— Хорошо, — неохотно согласился Петров.
— Что ты задумал? — спросила Оливия.
— Пока толком не знаю. Проблема в том, что броневики очень легко ломаются. Из-за поломок мы теряем больше машин, чем в бою. Они могут пройти лишь небольшое расстояние, поэтому их приходится привозить чуть ли не на поле боя. С новыми двигателями их возможности возрастут.
— Какое расстояние они, по-твоему, должны проходить, Винсент? Последняя модель рассчитана на пятьдесят миль пробега.
— Нужно больше, гораздо больше.
— Сколько?
Винсент ничего не ответил, и она улыбнулась:
— Ты лишнего никогда не скажешь.
— Привычка.
— Хорошая привычка, — заметил Винсент и залился краской, решив, что она намекает на памятный эпизод из их прошлого.
— Такая рань, а вы уже на ногах. — К радости Винсента, в кабинет вошел Джек Петраччи и сразу направился к печке, снимая на ходу рукавицы и потирая руки. С ним был второй пилот Федор, брат-близнец ассистента Оливии Теодора. Теодор вышел из примыкающей к кабинету мастерской, похлопал брата по спине, и они начали оживленно беседовать о дирижаблях, размахивая руками.
— Вы готовы осмотреть новые машины? — спросил Федор.
— Конечно, зачем бы иначе я сюда пришел?
— Тогда пошли.
Надев плащ и взяв свою трость, Винсент последовал за Джеком к выходу. Оливия накинула теплое шерстяное пончо и вышла вслед за ними. Клубы дыма, поднимающиеся над заводским районом, делали Суздаль с его древней архитектурой похожим на сказочный город, раскинувшийся на холмах у реки Вины.
Так называемый Новый город по величине был таким же, как и старая столица Руси. Самым большим из заводов был сталелитейный. К нему были проложены рельсы, по которым доставлялись железная руда, уголь и известняк. С другой стороны завода стояли вагоны, груженные железом и сталью. Рельсы, штыки, орудийные стволы, колеса для железнодорожных вагонов, артиллерийские снаряды и обшивку для броненосцев и броневиков делали прямо на заводе. Из литейного цеха непрерывно выезжали вагоны с железом и драгоценной сталью, которые отправлялись на заводы по производству железнодорожных вагонов, броневиков и прочего оружия, и даже на завод, изготавливавший сельскохозяйственные машины, поскольку без механизации сельского хозяйства одеть и прокормить такую армию было бы невозможно.
Среди безлюдного заброшенного поля к северу от города расположился завод по производству пороха, к которому по одной-единственной железнодорожной колее подвозили бочки с серой, добытой из горячих источников севернее переправы, селитру, недавно обнаруженную в пещерах под Кевом, и уголь, имевшийся в избытке на западном берегу Нейпера. На Руси были и другие заводы, где отливали стальные пули и проволоку для телеграфа, изготавливали жесть и медно-цинковые сплавы. Ниже по реке, недалеко от старого Форт-Линкольна, были построены бойни, где из мяса коров и свиней делали консервы. Необходимую для этого соль привозили за двести миль, так как залежи этого драгоценного минерала находились возле старой Тугарской дороги. Выделанные шкуры шли на пошив обуви, патронташей, седел, поводьев и ремней.
Возле древнего города Вазима была ткацкая фабрика, обеспечивающая армию тысячами ярдов плотной шерстяной ткани для шинелей, брюк и мундиров, а также прочным холщовым материалом для палаток и тонкой тканью для парашютов, покрытой клеевым слоем.
Каждый раз, когда Винсент все это видел, его охватывало ощущение нереальности. Еще десять лет назад здесь было пастбище для боярских лошадей. Кроме плотины, построенной для того, чтобы обеспечить заводы энергией, за последние годы здесь появилось множество промышленных зданий, а также домиков, где жили рабочие,
Винсент вспомнил ту страшную ночь, когда он взорвал плотину. Тогда он пришел в ужас от содеянного. Но сейчас, после всего, что случилось впоследствии, это воспоминание не вызывало у него никаких чувств.
Большая часть всех их достижений была плодом таланта Фергюсона, хотя каждый из них так или иначе вносил свою лепту. Джек, например, предложил сделать воздушный шар, который он видел в цирке, когда был маленьким. Гейтс сконструировал первый печатный пресс, когда только начинал работать в газете в Огасте. Несколько железнодорожных рабочих научили русских прокладывать пути, а два полковых инженера помогли сконструировать и построить первый паровоз. Кузнецы из Нью-Йоркской батареи ОДональда создали первый литейный завод. Все, кто служил в Мэнском полку и Нью-Йоркской батарее, приложили все свои знания и умения, чтобы провести телеграф, изготовить станки и оружие и научить русских и римлян пользоваться всем этим. Благодаря совместным усилиям Республика смогла бросить достойный вызов ордам.
Никто из них даже и мечтать не мог о том, что им так много удастся сделать. Например, дирижабли или броневики, которых даже на Земле еще не было.
Винсент вспомнил, как Фергюсон незадолго до смерти говорил ему, чем собирается заняться после войны. Чак показал ему чертежи с изображением множества шестеренок и колесиков, и Винсент решил, что это часы очень сложной конструкции, и заинтересовался, так как в детстве очень любил возиться с часами. Но оказалось, что это была счетная машина. Использовать машину для выполнения того, что любой ребенок может сделать при помощи карандаша и бумаги, было, по меньшей мере, странно и непрактично, но Фергюсон поклялся, что когда-нибудь эта машина сможет производить вычисления колоссальной сложности. Теперь эти чертежи стали фамильной реликвией. «Если бы он был жив, — подумал Винсент, — возможно, такая машина уже существовала бы».
Но это была пока лишь мечта, от которой остались только разрозненные заметки и рисунки. Такая же мечта, как машины, вырабатывающие электричество, как странного вида пушки с паровым поршнем, сдерживающим отдачу во время выстрела, или дирижабли с мощным и безопасным двигателем, не требующим для работы баллонов с водородом.
В литейном цехе прозвучал свисток, который подхватили другие заводы. Это был сигнал окончания ночной смены. Из лачуг стали появляться тысячи рабочих, текущих гигантским потоком, чтобы заниматься следующие двенадцать часов тяжелейшим трудом.
Винсент вспомнил, как Эмил говорил ему, что загрязненный воздух и дым способствуют развитию астмы и туберкулеза, которые в последнее время убивают не меньше людей, чем бантагские стрелы, хотя и не так быстро. Еще он высказал опасение насчет женщин, работающих с ртутью, так как воздух, пропитанный парами этого металла, вызывал необъяснимое истощение организму Винсент мог понять растерянность и отрешенность этих людей. Еще десять лет назад они были невежественными крестьянами, которых угнетали бояре и тугары. Сейчас их освободили, но им приходилось выполнять адскую работу в нечеловеческих условиях, и конца этому было не видно.
На фронте они лицом к лицу сталкивались с врагом и со смертью, которые вселяли в них ужас, но вместе с тем они (хотя Винсент никогда бы в этом не признался) испытывали радость, идя в атаку и убивая врагов. Но кто-то должен был поддерживать армию, и именно этим занимались эти пятьдесят тысяч человек. Когда их сыновьям исполнялось семнадцать, они уезжали за сотни миль от дома, чтобы сражаться на поле боя.
Холодный порыв ветра с северо-запада принес первые снежинки. Кольца дыма стелились над равниной и высокими берегами реки, так что издалека завод был совсем не виден.
— Надо торопиться, — сказал Джек, — пока не поднялся ветер.
Пройдя по заснеженной улице мимо обшитых вагонкой домов, где жили служащие фергюсоновской лаборатории, они оказались на поле у отвесного берега озера, на южной стороне которого стоял ряд ангаров по сорок футов в высоту и по сто в длину. Подойдя к первому ангару, Винсент открыл дверь и заглянул внутрь. Его обдало горячим воздухом. На том месте, где еще неделю назад были только каркас и колеса, теперь стоял закрытый на три четверти парусиной дирижабль. Помещение отапливалось тремя огромными печами, нагревающими воду в расположенных вдоль стен трубах. Клей, используемый для скрепления парусины, легко воспламенялся, поэтому топки печей находились снаружи здания. Возле них все время сновали два мальчика. Они подбегали к печи, открывали топку, подбрасывали в нее дрова, закрывали и бежали к следующей.
От жары клей испарялся и источал едкий запах, от которого у Винсента заслезились глаза.
— Он будет готов на следующей неделе. Винсент кивнул и пошел вслед за остальными к третьему ангару. Когда они подошли, бригада техобслуживания, примерно полсотни человек, начала выводить дирижабль, натягивая изо всех сил веревки, чтобы он не раскачивался на ветру. Как только из ангара появился хвост, несколько членов бригады отпустили веревки, и машина развернулась носом по ветру.
— Теперь самое интересное. Смотри, как быстро мы подготовим его к полету, — сказал Джек, когда несколько человек из технической бригады подбежали к дирижаблю и стати взбираться на него по веревочным лестницам, свисавшим по бокам. Через пару минут двухуровневые крылья были подняты и закреплены. Оттяжки, идущие от крыльев к корпусу дирижабля, натянули и закрепили.
— Двигатели расположены между крыльями, — продолжал Джек. — После того как крылья подняты, можно заправляться, и через десять минут машина будет готова.
— Было бы лучше хранить ее в собранном виде, — заметил Винсент.
Джек кивнул:
— Мы думали об этом. Но тогда здание должно быть сто футов в ширину и сорок в высоту, без внутренних опорных балок. Если бы мы использовали немного железа, это было бы возможно, но металл жалко тратить. Со сложенными крыльями машина как раз помещается на площади в двадцать на двадцать три фута. В любом случае, развивая тридцать миль в час, дирижабль может поднять экипаж из четырех человек, топливо на двести миль пути и тысячу фунтов боеприпасов.
Винсент кивнул. Это был не самый большой дирижабль, задуманный Чаком. Следующим шагом была гигантская двухсотфутовая машина с пятью тысячами фунтов бомб на борту.
— А маленький?
— «Шмель»? — улыбнулся Джек, наблюдая, как бригада техобслуживания выводит из соседнего ангара небольшой дирижабль. Винсент подошел к машине, которой занимались всего шесть человек.
Корпус «Шмеля» был менее двенадцати футов в ширину и тридцати в длину. Оба крыла добавляли еще около тридцати футов к общей ширине машины. Она была непривычно сконструирована: двигатель находился в кормовой части, причем так высоко, что его винты могли беспрепятственно вращаться.
Кабина пилота представляла собой застекленную корзину, расположенную в передней части.
— Федор, займись «Орлом», я сегодня полечу на «Шмеле».
Федор начал было бурчать, что сейчас его очередь, но Винсент так на него посмотрел, что он тут же пошел выполнять приказ.
Механики уже прогревали моторы, и через несколько минут винты обоих дирижаблей закрутились. Джек нацепил парашют и стал похож на горбатого клоуна, после чего ему помогли взобраться по узкой лесенке. Когда Джек плюхнулся в кресло, дирижабль немного осел.
Винсент отошел в сторону, и Джек подал механикам знак отпускать веревки. Перед ним Федор заводил «Орла». Винты всех четырех двигателей вращались с огромной скоростью. Дирижабль с грохотом покатился по тщательно расчищенному за ночь полю, медленно набрал скорость и оторвался от земли. Сначала Федор летел низко, увеличивая скорость, затем поднялся высоко над озером.
Джеку для взлета потребовалось расстояние в три раза короче. Нос дирижабля резко задрался вверх, и он взмыл в небо. «Орел», поднявшись на высоту в сто футов, развернулся над замерзшим прудом и полетел назад. Винсент внимательно наблюдал за его маневрами.
— Похоже, он развивает более пятидесяти миль в час! — радостно воскликнул Винсент.
— Чак говорил — шестьдесят, — с гордостью сказала Оливия.
Как только дирижабль достиг края поля, белые баллоны отцепились от него и два из них упали на щебень в центре поля. Почти в тот же момент Винсент увидел, что «Шмель» подлетел к хвосту «Орла» и сделал круг. «Орел» продолжал лететь поперек поля, а затем стал подниматься. Однако Джек развернулся носом вниз, прямо в центр поля. Под носовой частью машины появился дым, и на секунду Винсент решил, что дирижабль каким-то образом загорелся. Затем он увидел в центре поля фонтан снега, после чего раздалась пулеметная очередь.
— Он питается паром от двигателя, — гордо заявила Оливия. — Даже если у тебя почти кончилось топливо, можно стрелять в течение пяти секунд.
Улыбнувшись, Винсент помахал тростью Джеку, который выровнял дирижабль и летел совсем низко над полем.
— Сколько дирижаблей мы можем сделать в следующем месяце?
— Пять «Орлов» и двадцать «Шмелей».
— Черт возьми! А нужно пятьдесят, еще лучше сотню.
— Мы не можем работать быстрее, Винсент. У нас кончился шелк. Наши ткацкие станки изготавливают очередную порцию ткани, как только дирижабль готов, но нам все равно нужны еще станки и квалифицированные сборщики, а на это потребуется время. В ближайшие полтора месяца, возможно, будут запущены еще два станка, это увеличит производство почти в два раза. Но больше всего времени отнимает подготовка специалистов. Для этого мы используем один из нелетающих дирижаблей в качестве тренировочной модели, но круглосуточно он работать не может. Кроме того, необходимо многое другое: механики, цистерны для изготовления водородной смеси, тонны цинка и серной кислоты, временные ангары, которые можно было бы собирать в случае надобности. Нужно подготовить более пяти тысяч человек. И хотя я знаю, что Джек убил бы меня, если б слышал, но его надо снять с полетов.
— Почему? Он же наш лучший пилот.
— Именно поэтому. Ты знаешь, какова продолжительность жизни у летчиков? Джек должен стать генералом воздушного флота. Нам понадобится такая должность, чтобы осуществить намеченную программу, в результате которой у нас будет не просто несколько новых машин, а новый род войск.
Ковыряя палкой снег, Винсент думал о том, что машины нужны не через три-шесть месяцев, а сейчас. Сотня дирижаблей и сотня броневиков — и не было бы блокады Рима. Но, черт возьми, опять, как всегда, дело во времени, и теперь оно, видимо, было на стороне Гаарка.
— Генерал!
Винсент поднял голову. К нему неслышно подошел адъютант. Хотя его внимание было сосредоточено на своем начальнике, Винсент заметил, что он бросает любопытные взгляды в сторону дирижабля, производство которого было пока секретом.
— Да?
— Телеграмма из главного штаба, сэр. Винсента охватил неожиданный страх. Пока он распечатывал телеграмму, к нему подошла Оливия.
— Телеграфные линии к северу от Рима перерезаны. Им нужны машины для воздушной разведки.
— А Эндрю?
— Пока неизвестно.
Винсент еще раз посмотрел, как Джек кружит над полем. Началась осада Рима. И он решил, что не может оставаться здесь и бездействовать.
Глава 6
— Рим, мой кар-карт.
Наклонившись вперед и опершись руками на луку седла, Гаарк одобрительно кивнул. Почти четыре месяца он ждал этого, терпел проливной осенний дождь и лютый мороз и вот наконец достиг цели.
Спешившись, он достал из чехла подзорную трубу. К Гаарку подошел один из его телохранителей, чтобы он мог положить трубу ему на плечо. До города было еще полдюжины лиг, но благодаря холодному зимнему воздуху он казался гораздо ближе и был виден как на ладони.
Гаарк ожидал увидеть Рим горящим. Чертов скот поджигал каждое здание, каждый сарай — все, что могло послужить укрытием его воинам. Ведь они привыкли к более теплому климату и плохо переносили холод. Начиная войну на севере, Гаарк имел в своем распоряжении сорок один умен, почти столько же было и у мерков, когда они воевали со скотом. Но, в отличие от мерков, более половины его воинов были вооружены современными винтовками, у него было свыше двухсот артиллерийских орудий и еще больше минометов плюс пятьдесят броневиков.
Проблема состояла в том, что почти половина его воинов была рассредоточена вдоль железной дороги протяженностью в пятьсот миль. Они занимались транспортировкой продуктов и боеприпасов, а также перевозкой рабов. Кроме того, они пасли и доставляли в войска лошадей и четвероногий скот. Кроме двуногого скота, который постоянно погибал, в убойную яму ежедневно отправлялось свыше тысячи голов четвероногих животных, так как двуногие были настолько изнурены работой, что не могли обеспечить полноценного питания.