Некоторое время отец осмысливал фразу, как и я. Он моментально сообразил, что тип, тискающий его дочь на скандальных фотографиях, оказался сыном начальника Департамента правопорядка. И этот тип сидел напротив с самоуверенным видом, осмелившись просить руки дочери министра экономики. Мэл попросил моей руки?!
Родитель буравил взглядом то меня, то Мэла поочередно, и постукивал пальцами по столешнице. Конечно же, он не поверил во внезапную пылкость чувств парня. Вероятнее всего в голове папеньки проносились следующие мысли: Мелёшин-старший пронюхал, что дочь нового министра экономики - слепая, и решил шантажировать обнаруженной сенсацией, для чего не погнушался привлечь сына. Но зачем тогда фарс с предложением руки и сердца? Ради чего жертвовать наследником? А ради того, что если жить дружно и без угроз, то Влашек будет стараться и тянуть лямку изо всех сил. Дочь - засохший ломоть, безмозглый и с грязной биографией, но, неожиданно выяснилось, что и в нее можно вкладывать инвестиции. Начальник Департамента правопорядка в качестве потенциального родственника - это не тяп-ляп. Это сила и прикрытие. Это новая коалиция в правительстве, диктующая свои условия. Только вот каковы размеры щедрости Мелёшина-старшего? Неужто он решится положить свою фамилию на брачный алтарь ради безродной неприметной девчонки? И почему действует через сына, вместо того, чтобы назначить встречу тет-а-тет и поговорить начистоту?
Словом, я практически воочию видела, как в голове родителя крутились с бешеной скоростью шестеренки. Он ни на миг не поверил Мэлу и испугался, почувствовав себя жирной рыбиной на крючке. Отцу было проще избавиться от проблемной дочери навечно. Вдобавок актуальность моего существования оказалась под сомнением из-за возникшего нездорового интереса премьер-министра к семейству Влашеков.
- Странный у вас подход к делу, молодой человек, - высказался, наконец, папенька. - Ответственные решения не принимаются спонтанно, под влиянием момента.
- Видите ли, Карол Сигизмундович, симпатия между мной и Эвой возникла давно, но мы объяснились лишь на прошлой неделе, поэтому на "Лицах года" оказались не вместе. Однако я не принял от Эвы отказа и с радостью помог ей в подготовке к приему, - выдал Мэл как по писаному.
Ишь лисяра! Хитрый и речистый, - невольно восхитившись, я с благодарностью улыбнулась парню, а он в ответ сжал мою руку под столом. Мэл вовремя ввернул о средствах, потраченных на подготовку к "Лицам года", и, таким образом, покрыл мои нечестные делишки. По крайней мере, отца перестанут раздирать подозрения относительно источника доходов.
Родитель сделал вид, что не заметил тонкой шпильки в свой адрес. Как же так: доченька не соизволила известить родного отца о приглашении на прием и предпочла навести светский лоск с помощью кредитных карточек какого-то парня, или, говоря прямо, за деньги Мелёшина-старшего. Двусмысленная ситуация, что ни говори.
- Моя дочь доверчива и обладает широтой души, делясь ею без остатка, - выдал папенька неожиданную похвалу, от которой у меня поднялись домиком брови, и без перехода напал на Мэла: - Поэтому заявление об искренности и серьезности намерений вызывает сомнения. Родители в курсе ваших планов?
Иными словами, вскрывай карты, мелкий интриган, потому что игра шита белыми нитками. Не верю в безумную любовь к серой крыске. Разве в такое можно втрескаться по самое не хочу? Здесь возможен лишь деловой интерес, то есть министр экономики как цель, и его дочь как способ добраться до неё. А может, девчонку запугали? Велели сидеть тихо, кивать, отвечать "да" на все вопросы и уверять во взаимных чувствах к парню, соизмеримых разве что с цунами высотой с десятиэтажный дом.
- Понимаю ваше недоверие, - ответил Мэл, лучезарно улыбаясь. - Родители знают. Эва, будь добра, покажи Каролу Сигизмундовичу подтверждение серьезности моих намерений.
Я неохотно положила на стол руку с подарком парня. Отец сперва посмотрел бесстрастно на незатейливое украшеньице - кольцо и кольцо, что в нем особенного? - а потом заинтересовался и, взяв мои пальцы, потер ободок.
- Что-то знакомое, - сказал, вглядываясь. - Ungis Diavoli*, если не ошибаюсь.
- Не ошибаетесь, - кивнул Мэл.
Родитель в задумчивости водил пальцем по тусклому металлу. Унгис... Унгис диаволи... коготь... дьявол... Фамильное кольцо Мэла - Коготь Дьявола! И что с того? Мне ни о чем не говорило это название, в отличие от отца, поглядывавшего теперь на Мэла с гораздо меньшей враждебностью. Черт, в атласе уникальных раритетов, пролистанном в институтской библиотеке, не упоминалось об этом Ungis Diavoli.
- Оно не терпит женщин, - сказал папенька.
- Эва - опекун кольца. Оно будет ждать, пока не придет время. Такое бывало, - объяснил Мэл.
Сплошные загадки, причем мой парень и родитель говорили на одном языке в отличие от меня, ничего не понявшей из короткого диалога. Мне бы возмутиться и постучать кулаком по столу, требуя объяснений, но я поняла, что лучше сидеть и улыбаться как безмозглая куколка, делая вид, что чрезвычайно рада счастию, оказанному Мэлом.
Какой опекун? Разве кольцо можно опекать? Охранять, чтобы не отобрали ненароком? Ух, Мэл, останемся вдвоем, я тебе покажу!
Губы родителя тронула едва заметная улыбка и тут же пропала. Или злая гримаса?
- Насчет снимков, - сказал парень. - Позволите ли, Карол Сигизмундович, во избежание недоразумений поставить прессу в известность? Со своей стороны приложу все усилия, чтобы свести к минимуму внимание журналистов к вашей частной жизни. В этом есть резон и для меня, поскольку не хочу, чтобы любопытные лезли в наши с Эвой отношения.
Отец не ответил. Он жевал губу, размышляя.
Наверняка думал о новых обстоятельствах, выявившихся в связи с вручением дочери фамильного кольца древнего рода. Думал о том, знает ли сидящий напротив мальчишка, что невзрачная избранница слепа, и что отсутствие способностей передалось ей от матери - ссыльной с побережья. Думал о том, устроить ли мне несчастный случай или самоубийство, и как можно быстрее. Думал о том, придется ли тратиться на банкет и прочие официальные церемонии, сопутствующие обручению. Думал о том, как ему вести себя с Мелёшиным-старшим: игнорировать, выжидая, когда тот сделает первый ход, или поговорить напрямик, чтобы не мучиться бессонницей?
При Мэле родитель не решился затевать семейную разборку и унижать меня словесными оскорблениями. В поддержке парня есть несомненный плюс, - воодушевилась я.
- Также хочу заверить, что беру на себя полную ответственность перед Леонисимом Рикардовичем и сделаю все возможное и невозможное, чтобы убедить его в серьезности моих намерений к Эве, - сказал Мэл.
И где он научился выражаться мудрено и без запинки? Прирожденный оратор.
- Хорошо, - выдал папенька после долгого молчания, мучительного для меня. - Сроку на всё - двое суток. О дальнейших шагах сообщу, - и поднялся, давая понять, что разговор окончен. Отец подал руку Мэлу, и они обменялись рукопожатием, после чего родитель вышел из импровизированного закутка, и между стеклярусными шторками, заходившими ходуном, я разглядела телохранителей, проследовавших с папенькой к выходу.
Он ушел! А я жива и невредима! И мне не угрожали, а общались на равных!
Ладно, если быть честной, отец общался, в основном, с Мэлом, а я сидела в качестве бесплатного приложения, из-за которого приключилась заварушка.
- Вот видишь, - заулыбался Мэл, снова захватив в плен мою руку, - а ты боялась.
- Итак, - вытянула ее и прижала к груди. - Сейчас ты объяснишь, кого я должна опекать, и что это за кольцо.
- Эва, - парень состроил жалостливую физиономию, - может, поговорим потом? Нам пора на экзамен. Добраться бы до двенадцати в институт.
Он юлил, как пить дать, и что-то скрывал.
- Мне экзамен не грозит, так что рассказывай, - потребовала, скрестив руки на груди. - С самого начала и не увиливай. Мэл, это же не шутки! Сам говорил, что мы не должны скрывать друг от друга.
- Тогда ты не приняла бы кольцо, - вздохнул парень, и сердце захолонуло от тревожного предчувствия.
Собственно, интуиция не подвела. Правильно сердечко забилось с перебоями.
Оказалось, что несколько веков назад, в эпоху истребления человечества от войн, болезней и прочего лиха, род Мелёшиных, вернее, их далеких пра-пра-пра-пра-предков оказался на грани исчезновения не только из-за междоусобиц с соседями, но и по причине распрей в клане. И тогда старейшина, собрав всех оставшихся в живых членов семьи, потребовал принести клятву верности, а затем скрепил её, взяв у каждого из родственников помалу крови, в которой и закалил кольцо, доставшееся ему от прадеда. С тех пор артефакт передавался в поколениях по старшинству, а остальные члены семьи могли хоть поубивать друг друга, но причинить вред носителю кольца не могли, иначе им грозила быстрая и ужасная смерть. Таким образом, старейшина, изобретший ритуал, избавил клан от вымирания. Ниточка протянулась через века, хотя временами была тоньше волосинки.
- Причем здесь опекунство?
- Женщины не могут носить кольцо. Оно не принимает их - сваливается, теряется. Оно спит. Но в некоторых случаях Ungis Diavoli можно надеть. Поэтому вчера я читал заклинание предка и уговаривал кольцо принять тебя.
- Я должна охранять его? - спросила сердито, взбудоражившись рассказом.
- Нет. Хотя да. То есть будешь жить-поживать, не задумываясь о ноше, пока не передашь кольцо следующему по старшинству в моей ветви рода.
- Кому это? - спросила с подозрением. Кто может быть младше Мэла?
Старший сын старшего сына. У начальника Департамента правопорядка был сын... Глеб, кажется. Он погиб, и теперь единственный сын, не считая сестры, - Мэл. Значит, следующим примерит кольцо сын Мэла.
Сын Мэла!
- Да ты! - вскочила я и села. - Как ты мог! Почему ты? - снова вскочила и опустилась на стул. - То есть я и ты? Значит, мы с тобой?
От нахлынувшего гнева дыхание срывалось, и окончания фраз съедались.
- Как ты мог? - только и повторяла без конца. - Как ты мог?
- Успокойся, Эва, - парень попытался обнять меня. - Мы выкрутились лучше некуда.
- Успокоиться?! - воскликнула я и понизила голос до шепота, хотя в предосторожности не было нужды. Стеклярус тихо колыхался, сворачивая звуки, и не выпускал их за пределы закутка. - Знаешь, что сказала вчерашняя тетка? Ребенок будет невидящим! Мэл, твой сын может родиться слепым! Дегенератом!
Лицо парня застыло.
- Не путай понятия, - сказал он отрывисто. - Я вижу, у меня оба родителя видят. У тебя отец видит, а мать - нет. Итого семьдесят пять из ста. Никаких проблем.
- О! - застонала я. Легкомысленному товарищу бесполезно объяснять и доказывать. - Хочу снять его! - попыталась стянуть кольцо. - По доброй воле возвращаю тебе!
- Его можно надеть единожды, - ответил Мэл. - Мой прадед носил, потом дед, а после него отец. Затем носил брат. Теперь я отдал тебе, а ты передашь кольцо дальше.
- Твой отец убьет меня! - сдирала подарок чуть не плача. Напрасно. Засело крепко - не снять. - Я хочу отдать его! Неужели некому?
- Почему же, - посмотрел на меня Мэл. - Следующий по старшинству Севолод, за ним наследует Вадим. И кольцо уйдет по другой ветви.
Парень, усыновленный Севолодом. Я вспомнила мерзкую улыбочку кузена Мэла, когда тот лапал горничную, и приостановила раздирание пальца в кровь.
- Значит, ты готова отдать кольцо? - спросил Мэл, криво ухмыльнувшись. - Этому козлу, который и рядом не стоял с нашей семьей? Который жрет, ср*т и пользуется благами, прикрываясь нашей фамилией? Беги, передавай. Он с радостью примет.
Я устало откинулась на спинку стула. Ну, что за невозможный человек этот Мэл! Почему сразу не рассказал правду о кольце? А если бы сказал, то совесть никогда не позволила бы мне подставить палец - это верно как дважды два.
- Послушай, Эва, - опустился парень на корточки и поцеловал мою раскрытую ладошку, а я обессиленно смотрела на него. - Всё будет хорошо.
- Что хорошего? А если через месяц мы надоедим друг другу? Что тогда?
- Кто не рискует, тот не пьет шампанское.
Спасибо, утешил. И от шампанского спиваются.
- А если... если родится не сын, а дочь? Пять девочек! Или шесть! Или семь!
Абстрактные дети множились как на дрожжах, и Мэл рассмеялся.
- Мы будем стараться. Эва, пойми, свет не сошелся клином на кольце. Останься брат в живых, оно никогда не перешло бы ко мне. Не цепляйся за кусок металла. Мы выбили право быть вместе, а остальное - неважно. Если наскучим - отдохнем друг от друга и поглядим, как быть дальше. И уж если совсем станет невмоготу, то разойдемся. Но ты всегда сможешь отдать кольцо следующему по моей ветви рода.
- Это как? - поинтересовалась ревниво.
- Вокруг много женщин... Какая-нибудь да согласится продолжить фамилию Мелёшиных.
Ну уж нет. Пока что нет. Не отдам.
- Не сомневался в тебе, - сказал парень, посмеиваясь. Мамочки, неужели сорвалось с языка?
- Мэл... Конечно, рано говорить об этом, - промямлила, будучи пойманной с поличным, - но если случится так... Если мы с тобой...
- Заделаем ребенка? - обрубил он невнятное беканье, как всегда грубо и прямолинейно.
- Если он все-таки родится слепым, что тогда? Этот мир не примет его.
Мэл посмотрел в окно.