Рождение Императора - Еремина Дарья Викторовна 5 стр.


Задержав на секунду взгляд, Целесс опустила глаза. Мне стало стыдно. Но я был прав!

- Как отец съездил в пустыню? – перевела тему подруга. Наверняка она хотела узнать, проговорилась ли Тайрен. Но она узнала бы об этом намного раньше, больше месяца прошло. Значит, она хотела напомнить мне…

Я развернулся к саду, облокачиваясь на высокие перила. Зачем отвечать, если ответ и так известен? Целесс последовала моему примеру, отвернувшись от залы. Я хотел уйти от неё. Вот что. Просто уйти сейчас, но куда? Она давила на меня всем своим маленьким существом, своим знанием, своей силой…  Мы встретились взглядами и одновременно посмотрели в зал.

«Знает ли твой отец, что творится в твоей голове?» - спрашивали её глаза, рождая искренний страх. Она улыбнулась. Я отвернулся. Целесс оттолкнулась от перил и развернулась к зале. Я попытался схватить её за руку, но в ладони оказался лишь воздух. Когда? Когда она научилась этому? Я стремглав забежал в залу, догоняя подругу. Когда я подошел, она смеялась с моими родителями. Ухватив её тонкое плечико, я сжал ладонь. Целесс обернулась, в глазах читался вызов.

- Жарко – невыносимо! – воскликнула она моему отцу и я вздрогнул. В следующеё мгновение я понял, что она направляется обратно на балкон.

- Испугался? – смеялась она, когда мы снова остались наедине. Я буравил её взглядом: да, испугался. И ты знаешь это наверняка. – Видишь, ты совершенно мне не доверяешь, Андрес. Я могу обидеться.

Я понимал её игру. Как месяц назад стала очевидной игра Тайрен, так сейчас, с той же ясностью я понимал уловки подруги. Но это же была Целесс! Моя Целесс!

- Не играй со мной, Целесс, – попросил я. Не умею я этого. Не умею и не хочу уметь.

- Глупый ты… - проговорила она, и я распрямился.

Челюсти сжались непроизвольно. Уж кто-кто, но Целесс знала, как я ненавижу, когда кто-то называет меня глупым. Ланитка обернулась и смерила меня надменным взглядом. Развернувшись, я взялся за ручку двери.

- Если ты уйдешь… - процедила подруга сквозь зубы,  и я удивленно обернулся. Что с ней? Что творится с ней последнеё время?

- Что тогда?

- Я покажу, о чем ты думаешь твоему отцу. В деталях.

Я отпустил ручку.

- И ночь с Тайрен тоже…

Я выдохнул, чувствуя, как мало воздуха стало вокруг.

- Попробуй только… – я не знал, что сделаю, но страх и беспомощность заставили  произнести именно это.

- Что тогда? – Целесс усмехнулась незнакомой усмешкой.

- Ты больше никогда меня не увидишь, – прошептал я. Кроме себя, мне нечем было ей пригрозить. Это могло показаться смешным, но Целесс опустила глаза. Потом и вовсе сжалась, будто от холода. Мне стало жаль её, захотелось обнять. Но её угроза не могла выветрится из памяти так скоро. Я стоял у двери, наблюдая за подругой.

Что же с ней твориться? Все же подойдя к ней, обнял за плечи. Вспомнил день после ночи с Тайрен. Ну не могло это быть серьезно. Она же ребенок. У неё сотни лет впереди! На ладонь упала слезинка и я удивленно наклонился. Целесс плакала.

Я сглотнул мгновенно вставший посреди горла ком. Девочка моя… никогда не мог терпеть её слезы. Это она в детстве доводила меня до рыданий, но никак не наоборот. Я что угодно был готов сделать, лишь бы она прикатила плакать.

- Целесс…

 Она шмыгнула носом.

- Ну что с тобой? Что я могу сделать? – я прижал её к груди, гладя по голове. Самое прекрасное и невинное существо на этой подыхающей земле страдало в моих объятьях, и этого нельзя было допускать! – Все пройдет. У тебя века впереди, Целесс.

- Дурак, – сказала она, всхлипнув, и я вздрогнул. Ну вот, опять обзывается.

- Хорошо, дурак. Только не плачь, – согласился я, проводя по шелковым волосам. Целесс засмеялась сквозь слезы. Я и сам улыбнулся. Случайно обернувшись в зал, я уперся в глаза Арханцель. Миниатюрная властительница Зальцестера смотрела в упор сквозь людей и расстояние. Знала ли она, что твориться с её дочерью? Я чувствовал лишь её взгляд и никакого другого вмешательства.

- Твои родители знают, что твориться у тебя в голове? – усмехнулся я, платя её же монетой. Целесс подняла лицо.

- Знают.

Я онемел, еще раз обернувшись к Арханцель, но не нашел её.

- Прости меня, Андрес. Я сама не своя…

Я отошел на шаг от подруги. Целесс утирала слезы. Лучше молчи, сестренка… Я отвернулся. Целесс взяла меня за плечо, но я скинул руку.

- Ты думала обо мне хоть секунду? – крикнул зло. Она отшатнулась. – Ты ланит, Целесс! Ланит! Для тебя это игра, опыт, флирт – что угодно. Я же – человек! Для меня связь с тобой – это на всю жизнь.

Она отрицательно замотала головой.

- Я знаю тебя с рождения. Кроме родителей… у меня никого нет роднее тебя. Неужели ты можешь так легко разрушить мою жизнь своей простой прихотью?

- Простой прихотью? – Целесс отошла еще на шаг. – Жизнь твоя…

Она промолчала, а я зажмурился от посланной ею картинки. Следующая заставила опуститься на корточки: момент, когда я прошептал имя матери.

- У тебя не будет никого кроме нас! Кроме меня! – усмехнулась она сквозь слезы.

Я взглянул на бушующий за стеклом зал, вскочил и перемахнул через перила балкона в сад.

- Андрес!!!

Я ушел в невидимость, шаг за шагом вдыхая свежий и сладкий запах яблоневого сада…

Присел под яблоней недалеко от тропинки. Набрав несколько яблок, вспоминал, как играл тут в детстве. Как Целесс набирала полный подол яблок, и мы прятались в шалаше у западной стены и устраивали настоящий пир. Не было ничего вкуснеё яблок Императорского сада.

Сладкий сок наполнил рот, я осмотрелся. Никакая невидимость не спасет, Целесс найдет меня по хрусту. Как жаль, что все это прошло. И мы повзрослели…

- Поделишься? – Целесс подкралась сбоку и обняла яблоню. Я поднялся, выходя из невидимости. Какой прок от неё, если видоки видят, а псионики – чувствуют?

Развернув надкушенное яблоко, я поднес его ко рту Целесс. Она откусила, смеясь, как кусала тысячу раз до этого. Развернувшись спиной к стволу, она блаженно вздохнула. Я доел яблоко и запустил огрызок за спину.

- Ничто и никогда не изменит этого, Андрес, – говорила она тем временем. Я встал перед ней. Не верю.

- Ты никогда мне не верил.  Людям свойственно недоверять ланитам, в силу вашей природной слабости.

Природной слабости? Я хмыкнул.

- Именно поэтому существуют жесткие законы и физическая защита. Ты знаешь.

Да, я знаю. Целесс протянула руку к моей щеке одновременно с тем, как я прикоснулся к её… как прикасался тысячу раз до этого, как ласкал без задних мыслей, успокаивая или... просто любя. Я не верил себе. Не верил, что сдался, что подчинился, что преступаю запреты. Медленно, еще надеясь одуматься, я наклонился к подруге. Она была такой маленькой, еще ниже, чем мама…

В одно мгновение я вспомнил наше детство, наши игры, наши тайны,  наше общеё взросление. У нас все было наше, кроме магии. И всю нашу жизнь я понимал, что Целесс – лишь моя. Хоть и были вокруг неё десятки подруг и друзей, а у меня – наоборот – никого кроме неё.

И в нерешительности снова остановился. Целесс открыла глаза, я отступил на шаг, сглатывая. Помимо возбуждения яростными волнами накатывал страх. Никогда в жизни я еще не испытывал подобного ужаса. Стало тесно в собственном теле: напряженном, не слушающемся, душном. Целесс лишь молча смотрела на меня и в глазах светились давешние слезы. Я не могу, Целесс, не могу…

Я развернулся, порываясь уйти.

- Я не могу стать человеком, Андрес! – воскликнула она срывающимся голосом. – Если бы только могла! Не раздумывая! Но я не могу!

Я сгреб её в объятия, поднимая. Впился в соленые от слез губы и понял, что умираю.

Мгновенно слабея, упал на колени. Руки опустились, став чужими. Лишь глаза подчинялись всё еще мне. Целесс опустилась ко мне на колени, обнимая.

- Подожди, сейчас пройдет, – шептали она мне в губы, нежно целуя, гладя волосы. – Это просто защита. Сейчас пройдет…

А внутри ничего не было: пустота, воздух, страх. Иголочки…

Через минуту или вечность, пока будто сломанный табурет, я сидел на земле, и сил хватало лишь на то, чтобы не упасть окончательно… тоненькими неуловимыми потоками сила начала возвращаться. Вместе с силой – томление и уверенность. Все еще не до конца веря, что живу, я обнял родное, знакомое тело. Прижался к губам, выпивая её.... и отстранился, не веря глазам: из-под полуприкрытых век Целесс сочился слабенький бледно-голубой свет. Улыбнувшись хитро и сладко, она прикрыла глаза, и меня закружило.

Тряхнув головой, отыскав в себе, среди истомы и возбуждения одну вменяемую мысль, я поднялся. Ухватив ладошку подруги, быстро пошел обратно во дворец.

- На твоем месте я бы не показывалась им на глаза в таком виде, – засмеялась Целесс, поспевая за мной. Я замер, сжимая крепче её ладонь.

– Подожди, - Целесс выдергивала ладошку.

Впереди был один из боковых входов во дворец. По обеим сторонам от двери стояла торжественная охрана. Подруга вышла вперед, аккуратно ступая. Не сдержавшись, я дотронулся до её обнаженного плеча. Привлек обратно к себе, целуя шею…

- Андрес…

Как можно вытерпеть это? Запустив ладонь между её лопаток под платье, хотел потянуть замок вниз, но Целесс исчезла. Я сглотнул, поднимая взгляд. Она была у ступеней, поднимаясь к замерзшей охране. Обернувшись, махнула рукой: пошли. Я двинулся за ней. Входя в двери, Целесс вытянула руку к голове одного из охранников и щелкнула по носу. «Как ребенок» - подумал я, улыбаясь. Вошел за ней. У комнаты с порталом охрана так же не обратила на нас внимания. Лишь, оказавшись за дверью, Целесс замерла. Возвращает их во вменяемое состояние, понял я.

Через минуту мы были дома. Темный и прохладный коридор мгновенно оживился её смехом. Я не мог больше улыбаться: я сходил с ума. Протянув руку, я скореё понял, чем увидел, что Целесс снова впереди. Услышав невнятный рык, понял, что рычу я. Метровыми шагами преодолел расстояние до лестницы, вверх… Она снова была впереди. Она научилась перемещаться лишь в хорошо видимое пространство, на короткие расстояния, догадался я. Но почему мне не сказала?! С каких пор у неё появились секреты от меня?

- Целесс! – крикнул я, и не узнал своего голоса.

- Ты сейчас действительно похож на теленка! – засмеялась она, оборачиваясь.

Я тебе покажу теленка… Зайдя за ней в спальню, я закрыл дверь. Она сидела на подоконнике, болтая ногами. Прямо за ней, в небе, светила луна. Стягивая на ходу рубашку, я подошел к ланитке. Её глаза медленно разгорались этим жутким, невиданным ранеё светом. Она протянула руки к моей груди, провела ладонями по бокам, обхватывая и привлекая к себе. «Сколько раз я мечтала прикоснуться к тебе так, чтобы ты знал…» - услышал я её шепот в голове и вздохнул, поднимая лицо за подбородок. Я никогда не думал о тебе, как о девушке, женщине. Ты прекрасно знаешь это.

Сняв Целесс с подоконника, я расстегнул платье, оно само соскользнуло со стройного тела. Подхватив её на руки, подошел к кровати. Аккуратно уложил, смахивая на пол школьный балахон. Я видел её обнаженной множество раз, но никогда не смотрел так. Не смотрел и не видел то, что ныне с удивлением понимал: подруга давно расцвела. Стянув штаны, я замер, проследив за её взглядом. Закусив губу, она подняла глаза и отодвинулась. Умастившись рядом, я снова целовал её, а руки заново узнавали влекущее тело.

- Все хорошо, – прошептал я как можно спокойнее, пытаясь сдерживаться сам. – Доверься мне.

Она боялась. В кои-то веки я понял, что Целесс тоже умеет бояться.

- Он… ты…

Я остановил её взглядом, моля довериться. Как можно торопиться, как можно отпустить себя - это же Целесс! Я ласкал её до тех пор, пока в небесных глазах снова не появился тот удивительный, таинственный свет. Пока отзываясь на каждое прикосновение, она не начала постанывать, став влажной…

- Андрес… - прошептала Целесс, когда я навис над ней. Не осмелившись спросить вслух, Целесс сглотнула: «Он всегда такой?» Я засмеялся, наклоняясь к её губам.

- У меня -  да. А других ты не узнаешь, пока я жив.

Она вскрикнула. Я замер, ловя её взгляд. По виску скатилась непрошенная слезинка, но на губах засветилась успокаивающая улыбка. Я аккуратно вошел до конца. Целесс смотрела, не отрываясь, и я не мог отвести взгляд от её гипнотического света. Медленно, осторожно, задыхаясь, начал двигаться. Наклонился, вжавшись в неё всем телом. Почувствовал, как она обвивает ногами поясницу. Стал резче, зарывшись лицом в подушку. Почувствовал, как острые ноготки поползли по плечам, царапая. Взглянул на подругу. Целесс спрятала лицо, уткнувшись мне в грудь. Просунул руку под поясницу, я прижал её к себе мертвой хваткой.

Потеряв всякий отчет, не помня себя, будто выпущенный из клетки голодный зверь, я не помнил, как кончил – мир лишь закрутился вокруг и взорвался,  и я слышал голос Целесс, и видел что-то… не знаю, что. Будто умерев и заново родившись, я лишь дышал и слушал дрожь во всем теле и покалывающие кожу иголочки. Целесс шевельнулась подо мной, и я откинулся, опомнившись.

Тут же придвинувшись и прижавшись щекой к груди, подруга закинула на меня ногу. Обняв за плечи, я подвинул её к себе и поцеловал в макушку.

Я даже мечтать о ней не смел. В нас обоих с младенцества вбивали ставшие нормой убеждения: никогда и ни при каких условиях мы не будем ближе, чем друзья, чем брат с сестрой… никогда, ни при каких условиях мы не будем рассматривать друг друга как возможых партнеров. Как только не звучали эти заделы на будущее, когда нам было по пять, десять лет…

Но мы знали друг о друге всё и всё, что могли узнать о мужчине и женщине в принципе, мы узнали исключительно друг от друга… кроме этого, последнего совместного опыта. Этого не должно было произойти. Но произошло.

Целесс скребла пальчиком ямку у меня на солнечном сплетении и я тихо засмеялся. А потом по боку проскользнула капелька влаги, и я удивленно поднял голову.

Что с тобой?

Резко отжавшись на руках, ланитка оказалась на мне. Упершись подбородком в кулак, она протянула руку к моему лицу и погладила щеку. «Я люблю тебя» - услышал её нежный голос в мыслях и улыбнулся. Подтянул выше к себе.

- Я знаю, как сложно тебе было… - Целесс отвела взгляд, – не… торопиться. Спасибо.

Я поморщился: ну вот. Может хватит уже пускать сопли? Я не привык к тебе такой…

Целесс улыбнулась, уловив мое настроение. За это я был благодарен ей всю жизнь: с ней не требовалось говорить.

- Родители не хватились тебя?

- Они знают, что я с тобой. Мама знает…

Я сглотнул. Впрочем, было бы удивительно, если бы глава гильдии псиоников что-то не знала о своей дочери. Но все равно стало не по себе.

- И…

Я напрягся от этого «и…»

- Она намекнула Марго. Твои родители искали тебя. Ей пришлось.

Я вздохнул.

- Ты же не собирался скрывать?

- От мамы? – я засмеялся. – От неё разве скроешь?

Целесс долго смотрела на меня внимательным, сверлящим взглядом. Потом скатилась с постели и подошла к окну. Подруга молчала, обхватив себя руками. Я поднялся к ней и обнял.

- С каких пор ты начала скрывать что-либо от меня? – спросил её макушку.

Целесс вздрогнула, собираясь развернуться, но передумала.

- Не обращай внимания…

- В чем дело, Целесс? – я развернул ланитку к себе. – Ты жалеёшь меня, что ли? Говори, давай.

Целесс молчала, глядя в упор, снизу вверх. Я почувствовал возбуждение, в тот же миг Целесс улыбнулась. Я помотал головой: говори.

- Что, Андрес, что? Я твоя, а ты – мой.  Что теперь важно?

- То, что вертится на языке… и беспокоит тебя.

- Я думала о тебе. Фантазировала, засыпая. Знала, что увижу тебя назавтра и не посмею прикоснуться так, как хочу. А если посмею, то ты не поймешь, что я вкладыаю в это прикосновение. Каким бы интимным оно не оказалось, ты отметал всякую мысль… Я знала, что почувствую твои губы, но буду оставаться для тебя лишь подругой… Я хотела тебя так долго! И ты был рядом всегда. Смешной, молчаливый, необыкновенно сильный, красивый, умный, вредный…

Назад Дальше