсь, слушаю воздух, травы, почву… Ничего. Не было здесь мага. Странно.
Лерда неожиданно обнаружилась в моей комнате. Сначала меня чуть не сбил выбежавший из комнаты кот, а потом на глаза попалась несносная девчонка. Сидела в темноте на кровати, судорожно сцепив лежащие на коленях руки, и смотрела в пол. Выглядывающий из расстёгнутого воротника кулон отблёскивал в лунном свете.
— Ты что здесь делаешь?
— Мори! — девушка вскинула не меня встревоженные глаза. Сощурилась, пытаясь лучше разглядеть. — С тобой всё в порядке?
— Ну да. А что случилось?
— Не знаю, — она разжала руки и села ровнее, — Я вдруг почувствовала, что тебе угрожала опасность! Я пришла, а тебя нет…
— Все хорошо. Тебе показалось, — подхожу к ней, провожу кончиками пальцев по мягким кудряшкам распущенных на ночь волос, — Иди к себе.
Девушка нерешительно поднялась, но вдруг пошатнулась и села обратно.
— Голова закружилась. Переволновалась, наверное… Точно ничего плохого не случилось?
Отвожу глаза.
— Нет. Ты же сейчас ничего не чувствуешь?
— Нет, кажется… — девушка на секунду задумалась, — Нет, сейчас всё спокойно. Мори, а можно я с тобой чуть-чуть побуду? Мне ещё страшно…
А сильный у неё дар, оказывается. Здорово перепугалась. Не стоит её сейчас одну оставлять, да и мне спокойнее будет…
— Лучше на ночь оставайся. — Лерда вспыхнула. — Плед мне только передай.
— А-а… Вот, возьми, — мне показалось, или в её голосе лёгкое разочарование? — И отвернись, пожалуйста, на минутку.
— Угу. — Слышу, как она шуршит, складывая на вещи стуле, и торопливо влезает под одеяло. — Всё?
— Ага.
Выпутавшись из куртки и сапог, подхожу к стоящему в углу комнаты глубокому креслу. Сворачиваюсь в нём клубочком, укутавшись в плед. Прикрываю глаза.
— Тихой ночи, Мори.
— Тихой ночи, Лерда.
Тепло… спокойствие… темнота.
…Сухой горячий воздух пахнет пылью, нагретым железом и совсем чуть-чуть ванилью. Солнечные лучи падают на утоптанную тренировочную площадку, от раскалённой земли поднимется марево. Жарко. На мне лишь тонкие летние штаны чуть ниже колена, но всё равно жара почти нестерпима. Облизываю пересохшие губы. От мысли, что скоро придётся вставать и снова браться за осточертевший меч начинает мутить. Жарко даже думать, не то, что шевелиться.
Запах ванили вдруг накатывает волной, затапливает восприятие, заставляя голову сладко закружиться. Шаги, как всегда, не слышны.
— Всё страдаешь? — в раздавшемся у самого уха мелодичном голосе поровну насмешки и сочувствия. Оборачиваюсь. — Вот, освежись.
Солнечные блики на серебристо-пепельных волосах, чашка воды в протянутых ладонях, чуть ехидная улыбка. Не могу не улыбнуться в ответ.
— Не веришь, что я стану воином? — делаю глоток. Прохладная свежесть с чуть заметным сладковатым привкусом. Блаженство.
— Не верю, — выражение густо синих, необычного разреза глаз непривычно серьёзно, — Знаю, что станешь. Не понимаю только, зачем это тебе?
— Лишних знаний не бывает! — беззаботно пожимаю плечами, — Мне просто интересно. Наиграюсь — ещё чего-нибудь придумаю.
— Смотри, не заиграйся. Можешь потерять что-то важное.
Молчим. Пахнет ванилью и солнцем…
— Мори, что с тобой? Сон плохой приснился? — совсем рядом обеспокоенное личико в ореоле всклокоченных светлых кудряшек. Маленькая тёплая ладошка сжимает мое плечо. — Ты стонал во сне…
— Ничего страшного, — дыши ровнее Орин, это всего лишь очередной сон, — Спи дальше, девочка.
— Ага… ой, а что у тебя с глазами?
— Соринка попала. Ложись.
* * *Умопомрачительный запах свежей выпечки заставил меня открыть глаза. На столе гордо стояли кувшин молока, плошка с мёдом и высилась горка маленьких круглых булочек в плетёной корзинке. Какое приятное начало дня! Кстати, а давно он начался?
Оказалось — недавно рассвело. Небо за окном переливалось золотисто-розовым, окутывая сидящую на подоконнике Леренву сияющим ореолом.
— Доброе утро, Мори! — девушка проворно спрыгнула на пол, вызолоченные солнечными лучами косички закачались как маятники. Она уже причёсана и одета в лёгкую светло-зелёную рубашку с широкими рукавами, купленную вчера днём и коричневую юбку с бахромой, ту же, что и в день нашей первой встречи. Из-под подола трогательно выглядывают маленькие ступни в вязаных чулках в красно-жёлтую полоску. — А я уже воду для умывания принесла, и на кухню за завтраком сбегала.
— Действительно доброе, — с удовольствием потягиваюсь, перевесившись через оба подлокотника. Выбираюсь из кресла. — Вообще-то тут служанки есть.
— Они же ничего не умеют! — махнула рукой Лерда. — Помочь умыться?
— Сам справлюсь!
Кажется, моё вчерашнее необдуманное обещание она восприняла даже излишне серьезно. Во всяком случае, полотенце подала с самым торжественным видом, как плащ рыцарю Храма. Неудивительно, что она в прислуге не задержалась — с такой-то исполнительностью!
К счастью, попытку помочь с причёской удалось подавить одним строгим взглядом. После двадцати минут мучений у меня кое-как получилось уложить волосы тяжёлым узлом на затылке. Коса мне, конечно, ближе, но если вспомнить кое-чью дурную привычку за неё хвататься…
Завтракаем вместе. И зачем, спрашивается, нужно было две комнаты снимать?
Где-то на середине второй булочки вспоминаю свои вчерашние размышления.
— Лерда, а расскажи о своей семье.
— Да нечего, в общем-то, рассказывать, — Леренва задумчиво отхлебнула из своей кружки. — Отца своего я не знаю, а мама у господина мага служила, сколько я себя помню. Я же вчера говорила.
Как она странно говорит об этом маге — со смесью страха и искренней почтительности. И, кстати, какое архаичное обращение — «господин». Насколько я помню, оно уже лет триста как не используется. Впрочем, маги часто не успевают за изменениями в мире.