– Здесь не работали с ракетами? – задал я очередной вопрос.
– О каких ракетах идет речь? – не понял профессор. – Об осветительных? А зачем с ними работать?
– О ракетах вы не знаете, – сказал я. – Самолеты могут летать недалеко, и их нетрудно сбить. Так как же доставлять отраву на место? Снаряды?
– Как вы узко мыслите! – попенял мне разговорившийся профессор. – Я уже вам говорил, что об этом никому точно не известно, но думали многие и потом поделились своими мыслями с другими. Вы это все равно услышите, поэтому могу сказать и я. – Допустим, я хорошо знаю английский язык.
– Допустим, – согласился я. – Я его тоже неплохо знаю.
– Не перебивайте, – недовольно сказал он, – иначе не буду рассказывать. Одного языка мало, поэтому меня готовят, обучая всему, что знает чистокровный англичанин. После этого снабжают документами и деньгами и переправляют, скажем, в Лондон. Я там покупаю дом и живу несколько лет, притираясь к местным. Могу даже жениться. А потом мне переправляют бидоны с отравой и взрывчаткой, а я их ставлю на крышу своего дома или еще куда-нибудь. У нас здесь много инженеров, занятых радио, так что взрыв можно устроить и дистанционно. Возможно, все до времени хранится в каком-нибудь подвале.
– Жуткий вариант, – сказал я. – Мне в нем видится самое слабое звено – это люди. Вживаясь в чужую жизнь, можно изменить к ней отношение и отказаться от таких планов. Вы представляете, сколько заплатят тому, кто отдаст ваши баллоны властям?
– Мы этим занимаемся тридцать лет, – напомнил он. – А теперь представьте, что где-то собрали маленьких мальчишек и лет за двадцать воспитали в них жестких и непримиримых бойцов, фанатично преданных кому-то из наших хозяев. Жизнь европейцев им чужда, как и они сами, а если в них еще разожгли ненависть и дали большие деньги... Ведь надо быть идиотом, чтобы уверится в том, что тебя за предательство завалят золотом. Скорее всего, что-то заплатят, но вряд ли много. А отношение будет как и к остальным русским, даже хуже. Предателей не любит никто, хоть ими пользуются.
– А здесь делается что-то еще, кроме отравы? – спросил я.
– Что-то вы совсем скисли, – неодобрительно сказал профессор. – Учтите, что почти все, что я вам рассказал, – это вымысел. Может быть, все будет совсем не так, как фантазировали местные мыслители. А делают много чего и не только у нас. Не удивлюсь, если узнаю, что кое-что изготавливают на столичных фабриках. Это, конечно, дороже, но у нас не все можно сделать. Я обещал вам вино, но совсем заболтался и забыл.
– Ничего страшного, – успокоил я его. – Я, Дан Евгеньевич, вообще не пью.
– Больны? – сочувственно спросил он. – Нет? Похвально, но странно для вашего возраста. Уже уходите? Жаль. Приходите ко мне в любое время без приглашения. Как выздоровеет отец, передайте, что я его тоже пригласил.
Домой я вернулся в подавленном состоянии. Я почему-то сразу уверился в том, что рассказанные мне домыслы имеют очень много общего с реальностью. Если это так, то будущее вырисовывалось страшное. Миллионы погибших горожан, паника и полный хаос. Война будет и в этом случае, но Суханов прав в том, что нужно будет выдержать только первый натиск. Не станут с нами воевать, когда не останется тыла. Армии вернут домой, чтобы навести хоть какой-то порядок. Но это вражда и ненависть с основными государствами Европы, и не на годы, а как минимум на сто лет. Одно дело, когда ты сам где-то в Африке травишь негров, и совсем другое, когда травят тебя. А ведь после такого развалится вся колониальная система, и весь мир полностью изменится.
– Очень похоже на правду, – сказал отец после того, как я пересказал ему разговор с профессором. – Если удалось получить такие яды, то остальное – это только вопрос времени и денег. Турции не очень трудно будет дать по зубам, а одна Япония на нас не полезет. Даже в случае каких-то успехов, она захваченное не удержит, может и свое потерять. Остаются одни Американские штаты. В Америку никакую отраву не повезут, но и они одни у нас много не навоюют. А вот воспользоваться случаем и перехватить колонии своих союзников янки могут. На все сразу у них не хватит сил, но большую часть возьмут, а потом так усилятся, что доставят много неприятностей. И еще одна неприятность будет в том, что через некоторое время подобные яды будут у многих. И не так уж сложно будет все повторить и привезти отраву в наши города. Жить в изоляции?
– Такие яды не так просто создать, – сказал я. – В мире старика их сделали еще более сильными, но на это затратили огромные средства и много времени.
– Здесь тоже долго работали, но ведь сделали, – возразил отец. – Найдут и время, и деньги, и умные головы.
– Вот тогда и пригодятся мои знания, – сказал я. – Я очень много знаю, и если нам дадут время усилиться, никто тогда на нас с кулаками уже не полезет.
Подошло время обеда, и я без всякого аппетита поел суп с ветчиной и, оставив Ольге мыть тарелку, ушел в свою комнату и лег на кровать. Я хотел обдумать все, что узнал, разложить по полочкам и понять, к чему приведет мое вмешательство. Чем дольше я думал, тем больше мне все здесь не нравилось. Если верно то, что мне рассказал профессор, то все кончится гонкой вооружений в первую очередь с Американскими штатами. Да и европейские государства рано или поздно придут в себя и к ней подключатся. Неужели мы обречены на борьбу с ними? И мои знания дадут лишь временное преимущество. Пока еще мы сможем все сделать! Многое все равно не получится держать в секрете, иначе толку от него...
– Что ты такой мрачный? – спросила Вера. – Узнал что-то неприятное?
– Узнал, что бог нас создавал зря, – ответил я. – Столько жадности, злобы и ненависти к себе подобным, сколько их у людей, больше нет ни у каких других существ.
– Хороших людей больше! – возразила она. – И вообще в жизни много хорошего. Расскажи, что тебя так расстроило. Может, тебе наврали, и не стоит себя так изводить.
– Может быть, малыш, – согласился я и, притянув ее к себе, начал целовать.
– Не сейчас, – она оттолкнула меня и отодвинулась к краю кровати. – У тебя получился очень вкусный суп, которым я объелась.
– Хорошо, – согласился я. – Отложим на потом, а сейчас просто полежим, и ты мне расскажешь о своей жизни. Позор: женился и почти ничего не знаю о своей жене. Вечером я буду досказывать о себе, а сейчас послушаю тебя.
Она подобралась поближе, положила голову мне на грудь и начала вспоминать детские годы. На время тяжелые мысли были забыты.
Глава 11
Утром все-таки пришлось прибегнуть к колбасе с хлебом. Единственное, чем я смог разнообразить стол, были свежие огурцы.
– Я постараюсь пораньше освободиться и сходить в продуктовый магазин, – сказал я женщинам. – Светлана говорила, что с кухаркой не должно быть проблем, вот я у нее и узнаю, почему мы завтракаем колбасой. Заодно куплю продукты взамен съеденных. Но если быстро освободиться не получится, тогда я позвоню, и идти в магазин придется вам.
Я вышел за пятнадцать минут до начала работы и по дороге в нужное мне здание встретился и поздоровался с двумя десятками спешащих туда же мужчин и тремя женщинами. За столом для вахтера никто не сидел, а обе двери в гимназию были заперты на висячие замки. Я поднялся по лестнице на третий этаж, нашел дверь с номером одиннадцать и постучал.
– Войдите! – услышал я ослабленный дверью голос и вошел.
Это был не кабинет, а, скорее, рабочая комната инженера. У стены стоял громоздкий кульман, повернутый так, чтобы свет от окна падал на доску. Еще в комнате были два письменных стола, сейф на тумбочке, несколько стульев и закрепленная на одной из стен школьная доска с мелками. Сам Фролов сидел за одним из столов с авторучкой в руках. При моем появлении он слегка привстал, наметив поклон.
– Вам должны были обо мне говорить, – сказал он, жестом руки предлагая мне сесть. – Кто вы, я тоже знаю, так что будем считать, что мы с вами знакомы. Хотелось бы знать, нужно мне упоминать ваш титул, или без этого можно обойтись?
– Если вас нужно называть по имени-отчеству, то и меня извольте называть так же, – с улыбкой ответил я, – а если Владимиром, то и мне будет достаточно Алексея. Если не подружимся, князем я для вас стану, когда выберусь из этого лагеря.
– Годится! – улыбнулся он. – Мне о вас, Алексей, рассказали удивительные вещи. Поверить в такое трудно, я и не поверил. С другой стороны, вы мне кажетесь умным юношей и должны понимать, что ваши обещания ничего не стоит проверить.
– Давайте проверять, – согласился я. – Только учтите, что я знаю слишком много, и запись этих знаний займет несколько месяцев. Понятно, что их ценность для вас будет разная. Вы их рассчитываете использовать сейчас?
– Это было бы неплохо, – кивнул Владимир, – но и потом никакие знания не будут лишними. У нас слишком много врагов, и техническое превосходство поможет уравнять шансы.
– На потом у меня будет много, – вздохнул я, – а вот на быстрое использование мало что наберется. В технике все взаимосвязано, поэтому перескакивать через этапы не выйдет. Через год вы сможете получить в лучшем случае только опытные образцы, а еще нужно запустить производство и обучить тех, кто этим будет пользоваться.
– Мы с вами говорим ни о чем, – сказал он. – Вы пока только обещаете.
– Давайте сделаем так, – предложил я. – Я за два-три дня коротко изложу то, что знаю, а вы ознакомитесь с записями и скажете, что вас интересует в первую очередь. По этим вопросам могу сразу дать развернутые объяснения, а потом буду все подробно расписывать по темам.
– Годится, – сказал он. – Только зачем писать? И вам больше работы и другим будет труднее разбираться. Вы где хотите работать, здесь или у себя дома?
– А можно? – спросил я. – Я имею в виду работу на дому.
– А почему нельзя? – удивился он. – Вам для работы ничего особенно не нужно, по крайней мере пока. У нас кое-кто из ученых так и работает, а сюда приходит только тогда, когда нужно пообщаться с коллегами или воспользоваться оборудованием лабораторий.
– А общаться по телефону запрещено? – спросил я.
– Прямого запрета нет, потому что линии не выходят за пределы нашего городка, – ответил Владимир. – Я понял, что вас больше устраивает дом. Значит, примерно через час к вам отвезут печатную машинку...
– А может, обойдемся ручкой? – спросил я. – Я себе все пальцы отобью. И треск...
– Ерунда! – отмел он мои возражения. – Машинка электрическая и почти не шумит, а нажатие на клавиши очень мягкое. Немного поработаете и забудете о своей авторучке. Что, никогда не использовали?
– У нас был совсем другой способ печати, – ответил я, – а механической машинкой печатал очень давно и недолго. Но если вы ее так расхваливаете, не откажусь.
– Сейф вам не нужен, – продолжил Владимир. – Все отпечатанные материалы будете в конце рабочего дня относить сюда. Идти здесь всего ничего, так что добежите в любую погоду. Возьмите папку, чтобы было удобней носить. На ее внутренней стороне я записал номер своего телефона. Всегда звоните перед выходом, чтобы потом не ждать под дверьми. Давайте запишу еще свой домашний номер, можете звонить и на него. Сейчас я вас пока ни с кем знакомить не буду. Сначала оценим вашу полезность и определим, с кем вы будете работать. Идите, Алексей, буду с нетерпением ждать результатов вашей работы.
Я попрощался и ушел. Хотелось пообщаться и попытаться узнать ответы на возникшие у меня вопросы, но если прямо говорят, что я вру, какие могут быть разговоры? Первым на моем пути попался галантерейный магазин. Его хозяйкой была невысокая пожилая дама, которая обрадовалась мне, как родному. Мне пришлось выслушать о ее родственниках и о том, что она не стеснена в средствах, а магазин держит не для прибыли, а для души.
– У всех все есть, князь, – жаловалась она мне, – а на нитках и мыле оборота не сделаешь. Да и бог с ним, с оборотом, так ведь почти не заходят!
– У меня есть нужда в ваших услугах, – обрадовал я ее. – Дорогая, Ольга Николаевна, у вас можно заказать гантели?
– А зачем заказывать, когда можно просто купить? – не поняла она. – Вон они стоят. Или вам эти не подходят? Их кто-то заказал лет пять назад, а брать не стал. Я уже и не припомню, кто это был. Вам нужно только это железо?
Я у нее купил все, что собирался, и выпросил сумку, чтобы сложить хозяйственные мелочи. Из-за груза не стал заходить в продуктовый магазин, отложив это на потом. Дома ждал приятный сюрприз. Оказывается, как только я ушел, пришла подобранная Светланой служанка. Убирать и делать другую работу по дому она не нанималась, только готовить. Но здесь были две прачки, которым можно было отдать в стирку белье, а уборку комнат мы могли делать сами. Я отдал кухарке мясорубку и все остальное, оставив себе только гантели. От помощи в покупке продуктов она отказалась, сказав, что без труда справится сама. Девушкой она была крепкой, поэтому я ей свою помощь больше не предлагал.
– Почему так рано? – встретила меня вопросом жена.
– Пришел проверить шкафы, – неудачно пошутил я.
Неудачно, потому что она не поняла шутки, а когда я объяснил, что имел в виду, обиделась. Впрочем, обида была быстро забыта, когда она узнала, что я теперь надомник и почти все время буду рядом с ней.
Вскоре к дому подъехал «форд», из которого выгрузили здоровенный агрегат. Он оказался обещанной мне печатной машинкой. К ней прилагалась толстая пачка плотной бумаги и запасная красящая лента. Я ее опробовал и был приятно удивлен действительно тихой работе и мягкому нажатию клавиш. Теперь осталось только научиться печатать. Помогла прекрасная память, поэтому я уже в тот же день, практически не глядя, быстро набирал текст, правда, пока только одним пальцем. Весь следующий день я просидел за машинкой, отвлекаясь только для того, чтобы уделить внимание еде, жене и гантелям. Слава богу, питание опять стало вкусным и разнообразным, и мне не нужно было им заниматься. Отец чувствовал себя значительно лучше и на четвертый день после приезда уже ел сам, осторожно действуя правой рукой. Ольга помаялась два дня, а потом узнала, что у соседей через три дома живут сестры-двойняшки ее возраста и зачастила к ним в гости.
– Знаешь, что я узнала? – говорила она мне после одного из таких визитов. – Девушки сказали, что старшеклассников иногда вывозят из лагеря. Их в прошлом году несколько раз возили на отдых к лесной реке и еще три раза в Тюмень в театр и в кино, так что и я смогу увидеть хоть что-то, кроме этого забора. У них совсем небольшой класс, но в нем вместе с девушками учатся парни!
Мама тоже с кем-то познакомилась, но пока из-за отца из дома отлучалась редко, а к нам тоже никого не приглашала. Женщины совместными усилиями украсили дом милыми безделушками и статуэтками, которые мама умудрилась вывезти из квартиры, и в нем стало гораздо уютнее.
Свою работу я, как и обещал, окончил на третий день. Кое-что пока придержал, в том числе и атомное оружие, но все равно отданного получилось много. Как мне и советовал Фролов, я ему позвонил, убедился в том, что он у себя, и отнес бумаги.
– Завтра сидите дома, – предупредил он. – С вашим творчеством будут знакомиться и, если будет нужно, вызовут.
Наверное, знакомиться начали в тот же день, потому что на следующий позвонили еще до девяти. Когда я подошел, Владимир познакомил меня с низеньким и полным мужчиной лет пятидесяти с большой лысиной и торчащими ушами, оказавшимся инженером Марком Валерьевичем Аверьяновым. Выглядел он комично, невольно вызвав у меня улыбку. Я ее постарался скрыть, но он заметил.
– Можете улыбаться, – сказал он мне. – Я уже привык к такой реакции. Садитесь, Алексей Сергеевич, поговорим. В ваших листах изложены поразительные вещи! Если вы это не выдумали, ваши знания могут перевернуть всю нашу жизнь! Я пока посмотрел далеко не все, но глаза в первую очередь уцепились за описание твердотельных усилительных приборов, которыми можно будет заменить лампы. Вы печатали очень сжато и не описали принципа действия. Можете это сделать сейчас?