Внутри его опять появилась золотисто-зеленая аура, когда он посмотрел туда. Это была Ким. Она сняла защиту.
— Ты говорила на валлийском языке?
— На гаэльском. Ближе к тому, на котором они говорили в те самые времена. Надеюсь.
— Ты говоришь по-гаэльски? — Глупый вопрос.
— У меня ушло много времени на его изучение. У меня ужасный акцент, но они меня поймут, если я не ошибаюсь.
«В те самые времена». Когда это было? — хотелось ему спросить. Иногда, когда у тебя так много вопросов, подумал Нед, понятия не имеешь, с чего начать.
Еще один звук, на этот раз справа, на тропе. Они находились далеко от парковки и от машины, от дороги, от огней, от всех людей.
— Ты мне не ответил, — сказала Ким. — Нед, что ты сделал, чем навлек это на себя?
— Я ничего не делал нарочно, поверь мне. Встретил одного человека в соборе. Который… он… это сложно объяснить.
— Не сомневаюсь, — сухо заметила она. — Похоже на то.
Она махнула рукой, и они одновременно перешагнули через низкие перила к выпуклой стене башни, прижались к ней спиной. Пока что, после слов Ким на том незнакомом языке, эти твари застыли на месте.
Ким снова зажгла фонарь, услышав какой-то звук, нашла лучом еще одного волка. Четыре, пять? Они оба смотрели в том направлении, когда Нед услышал слева от себя какое-то шуршание, рядом с Ким.
Не тратя времени на размышления, совершенно инстинктивным движением, он шагнул мимо нее и нанес сильный удар палкой, как бейсбольной битой.
Он попал волку в голову сбоку. Волк оказался более тяжелым, чем собака сегодня в городе. Он не отлетел, не завертелся, но упал. Нед вскрикнул, его поврежденное плечо отозвалось на этот удар.
Ким снова выругалась. Нед услышал, как она что-то резко произнесла, почти прорычала, на том же языке, что и раньше, и хотя он не понял ни слова, он весь похолодел, так свирепо она это сказала.
«Холодно в огне», — подумал он. Для этого имелось какое-то слово, из тех глупостей, которые включают в тесты по английскому языку.
Ким повторила только что сказанное, с теми же интонациями, только медленнее. Нед почти почувствовал общий вздох в ночи, словно сама темнота реагировала на нее. Он стоял на одном колене, держась за плечо. Волк лежал достаточно близко от него, и он его видел. Тот не шевелился.
— Хорошая работа, — тихо сказала Ким. — Больно?
— Плечо, но я его повредил не сейчас. Мне пришлось сражаться с собакой сегодня днем.
— Что? Нед, что ты здесь делал?
— Я во что-то вмешался. Он потом сказал, что они просто играют в игры. С ним, не со мной.
Она на секунду замерла. Потом спросила:
— Кто так сказал, Нед?
— Человек из собора. Думаю, он участвует во всем этом.
— Конечно. Поэтому за тобой следят. Ты можешь с ним связаться?
— Как? Послать ему сообщение?
Она коротко рассмеялась. Она все-таки молодец, решил Нед, пусть даже тетушки редко бывают молодцами.
— Нет, не так. Ты можешь увидеть его так же, как увидел меня, глядя внутрь себя?
Он заколебался.
— Я так уже делал. Видел его. Дважды. Он сказал, что умеет ставить защиту.
— Уверена, что умеет. Я его не вижу. Попробуй ты.
Нед попробовал. У него возникло такое же глупое ощущение, как и раньше, хоть и не вполне такое же, если подумать. Его тетя была рядом, и ее сияние он видел внутри себя.
Однако только ее. А не человека со шрамом, который сказал им в монастыре, что у него нет имени. Он покачал головой.
— Я не представляю себе, что я делаю.
— Почему ты должен представлять? — мягко ответила она. — Поэтому я и приехала, чтобы сказать тебе, что не понимать — это нормально.
— Поэтому?
Она кивнула.
— И по другим причинам.
Волки не издавали ни звука с того момента, как она заговорила, или с того момента, когда Нед треснул одного из них палкой.
— Они ушли? — спросил Нед.
Ким повернулась и посмотрела. У него возникло ощущение, что она не смотрит по-настоящему, глазами.
— Они ждут, — ответила она. — Мне очень хочется знать, в чем тут дело. Как твое плечо?
— Больше никогда не буду играть на тубе.
Она безнадежно вздохнула.
— Ужасно смешно. Ты точно такой же, как твоя мать.
— Мама так шутила?
— В твоем возрасте? Без конца.
— Чего они ждут? — спросил он.
— Мы очень скоро узнаем. Продолжай попытки найти твоего друга.
— Он мне не друг, поверь мне.
Позади них раздался шорох. И в ту же секунду прозвучал голос:
— Он тебе не друг. Будет хорошо, если ты это запомнишь.
Они вместе резко обернулись. И увидели нечто такое, чего Нед не смог забыть, даже после всего того, что случилось после. То, что является нам первым, на пороге, часто остается навсегда.
Очень большой, широкоплечий человек стоял перед проломом в башне. У него были длинные светлые волосы, массивное золотое ожерелье и золотые браслеты выше локтей. Он был одет в тунику и более темный, отороченный мехом жилет, штаны в обтяжку и сандалии, завязывающиеся у щиколоток.
И у него были ветвистые рога, как у оленя. Это не был шлем с рогами, ничего похожего, как сначала подумал Нед. Он не носил шлем. Рога росли прямо из его головы.
Именно в тот момент Нед Марринер наконец признал, что вошел в мир, к которому ничто в прежней жизни его не подготовило. В нем не осталось отрицания; он чувствовал, как страх извивается и сжимает кольца в его теле.
— Как вы туда попали? — заикаясь, выпалил он.
— Он прилетел. Вероятнее всего, в облике совы, — сказала его тетка, с поразительным хладнокровием. — Почему бы тебе не принять собственный облик? — прибавила она почти небрежно, обращаясь к стоящему перед ней человеку-оленю. — Менять обличья — это игра. А этот облик — проявление неуважения. Даже святотатства.
— Это неразумная мысль, — ответил рогатый человек. Они говорили друг с другом по-французски, удивительно официальным тоном. — В собственном обличии я слишком красив для тебя, женщина. Ты бы умоляла меня овладеть тобой прямо здесь, на глазах у ребенка.
Нед ощетинился, сжимая кулаки, но его тетка лишь улыбнулась.
— Это маловероятно, — пробормотала она. — Я видела немало красивых мужчин, и мне удавалось сохранить самообладание.
Она умолкла, глядя на него снизу вверх, потом прибавила:
— И я видела бога, чей облик ты копируешь, и его сына, который командовал волками, гораздо более опасными, чем эти слабые духи. — Голос ее опять изменился. — Ты немного умеешь менять облик, я это вижу. Не жди, что я дрогну. Я знала мужчин и женщин, обладающих гораздо большими способностями, такими, что не передать словами. Не сомневайся, я говорю правду. Я предлагаю тебе железную истину при лунном свете на опушке дубовой рощи.
Нед содрогнулся. Не смог сдержаться. «И это моя тетя», — подумал он.
Существо со светлыми волосами и рогами оленя долго смотрело на нее.
— Если ты говоришь о повелителе волков и о боге так небрежно, они оба, или один из них, могут заставить тебя заплатить за это.
— Это правда. Если я говорила о них небрежно.
Стоящий перед ними заколебался.
— Ты очень самоуверенна, женщина. Кто ты? Почему участвуешь в этом? Все это ничего для тебя не значит, ты от этого ничего не получишь.
Ким покачала головой.
— Я ни в чем не участвую, только охраняю сына моей сестры. Он не обладает силой и только начинает учиться видеть, он для тебя не опасен. Оставь его в покое.
— А! Она выдвигает требование. А если я не соглашусь?
Нед услышал, как старшая сестра его матери тихо ответила:
— Тогда будь уверен: я призову силы, которые вырвут тебя из ткани времени до самого его конца. И ты не совершишь того, зачем пришел сюда.
Молчание. Ни звука от волков позади. Нед гадал, не слышат ли остальные стук его сердца.
— Мудр тот, кто видит своих истинных врагов, — мягко прибавила Ким.
— Ты даже не знаешь, в чем тут дело. Что я пришел совершить. — Но теперь в его низком голосе прозвучало сомнение. Нед его услышал.
— Конечно, не знаю, — резко сказала тетя Ким. — И меня это не интересует. Делай, что должен. Я тебе объяснила мою единственную цель. Согласись, и мы уйдем. Не согласишься, и пеняй потом на себя, если твоя мечта не сбудется.
— Этот мальчик сегодня днем сражался бок о бок с человеком, которого я должен убить.
— Так убей этого человека, если тебе суждено его убить. Но мальчик — мой и останется невредимым. Он не желает вмешиваться.
— Разве? А он может говорить сам за себя, или женщина все делает за него, как за сосунка?
Тетя Ким открыла рот для ответа, но Нед, разозлившись, вмешался:
— Я прекрасно могу говорить сам. Я понятия не имею, что это было сегодня днем, но напали на человека, с которым я перед этим разговаривал за столиком. А ты бы остался в стороне?
Снова молчание.
— У щенка есть зубы, — внезапно рассмеялся их собеседник низким, горловым смехом, искренне развеселившись. Этот громкий смех раскатился над холмами. — Конечно, я бы не остался в стороне. Это было бы позором для моей семьи и моего племени. Но это не означает, что ты не мог погибнуть.
— Он сказал, что ты играешь в игры.
Еще один взрыв смеха. Он будоражил и одновременно пугал.
— Правда? Он так сказал? — Светловолосый человек снова посмотрел на Неда. — А ты меня порадовал! Клянусь всеми богами, я превзошел его. Он это понимает, с каждым своим неглубоким вздохом. Что касается тебя, то дети, бывало, погибали во время игр.
— Могу себе представить, если игры такие, как эта. — Нед все еще был в ярости. — Так скажите мне, порадуйте теперь меня, я убил сегодня вашего четвероногого друга? Стулом?
Он почувствовал руку Ким на своем плече, предупреждающую вести себя осторожнее. Но он был не в настроении проявлять осторожность.
Человек с рогами сказал:
— Он был в том облике, который принял на тот момент. Не более того. Сейчас он у тебя за спиной, в другом облике. Скажи мне, глупое дитя, что, по-твоему, происходит?
— Мы тебе уже сказали, — резко произнесла Ким. — Мы не знаем, что это. И не требуем для себя никакой роли. Если ты нас не вынудишь. — Она помолчала, потом прибавила, снова более холодно: — Ты меня хочешь вынудить? Мне придется вызвать Лиадона?
Пораженный Нед увидел, как высокий человек быстро отступил назад, потрясенный и изумленный, вскинул голову, на рогах блеснул лунный свет.
— Тебе известно имя, которое ты знать не должна, — после долгого мгновения ответил он. Голос его стал спокойным. — Это имя оберегается, оно священно.
— Я имею к нему доступ, — сказала Ким. — И я видела того, над кем ты насмехаешься, нацепив рога.
— Я не насмехаюсь, — запротестовал их собеседник, но теперь в его голосе слышалась попытка оправдаться.
— Играя в игру, нарядившись в его рога? Нет? Правда? Разве ты ребенок, которого старшие должны прощать? Ты еще не стал взрослым?
Человек, стоящий перед ними, ответил:
— Хватит, женщина! Я бывал в этих рощах и на прудах, приходил и уходил, появлялся и исчезал в течение двух тысяч лет!
Нед с трудом сглотнул. Он услышал, как этот человек спросил:
— Для тебя это детский возраст?
Теперь Нед испугался, ему стало очень страшно, и он удивлялся своему минутному безрассудству, но тетя Ким лишь сказала:
— Может быть. Конечно, может! В зависимости от того, что ты делал, когда появлялся и исчезал. Покажи мне нечто иное: уйди от нас, и не в этом облике. Я хочу вернуться в свой дом. Это твое место, а не мое. Поклянись оставить мальчика в покое, и я исчезну из твоих игр. И из твоих сражений.
Высокий, великолепный незнакомец смотрел на нее сверху, словно пытался проникнуть сквозь лунный свет и увидеть некую глубоко скрытую истину.
— Как твое имя?
Ким покачала головой.
— Сегодня я тебе его не открою.
Тогда он улыбнулся, еще раз внезапно сверкнули зубы, и опять рассмеялся.
— Я опечален до глубины души. Я бы тебе подарил мое имя, и бесплатно, умная женщина, если бы у меня здесь было имя.
Ким не ответила на улыбку. Она спросила:
— Ты ждешь имени?
— Она даст мне имя. Она всегда его дает.
— Вам обоим? — спросила Ким.
У Неда возникла та же мысль. Снова колебание.
— Нам обоим. — Он посмотрел на нее сверху. — И тогда это начнется, и я, возможно, опять его убью и испытаю радость убийства.
Он еще мгновение смотрел на Ким, теперь совсем не обращая внимания на Неда; затем поднял свою большую голову и хрипло произнес слова на другом языке, тоже неизвестном Неду. Они услышали рычание в ответ; затрещали сучья на земле у них за спиной, это уходили звери.
— Ты не станешь вмешиваться? — снова спросил человек с рогами у Ким.
— Нет, если ты меня не вынудишь, — повторила она. — Тебе придется положиться на эти слова в качестве гарантии.
Он еще раз блеснул улыбкой.
— Мне приходилось полагаться на меньшее.
Он повернулся, нырнул в отверстие в круглой высокой башне, наклонив голову набок, чтобы прошли рога.
Они несколько секунд стояли и ждали. Раздался короткий, резкий звук, они посмотрели вверх, и Нед увидел сову, которая вылетела из открытого верха башни и полетела прочь, на север.
Они смотрели ей вслед.
Ким вздохнула.
— Я велела ему сменить облик. Наверное, он и правда любит играть.
Нед посмотрел на тетку. Откашлялся.
— Мы были на краю пропасти, — пробормотала Ким. И прислонилась к его здоровому плечу. — Я уже давно не пыталась делать ничего подобного.
— Что ты имеешь в виду?
Ким отступила на шаг и посмотрела на него.
— Ох, дорогой. Нед, ты решил, что я могу сделать хоть что-то из того, о чем говорила?
Он кивнул.
— Значит, я тебя обманула, — сказала она.
Нед уставился на нее. Ему стало холодно.
— Ты блефовала? А они… могли догадаться?
Губы ее скривились, это выражение лица было ему хорошо знакомо, он видел его у матери.
— Мне кажется, они не догадались. Но будь все проклято, мне так хочется, чтобы твой дядя был здесь.
ГЛАВА 7
Позже Нед Марринер будет вспоминать о двадцать девятом апреля того года, проведенном в Арле, в основном среди древнеримских и средневековых руин, как о последнем дне своего детства.
Это было слишком большим упрощением; такие мысли всегда — упрощение. Но мы сочиняем истории, повествования о нашей жизни, когда оглядываемся назад и находим систему — или создаем ее.
Нам свойственно меняться понемногу, шаг за шагом, не резко, не драматично, но не всем так везет, и Нед за два предыдущих сложных дня узнал, что с ним дело обстоит иначе. Большинство из нас, например, не может видеть свою тетю как золотисто-зеленый свет внутри себя.
Собственно говоря, солнечным ветреным утром среди памятников старины в Арле он не думал об этом. Он просто развлекался, но возраст не позволил бы ему признаться в этом.
Древнеримская арена была весьма внушительной, она производила впечатление.
Нед никогда не бывал в Риме. Он понимал, что тамошний Колизей гораздо больше этой арены, но и ее было вполне достаточно для Неда. Двадцать тысяч человек две тысячи лет назад смотрели, как мужчины сражаются друг с другом или с дикими зверями в таком огромном сооружении. И оно все еще стоит.
Даже Ларри Кейто вынужден был бы согласиться, что это здорово, наверное.
Они приехали сначала сюда, проведя около часа в утренних пробках. Отец и остальные тут же поспешили воспользоваться утренним освещением и стали готовить площадку для натурных съемок в том месте, где шла реставрация каменных стен арены: сверкающие, почти белые с правой стороны, слева они были покрыты грязью и пылью минувших веков.
Предупрежденные заранее городские власти убрали леса и оставили отцу Неда чистую линию стен. Яркий весенний свет солнца подчеркивал контраст между левой и правой сторонами, между нетронутой частью и очищенной.
Это будет потрясающая фотография, даже Нед это понимал, а жесты отца, пока он ходил по съемочной площадке, где устанавливали аппаратуру, это подтверждали. Эдвард Марринер наблюдал за тем, как ветер несет облака: он собирался открыть объективы в тот момент, когда одно из них создаст фон, наполовину войдет в кадр.