Как позже узнали Илья с Кастором, главным любителем половить рыбку в мутной воде был не Новациан, а один из его епископов, Киприан, считавший, что в борьбе с «еретиками» все средства хороши. Причём он считал «еретиками» служителей канонической веры.
Чем больше общались Илья и дьякон, тем больше крепла между ними приязнь и взаимное уважение. Илье нравилось глубокое знание законов Божьих и твёрдая вера Кастора, а тот был рад, что заимел в союзниках человека деятельного и способного на поступок. Многие из общины христианской готовы были сложить головы за свои убеждения, но не все были способны деятельно помочь другим христианам в беде. Пролить кровь, пусть и врага, считалось делом грешным. Илья же считал, что добро должно быть с кулаками. На силу надо отвечать силой, но применение силы должно быть оправдано, направлено на восстановление справедливости, порядка, попранной веры, а не на обогащение или удовлетворение низменных потребностей.
Сегодня он посетил облюбованный дуб – надо было подпитаться энергией, идущей от земли. После таких «сеансов» он чувствовал себя сильным и бодрым, кровь быстрее струилась по жилам. Для него это стало уже обязательным ритуалом, хоть и не ежедневным.
Домой Илья возвращался расслабленным и в хорошем расположении духа, когда внезапно увидел недалеко от своего дома двух мужчин, бесцельно слонявшихся. Сразу насторожился: римляне выследили его или люди сенатора? Обернувшись назад, увидел, что следом за ним плетётся ещё один. Схватить хотят или убить?
Из расслабленного состояния он сразу перешёл в боевое, собрался. Их только трое или ещё есть? Повозки, где могли бы прятаться другие или на которой планировали увезти его, если бы им повезло это сделать, не видно. Только он им такого удовольствия не доставит. В голове мелькнуло – не на Кастора ли охота? Они ведь уже знают его в лицо, и выследить, где живёт дьякон, проще простого. Кастор зачастую был беспечен, по пути к дому Ильи не проверялся.
Покалечить или убить ожидающих его? Если работать всерьёз, куда потом девать тела? И ножа при себе нет. Однако по этому поводу Илья особо не переживал. Если у противников нет оружия, будут биться на равных. А если есть – он отберёт.
Шаги сзади стали слышны отчётливее – его догоняли.
Илья обернулся.
Преследователь уже был в десятке шагов, оружия при нём не видно – меч под туникой не спрячешь.
Илья развернулся и пошёл навстречу. Лучшая защита – это нападение. Да и врагов лучше бить, пока они не объединились.
Преследователь такого шага Ильи не ожидал и остановился. Видимо, они планировали зажать Илью в кольцо как раз перед домом, но теперь он оказался с Ильёй один на один. Илья выше и крупнее, а мужчина – типичный итальянец, невысокий, с короткими ногами.
– Ты что-то здесь потерял? Раньше я тебя на этой улице не видел. – Илья состроил зверскую рожу – впору только детей пугать.
Преследователь на самом деле испугался. Двое подельников ещё далеко, и Илья вполне успеет расправиться с ним. Он сделал пару шагов назад и, может быть, даже и побежал бы, однако Илья не позволил ему этого.
– Держи его! – закричал он, глядя преследователю за спину.
Мужчина в испуге обернулся. Воспользовавшись моментом, Илья пнул его под колено и, когда тот рухнул, прыгнул на него всем телом и услышал, как захрустели рёбра.
Мужчина попытался крикнуть, но боль сковала грудь, и он только засипел. Всё, этот не боец.
Илья провёл руками по тунике лежащего – оружия нет. Вот будет неприятность, если он напал на простого прохожего, ничего против него не злоумышлявшего! Но теперь уже время не возвратить назад… А впрочем…
К нему, стуча калигами, уже бежали двое. Такую обувь из толстой свиной кожи носили легионеры. Только у легионеров другие причёски, выправка и мышцы накачаны. А эти двое – жилистые.
Первый подбежавший без слов, с разбега вскинул вперёд кулак, целясь Илье в подбородок. Однако Илья успел пригнуться, и нападавший по инерции перелетел через него, чувствительно приложившись спиной о булыжную мостовую. Добить бы его, да времени нет, уже второй рядом, пытается кулаком в грудь ударить.
Насколько Илья успел, он развернулся, однако нападавший всё-таки зацепил его по касательной. Илья выставил вперёд ногу, и нападавший, запнувшись за неё, грохнулся со всего разбега.
Что греки, что римляне в драках и боях использовали только руки. Но ведь ноги мощнее, и удары, наносимые ими, болезненнее.
Илья стал пинать упавшего – по рёбрам и бокам. Бил со всей силы, не жалея. На Руси по неписаным правилам лежачего не бьют, но на него напали сразу трое, и это тоже не по правилам.
Пока он бил второго, успел прийти в себя первый. Он вскочил, но боевой пыл угас. Кулачонками размахивать, правда, стал, но уже без энтузиазма. Илья уклонялся, но, когда нападающий наглеть начал, врезал ему в глаз. Сильно врезал, от души. А потом – левой в подбородок.
Нападающий закачался и «поплыл», Илья же ещё добавил – по грудине. Мужик рухнул, глаза блуждающие, ничего не соображает.
Илья посмотрел по сторонам: нет ли ещё желающих варвара побить? Шёл себе спокойно, никого не трогал, с какого перепуга напали? Наверняка «заказал» его кто-то. Но теперь эти субчики без допроса не уйдут.
Он выждал немного, пока они придут в себя и станут способны отвечать на вопросы, взял одного за тунику, посадил:
– Назовись.
– Зачем тебе моё имя?
– Верно. Мёртвым подонкам имя ни к чему
– Ты чего задумал? – обеспокоился парень. Было ему лет тридцать, на латыни говорил с акцентом, стало быть – варвар или раб из пленных.
– Вы на меня напали втроём. Я защищался, и, как видишь, голыми руками. Двоих убил, а третий будет свидетелем.
Парень растерялся – о таком исходе он подумать не мог. Попытался возразить:
– Мы все живы!
– Ну да! – тут же согласился Илья. – Я же ещё не решил, кого оставлю в живых… Но тебе шею сверну первому.
– Почему? – голос парня дрожал, выдавая панику, испуг.
– Мне свидетель нужен для суда, говорливый, который всю правду расскажет: кто меня «заказал», кто на меня показал, кто деньги заплатил за нападение? А ты даже своё имя назвать не хочешь… Но вот этот, наверное, поразговорчивее будет.
Илья сильно пнул лежащего, и тот застонал от боли.
– Как тебя зовут?
– Карем.
– О! Варвар?
– Всё скажу, не бей только! Ты мне и так все кости сломал!
– Не может быть, ты мне льстишь. Но мыслишь в правильном направлении. А будешь молчать – я найду, что тебе ещё сломать.
– Все скажу, спрашивай…
– Уже лучше. Кто послал?
– Виталис.
– Хм, не знаю такого. Где он живёт, чем на хлеб зарабатывает?
– Он в магистратуре городской. Ох, больно!
– Цензором?
– Да. Видел ты его, и он проучить тебя решил.
Ситуация стала проясняться. Убивать нападавших не следовало, цензор сразу поймёт, кто это сделал. Но и спускать им попытку избиения не следует, эдак его каждый день колотить будут, дай только слабину.
– Вставайте все. И вон того поднимите тоже. И марш к цензору домой.
– Он ещё на службе…
– Я подожду!
Процессия получилась интересной – впереди шли двое, держа под руки третьего. Видимых повреждений, как и крови, видно не было, но вся троица при каждом шаге постанывала и охала. Когда редкие прохожие начинали удивленно таращить глаза, Илья, идущий сзади, покрикивал:
– Меньше надо было пить крепкого вина и драться, варвары!
Прохожие начинали злорадно ухмыляться и отпускать троице издевательские шутки.
Так они добрались до дома цензора.
Дом был средней руки, значительно больше того, что арендовал Илья, но меньше сенаторского. На стук Ильи в двери слуги впустили всех. Вокруг избитых забегали, стали сочувствовать.
Один из слуг всё время порывался уйти из дома – явно с целью предупредить цензора. Однако Илья попытку его пресёк:
– Хочешь быть похожим на них? А теперь прикинь своей бараньей башкой: если я один отдубасил всех троих, то что я сделаю с тобой? Даже самому представить страшно. Забейся в какую-нибудь дыру и сиди тихо. Увижу ещё раз – будешь долго лечиться.
Угроза подействовала. Слуги разбежались по подсобным помещениям и своим жилищам – своя шкура всегда дороже.
Ждать пришлось долго, часа три, когда наконец послышался стук в дверь.
Илья открыл сам и увидел, как взметнулись удивлённые брови Виталиса – вот уж кого цензор не ожидал увидеть.
Не дав ему возможность сбежать, Илья схватил его за руку и втянул во двор.
– Ты что же, выкормыш гиены, творишь? Послал своих слуг учинить расправу надо мной?
– Я никого никуда не посылал, – голос цензора дрожал от страха.
Илья схватил цензора за ворот и грубо поволок к комнатам слуг:
– Любуйся! Это твои люди?
– Мои.
– Мне позвать квестора или его помощников? Хорошенькое дельце – цензор использует слуг как наёмных убийц.
– Не было такого!
– На суде их допросят с пристрастием, сознаются.
– Они рабы, их слово мало что значит.
– Ага, вон как ты заговорил! Ну, тогда у меня руки развязаны. Сейчас я тебя отделаю так, как не бил их троих, вместе взятых. Слуги – рабы, как ты сказал, и против меня свидетельствовать не смогут. Ведь так? – И Илья влепил цензору увесистый хук справа. Тот отлетел в угол и запричитал, держась за щеку.
– Это только начало! – пообещал Илья. – Сейчас я покажу тебе все удары, которые знаю.
– Не надо, ведь мы цивилизованные люди и сможем договориться…
– О как! А слуг зачем подсылал ко мне? Я предупреждал – не приближайся к жене, забудь её. Короткая у тебя память!
Взяв в руки большой кухонный нож с разделочного стола, Илья направился к цензору. Тот вскочил, и глаза его забегали – умирать ему очень не хотелось.
– Подожди, я денег дам! Много, ауреус!
Илья громко и издевательски расхохотался:
– Засунь его себе… знаешь куда? Нет, убивать тебя я не буду, а отдам тебя квестору. Не знаю, какое решение примет потом суд, но цензором тебе уже не быть никогда, вся твоя карьера разрушена.
– Нет, только не это! – вскричал цензор. – Даю два золотых!
– Дёшево же ты меня ценишь!
– Хорошо, десять. – Цензор сказал это таким тоном, как будто решился подарить Илье половину царства.
– Сто! И ни одной монетой меньше!
Цензор округлил глаза – деньги Илья затребовал большие. Но цензор брал взятки и получал приличное жалованье. Он прикинул – здоровье и жизнь, а также карьера стоили дороже.
– Ладно, приходи завтра.
Илью разобрал смех – до чего же глуп цензор!
– Я иду за квестором. Надоел ты мне!
– Нет, погоди! Отложи нож, а то мне нехорошо.
Илья швырнул нож, который вонзился в деревянную дверь комнаты для слуг.
У цензора от страха расширились глаза. Он потёр шею, представив, что Илья мог вонзить нож сюда.
– Мне нужно немного времени.
– Ну да, пересчитать наворованное…
Чиновники в Риме брали подношения – слова «взятка» в латинском языке тогда ещё не существовало. Однако суть явления от этого не менялась.
Цензор ушёл в дом семенящей походкой.
Илья присматривал за выходом – вдруг вздумает сбежать?
Отсутствовал Виталис долго, видимо, доставал из тайника деньги, отсчитывал нужную сумму. Побаивался, не заберёт ли Илья всё?
Илье же хотелось наказать наглеца. Разбогател незаконно, подумал – поймал удачу, теперь дозволено всё. Убить нельзя, слуги хоть и не имеют права голоса в суде, квестору на Илью укажут, знают, где его дом.
Руки у Ильи чесались избить цензора до полусмерти, но опять впереди маячил квестор, суд и каменоломни – за телесные повреждения, за самосуд наказывали сурово.
Законы в Риме существовали, ими руководствовались, хотя власть имущих это не останавливало. Они устраивали перевороты и убийства императоров, подсыпали яд соперникам. Законы большей частью действовали для простых граждан Рима, к тому же богатые и влиятельные семьи предпочитали действовать не своими руками. Они нанимали убийц, вовлекали в заговоры преторианцев или устраивали бунты легионеров.
Виталис вернулся с шёлковым мешочком. Илья развязал горловину – в мешочке лежали золотые монеты.
– Пересчитывать?
– Пусть Юпитер-громовержец будет свидетелем – я счёл дважды.
Илья подбросил на ладони мешочек – похоже на правду. Один ауреус весил 7,28 грамма, в мешочке немногим менее килограмма. Для цензора удар по самолюбию чувствительный, но не смертельный. Зато он уязвлён в самое сердце: деньги цензор любил безумно и расставался с ними тяжело.
– Ну вот и славно! Я ухожу, но если твои люди попробуют приблизиться ко мне или ты к жене, месть моя будет страшна. Лучше сразу выбери, как ты умрёшь. Могу повесить, могу четвертовать, а ещё – сжечь живьём.
Цензор отшатнулся. Такие ужасы в отношении себя, любимого, он и представить не мог.
Илья пугал, конечно. Он воин и мог убить в бою, не испытывая угрызений совести, но мучить – это не для него, он не палач.
Домой он возвращался уже в сумерках, но в приподнятом настроении – сегодня ему удалось проучить зарвавшегося и заигравшегося чиновника. Будет урок прохиндею!
– Ты где так долго был? Я заждалась! – кинулась ему на шею Немезида. – Мне так страшно одной… Ты всё время в делах, а я – в четырёх стенах.
– Скоро всё изменится, – пообещал Илья и подкинул на ладони мешочек, зазвеневший монетами.
Глава 9. Мирная жизнь
Выспавшись, Илья отправился к сенатору. Ни оружие, ни расписки он с собой не брал. С сенатора станется, его люди могут наброситься скопом и папирус отобрать, тогда нарушится вся комбинация.
На этот раз сенатор был любезнее и пригласил сесть. Римляне – народ прагматичный, и сенатор сразу, без предисловий, завёл разговор о деле.
– Ну что же, я обдумал твоё предложение и склонен его принять.
Ну ещё бы, на кону большие деньги и репутация сенатора. В таком решении Сервилия Гракха Илья был уверен.
– Но я бы хотел в обмен на свои сведения получить расписку.
– А взамен я получу пустые слова? Дай доказательства.
– Ну хорошо. Ты знаешь, что Корнелий казнён?
– Конечно…
– Скоро соберутся епископы для выборов нового папы.
– Это не секрет, вся христианская община об этом знает.
– Папой изберут Луция.
Хм, они с Кастором рассуждали по вечерам, у кого из епископов больше шансов стать папой. Имя Луция не мелькало, и его кандидатура даже не рассматривалась – стар и бездеятелен.
Сведения сенатора были неожиданными.
– Чтобы убедиться в этом, нужно время, и надо дождаться выборов.
– Согласен, – кивнул сенатор, – дело того стоит. И ты убедишься, что мне известно многое, и я не лгу.
Илья откланялся.
Ждать пришлось недолго, и уже 22 июня 253 года был избран новый, двадцать второй по счёту папа – им стал Луций. Никто из клира или прихожан не был на конклаве – мероприятие было закрытым, тайным. Как оно проходило, кто из епископов за кого голосовал – неизвестно. Для многих христиан кандидатура оказалась неожиданной. Зато Илья убедился, что сенатор не блефует и что у него на самом деле есть информаторы среди священников, причём довольно высокого ранга.
Илья снова направился к сенатору.
Вид у Сервилия был самодовольный, как у кота, объевшегося сметаны.
– Аве! – приветствовал его Илья.
– Салют! Как тебе новость?
– Ты оказался осведомлён, признаю. Теперь осталось главное – кто мутит воду среди священников?
– А расписку принёс?
– Сначала я должен услышать имена и проверить – вдруг оговор?
– Расписка в обмен на мои сведения.
– Хотя бы два-три имени для начала…
– Киприан, епископ.
– Тоже мне секрет! Это человек Новациана и ярый противник любого папы. Если ты назовёшь другие имена такого же рода, мы не договоримся.
– Ну хорошо, – признал Сервилий, – назову ещё двоих, проверяй. Надеюсь, ты понимаешь, это не всё. В следующий раз придёшь с распиской. Один – пресвитер Филемон, а второй – дьякон Кастор.
Илья замер. Он ослышался, или сенатор и в самом деле назвал Кастора?
– Повтори последнее имя…