— Это от Петраччи, — сказал он вопросительно смотрящему на него Пэту.- Он говорит, что его дирижабль будет отремонтирован к рассвету. Просит разрешения лететь назад и узнать последние новости о положении Ганса. Передайте ему, что полет разрешен,- повернулся он к ординарцу.
Лоб Эндрю прорезали морщины.
— Сколько у нас сейчас здесь дирижаблей? — спросил он у О'Дональда.
— Готовых к полету — три, — ответил ирландец.
— Вызови на летное поле пилота и бортинженера. Я хочу, чтобы один из наших дирижаблей как можно скорее поднялся в воздух.
— Ночью? Эндрю, у нас нет парней, способных совершить ночной полет. Слушай, ведь они, как правило, погибают еще до того, как успевают толком овладеть навыками воздухоплавания.
— Мне нужно, чтобы дирижабль был в небе, — твердо повторил Эндрю. — К одиннадцати, — добавил он, посмотрев на часы.
— Но зачем? — полюбопытствовал Эмил. Выслушав план Эндрю, Пэт с Эмилом изумленно уставились на него, и при виде их удивленных лиц Кину почти захотелось рассмеяться.
Бормоча себе под нос проклятия, Гаарк смотрел, как его солдаты пытаются оттащить в сторону загородивший дорогу паровоз. Этого и следовало ожидать. Если им не удастся освободить путь сейчас, то придется ждать рассвета, и тогда о погоне за Шудером можно забыть. Преследователи потеряли слишком много времени, выпрямляя рельсы в том месте, где Ганс, очевидно, захватил второй поезд, и беглецы смогли добраться до следующей станции. Там они отогнали идущий впереди состав на запасной путь, пропустили вперед свой эшелон, затем перевели стрелку, но не до конца, и пустили через нее захваченный локомотив, который, естественно, сошел с рельсов.
Только за счет того маневра люди Ганса выиграли целый час, а теперь еще и это! Не имея мощного переднего фонаря, поезд Гаарка катился вперед на совсем небольшой скорости. Трижды они едва успевали затормозить перед теми участками железной дороги, где беглецы погнули рельсы, но в конце концов все же угодили в искусно расставленную ловушку. Беглецы умудрились вынуть костыли, крепившие две секции рельсов к шпалам, и паровоз, а вслед за ним и бронированный вагон Гаарка полетели под откос.
Вне себя от гнева, Гаарк бросил взгляд назад. Ночное небо на востоке было застлано клубами дыма, поднимавшегося из десятка труб. Джамул собрал около дюжины поездов и разместил на них четыре отборных пехотных полка и две батареи пушек новейшей конструкции. В конце пути у Шудера будет выбор всего из двух вариантов. Либо они поедут прямо в Сиань и попытаются захватить там корабль, либо направятся к форту, контролирующему подходы к городу. В обоих случаях беглецы угодят в смертельный капкан. Если только начальник форта не полный идиот, Шудеру не удастся проникнуть внутрь крепости, но даже и в этом случае его людям не устоять против штурма бантагов. А если они сядут в Сиане на какое-нибудь судно, весть об этом тут же достигнет форта, и его береговая артиллерия превратит корабль беглецов в щепки.
Гаарк надеялся только на то, что люди будут отчаянно сопротивляться, и он успеет принять участие в бою и обрести славу в победе над Шудером.
Качая головой, Петраччи наблюдал за посадкой «Клипера янки», который опустился на летном поле на значительном расстоянии от его «Летящего облака», чтобы ненароком не задеть огромный дирижабль Джека. Из гондолы «Клипера янки» мешком вывалился Эндрю Лоуренс Кин и, пошатываясь, поплелся к Джеку, по дороге салютуя удивленно глядящим на него солдатам, пытавшимся схватить причальные канаты приземлившегося дирижабля.
— Я, конечно, извиняюсь, сэр, — обратился к нему Джек, — но какого лешего вы здесь делаете? Я бы улетел уже час назад, если бы не ваш приказ задержаться.
— Я лечу с тобой.
— Прошу прощения, сэр, но это исключено.
С высоты своего роста Эндрю смерил вытянувшегося в струнку пилота негодующим взглядом.
— Что вы сказали, полковник?
— Сэр, я отношусь к вам с безмерным уважением, но как командующий воздушными силами решительно отказываюсь взять вас в этот полет.
— А ты в курсе, что я вправе отстранить тебя от службы за нарушение субординации? — пошел в атаку Эндрю.
Джек весело ухмыльнулся, словно такая перспектива казалась ему великолепной.
— И кто тогда полетит на этом дирижабле? — поинтересовался он.
Эндрю уставился на него немигающим взглядом.
— Сэр?
Круто развернувшись. Кип увидел перед собой юного лейтенанта, который, похоже, изрядно струхнул при виде главнокомандующего, разозленного спором с Джеком.
— Ну, что еще такое? — взревел Эндрю.
— Телеграмма от президента, сэр.
Эндрю выхватил у него из рук листок бумаги, и лейтенантика мигом как ветром сдуло.
«Эндрю. Полностью поддерживаю любые меры, призванные спасти Ганса, даже если это будет означать войну. Лидеры Сената и Палаты представителей со мной согласны. Это самое малое, что мы можем сделать для того, кто помог нам обрести свободу. Калин.
Р. S. Я приказал Петраччи, чтобы он ни в коем случае не брал тебя с собой».
Эндрю снова поднял глаза на Джека.
— Так ты все знал?
— Да, сэр. Прошу прощения. — Он на секунду замешкался. — Но я бы не позволил вам лететь, даже если бы у меня не было этого приказа. Вы представляете для нас слишком большую ценность, чтобы идти на такой риск. Разрешите, я вам кое-что покажу.
Эндрю кивнул и подошел к «Летящему облаку». Джек повел его вдоль днища дирижабля, высившегося в дюжине футов над ними. Его удерживали с помощью канатов сто с лишним человек.
— Взгляните на гондолу, сэр. Я насчитал в полу десять дырок от пуль. В нас трижды попали из пушки, и если бы хоть один снаряд разорвался, нам была бы крышка. На обратном пути сдох один из пропеллеров, и Федор не уверен, что его удастся починить. Я никак не могу взять вас с собой.
— Но сам-то ты не отказываешься лететь, не ссылаешься на опасность?
— Да ведь мне вроде как пришлось взвалить себе на плечи эту работенку, — тихо ответил Джек. — Она мне не нравится, но я должен ее выполнять. Такая же ситуация, что и у вас, сэр.
Эндрю задрал голову вверх и окинул взглядом громадный дирижабль.
— Расскажи мне о Гансе — все, что ты видел. Склонив голову, Эндрю слушал рассказ Джека, и картина бегства Ганса словно наяву представала у него перед глазами. Вот Ганс со своей неизменной табачной жвачкой во рту разглядывает проплывающий у него над головой дирижабль Джека. «И как ему вообще удалось выбраться оттуда, где его держали в плену? Только Ганс на такое способен. Что они с ним делали? — мучительно думал Эндрю. — Какие ужасы пришлось ему пережить за эти годы — без друзей, которые, как он считал, скорее всего, уже забыли про него?»
Джек закончил рассказ, и Эндрю, очнувшись от своих грустных мыслей, положил руку ему на плечо.
— Каковы, на твой взгляд, его шансы?
— Честно, сэр?
Эндрю кивнул.
— Как у червяка в курятнике. Я даже не уверен, что он получил мое сообщение. На обратном пути мне пришлось уворачиваться еще от трех дирижаблей. Если Ганс въедет на поезде в этот город, ему уже никто и ничто не поможет. Вокзал рядом с доками кишит бантагами. Рядом с пристанью находится большой форт.
Даже если людям удастся захватить какое-нибудь судно, артиллерия форта разнесет его в щепы. Я еще разок пролетел над той крепостью, в которой я посоветовал ему укрыться. Может, он так и сделает. Вполне современное укрепление — земляные стены, четыре пушки, направленные на реку, и еще две, стерегущие подходы с суши, а также пара легких полевых орудий на лафетах. Форт построен напротив чинской деревни. Деревня обнесена кирпичной стеной, а спереди еще и земляным валом.
— Сколько солдат ты там видел?
— Похоже, гарнизон этого форта состоит из семидесяти-восьмидесяти бантагов.
— А сколько людей у Ганса?
— По моим прикидкам, сто пятьдесят, максимум двести человек. Я думаю, что этот форт является единственным местом, где они могут продержаться какое-то время, но что дальше? Готов поспорить, на них тут же обрушится по меньшей мере умен врагов. Ему некуда бежать, сэр. Вся эта затея отдает безумием. По-моему, старик просто решил нанести бантагам как можно больший ущерб и доблестно погибнуть с оружием в руках, а то, что я на него наткнулся, — это чистая случайность.
— Хочешь сказать, что нам не следует и пытаться чем-то ему помочь?
— Что вы, сэр! — воскликнул Джек. — Да я бы отдал свою правую… — Тут взгляд пилота упал на пустой рукав Эндрю, и он смущенно отвел глаза. — Прошу прощения, сэр.
— Все нормально. Что ты говорил?
— Да вы же знаете, что я обо всем этом думаю. Просто мне в голову не приходит, что мы можем сделать.
— Нам надо разыскать «Питерсберг» и приказать ему подняться вверх по течению реки. Как ты считаешь, у него это получится?
— Я в этом не уверен, сэр. Там в устье полно галер, а на реке в пяти милях от залива находится бантагский бастион, еще один в десяти милях от того форта, о котором я написал Гансу. Не знаю, что у них за пушки, но сверху они показались мне очень большими. Да и вообще, мы же даже не знаем, где сейчас этот самый «Питерсберг».
— Я хочу, чтобы ты этим занялся. Отправляйся на «Летящем облаке» к этому форту и узнай, добрался ли туда Ганс. Дирижабль, на котором я сюда прибыл, полетит вдоль западного побережья, а потом наискосок через море. Если повезет, мы найдем Буллфинча. Я хочу, чтобы и остальные наши летательные аппараты были на этой базе.
— Но, сэр, здесь ведь еще нет ангара. Если с каким-нибудь кораблем произойдет малейшая поломка, или ему понадобится техосмотр, даже если просто подует ветер сильнее двадцати узлов, мы потеряем дирижабль. Я использовал почти весь имевшийся здесь запас водорода и израсходовал уйму ткани, заделывая дыры в оболочке.
— Перед своим вылетом я оставил распоряжение всем воздушным кораблям с наступлением рассвета лететь сюда, — сообщил Джеку Эндрю. — Они будут исследовать водное пространство в поисках «Питерсбер-га». Нам необходимо найти Буллфинча и передать ему мой приказ войти в устье бантагской реки. Это наша единственная надежда. Ради этого я готов пойти на риск потерять один-два дирижабля.
Джек согласно кивнул.
— Здравствуйте, сэр, — раздался позади них голос Федора
Эндрю повернулся к старому знакомому, и бортинженер, улыбнувшись, вытянулся по стойке «смирно» и вскинул руку к виску. Стоявший рядом с ним Степан, разинув рот, во все глаза пялился на легендарного Кина, пока Федор не двинул его локтем в бок, после чего стрелок неловко отсалютовал полковнику.
— Так вот он, наш герой, подбивший два вражеских дирижабля? — воскликнул Эндрю.
— По правде говоря, только один, сэр. Мне показалось, что второй был на счету Федора, но мы не видели, чтобы он загорелся.
— Я надеюсь скоро опять увидеть результаты твоей стрельбы, парень.
Джек начал было протестовать, но взгляд Эндрю заставил его умолкнуть на полуслове.
— Там находится мой самый старый друг, — тихо произнес Кин, — и судя по тому, что ты мне рассказал, у него один шанс на спасение из ста. Черт возьми, без него я бы так и остался до сих пор никчемным перепуганным лейтенантом, если бы вообще не погиб в первом же бою. Он создал меня. Он создал нашу Республику, и если ему суждено сегодня умереть, пусть он знает, что я с ним и что я сделал все возможное, чтобы отплатить ему за все, чем я ему обязан.
Голос Эндрю дрожал, он едва сдерживал слезы и с трудом взял себя в руки. Он стыдился того, что позволил себе проявить слабость в присутствии подчиненных, не говоря уже о том чуть ли не умоляющем тоне, которым он обращался к Джеку.
— Ганс мне как отец, и в чем-то даже больше,- прошептал Эндрю. — Я хочу увидеть его, хотя бы для того, чтобы произнести слово «прощай», которое я не успел сказать ему раньше.
По лицу Джека было видно, как потрясен он словами своего командира.
— Сэр?
— Что?
— Вы не собираетесь совершить какой-нибудь безумный поступок? Я имею в виду, присоединиться к Гансу?
Мысль об этом приходила Эндрю в голову, но он вспомнил о Кэтлин и детях. И о своем долге перед Республикой.
— Нет, не собираюсь. Да он бы этого и не одобрил.
— На борту моего корабля командиром являюсь я, сэр. Вы согласны с этим?
— Конечно.
Сунув руку в карман, Джек вытащил телеграмму Калина и поманил к себе лейтенанта, доставившего ее. Опасливо поглядывая на Эндрю, юный офицер подошел к ним и по очереди отдал честь обоим янки.
— Сынок, это послание президента представляет собой сплошную абракадабру. Похоже, человек, который отправлял его, что-то напутал.
Лейтенант открыл рот, желая что-то сказать, но тут его взгляд упал на лицо Эндрю.
— С моей телеграммой такая же история, — без тени иронии заявил полковник. — Сделайте запрос в Белый дом и попросите их повторить оба сообщения.
— Но, сэр…
— Выполняйте!
— Есть, сэр!
Обескураженный юноша бегом кинулся к зданию, в котором находилась телеграфная станция.
— Сынок, — окликнул его Джек,- незачем так спешить.
В этот момент Ганс все на свете отдал бы за полевой бинокль. Вздохнув, он скатился вниз по склону невысокого холма и обратился к Григорию:
— Сынок, твои глаза будут получше моих. Скажи мне, что ты там увидел?
— Похоже, железная дорога ведет прямо в чинский городок, сэр. По обе стороны от нее высятся бастионы. Я разглядел на них несколько бантагов, но ворота в крепость заперты.
Ганс кивнул. Могло ли так быть, что здесь уже стало известно об их побеге? Незадолго до заката над их поездом пролетел дирижабль. Не заподозрили ли их пилоты? А вдруг Гаарку удалось добраться до неповрежденного участка телеграфного провода прежде, чем беглецы успели устроить очередной прорыв на линии, и кар-карт смог отослать в Сиань телеграмму?
Нет, в этом случае бантаги устроили бы им западню у последнего ответвления, в пяти милях к востоку отсюда.
И что им теперь делать? Таранить ворота? Во-первых, они наверняка обиты железными пластинами, а во-вторых, даже если беглецам удастся проломить ворота, их поезд, скорее всего, сойдет с рельсов, а в стене форта останется огромная брешь, в которую не замедлят ворваться бантагские штурмовики.
Развернувшись, он бросил взгляд на восток, защищая ладонью глаза от лучей восходящего солнца. К северу лежала широкая долина, ведущая к Сианю. Гансу показалось, что он видит земляную крепость в центре города, ниже по течению реки. Он мог только надеяться на то, что Джек ничего не напутал. Ганс вновь посмотрел на бастионы форта, который ему предстояло захватить.
— Нет смысла терять здесь время, — решительно сказал он Григорию. — Пойдем. Скажи нашим людям, чтобы не высовывались из вагонов. Там посмотрим, как оно все сложится.
Григорий козырнул ему и побежал назад к поезду. Ганс неспешно двинулся за ним. На него вдруг нахлынула неимоверная усталость. Дойдя до локомотива, он с трудом влез в кабину и подсел к Алексею.
— Поезжай медленно-медленно и все время подавай сигналы свистком. Если бантаги не откроют ворота, остановись перед ними так близко, насколько это будет возможно.
Алексей кивнул и запустил двигатель. Паровоз с черепашьей скоростью вскарабкался на вершину холма, откуда только что спустились Ганс с Григорием; до форта оставалась всего миля. Над степью клубился тяжелый утренний туман, и колеса их поезда, казалось, утопали в белой пуховой перине.
Все люди, кроме кочегара, вернулись из тендера в свои вагоны. Ганс перевел глаза на мертвого бантага, которого они убили на последней станции. Алексей со своим помощником посадили его на штабель дров у стенки кабины, голова бантага склонялась ему на грудь, скрывая тот факт, что у него почти полностью отсутствует лицо.
Алексей сделал два коротких гудка, через несколько секунд повторил их и тут же начал бить в колокол. Часовой, стоявший на сторожевой вышке у ворот, перегнулся через перила, явно собираясь о чем-то его спросить.
Алексей издал еще две серии коротких гудков, а Ганс внимательно следил за тем, что происходит у ворот, шепча про себя слова молитвы. Некоторые бантаги с левого бастиона взобрались на стены земляного вала и стали наблюдать за приближением поезда. Взгляд Ганса упал на ствол пушки, выглядывавший из амбразуры в стене. Дуло орудия смотрело прямо на железную дорогу.