— Тише, тише, Римма, — Яга заботливо коснулась меня ладонью, успокаивающе погладила, — нельзя во время гаданий шуметь…
— Почему? — переводя дух, спросила я.
— Видение спугнешь…
— А кто она? Это… в крепости Гастона? — догадалась я.
Яга кивком подтвердила, пристально глядя на меня.
— Мы… надо что-то делать!… Это…когда это произойдет? Мы должны им помешать и спасти её! — перед глазами стояла жуткая картина, увиденная мной.
— Конечно, поможем, — подтвердила Баба Яга, наливая что-то в чашку. — Ну-ка, глотни!
Я повиновалась. Настойка пустырника. О, в самый раз…А Яга тем временем что-то прошептала над бурлящей водой, бросила пучок богородской травы и вода просветлела.
— Дальше?…
И я снова сосредоточенно смотрела на воду, подбрасывая новые травки, пока вода не забурлила уже знакомым зеленоватым мерцанием. И снова низкое небо, кружащие черные птицы… Я с нарастающим ужасом узнавала, заставляя себя смотреть и примечать всё, что могло указать на день и время жертвоприношения. Яга стояла рядом и тоже пристально всматривалась в видение. Неминуемый взмах кинжала! — я, подавляя вскрик, инстинктивно дернула головой, холодная капля пота сорвалась со лба и упала в воду. Рябь от кругов по воде скрыло видение.
Мы с Ягой переглянулись. Она пространно хмыкнула, задумчиво водя пальцами по столу, повторяя рисунок древесины. Молчали.
— Жаль солнца не видно, а то бы время установили… — прервала я молчание.
Яга сумрачно взглянула на котел, что-то невнятное пробормотала себе под нос и бросила несколько стебельков полыни и на несколько минут вновь поставила котел в печь.
— Ещё раз? — полувопросительно-полуутвердительно произнесла я, рука скользнула к шее, теребя цепочку с крестиком.
— Надо Римма… Знать — значит, успеть подготовиться…Ты смотри, да примечай, да и мои глаза ещё остры… Вдвоем что-то да приметим.
— Предупрежден — значит, вооружен, — подтвердила я, пододвигаясь ближе к котлу, водруженному на стол.
Сконцентрироваться долго не удавалось… Я осторожно опустила в воду лист папоротника, пододвинутый мне Ягой. Вода медленно стала зеленеть и наливаться силой. Надо было перебороть леденящий душу ужас, постараться до мелочей запомнить каждый камень, ведь возможно придется штурмовать крепость. На этот раз я старательно рассматривала каждый сантиметр виденной местности. Пересчитала, что в небе кружат шесть крылатых нежитей. Попыталась оценить численность и вооружение упырей. Хотя с такими когтями и мечей не надо. И вновь черные плиты… белеющие кости… голодные жадные глаза… Один из упырей, стоящих ближе к месту жертвоприношения, судорожно сглотнул набежавшую слюну, сделал ещё шажок вперед, стараясь опередить соседей, но не переступить с серо-черных плит площади на густо-черные с красным отливом плиты. Неожиданно его взгляд метнулся в сторону, проследив движение большой тени упавшей на землю.
Ничего себе размах крыльев у этих птичек!… нет, это не твари Гастона… а что-то более крупное… большое…как Горыныч! Горыныч! Значит, мы уже рядом? Мы идем на помощь! Мы её спасем!!… Если успеем… Я, нервничая, судорожно рванула цепочку. Черный кинжал взметнулся вверх и стремительно обрушился вниз… И вновь круги по воде! Я проследила движение и заглянула в воду. Сорвавшийся с цепочки мой крестик блеснул на дне котла. Вода успокоилась. Я медленно, не чувствуя жара, опустила руку вниз, достала крестик.
— Третий раз и на прежнем месте, — задумчиво проговорила Яга. — И каждый раз что-то мешает заглянуть дальше… Не будем перечить силе… — она что-то прошептала над водой и вынесла котел из избы.
— Но вы ведь видели тень? Там, кажется, Горыныч кружил! Значит, мы уже близко? Мы успеем?
— Завтра ещё судьбу попытаем, — после паузы ответила Яга. — Не нравится мне, что все три раза на одном месте обрываются! То ли это самый перелом, то ли…
— То ли что?
Ведунья не ответила, метнула на меня пронзительный взгляд.
— Утро вечера мудренее! — отрезала она. — Спать пора, вот что!
Я долго не могла уснуть, мучительно восстанавливая в памяти картину увиденного и одновременно стараясь её отринуть и забыться сном. А Баба Яга, казалось, и не собиралась ложиться, она тихо сидела у стола и при свете свечи раскладывала карты.
— Бабушка, можно я тобой посижу? — шепотом спросила я.
— Спи. Я кому сказала?! — шепотом прикрикнула она и кивнула сидящему на лавку коту.
Василий устроился рядом со мной. Я невольно протянула руки и погладила его. Кот довольно замурчал.
— Васюшь, а что известно о черной крепости? — спросила я.
— Спать! — отдала приказ Яга. — Мудроствовать завтра будем! Василий, а тебя я зачем к Римме отправила?
Мы с Василием одновременно хмыкнули, переглянулись, и кот с удвоенным старанием принялся мурлыкать. Несмотря на моё скептическое отношение к такому виду усыпления, я быстро и незаметно погрузилась в сон.
Пламя взметнулось высоко, закрывая полнеба и затмевая звезды. В его первозданном огне было все: и мощь, и ярость, и жар, и жажда… А я знала только одно, что мне надо пройти сквозь него. Шагнуть в огонь, в это бушующее пламя?! Безумие…мучительная и неминуемая смерть. Я оглянулась назад. На меня устремились десятки пар глаз: презрительных, сочувственных, любопытных, жадных до зрелища… Сквозь огонь? В огонь? Зачем это мне? Ради чего?… Мысли путались. Отчего-то я знала, что отступать нельзя, у меня есть путь только вперед. Как в подтверждение моих слов, сзади меня зеленоватым огнем вспыхнуло магическое пламя — огонь, зажженный силой чародеев, грозящий испепелить, если отступлю. Между двух огней. Как говорится, из огня да в полымя… Я шагнула вперед, меня обдало нестерпимым жаром, от жара стали потрескивать волосы. Я усмехнулась. Подумаешь, это всего лишь огонь. Я же Ведьма! Стать тем, чему огонь не принесет вреда? Но чем? Даже любой металл огонь плавит… Вода тушит огонь… Призвать силы воды? Слишком сильное пламя… не то… Не уничтожить… покорить?… сродниться? Стать огнем! Вспомнился Маугли Киплинга… «Мы с тобой одной крови…» Я старалась представить себя огнем… Это оказалось не так-то просто, потому что воображение подбрасывало картинки обуглишившихся головешек и пепла… Не то, совсем не то! Не жертва! Огонь! Пламя! Стихия!
Сзади, чуть слышно потрескивая, подкрадывалось магическое пламя. Смеясь над моей нерешительностью, языки пламени складывались в причудливые оскаленные пасти. Надо решаться. Огонь. Плазма! Я сосредоточилась и, ладонь, на которую я смотрела, ярко вспыхнула, сливаясь с пламенем. На мгновение в воображении возник образ обожжееной плоти и острая боль охватила руку.
— Нет! — прогнала я воображаемую картинку. — Нет! Я пламя! Плазма! Стихия!
Ярко вспыхнув, я слилась пламенем, ощущая свободу и единение со стихией. Полная свобода и ощущение мощи! Огонь, сила способная вызвать испуг даже у присмиревших чародеев! Мы жадно тянулись вверх, где больше воздуха, вширь, чтобы дотянуться до новых деревьев, жалобно отпрянувших от наших языков, беззащитных перед нами. Мы огонь, а они всего лишь…
…- Риммау! Риммау! — донеслось сквозь музыку огня, жадно поглащающего кислород и набрасывающегося на деревья, ветки, траву.
Римма? Я огонь! Я всюду, везде, это мои языки тянутся к стволу смолистой сосны, к небу за новой порцией воздуха, к…
— Риммау!…- внезапно я почувствовала острую боль в… ладони, — откуда у огня ладонь? — и открыла глаза.
Василий, сердито посматривая на меня, облизывал лапку.
— Васюшь, что случилось? — спросила я, принюхиваясь к запаху паленой шерсти.
— Ты нам чуть Избушку не спалила, — пояснил кот, жалобно потряхивая лапой.
— Я?! — я оглянулась, опасаясь увидеть следы разрушения.
К счастью, Избушка была цела, только несколько подпалин на бревенчатых стенах да обгоревшие занавески, с которых стекала вода, выплеснутая, очевидно, Ягой, подтверждали слова Василия. В Избушку пытались прорваться несколько охранников Князя, обеспокоенных покушением на Нареченную. Яга, покрикивая и грозясь, прогоняла их:
— А ну-ка, вот пошли! Никакого покушения и поджега не было, сами разберемся!
Но стража рьяно пробивалась вперед, желая собственными глазами убедиться, что со мной всё в порядке и не пугаясь угроз Бабы Яги обратить их в соляные столбы. Наконец, Яга пропустила одного из стражников. На его лице, при взгляде на меня отразилась радость вперемешку с изумлением. Пожалуй, изумления было даже больше. Я перехватила его взгляд и поняла, что ввергло стража в такое состояние. Я сидела на испепелившейся постели совершенно голая. От одежды остались лишь хрупкие частички пепла.
— Убедился? А теперь вон, охальник! А лишнего болтать будешь, онемеешь и ослепнешь! — пригрозила она и для убедительности плюнула через плечо и цыкнула зубом.
— А теперь, — Яга резво захлопнула дверь и обернулась лицом к комнате, — Римка, и с тобой разберемся!
— Но я…?
— Ты, ты! Ишь, как навострилась пожары устраивать! То одни Избушке ноги изуродовали, теперь ты решила совсем меня без крова оставить?!
— Ни сном, ни духом! — побожилась я. — Бабуль, даже мысли такой не было!
— Разберемся!.. А ну-ка, рассказывай, что тебе снилось? Да если б Васюша тебя не разбудил, рискуя обгореть, что тогда?! — бушевала Яга, приводя при этом Избушку в порядок.
Перехватив взгляд Жутикова, Яга бросила мне длинную сорочку. Одевшись, я подхватила на руки кота, приласкала его и исцелила обожженную лапу. Пока Жутиков и Мирра, под руководством Яги, передвигали лавки, перестилали постель, подметали, нам с Василием было велено сидеть в сторонке и не путаться под ногами.
— И что б никаких пожаров, наводнений, ураганов! — прикрикнула Яга, решительно направляясь к двери, сотрясавшейся от ударов с той стороны.
— Какая нечисть в дверь ломится?! — рявкнула она, резко распахивая дверь.
Оказалось, это сам Яромир в сопровождении личной стражи. Не добившись от охранявших меня и стоявший на часах у Избушки ясного ответа на вопрос, что же произошло, откуда огонь и пламя, обеспокоенный Князь решил разобраться в случившемся. Его Яга не стала прогонять так бесцеремонно, как стражников.
Яромир стремительно вошел в Избушку. Его взгляд пробежал по нашим лицам, задержался на Мирре. Князь с облегчением перевел дух, потом шагнул ко мне, легко коснулся руки.
— Убедился? Все целы-здоровы, — добродушно проворчала Яга. — И нечего по ночам шастать!
— Я бы хотел поговорить…наедине, — сказал он.
— Наедине? Сейчас? — иронично уточнила Яга. — Не бывать такому бесстыдству, чтоб Наследник с Нареченной по ночам наедине разговоры разговаривал! Не порядок это! Не прилично! Будет день, вот и беседуйте! А сейчас…
Мы с Яромиром условились встретиться утром в его шатре и за завтраком переговорить, после чего Яга выпроводила Князя, изо всех сил старающегося не смотреть на Мирру.
— А теперь, пока ещё кто-нибудь с визитом не нагрянул, расскажи-ка мне, милая, что тебе во сне привиделось, да отчего ты решила подпалить нас, — потребовала Яга, садясь на лавку. — А остальным, — она цыкнула в сторону смущенной Мирры и любопытствующего Жутикова, — спать!
Рассказанный Яге сон, её озадачил. Она попросила его повторить, несколько раз уточняя каждый запомненный мной эпизод. Хмыкнула. Усмехнулась. Задумалась. Помолчала.
— Сон что-то значит? — робко уточнила я.
— Всё в мире что-то да значит, — философски ответила она. — Нет бессмысленных знаков, надо только уметь их верно истолковывать.
— Так что сон означает?
— Что-то да значит! Знала бы — сказала бы!…
Глава 13
Проснувшись, я первым делом бросилась к Яге, готовая незамедлительно приступить к спасению увиденной при гадании девушке и поискам разгадки моего сна и ночного пожара. Однако Баба Яга, озаренная какой-то идеей и, не желая ею делиться, пока «сама не поймет с какого конца за дело браться», охладила мой пыл.
— Лучше иди с Наследником завтрак раздели. И ему приятно, и тебе хорошо… — думая о чем-то своем, посоветовала она, явно желая отделаться на время от меня и одной поискать разгадку. — И не перечь мне! — пресекла Яга мои возражения.
В компании Жутикова, который предпочитал всё же держаться поближе ко мне, и Мирры, явно проплакавшей полночи, о чём красноречиво свидетельствовали покрасневшие припухшие веки и темные круги на осунувшемся личике, отправились к шатру Яромира, раскинутого на опушке. Но встреченный по пути первый обоз с солью заставил нас изменить планы. Основное месторождение соли, на которое так возлагали надежды все мы, из-за сгоревшего моста оказалось отрезано от нас полноводной рекой.
— Мост ночью загорелся и обрушился в воду, — поведал усталый глава обоза. — Теперь каждый мешок с солью приходится на лодке переправлять. Пока наш обоз собирали, четверых река унесла.
— Не легче новый мост поставить? — осведомился Жутиков.
— Река в том месте очень широка, не меньше четырех месяцев уйдет… В объезд, до ближайшей переправы путь втрое увеличивается.
— А отчего мост загорелся? — спросила я, припоминая ночной сон и пожар.
— Сие пока не ведомо… Но поговаривают, что поджег, не иначе, — ответил один из ратников. — С чего б ему сгореть самому по себе? Хороший мост, крепкий, новый.
Мы вместе с обозом, двинулись к лагерю, где расположились наши войска. Тень, отброшенная летящим Горынычем, подсказала мне интересную мысль.
— А если на Горыныче соль перевозить? Хотя бы через реку? Ведь на много быстрее выйдет!
— И сподручнее! Не то слово! — обрадовался ратник. — Эх, если б нам Горыныча!… - и он с надеждой глянул на парящего Грыныча. — Но он охрана Нареченной… Отпустит ли? — засомневался он.
— Отпущу, конечно! — подтвердила я, и по изумленному моим ответом ратнику, догадалась, что он и понятия не имел, что Нареченная это я.
Я оперативно договорилась с Горынычем о помощи на переправе соли через реку, и он, усадив на спину ратника с первого соляного обоза, отправился в путь.
Мне утреннее свидание с Яромиром и совместный завтрак пришлось отложить. Ратмир, ответственный за возведение соляного окружения черного замка, встретил обоз, и после перемены уставших в дороге лошадей намеревался незамедлительно отправиться устраивать заслоны. Помня с каким старанием влюбленный Князь не смотрел на Мирру, я решила сделать ему маленький подарок: отправила к нему на завтрак Мирру якобы с рапортом от меня, как моего гонца и порученца. Сама же, сопровождаемая недовольным таким изменением планов Жутиковым, присоединилась к небольшому отряду воеводы Ратмира под покровом тайны направлявшегося устраивать первый соляной заслон, что бы отрезать нечисти пути к отступлению. К тому же я надеялась узнать побольше о черном замке и подходах к нему. Да и компания Ратмира, относящегося ко мне с большой симпатией, для меня очень приятна. Пожалуй, он был единственный в этом мире, кто в первую очередь видел во мне — меня, а не Нареченную Князя. А ворчание и едкие замечание Жутикова стали давно привычным и уже воспринималось вполне естественным фоном, не отравляя настроение.
Связь с лагерем осуществлялась новым для меня и достаточно необычным методом. Курьер, молодой чародей на метле, привозил небольшой горшочек, плотно прикрытый крышкой. Следовало подогреть горшок, снять крышку и всматриваться в бурлящую зеленоватую воду. Если над горшком склонялся адресат, то она начинала мерцать, и появлялся образ того, кто отправил это своеобразное письмо.
Вернулись мы только через двое суток, получив через курьеров на метлах несколько нагоняев от Яги и Князя за самовольное, без их ведома, отбытие из лагеря и долгое отсутствие…
За два дня Ратмир наметил места засад и тайных складов, линии окружения и пресечения возможных путей отступления нечисти, обустроил первый тайный склад и засаду. Он, истинный стратег и воевода, вызывал искреннее восхищение и самые теплые чувства. Я с удивлением отметила, что мы порой начинаем понимать друг друга без слов, и ощущала, что его симпатия ко мне гораздо сильнее, чем просто дружеское расположение. Это радовало меня, находило теплый отклик в душе, хотя, он, верный понятиям чести и верности своему Князю, ни словом, ни намёком не упомянул о своих чувствах.