Видимо, потому-то и допустил командир батареи, некоторое отступление от буквы Устава. И при вопросе размещения самой батареи, и в расположении пункта боепитания, и в отсутствии пехотного охранения. Да и заготовители резвились в рыбацкой деревушке, скорее всего, не сами по себе, а с негласного одобрения руководства. Немного расслабился, в отрыве от собственного командования, находясь в так называемом свободном плавании.
— А вот не надо расслабляться, а то вые….т!
Что, в принципе, и произошло. Теперь вопрос, как долго их не хватятся? Хотя он и не имеет принципиального значения. Поскольку, находясь на стыке наступающих дивизий, имелась некоторая свобода для маневра. Всегда есть надежда, на то, что один из соседей понадеется на другого. А тот, в свою очередь на первого. Ведь, как известно, у семи нянек — дитя без глаза.
Не зря же, главной аксиомой, при разработке наступательных операций, по обе стороны фронта, было нанесение ударов именно на стыке обороняющихся частей. Где взаимодействие подразделений, относившихся к разному командованию, было изначально, гораздо более низким. А от того и сопротивление, соответственно, и менее стойким.
Сейчас же, передо мной стоит более простая задача, незамеченным выйти к реке. И думается, что в такой, благоприятно сложившейся ситуации, к тому же помноженной на сгущающиеся сумерки, она выполнима.
— Ну, а раз выполнима, то и выполним. Не впервой! Но, все-таки, лучше перебдеть, чем не добдеть.
Поэтому дельнейший мой путь пролегал, по кривой, причудливо изогнутой в зависимости от местности. А так как, она представляла собой не сплошной лесной массив, а набольшие участки леса, перемежающиеся открытыми пространствами. У нас в Сибири, кстати, такие лески называются колками, или околками. Но это уже в зависимости от особенностей местного диалекта.
Таким образом, я и перемещался, от колка к колку, пересекая открытые пространства только в тех местах, где они наименее продолжительные. Объехал лесок, остановился, заглушил двигатель, прислушался, нет ли посторонних звуков. Затем оптику в руки и тщательное сканирование пространства в различных, оптико-звуковых, диапазонах. На предмет наличия постороннего присутствия. Плюс отслеживание реакции собаки. И только убедившись в отсутствии опасности, рывок на максимальной скорости к следующему островку безопасности. Следующая остановка и, все по новой. При этом неустанно напоминая самому себе, в каких случаях полезна излишняя спешка и суета.
Поиграв, незнамо с кем, в эти импровизированные прятки-догонялки, только спустя, без малого, три часа добрался, наконец-то, до конечной точки маршрута. То есть до реки. Выбрал подходящее место, загнал транспорт под раскидистую иву, и тщательнейшим образом замаскировал. Только после этого приступил к разгрузке. Выгрузив все, сложил в неприметную ямку, образованную вывороченным, с корнем деревом. Закидал травой, примостился рядом сам, опершись спиной о дерево. Усадил собаку, обозначив близлежащую задачу командой: «Стеречь!» Поставил будильник коммуникатора на 24 часа, когда, по моим прикидкам, должно было окончательно стемнеть, и провалился в сон.
Спал хоть и недолго, зато крепко. Потому и относительно успел выспаться. Все ж таки, такие физические нагрузки, в моем возрасте, уже бесследно не проходят. «Укатали Сивку — крутые горки!» И требуется время на восстановление физической формы. В противном случае, рискую выйти, на финишную прямую, с высунутым, от усталости, языком. Как загнанная скаковая лошадь.
— Вообще, после этого, насыщенного событиями, первого дня войны у меня сложилось двойственное мнение по поводу ведения боевых действий.
Складывалось впечатление, что большая часть усилий противоборствующих сторон, сводилось к тому, чтобы войти в соприкосновение. Для этого наращивали имеющиеся силы, подтягивали подкрепления, разворачивали подразделения. Насыщали технику горючим и боеприпасами, не забывая при этом создавать необходимый запас, на непредвиденный случай. Который, на войне, возникал сплошь и рядом. Обустраивали личный состав, кормили его, давали возможность отдохнуть. И только после этого вступали в непосредственный контакт, который, по времени занимал гораздо меньше времени, чем подготовка к нему.
— Вот, насколько было бы проще воевать, если бы солдат, накормленный и отдохнувший, вышагивал бы по вражеской территории прогулочным шагом, взглядом закоренелого туриста успевая осматривать достопримечательности, а рядом, несколько наемных носильщиков несли бы вооружение, снаряжение, боеприпасы и другие необходимые в бою мелочи. Заметил одиночного противника, протянул руку, в нее вложили винтовку, протянул другую, в нее обойму. Зарядил, выстрелил, убедился в попадании, отдал все обратно и, неспешно, продефилировал дальше. Как игрок в гольф. Со своими верными кедди. А если далеко идти, тут тебе, зрасти пожалуйста, электромобильчик. Чтобы ноженьки не устали. Лепота!
Что-то я размечтался, видимо расслабуха, после сна покатила, а это не к добру. Стемнело уже, пора и делом заниматься. Господи, как вставать то не хочется.
— Но, надо, Федя — НАДО!
Потянулся и, не раскрывая глаз, выкурил свою первую, утреннюю сигарету. Ну, привычка у меня такая. И, хотя далеко уже, вернее еще, не утро, но только это и не важно.
— Привычки, в особенности плохие, они, на раз-два, не меняются. А по поводу времени суток… Когда встал, тогда и утро. И, не известно, когда еще поспать удастся. По всей видимости, ночь будет не менее жаркой, чем день.
Встал, непроизвольно бросив взгляд на внештатного сторожа. Лежит, ухом не ведет. Глаза закрыты. Поза расслабленная. Но, живущий, казалось бы, отдельной жизнью, хвост, показывает, что страж не дремлет. Он на боевом посту! Бдит!
— Подъем, блохастый, перед дальней дорогой нужно, как следует, подкрепиться. Во! Вскочил! Ну конечно, пожрать, это мы всегда готовы! Как пионеры! У-у, морда твоя, прожорливая. На уж, ешь.
После позднего ужина, или же слишком раннего завтрака, уж не знаю, как правильно обозвать, этот перекус, стали собираться. Вернее я стал, а Туман внимательно наблюдал за процессом. Не забывая, впрочем, и о своих должностных обязанностях — сторожа.
Первым делом, с помощью ножного насоса, накачал лодку. Небольшую, двухместную, но, довольно вместительную и с отменной грузоподъемностью. Сложил все вещи по середине, посадив на нос, или как говорят водоплавающие, бак, собаку. В качестве впереди смотрящего. Сам за руль управления. С боку от основного двигателя примострячил электрический, из набора дайвенгиста. Про себя скомандовал: «По местам стоять! С якоря сниматься! Отдать концы!» И отпустил сцепления.
Движок беззвучно затарахтел, оповестив, тем самым, о начале военно-морской, вернее военно-речной части, моей эпопеи.
С самого начала все складывалось очень даже неплохо, можно даже сказать замечательно.
— Тфу-тфу, чтобы не сглазить!
На какой-то короткий миг, мне даже показалось, что никакой войны нет и в помине. Что все это, по крайней мере, мне приснилось. Что, на самом деле, я перенесся не далеко в прошлое, а всего-навсего, вернулся в босоногое детство. И сейчас, вместе со своим верным другом Туманом, плыву не навстречу неизвестности, а навстречу рассвету. По одному из притоков Иртыша, стараясь успеть до начала зорьки выгрести к самому рыбному месту. Чтобы там, отдышавшись, закинуть удочки и приступить к священнодействию утренней рыбалки. Лучше которой может быть разве что, вечерний клев, незаметно переходящий в жор. Когда рыба, как с голодного края, исступленно кидается на наживку и руку так оттягивает приятная тяжесть улова.
Или кажется, что я даже не на просторах своей необъятной Родины, а где-то в Америке, плыву себе потихоньку по славной реке Миссисипи, на сближение с самодельным плотом. На котором, в свою очередь, сбегают из дома на поиски приключений литературные герои любимых с детства произведений, Том Сойер и Геккельбери Финн. Скоро мы встретимся, обменяемся дружескими рукопожатиями и поплывем дальше вместе. Заре навстречу, сверстникам на зависть.
Но очень уж не долго длилась эта эйфория. Чуть не забыл, где нахожусь и, что вокруг происходит.
— Головокружение-с от успехов!
Расслабился! А вот расслабляться то и не надо. А то может произойти то же самое, что и с незадачливым командиром батареи. Чуть-чуть не напоролся. Выручило везение, а также надетый, своевременно, прибор ночного видения. Который-то, собственно, и позволил разглядеть двигающиеся наперерез моему движению огоньки. Чего, в принципе, быть не могло. Откуда взяться на реке, двигающимся в колонне, автомобилям.
— Ведь не амфибии, чай!
С подобным видом транспорта, что у немцев, что у наших, был откровенный напряг. Нет, конечно, были некоторые экземпляры, в том числе и довольно удачные, например тот же Volkswagen Typ 166 (Schwimmwagen), но он, вроде как позже, после 42-го, в серию пошел. На данный момент у них, вроде как, должна находится только модель «Триппель SG6/41» (4*4), своим внешним видом больше напоминающая резиновое изделие, предназначенное для защиты от собственного создателя-изобретателя. Это только то, что мне было известно о плавающих автомобилях.
А ведь были еще и танки, на базе чешских Pz.Kpfw.35(t), которые, чешские же инженеры, и научили плавать. Подтверждая тем самым теорию, про то, как они мужественно боролись с германским фашизмом, посредством саботажа на своих предприятиях военных заказов. Так увлеклись борьбой, что сделали то, что до них не смогли сделать немецкие инженеры. Их прототип, на базе PzKpfw II (Sd Kfz 121), почему-то, категорически не хотел плавать, а только тонул. А у этих вот, взял и поплыл. Да так удачно, что был тут же принят на вооружении Вермахта под названием Schwimmpanerwagen 38 (t).
— Вот такая вот борьба, наоборот.
Но и их здесь быть не должно. Все то, что успела, к этому времени, наклепать германская промышленность, отжал, в свою пользу «Быстроходный Гейнц» Гудериан. А его войска наступают немного южнее.
Был еще, правда, удачный вариант плавающего тягача LWS, но и его довели до ума только к 44-му году. В 41-м, в наличии, только семь экземпляров на ходу было. Именно на ходу, а не на плаву. Не очень то, им хотелось плавать. Как тому топору.
Предположить, что эти экземпляры, одномоментно оказались в одном месте, да еще и, по случайности, рядом со мной, было все равно, что предположить, что я выиграл в лотерею.
— Чего, кстати, со мной никогда не случалось. Может планида такая, может обычное невезение, трудно сказать.
Поэтому и сейчас рассчитывать на что-то сверхъестественное не приходится, гораздо проще обойтись самой заурядной причиной. А именно той, что я едва носом не уткнулся в мост, по которому, даже не смотря на ночное время, не прекращалось интенсивное движение. Правда светомаскировкой фашики не пренебрегали, и пользовались только фарами со специальными шторками. Которые делают луч света узко направленным, а потому еле заметным. Но для «ночника», даже такой подсветки оказалось более чем достаточно, чтобы разглядеть не только вереницу машин, но и всю, прилегающую к мосту, обстановку.
Сам мост, соединявший берега, в самом, видимо, узком месте Немана. Поскольку я насчитал, всего-навсего, четыре пролета. Но, правда, сами берега были довольно таки высокими и обрывистыми. Такая их конфигурация была обусловлена тем, что река, в этом месте, проходила сквозь кряж. Поэтому, пробитый ею тоннель, издали напоминал каньон. Который, если мне не изменяет память, носит название Гродненские ворота. Соответственно, настил моста, возвышался довольно высоко, давая возможность беспрепятственного прохода малоразмерным речным судам, имеющим небольшую осадку.
— Во всяком случае, бронекатера Пинской флотилии, пройдут без проблем. А вот, канонерские лодки? Или мониторы? Тут я даже и не знаю. Поскольку не только не являюсь специалистом в данном вопросе, но, если честно, ни разу их в глаза не видел. Вот, катера, те приходилось.
После войны их частенько в качестве памятников использовали. А что, всех затрат-то — постамент соорудить, отреставрировать посудину, подкрасить кое-где, решить вопрос с транспортировкой, водрузить и, ву аля, памятник военным морякам готов.
— Всяко-разно, дешевле, чем у Церетели заказывать. Такой заказ бюджет ни одного города, кроме Москвы конечно, не выдержит. Вот и идут градоначальники по пути наименьшего сопротивления. Поэтому и расставлены, эти памятники ушедшей воинской славы по всей России, в особенности в городах расположенных на берегу моря, или, на худой конец, крупных водных артериях.
Потому и имею, определенное представление о размерах подобных плавательных средств. А если уж высота пролета, годится для габаритов такой посудины, то уж моя лодка проскочит без проблем. Только вот есть одна заковыка. В данном, конкретном, случае это гидросооружение интересует меня, не столько с точки зрения возможных помех для судовождения, а в первую очередь, по прямому своему предназначению. Как средство, предоставляющее противнику возможность переправы большой массы войск, через водную преграду.
— Было бы не плохо лишить противника такой возможности. Тем более, что отвесные берега ставят крест на вопросе оборудования понтонного моста в этом месте.
Ведь мало построить мост, необходимо еще оборудовать удобные подъездные пути к нему. А вот с этим-то могут быть очень большие проблемы. Почва, в основном, каменистая, не предназначенная для земляных работ. В зоне прямой видимости, во всяком случае, удобных мест не видно. Поэтому придется противнику направлять свои войска в обход. А это значительная потеря во времени.
Добраться до самого моста больших проблем не составило. Поскольку соблюдение немцами светомаскировки сыграло мне определенным образом на руку. Тут сказалось мое техническое превосходство. Я был единственным зрячим, среди слепых. Да и, собственная хлипкость моста, внесла свои коррективы в организации его обороны.
— Нет, конечно, к вопросам безопасности объекта, фашики отнеслись со всей, свойственной им педантичностью. И позиции зенитной артиллерии, состоящей преимущественно из какой-то автоматической мелочи, оборудованы. И подходы контролируются, ажно двумя пулеметными точками, с каждой стороны.
Вот только на самом мосту никого не наблюдается. Да оно и понятно, почему. Если судить по дистанции между проезжающими машинами, сильно на его надежность они не рассчитывают. Это ведь не капитальное германское сооружение, а хлипкий мостик, местного значения. Для которого, в мирное время, десяток машин в день, уже событие. А тут нескончаемый поток грузопассажирского транспорта, обеспечивающий всем необходимым вечно голодного бога войны.
Поэтому охрана больше внимания уделяет регулированию движения грузопотока. Упуская из виду возможность атаки с воды. Да и с чего бы это им так об этом беспокоится. В это время, такой выходки от противоборствующей стороны никто не ожидает. Не принято как-то — не по правилам. По правилам мост надо атаковать полноценным десантом, с авиационной или, на крайняк артиллерийской поддержкой. Которую, при условии удаления от основных сил, может обеспечить только дивизион бронекатеров. Приближение которого, к объекту, можно загодя услышать и приготовить ласковый прием. А вот так — на надувной лодке? Неправильно это, потому и непредсказуемо. Чем, собственно, я и собираюсь воспользоваться.
Забраться под мост, больших проблем то, не составило. А вот что делать дальше? Вот это вопрос. Опоры моста выполнены в виде ряда свай, изготовленных из толстенных бревен. Отдаленно напоминающие телеграфные. Во всяком случае, такие же, высокие. И забраться по ним буде задачей, не из легких. Кто со мной не согласен может попытаться такое осуществить, на ближайшем празднике, проводов весны. Где, в качестве одного из традиционных аттракционов, предлагают всем желающим достать приз, вскарабкавшись на столб.
— Что? Хотите возразить, дескать, там столб специально водой поливают, чтобы он обледенел. Так ведь и здесь он ни разу не сухой.
Нижняя часть, уходящая под воду, осклизлая от тины, противная на ощупь. Выше моего роста, конечно посуше, но тоже не фонтан. Можно было конечно, и не заморачиваться, забивая себе голову излишними проблемами. А просто присобачить заряд куда дотянешься, да и шут с ним. Но тут то вот и собака порылась. Закон физики, согласно которого распределение ударной волны в открытом пространстве, происходит равномерно, с одинаковым усилием во все стороны. А препятствие, то есть свая, только в одной стороне. Поэтому силы взрыва, может быть недостаточно, чтобы гарантированно вывести объект из строя. Для этого нужно или увеличить количество взрывчатки, которой у меня и без того, не безданная бочка, или же примострячить его, в самое уязвимое место конструкции. А именно, в стык, между опорой и полотном. А до него, без малого, метров восемь, на глазок.