— Красота-то какая! — восторгался Светозар, глазея по сторонам.
Он старался запомнить всё хорошенько, чтобы потом, возвратившись домой, поделиться с родными через связь впечатлениями во всех мельчайших подробностях. У них в Лесу такого не увидишь! Обрывы, скалы, на вершинах которых чудом держатся сильными корнями деревья. А между скалами — речной поток бурлит, чуть дальше по течению обрывается в оглушительный водопад. В голубое небо взлетают облака мелкой водяной пыли — и солнце играет сияющими радугами. Ужасно красиво!
Почти перед самым водопадом крутые берега соединялись подвесным мостом: узким, длинным, опасно раскачивающимся. Не переправа, а какие-то качели из веревок и дощечек, не вызывающих доверия. И по этому самому мосту им с Полканом предстояло перебраться на ту сторону.
— А может, другой мост поищем? — попытался образумить бесстрашного скакуна Светозар.
Полкану-то, конечно, не жутко по эдаким ниточкам-соломинкам вышагивать, он ведь уже умирал однажды. А вот Тишке во цвете лет, так и не погеройствовав, грохнуться тут и свернуть себе шею об камни, а потом сигануть с водопада на острые скалы — совсем не хотелось! Вот нисколечко.
— Где-нибудь рядом наверняка есть сооружение покрепче или брод, — уговаривал он Полкана. Сам же старался голову поднять повыше, заставлял себя смотреть на красоты природы, лишь бы не коситься вниз, туда, где когтистые копыта осторожно и мягко ступают по узеньким дощечкам.
— И ничего я не трус! — продолжал препираться с молчаливым собеседником Тишка. — А что геройского в том, чтобы свалиться с моста?.. Ну, раз так, то с Драгомиром бы и ехал, раз он, по-твоему, смелее меня! А страх, чтоб ты знал, это естественная реакция разумного существа на опасность. Все герои, если они не были, конечно, совершенно идиотами, испытывали страх перед врагами или препятствиями, и эта трезвая оценка им позволяла… Да, именно трезвая. Нет у меня никакого похмелья, баран ты четырехрогий!.. Ах, это я-то стрекозёл?! Всё, мне больше не о чем с тобой разговаривать! Спусти меня, я слезу!
Однако при этом Светозар не шелохнулся, чтобы сойти с седла. Просто некуда было спускаться: скакун с трудом вписывался округлыми лоснящимися боками в оплетку веревочных поручней. Стоило скосить глаза, взглянуть на носок собственного сапога, вдетый в стремя, как начинало слегка мутить от головокружительной высоты, обрывавшейся прямо под ногой. Что странно, раньше Тишка подобных страхов никогда не испытывал, дома мог легко вскарабкаться на верхушки самых высоких сосен. Но вот сейчас, сидя верхом на скакуне, который стоял на середине хлипкого сооружения, что было натянуто над рокочущей стихией… Что-то Тишке было не очень хорошо. Он сжал губы, задрал нос повыше, стараясь дышать поглубже. Стиснул в руках повод, коленями сдавил вороные бока, несмотря на мысленное ворчание Полкана, которому, видите ли, из-за этого в ребрах кололо.
Светозар вдруг задумался: так может, поэтому он и не сумел научиться превращаться в птицу? Не по причине недостаточной ведьмовской силы, доставшейся от матери, а из-за скрытого страха высоты? Вон Милка с малых лет порхала горлицей, братьям на зависть… И задумался он над этой проблемой так крепко, что совершенно перестал обращать внимание на мысленное подтрунивание скакуна, равно как и на окружающее пространство.
Удивившись наступившему молчанию, Полкан подергал хозяина через связь, но ответа не получил; развернул голову назад, изогнув длинную шею, удостоверился, что его всадник в порядке, просто уставился вдаль, сосредоточенно хмуря брови. Скакун пожал бы плечами, если бы мог, поэтому он лишь насмешливо фыркнул и мягко тронулся вперед.
Однако прошел всего шагов десять, как снова остановился.
Причина же остановки медленно двигалась им навстречу, судорожно цепляясь в веревочный поручень — и при этом в ужасе пялилась вниз, на ревущую пучину. Полкан всхрапнул досадливо: он не рассмотрел эту помеху раньше из-за тумана брызг. А помеха вообще вперед не смотрела, нагло ползла робкими шажками прямо на него, совершенно его не замечая. Вот как можно не увидеть средь бела дня прямо перед собой черное громадное чудовище, да еще со всадником на спине? Даже сквозь дымку тумана. На клыкастой морде скакуна отчетливо отразилось желание просто дать пинка помехе, чтобы не мешалась под ногами. Но Полкан понимал, что таковым поступком заслужит осуждение молодого хозяина, да и самому потом стыдно сделается. Он встал в растерянности, наблюдая.
Меж тем помеха доползла до ног чудо-коня, лишь два шажочка оставалось до прямого столкновения, удара лбом об узловатые колени. Длинные когти скакуна веером расходились по хлипким дощечкам настила, не заметить теперь их было бы сложно, даже если не поднимать головы и завороженно пялиться на речной поток и скалы. Помеха заметила — и медленно, очень медленно выпрямилась. Вслед за когтистыми копытами ее ошеломленному взору предстали украшенные щеточками длинной шерсти бабки суставов, далее помеха имела возможность разглядеть во всех подробностях лоснящиеся мускулистые ноги, колени на уровне ее глаз, грудь колесом, ремни и пряжки сбруи, могучую выгнутую шею, толстую у плеч и сужающуюся к узкой лошадиной голове… Губасто-клыкастая морда прямо сверху нависала над запрокинутым лицом помехи. И близко-близко — алый с огоньком глаз. Полкан наклонил голову вбок, разглядывая замершую помеху одним глазом, но очень внимательно.
Надо отдать должное, любое другое существо, неожиданно очутившись нос к носу с эдаким конем, заорало бы во всё горло. Это же не проронило ни звука, только, как рыба, рот открыло. И выпучило глаза в благоговейном ужасе. А глазищи у «помехи» были исключительно необыкновенные! Большие, как плошки, с пушистыми ресницами, которым даже верблюд позавидует, с ярко-оранжевой радужкой с золотистыми всполохами вокруг узкого зрачка черточкой. Эдакую редкость даже конь в состоянии оценить.
Полкан легонько встряхнулся, рассчитав силушку так, чтобы и мост не повредить, и «помеху» не сошвырнуть вниз, и Тишку заставить очнуться от глубокой задумчивости.
Евтихий Ярович от раздумий опамятовался, опустил взгляд… и, понятное дело, ничего не увидел, ибо конь закрывал «помеху» могучей широкой грудью. Пришлось Тишке привстать в стременах и, держась за заплетенную гриву рукой, наклониться вперед.
Светозар на «помеху» поглядел внимательно. Та — на него, потом снова перевела глаза-плошки на коня. Светозар выпрямился, похмурил брови. Еще раз наклонился, теперь с другого бока. «Помеха» опять глянула на него только мельком — и снова уставилась с молчаливым восторгом на Полкана.
— Она, вообще, кто? — негромко спросил Тишка у скакуна.
Полкан ответил неопределенным всхрапом, ему было не до разговоров с хозяином: «помеха» осмелилась протянуть вперед руку, и скакун с удовольствием ткнулся мягкими губами в маленькую ладонь.
Существо, стоявшее перед скакуном и его всадником, определенно было девочкой. В этом уверились оба единогласно, почуяв каким-то особым мужским чутьем. Вот только на этом их уверенность и заканчивалась. Одета «помеха» была в мужскую одежду, в старые, но добротные и кем-то аккуратно подштопанные вещи, однако так успела изгваздаться и изорваться, что дальнейшей стирке и починке одежда явно уже не подлежала. Под слоем грязи на щеках и руках угадывался собственный цвет кожи «помехи» — нежно-фисташковый. Из-за зеленой кожи можно было бы подумать, что перед ними юная гоблинша. Однако всем известно, что гоблины народ кряжистый, широкий и приземистый, с кривыми короткими ногами, словно всю жизнь только и делают, что пляшут вприсядку. Фигура «помехи» при обычном гоблинском невысоком росте скорее соответствовала человеческим меркам гармонии. И таких огромных глаз у гоблинов не бывает, только у эльфов, хотя разрез век эльфийским назвать нельзя, равно как цвет радужки им был не свойственен. Нос курносой пуговкой, а не пятачком. Растрепанные, давно немытые волосы заплетены в короткую толстую косицу — огненно рыжие мелкие кудряшки, только не жесткие, как проволока, а даже на вид мягкие, шелковистые, их так и хотелось погладить, если удастся отмыть, конечно.
— О, юная дева, прощу прощения, что преградили тебе путь! — Светозар с высоты своего положения не слишком уверенно завел речь, приличествующую по его разумению для героя. И добавил тише: — Полкан, похоже, ей надо перейти на ту сторону. Что делать будем? Вернемся?
Скакун мотнул головой: пятиться задом он не желал. Тем более застряли они ровно на середине провисшего моста, возвращаться или вперед идти — одинаково. Тут и водяного тумана больше всего, а значит доски настила самые скользкие.
— Так что ты предлагаешь? — Тишка недопонял его мысль о скользких досках.
Полкан всхрапнул, выразив всё своё раздражение недогадливостью хозяина. Ведь конь не мог раскорячиться, так чтобы «помеха» проскользнула у него между ног. Равно как схватить ее клыками за шиворот и перебросить позади себя скакун тоже не решался — опасался промахнутся в тумане и закинуть бедняжку мимо моста. Просто же дать пинка и пустить ласточкой с обрыва — будь на ее месте обычный гоблинский пацан, Полкан бы еще подумал, но с девочкой так обращаться негоже.
Ситуацию усугубили новые обстоятельства:
— Ой, а кто это там? — первым заметил ватагу гоблинов Светозар.
С того берега, откуда появилась «помеха», на мост вошли цепочкой крепкие и хорошо вооруженные зеленолицые коротышки. Громко переругиваясь, они передвигались шустро и уверенно — явно преследовали кого-то. И Тишка уже догадывался, кого именно. Однако из-за водяной дымки гоблины пока что этого «кое-кого» не разглядели.
Увидев погоню, рыжая «помеха» побледнела в бирюзовость. И мигом забыла всю свою робость: прыгнула на опешившего от такой наглости скакуна, вскарабкалась по сбруе, ловко залезла в седло позади Светозара, — тот в недоумении приподнял брови, — и накрылась его широким дорожным плащом. Спряталась. Даже ноги поджала, упершись острыми коленками Тишке в спину.
— Как это понимать? — уточнил Евтихий.
— Ы! — шепотом ответила «помеха».
— Ясно, — кивнул он. Выпрямился в седле, уставился на приближающийся отряд со всей суровостью истинного героя.
Те стремительно приближались, ловко балансируя на хлипком мосту. Вот — нормальные представители своего народа: косматые, пахучие, кривоногие, носы пятачками, глазки бусинки. В длинных сильных руках у нескольких секиры тускло поблескивают, у кого-то куцый меч на поясе болтается, у большинства копья вскинуты на плечо.
Понятное дело, вскоре на середине моста опять вышла заминка.
— Эй, странник, твою ж! — окликнул Евтихия самый крупный из гоблинов. — Ты тут не видал вот!.. — Похоже, ему было легче объяснить жестами: рост, фигуру и размер глазищ-плошек: — Ну, такое вот, зеленое, рыжее? Нет? Не пробегало?
— Нет, — твердо заявил Светозар. — То, что соответствует твоему описанию, я здесь не видел.
— Вот заноза, её ж! — плюнул командир. Спохватился, выставил ладони: — Не ты, странник! Это наше, рыжее — вот оно заноза… Лады, недосуг нам тут. Счастливого пути, странник.
— Погоди! — остановил его Светозар. — Если я вдруг увижу ваше… ну, рыжее и зеленое…
— Ой, твою ж! — воодушевился гоблин. — Сделай милость, схвати и не отпускай! Оно такое юркое, её ж, мы уж все измучились ловить!
— А что оно вам сделало? — не унимался Тишка. — Украло что-то?
— Да кабы украло! — безнадежно махнул длинной рукой гоблин. — Тогда б оно не такое быстрое и шустрое было бы, ежели с поклажей-то, её ж. Убёгло оно без разрешения!
— И что вы сделаете, когда догоните?
— Трёпку всыплем! — горячо пообещал гоблин. — Чтобы не убегало, её ж! Под замок запрем, чтоб из своей башни не высовывалось даже! Ежели принадлежишь богине — так ты ж и сиди под замком! Ан нет, убёгло, её ж! А всё бабы — они недоглядели, а нас послали куда подальше!
— В каком смысле «принадлежит богине»? — напрягся Светозар. А спиной ощутил, как крупная дрожь колотит малышку. — Вы ее для заклания приготовили? Для жертвоприношения?!
Он даже чуть привстал на стременах, но за кафтан сзади дернули — опомнился и назад сел в седло, побоявшись нечаянно сбросить «помеху», а не то бы он этим гоблинам!..
Гоблинам впрямь было некогда тратить время на болтовню. Второй в цепочке тронул первого за плечо, подтвердил:
— Чую, оно тут недавно пробегало, след еще теплый.
Старший махнул своему отряду. И гоблины прошмыгнули между веревками поручней — попрыгали один за другим под мост. Хватаясь за веревочные узлы и щели в дощатом настиле, понизу обогнули всадника, шустро перебирая руками, затем ловко перемахнули через поручни опять наверх — продолжили путь уже бегом.
Мост раскачивался от бега. Полкану это не нравилось, что он выразил презрительным всхрапом. Но отряд быстро преодолел подъем, забрался на скалистую кручу и исчез из вида. Мост перестало трясти, и Полкан резво потрусил вперед.
Добравшись до другого берега, они еще прибавили ходу. Мягкостью шага чудо-конь не отличался, особенно когда спешил, Светозара подбрасывало в седле, он беспокоился, как бы его спутница не свалилась. Но та не жаловалась: очень крепко обхватила его за талию, доверчиво прижалась к его спине всем своим девичьим телом и притихла под плащом. Тишке почему-то стало от этого очень неловко. Он даже немного разозлился — причем непонятно на кого: на девчонку, на себя, на гоблинов ли...
…Далеко съезжать с тропы не было смысла, гоблины наверняка еще не скоро поймут, что упустили след. А вот разобраться с «помехой» хотелось поскорее. Едва дождавшись, пока Полкан выберет симпатичную полянку для привала, Светозар нетерпеливо спрыгнул с седла и галантно помог спуститься спутнице:
— Полагаю, нам нужно объясниться!
Но «помеха» его не слушала — рванула под сень деревьев.
— Стой! — кинулся за ней Тишка.
И едва с разбега не влетел в ствол, так резко «помеха» остановилась, упала коленками на землю, принялась жадно собирать раннюю сладкую землянику.
Светозар растерялся:
— Так ты голодная?
— Ы! — деловито кивнула «помеха». То ли у нее рот был сейчас занят, то ли она всегда так говорила: без голоса, шепотом на одном шумном дыхании.
— Тебя вообще как зовут? — присел рядом на корточки Светозар, стал помогать собирать землянику: сначала себе в ладонь по ягодке, потом ловил ее испачканную ладошку и пересыпал в горсть. «Помеха» сперва смутилась, ягоды приняла нерешительно. Глаза-плошки потупила, ресницы опустив. Тишка уж подумал, что не дождется ответа на свой вопрос, но губки бантиком неуверенно зашевелились, синеватый язык слизнул сладкий сок:
— Хр… — прошептала «помеха». Попыталась выговорить на выдохе: — Грр… Гру! Грюн?.. Грюнф-ф...
Словно ей было трудно вспомнить собственное имя.
— Грюн? — переспросил Светозар.
Она кивнула, зарделась, отчего зеленоватая кожа приобрела сиреневый оттенок. И снова принялась за сбор ягод, но исподтишка насторожено следила за каждым движением Тишки.
— Откуда ты родом, Грюн?
В ответ сосредоточенное сопение.
— Кто твои родители? Ты хочешь вернуться домой?
Эти вопросы тоже остались без ответа.
— Ты хоть меня понимаешь?
— Ы! — коротко, не глядя в глаза.
Светозар поднялся, подошел к Полкану, пожаловался:
— Болезная какая-то нам попалась Дама! И не шибко Прекрасная.
За что получил от вдруг рассвирепевшего коня пинок коленом под зад:
— Эй, ты чего взбесился?! Да не о том я, чтобы ее бросить! Но если она говорить не умеет, как выяснить, куда ее надо отвезти, где ее родители, откуда она сбежала и почему за ней охотятся? Хотя нет, почему — это вроде бы понятно… Но что за имя такое для девы — Грюн? Ладно бы еще Груша!..
Светозар замолк и опустил голову: неслышно подошедшая «помеха» дёргала его за подол кафтана и лучезарно улыбалась.
— Что тебе? — не понял Тишка.
Та закивала.
— Тебе нравится имя Груша? — догадался он. — Можно называть тебя так?
Та закивала еще радостней.
Светозар надул губы:
— Ладно, будет у меня нуждающаяся в рыцарской защите и опеке Прекрасная Дама по имени Груша. Зеленая! Совсем неспелая.