— Тем не менее береги себя.
— Постараюсь.
Все решилось гораздо легче, чем он предполагал.
10
Несколько следующих дней он провел в размышлениях о том, что взять с собой и какой груз он мог бы сравнительно легко на себе тащить. Мешок для ячменя вполне мог служить прекрасным вместилищем, а кроме мешка, ему, естественно, придется нести меч и талисман. Следовало взять с собой набор одежды, подходящей для разной погоды, поскольку он понятия не имел, сколько времени будет отсутствовать и какой климат может оказаться на холмах Гэлбек. Что еще следует прихватить с собой, Крушила не представлял.
На четвертый день, вскоре после полудня в Безумный Дуб прибыл проводник из Зеленых Вод, что и определило дальнейший путь Молодого Воина. Он размышлял о договоре с барочниками, если в Безумный Дуб вдруг зайдет направляющаяся на юг барка. Кроме того, имелись шансы, что чуть раньше обычного нанесет свой ежегодный визит проводница из Березняка, или явится давно обещанный новый проводник с Ивового берега. Ушедший на покой старый проводник уже некоторое время готовил себе сменщика, и обучение вот-вот должно было завершиться. Но путь на Зеленые Воды все же казался Крушиле самым многообещающим.
Узнав, что проводник появился в Безумном Дубе, Крушила сразу же поспешил в павильон. Пришелец сидел на скамье в окружении женщин. С порога нельзя было понять, что их сюда привлекло. Было лишь видно, что они внимательно смотрят и показывают пальцами на разложенные рядом с проводником предметы. Все женщины оживленно переговаривались друг с другом, и вид у них был абсолютно счастливый.
— Что это? — спросил Крушила.
— Украшения.
— Ясно.
Крушила знал, что проводники иногда приторговывают разной мелочевкой: людей, нуждавшихся в их профессиональных услугах, было не так уж и много, и чтобы получить хоть какой-нибудь навар, они брали в дорогу косметику, украшения, инструменты, пряности, перья — словом, все, что имело сравнительно высокую цену, не занимало много места и не сильно увеличивало груз.
— Моху ли я быть тебе чем-нибудь полезен, Молодой Воин? — спросил проводник.
Крушила набрал полную грудь воздуха и сказал:
— Мне нужен провожатый. Я направляюсь к холмам Гэлбек.
— Вот как? Я никогда там не бывал. Я мог бы довести тебя до Устья Долины, что на границе Среднеземья, а там тебе придется искать другого проводника.
— Это меня вполне устроит, — ответил Крушила, заметив, что несколько женщин внимательно на него посмотрели.
— Не возражаешь, если мы двинемся в путь завтра утром? Мне хотелось бы задержаться здесь на ночь. Надеюсь продать хотя бы часть этих побрякушек.
— Конечно. Мы отправимся завтра.
— В таком случае встречаемся здесь утром. За два часа до полудня.
— Прекрасно, — сказал Крушила. — Я тебе очень благодарен.
— Не забудь прихватить свой багаж. Мы двинемся прямо отсюда.
— Мой — что?
— Багаж. Твои вещи. То, что ты берешь с собой.
Кто-то из женщин хихикнул.
— Ах, да. Конечно. — Крушила покраснел и поспешно ретировался.
Он знал, что выглядел глупо, и это ему очень не нравилось. Он был мужчиной — пусть пока юным и неженатым, но все же мужчиной. Более того, он стал Избранным и не должен никому позволять так легко вгонять себя в смущение.
Впредь он не станет краснеть, как неразумное дитя, услыхав незнакомое слово или женскую насмешку.
На следующее утро, когда в павильоне появился проводник, Крушила его уже ждал. На плече Молодого Воина висел набитый пожитками мешок для ячменя. Сумка с талисманом была надежно укрыта под рубахой, а на поясе болтался меч.
Проводник был плотным мужчиной средних лет. Этот человек привел осенью в Безумный Дуб Старого Воина, и он же увел его три месяца назад. Он единственный водил путников из Безумного Дуба до Ясеневой Рощи на севере — и до Зеленых Вод на юго-западе. Других проводников Крушила не помнил. Несмотря на теплый день, проводник был облачен в длинный кожаный кафтан с перьями птицы арра на воротнике, плечах, спине и вдоль рукавов. На голове красовалась шляпа с плюмажем — традиционный головной убор людей его профессии. Проводник взглянул на мешок, но от комментариев воздержался.
Тем не менее он спросил:
— Ты собираешься мне заплатить?
— Хм-м…
Этот простой вопрос застал Крушилу врасплох. О плате он даже не подумал.
— Деньги у тебя есть?
— Нет. Зачем мне деньги? Ведь я путешествую по суше.
— Барочники, парень, не единственные, кто пользуется деньгами, — вздохнул проводник. — Скоро ты в этом сам убедишься. В Среднеземье деньгами пользуются все. Там все продается и покупается. Тамошние жители умерли бы от хохота, увидев, как вы здесь управляетесь.
— Что же у нас не так?
— Для деревни, где варят пиво и растят бобы, у вас все так, но другой мир устроен гораздо сложнее, чем ваша система прямого обмена. Впрочем, сам увидишь. Поэтому советую тебе как можно скорее обзавестись монетами. Ну а сейчас, выходит, ты хочешь, чтобы я довел тебя Устья Долины лишь по доброте сердечной?
Если честно, Крушила именно на это и рассчитывал, но говорить прямо, видимо, не следовало.
— По-твоему, выходит, что Избранные не имею никаких привилегий?
— У меня — нет.
— Моя мама приготовит тебе отличный ужин, когда ты в следующий раз здесь появишься. Этого достаточно? А Арфа, возможно, сыграет для тебя пару-тройку мелодий.
Проводник коротко кивнул, и плюмаж на его шляпе закачался.
— Достаточно. Ты собрал все, что тебе потребуется?
— Надеюсь, — ответил Крушила и, чуть поколебавшись, добавил: — Кроме перьев арра, охраняющих меня в пути.
— Но разве ты не один из восьми Избранных?
— Да, я Избранный.
— Стало быть, тебя оберегают лерры, и перья арра тебе не нужны.
— Ты уверен?
— Старик пришел сюда без всяких перьев.
— Да, я помню. Что же, теперь показывай путь.
Проводник фыркнул и, вскинув свой мешок на плечо, направился к дверям павильона. Это были не те двери, через которые пришел Крушила, — эти двери открывались на тропинку, идущую вверх по склону.
Крушила взвалил свой более тяжелый и менее удобный мешок на спину и последовал за проводником в глушь. Территория за павильоном уже считалась в Безумном Дубе вполне диким местом.
Они довольно быстро оказались на вершине кряжа, миновав по пути огород местного травника. Еще через минуту Крушила увидел пограничное святилище. Проводник решительно прошагал мимо алтаря, но молодой человек не смог так легко преодолеть впитанное с молоком матери почтение к местным святыням.
«Здесь кончается моя земля, — думал он, склонив голову перед небольшим каменным сооружением. — Еще миг, и Безумный Дуб останется позади». Поселение заканчивалось здесь, хотя до сумасшедшего дерева еще надо было дошагать. Переступив эту черту, жрецы уже не могли беседовать с леррами, не могли их уговаривать или умолять о щедрости. Он же, Крушила, переступив черту, оставлял в прошлом старую жизнь и вступал в новый для него большой мир.
Проводник оглянулся и замедлил шаг, но останавливаться не пожелал.
Крушила склонил голову и быстро произнес:
— Благодарю вас, духи моей родной земли, и молю сделать так, чтобы я благополучно вернулся под вашу защиту.
Молитва казалось ему уместной, поскольку он слышал, как эти слова произносили другие жители Безумного Дуба, покидая родные пенаты. В любом случае короткая задержка была вполне оправданной.
Ускорив шаг, он попытался догнать проводника. Тропинка была очень узкой и, по мнению Крушилы, вовсе не заслуживала звания дороги.
После пересечения границы прошло не более минуты, но мир вокруг резко изменился. Воздух вдруг сделался холодным и, если так можно выразиться, жестким, земля под подошвами сапог — неровной. Да и все остальное, казалось, перестало быть частью гармоничного целого. Крушила слышал, что разница между местом, где лерры тебя знают, и местом, где ты для них чужак, весьма существенна, но столь резкого перехода не ожидал.
Молодой человек окликнул проводника, но тот не отозвался. Чтобы догнать профессионального ходока, Крушиле пришлось перейти на рысь. На враждебной и незнакомой земле он то и дело спотыкался, но все же через несколько секунд оказался рядом с проводником.
— Я никогда не покидал поселения, — сказал он. — Здесь все так по-другому!
Проводник, явно соглашаясь, буркнул нечто невнятное.
— Это даже… немного пугает.
Проводник ответил кивком, и его молчание обеспокоило Крушилу.
— Может, я тебя чем-то обидел? — спросил он.
— По-твоему, я стал бы бродить по диким местам, если бы любил вести разговоры? — вопросом на вопрос ответил проводник.
— Но ты… — растерялся Крушила… — но ты охотно разговаривал в Безумном Дубе. Да и путешествуешь ты не всегда в одиночку.
— Должен же я зарабатывать себе на жизнь. Разве не так?
— Так.
— А теперь к вопросу о заработке. Видишь вон то дерево? Тот большой дуб?
Дерево, на которое указывал проводник, можно было без всякого преувеличения назвать гигантским — оно высилось над окружением, и его без труда можно было увидеть из поселения, если смотреть на юго-восток.
— Да, конечно, — ответил он. — Это — Безумный Дуб, давший название нашей деревне. Чтобы наши дети не пересекли границу, о нем рассказывают разные страшилки. Но, если честно, я не знаю, почему его так называют.
— Дуб — главная причина того, почему земли вашего поселения не продвинулись за гребень кряжа. Из-за него жрецы не пытаются приручить лерров, обитающих за святилищем. Те страшные истории, которые ты слышал в детстве, скорее всего правдивы. Дуб назвали безумным потому, что его лерр более ста лет назад сошел с ума. Он не общается ни с другими леррами, ни с деревенскими жрецами. Если ты заговоришь в зоне его слышимости, он нападет на тебя, если уснешь под кроной — сожрет твою душу, а то, что останется от твоего тела, станет пищей для его корней. Если ты к нему притронешься, он тебя или отравит, или оцарапает, или ударит узловатой ветвью по голове. Если же тебе удастся проскочить под ним тихо и быстро, он тебя не заметит. А теперь умолкни и держись ближе ко мне.
С этими словами проводник низко пригнулся и быстро двинулся вперед. Крушила попытался скопировать все его действия.
Они пересекли окружавшую дуб широкую пустошь. Пустошь была серой и безжизненной, несмотря на то, что за ее границами буйствовала зелень травы и кустов. Сухие листья шуршали под их сапогами. Некоторые листья настолько пересохли, что рассыпались в бурную пыль, тут же оседавшую на ноги Крушилы. Под дубом не было ни зеленых порослей, ни мха, ни плесени. Ничего — кроме опавших листьев. На пустоши ничего не росло — ничего, кроме огромного дуба.
В какой-то момент Крушила вдруг понял, что остановился и, оставаясь в той же согбенной позе, смотрит на толстенный слой сухих листьев. Листва, опадая, скапливалась под дубом многие годы. Тут и там в слое листвы виднелись небольшие бугорки, и, вглядевшись, Крушила обнаружил среди разлагающейся бурой листвы белые человеческие кости.
Всем своим существом он чувствовал, что попал в скверное место. Воздух здесь был каким-то нечистым — значительно хуже того, каким они дышали, миновав святилище. Сейчас ощущения отчасти походили на те, что он испытал, когда вышел из дома без талисмана. Хотя на сей раз он не чувствовал ни боли, ни слабости, но понимал, что оказался в плохом месте. Новоиспеченный Избранный Воин был уверен, что это место тоже чувствует его присутствие. Он не мог объяснить, откуда он это знает. Он это просто знал.
Дуб скорее всего уловил ауру его магии.
Крушила выпрямился, чтобы посмотреть, где кончается мертвое место, и с изумлением обнаружил, что сбился с тропы и каким-то непостижимым образом приблизился к дубу. Теперь он видел, что ствол огромного дерева покрыт бугристыми наростами, искривлен и перекручен. А некоторые ветви даже имели форму спирали. Все эти странности скрывал зеленый купол листвы, но теперь, когда он сам оказался под этим куполом…
Но это же неправильно! Почему он стоит под кроной, так близко к стволу? Проводник к дереву не приближался, да и у него самого не было никаких намерений сюда идти.
Однако неведомая сила заставила его сделать еще один шаг в сторону ствола. Лерр дуба тянул Крушилу к себе, подавив сопротивление его лерра.
Молодой человек заставил себя остановиться и попытался двинуться к тропе, обозначенной полосой раздавленных и разбросанных сухих листьев, по которым только что прошагал проводник. Однако ноги отказывались ему служить. Дуб не хотел отпускать его. Крушила собрал все силы и предпринял еще одну попытку повернуть в сторону тропы.
И снова ничего не получилось. Помимо воли его ноги делали кроткие шажки в сторону дуба, и он медленно, фут за футом, приближался к отвратительному растению.
Повернуть назад он не мог, единственное, что ему удалось, — это идти чуть медленнее. Все попытки остановиться кончались ничем. Ноги по-прежнему отказывались повиноваться. Крушила видел лишь узловатые кривые ветви и мертвые бурые листья. Делая очередную попытку прекратить движение, он чувствовал, что его мысли искажаются, наполняясь чувствами Безумного Дуба.
Внезапно он споткнулся, и сухой хруст старых костей нарушил неестественную тишину, царящую под кроной гигантского дерева. Одну руку Крушила протянул вперед, чтобы смягчить падение, другую инстинктивно опустил на рукоять меча. Мешок, который он тащил на себе, качнулся и едва не соскользнул с плеча.
Прикосновение к рукояти меча словно разбудило его, хотя он вовсе и не спал. Крушиле вдруг передалась холодная, похожая на порыв ледяного ветра ярость лерров стали и мышц, и он вновь почувствовал себя свободным. Резко развернувшись, он помчался прочь от страшного дерева. Из-под сапог во все стороны летели сухие листья и обломки костей. Чтобы не зацепиться за нижние ветви Безумного Дуба, приходилось то и дело наклоняться.
Проводник стоял за пределами мертвой зоны в тени высокого ясеня и махал ему рукой. Злобное давление обезумевшего лерра на его разум мгновенно исчезло, и Крушила ощутил на себе спокойное, хотя и слегка презрительное внимание лерра красивого ясеня. После общения с сумасшедшим духом это внимание было чем-то похоже на дуновение теплого ветерка. Крушила оглянулся на Безумный Дуб и начал:
— Я никогда…
Но проводник приложил палец к губам, не позволив ему закончить фразу. Крушила тут же закрыл рот — и они, пройдя под ясенем в полном молчании, углубились в лес. Крушила ощущал присутствие лерров деревьев, мимо которых они шли, и все эти лерры отличались один от другого. В Безумном Дубе все деревья были дружественной частью единого целого, но здесь каждый дух был индивидуалистом, заботившимся только о себе и проявлявшими полное равнодушие к соседям. Крушиле хотелось идти помедленнее, чтобы лучше познакомиться с духами, понять течение жизни дикой природы, но проводник все время его торопил.
Когда они полностью избавились от удушающего влияния Безумного Дуба, проводник сказал:
— А я-то думал, ты Избранный.
— Так оно и есть, — ответил Крушила, глядя на пробивающиеся сквозь густую листву солнечные лучи.
— Но тогда ты должен более успешно сопротивляться враждебным колдовским силам. Впервые за последние десять лет мой клиент оказался так близок к гибели. Я не позаботился о перьях арра или о заклинании, поскольку считал, что тебя защитит твоя магия. Она должна была уберечь тебя, как уберегла Старого Воина на пути на север. Когда же мы возвращались с ним на юг, он уже пользовался перьями арра и еще каким-то талисманом. Старик сказал, что не нуждался в них, когда был Избранным.
— Прости, — опустил взгляд Крушила. — Я в этих делах новичок и не знал, как пользоваться магией. Едва я коснулся меча, колдовские чары рухнули. Мне помогло то, что я Избранный.
— А по-моему, чары вообще не должны были на тебя влиять. Так что тебе, пожалуй, все же стоит украсить себя перьями… — С этими словами проводник потянулся к своему вещевому мешку.