Я и в прошлой жизни, и в бытность гимназистом ни разу не сталкивался с криминалом. После моего вселения молодой князь Мещерский избавился от излишних сантиментов, но все равно не было ни малейшего желания смотреть на залитые кровью тела жертв и видеть горе их близких. Пусть эту выгодную работу делают те, кто имеет к ней склонность.
Как только приехали, Вера пошла писать отчет, а я вернулся за свой стол дописывать статью. Больше меня никто до конца дня не трогал, поэтому все-таки удалось ее закончить, пусть и перед самым уходом.
– Не надо меня провожать, – сказала любимая. – Я позвонила брату, и он должен вот-вот подъехать. И к вам он меня отвезет, поэтому у меня будет время покупаться. Надеюсь, что смою с себя всю вонь и смогу у вас появиться. Твоя сестра будет кусаться?
– Сказала, что ей хватит ужина, – улыбнулся я. – Просто постарайся ее пока не трогать. Она тебя не знает, а у каждого в голове свои тараканы. Есть они и у нее.
Мне тоже надо было наводить марафет, поэтому я оставил Веру в редакции дожидаться брата, а сам вернулся домой. До прихода отца успел принять ванну, высушить и привести в порядок волосы и надеть подготовленный Натальей костюм.
– Что это ты так рано вырядился? – спросил встретивший меня в коридоре отец, и я сразу понял, что он не в духе.
– Остался всего час, – ответил я. – Ничего, не помнусь. У тебя что, неприятности на работе или упало настроение из-за предстоящих смотрин?
– Неприятности – это еще мягко сказано! – сердито сказал он. – Возьми почитай сам.
Он раскрыл на нужной странице «Вестник полиции» и протянул мне. Я прочитал указ императора и вопросительно посмотрел на отца.
– Кто этот Шарль Дюкре?
– Бывший префект Парижа, – ответил отец. – Получил подданство и уже переехал в столицу. Наверное, в министерстве знали о замене главы нашего департамента, но нам до последнего никто ничего не сообщил. Я об этом узнал из журнала и сразу навел справки. У нас даже министр ездит без охраны, а этот привез с собой пуленепробиваемый автомобиль и охрану из французов.
– Да, насчет министра, – сказал я. – Мне кое-что неясно в указе. Как можно выводить из-под контроля министерства кадровые вопросы департамента, который в это министерство входит? Или уже не входит?
– Ты ухватил суть, – сказал отец, одобрительно на меня посмотрев. – Наш департамент – это один из столпов, на которых держится империя. А теперь представь, что будет, если у него поменяют главу, да еще фактически выведут его из подчинения министру. Через год в нем останутся только послушные исполнители, которые будут смотреть в рот этому Дюкре. Меня точно выживут.
– У вас много порядочных и решительных людей, – сказал я, глядя ему в глаза. – Неужели не сможете раздобыть трехлинейку с оптикой и найти хорошего стрелка? Не вечно он будет ездить в своем бронированном автомобиле. На Фонтанке это сделать трудно, но у вас там много зданий. И не будет он целыми днями сидеть на службе, куда-нибудь начнет ездить. В конце концов, не так уж сложно заминировать его автомобиль. Если уж полиция не сможет себя защитить...
– Представляешь последствия? – спросил отец, глядя на меня так, как будто увидел впервые.
– Представляю, – кивнул я. – У кого-то наверху полетят погоны. У кого-то, но не у всех. А если пришлют еще одного француза, грохните и его. Я бы на месте третьего кандидата сюда не поехал. Это ведь еще неплохой намек тем, кто все это устраивает. Пуля – дура, ей все равно куда лететь.
– Не скажешь, с кем познакомился? – спросил отец. – Ты очень сильно изменился, причем всего за день-два. Такие изменения без сильной встряски или чьего-то влияния не бывают.
– Давай поговорим об этом как-нибудь в другой раз? – предложил я. – Не посмотришь статью, пока есть время?
Отец забрал исписанные мной листки, вложил их в «Вестник» и ушел в кабинет. Вторично я его увидел минут через двадцать.
– Кто это написал? – спросил он, положив черновик статьи на мой столик. – Кто-то из ваших, как ты выразился, акул?
– Я это написал, я! – сердито ответил я. – Что так недоверчиво смотришь? Если хочешь, я при тебе еще что-нибудь напишу, только после ухода Веры, а то сейчас на это нет времени. Ты не допытывайся насчет авторства, а скажи свое мнение.
– Написано талантливо, и придраться будет трудно, – сказал отец, не сводя с меня испытывающего взгляда. – Со мной могут связать хотя бы из-за твоей работы в редакции, но больших неприятностей не будет. Никто ничего доказать не сможет, да и не будут под меня копать, потому что мое начальство тоже против этого законопроекта.
– Значит, я пробую пропихнуть ее в печать, – подвел я итог. – Папа, я не хочу тянуть со свадьбой! Мало ли что может случиться.
– Папа... Давно ты меня так не называл. Я вижу, что ты намерен жениться независимо от того, какое впечатление произведет на нас твоя невеста, но давай все-таки не будем бежать впереди паровоза. Уже без десяти, стол накрыт, и мы все готовы, поэтому иди встречать свою любовь и веди ее сюда.
Я быстро спустился во двор, а потом и вовсе вышел на улицу. Ждать пришлось всего минут пять, по истечении которых возле меня затормозил блестящий лаком черный «ситроен», открылась дверца водителя, и из салона выбрался брат Веры.
– Привет, княже, – отвесил он мне шутливый поклон. – Невесту заберешь, или везти назад?
– Привет, Иван! – я шагнул ему навстречу и пожал руку. – Не хочешь к нам зайти?
– У меня сегодня еще куча дел, – отказался он, открывая дверцу, за которой сидела Вера. – И смотреть будут сестренку, а не меня. Когда будете заканчивать, позвони, и я подскочу.
Я помог девушке выйти из машины и обалдел. На ней было облегающее шелковое платье малинового цвета, замысловатая прическа, открывающая шею и подобранные к платью украшения. Туфли на больших даже по моим меркам каблуках добавили ей стройности и роста. Такой очаровательной я свою любовь еще не видел.
– Мог бы заехать во двор, – недовольно сказала Вера Ивану, но я ее уже слишком хорошо знал, чтобы понять, что она показным недовольством прикрывает страх.
– Выше нос, сестренка! – подбодрил ее брат. – Не отдадут тебе этого князя, найдем другого постарше. Какой толк от мальчишки!
– На себя посмотри, – с улыбкой сказал я ему. – Сам всего на два года старше. Пойдем, дорогая!
Я подал Вере руку и повел ее во двор. Плитка во дворе была ровной, но не для таких каблуков. Когда она оступилась, я подхватил свое чудо на руки, занес в подъезд и почти бегом поднялся по лестнице.
– Отпусти меня, сумасшедший! – рассердилась она. – Что подумают люди? И ты меня всю изомнешь, на кого я буду похожа?!
– Ты так и будешь здесь стоять? – спросил приоткрывший входную дверь отец. – Или твоя дама не может ходить?
– Все я могу! – сердито сказала Вера. – А ваши претензии, Сергей Александрович, должны быть к сыну. Да поставь ты меня на ноги!
– И в чем же виноват Алексей? – спросил отец, пропуская ее в прихожую.
– В спешке, – ответила Вера, снимая туфли. – Я только утром узнала, что приглашена на ужин, а весь день провела на работе. У меня достаточно нарядов, но почти все деловое или праздничное. Есть хорошее платье для такого визита, но мне его провоняли в редакции. А времени бегать по магазинам не было. Выбрала это платье, а к нему подходят только эти туфли. Я на таких каблуках хожу редко, а у вас во дворе неровная плитка!
– Непорядок! – строго сказал отец, но его глаза смеялись. – Надо будет сказать, чтобы выровняли.
– Вот вы смеетесь, а на меня сейчас будут смотреть как на... – она запнулась, не найдя подходящего слова. – Ваши жена и дочь скажут, что я так вырядилась, чтобы произвести на вас впечатление. А не скажут, так подумают!
– Вы на меня и так уже произвели впечатление, причем самое благоприятное, – улыбнулся отец, предлагая ей руку. – Пойдемте, я вас сам представлю. Немного против правил, но мы это как-нибудь переживем.
Что можно сказать об этом ужине? Поначалу женская половина моей семьи приняла Веру насторожено, а Ольга не скрывала неприязни, но моя невеста смогла быстро найти общий язык и с матерью, и с сестрой. Ей потребовался час, чтобы стать у нас своей. Провожали ее совсем не так, как встретили.
– Заходите к нам в любое время без приглашения! – сказала ей мама. – Вы мне очень понравились, и теперь я понимаю сына.
– Жаль, что вы работаете, – сказала ей Ольга, – но ведь можно прийти после работы?
– Мне после нашей работы каждый раз приходится долго приводить себя в порядок, – с сожалением ответила Вера, – но я постараюсь найти время.
– Бросали бы вы работу в редакции, – посоветовал отец. – Если хочется писать, и есть способности, это можно делать дома.
– Мне хочется хоть немного побыть в редакции, чтобы набраться опыта, – сказала Вера. – Долго работать все равно не получится из-за детей.
До машины она добралась своим ходом, опираясь на мою руку. На этот раз Иван заехал во двор, так что далеко идти не пришлось.
– Когда свадьба? – спросил он меня.
– Я бы женился хоть сейчас, – ответил я. – Но сначала надо поговорить с твоим отцом и решить, где будем отмечать и кого пригласим. Мы должны разослать приглашения всем родственникам с таким расчетом, чтобы они смогли приехать, а у меня одна из теток в Италии. Так что раньше чем через десять дней не получится.
– Что за тетка? – спросила Вера. – Ты мне о ней не говорил, только о Катерине.
– Я ее сам никогда в жизни не видел, – ответил я. – Это тетя Наталья, которая вышла замуж за итальянского герцога Фабрицио Сассо-Руффо. Ей уже больше девяноста лет, и, понятно, что она никуда не поедет, но попробуй не пригласить! Обид будет... А одна из ее дочерей замужем за сыном великого князя Александра Михайловича.
– И этих нужно приглашать? – испугалась Вера.
– А ты думала! – подтвердил я. – Но можешь сильно не пугаться: когда узнают, кто невеста, найдут повод отказаться. А вот ее вторая дочь – баронесса Маруся Врангель – может прибыть, да не одна, а со всем семейством.
Я помог Вере сесть в салон, Иван занял место водителя, и они уехали. Я вернулся в квартиру и хотел уйти в свою комнату, но был перехвачен отцом.
– Зайди в кабинет, – пригласил он меня, открыв дверь. – Не спеши завтра со своей статьей. Я постараюсь с утра кое с кем поговорить, чтобы позвонили вашему цензору. У него не будет оснований не пустить твою статью в печать, но может просто испугаться последствий, а после звонка никаких препон не будет. Теперь по твоей свадьбе...
– Я поговорю с отцом Веры, а окончательно будешь решать вместе с ним.
– Так будет лучше всего, – согласился отец. – Теперь еще одно. Ты мне дал совет в отношении Дюкре. Я бы хотел знать, ведешь ли ты подобные разговоры с кем-то еще.
– Ни с кем, кроме тебя, я таких разговоров не вел, – глядя ему в глаза, ответил я. – У меня просто нет таких друзей или единомышленников, которым можно было бы довериться.
– А твой Олег? – спросил он. – Я считал, что вы дружите.
– Дружим, – согласился я. – Олег меня никогда не предаст, но я не уверен в том, что он не сболтнет случайно, да и не нужно ему это. Все наши разговоры были не от большого ума. Я там уже всех предупредил.
– Это хорошо, – сказал отец. – Хотел бы я только знать, откуда у тебя появился этот большой ум. Надеюсь, что ты не будешь долго держать меня в неведении. Я попросил, чтобы купили и привезли гантели, так что можешь забрать.
Я поблагодарил и, забрав пятикилограммовые гантели, вышел из кабинета. Возле дверей в мою комнату я увидел маму.
– Что это у тебя? – спросила она, увидев мой спортивный инвентарь. – Гантели! Какой же ты молодец! Хочу сказать, что мне очень понравилась твоя Вера. У нее есть красота и характер, а самое главное, что ей нужен ты, а не наше положение. Иди, а то тебе тяжело их держать.
Я вошел в комнату, нашел место для гантелей и переоделся в халат. Надо было обдумать события сегодняшнего дня и то, чем заниматься завтра. Я за день устал, поэтому выбрал не кресло, а кровать. Мне очень не понравилась история с этим французом. Это очень плохо, что начали менять руководство в департаменте полиции, ставя на ключевые посты иностранцев. Причем такую замену даже не маскируют, делая это совершенно открыто. Оформить подданство можно любому за один день, и если эта практика будет широко применяться... Понятно, что многих сразу не заменишь: бросится в глаза, да и работу можно завалить. Но за несколько лет можно заменить руководство во всех значимых органах власти. Против императора не попрешь, тем более что никакой оппозиции иностранному засилью в Думе нет. Если раньше наших иностранных кредиторов устраивала продажная власть и возможность качать золото и скупать у нас все, на что упадет взгляд, то сейчас появилось желание управлять напрямую. Это могло иметь далеко идущие и очень плохие последствия, а любые действия, кроме устранения императора и его семьи, могли их только отсрочить. И что теперь делать мне? Я видел только две возможности: или драться, или на все наплевать и устроиться с семьей где-нибудь за границей. Второй вариант мне категорически не нравился, а первый имел смысл только в том случае, если уже существовал заговор достаточно сильных и влиятельных людей. Наверняка за нас возьмутся в ближайшие годы, поэтому просто не было времени что-то затевать самому. Но даже если такой заговор был, кто я для заговорщиков? Какую ценность мог представлять вчерашний гимназист князь Мещерский? Правильно, никакой. Такой заговор мог существовать только при строжайшей секретности, иначе его бы уже давным-давно не было. Я мог, используя свои знания, сделать себе имя и стать заметной фигурой, но на это нужно было много времени, а его не было. Какой толк будет от моих знаний, если ими не успеют воспользоваться? Оставался довольно рискованный вариант со статьей. Влезть в игру значительных людей, спутать им карты и попытаться при этом уцелеть и привлечь к себе внимание заговорщиков. Им мог пригодиться молодой человек с хорошо подвешенным языком и бойким пером, патриотически настроенный и не слишком боящийся за свою шкуру. Главное, с ними сойтись, а потом можно будет доказать свою полезность. Но, делая ставку на второй вариант, надо было одновременно заниматься первым. Мне известность в любом случае не помешает. Вскоре стало клонить в сон. На часах было еще только девять вечера, но я решил, что лучше заснуть сейчас, а завтра с утра начать заниматься телом. Прежде чем браться за гантели, надо было две-три недели укреплять мышцы без снарядов.
Утром я действительно проснулся раньше обычного, даже раньше звонка будильника, который поставил на семь часов. Убрав холодным душем остатки сна, я сделал легкую разминку, а потом покачал разные группы мышц, стараясь не переусердствовать. Заодно выполнил упражнения на растяжки, которым меня когда-то учили на секции кун-фу. Хоть не сильно напрягался, но все равно вспотел, и пришлось опять бежать под душ. После занятий зверски захотелось есть, поэтому за завтраком съел намного больше обычного.
Сегодня был пасмурный день, и до моего выхода из дома уже дважды срывался дождь. Я не стал брать плащ, обошелся складным зонтом. Быстро добрался до редакции, обменялся приветствиями с вахтером и поднялся на второй этаж. Я решил все-таки не ждать со статьей, а отдать ее еще до начала работы. К цензору она попадет еще нескоро, а попробуй потом найти редактора. Идти с ней к его товарищу после разговора о вреде курения не хотелось. Он бы меня послал далеко-далеко... На стук в дверь его кабинета раздался неразборчивый возглас, который я счел за разрешение войти.
– Здравствуйте, Александр Николаевич, – первым поздоровался я, дождался его ответа и продолжил: – У меня к вам просьба посмотреть эти записи. Меня проинформировали об одной законодательной инициативе кадетов, которая вызвала неодобрение второго делопроизводства департамента полиции...
– Подождите, князь, – перебил он меня, – ваш отец не в нем работает?
– В нем, – кивнул я, – но будем считать, что я эти сведения получил не от него. Если статья выйдет под моим именем, неприятностей у него в департаменте не будет. Да, сегодня с утра должны позвонить нашему цензору, так что он мешать не станет.
– Даже так? – сказал он, посмотрев на меня с интересом. – Оставляйте ваши бумаги, я их посмотрю.