Дмитрий отвлекся от своих мыслей, поцеловал Анжелику в лоб и вновь прижал к себе. Пора было начинать день. Утренняя гигиена, комплекс физических упражнений и завтрак. А потом дела. Весь день. Перемежаемые двумя-тремя тренировками. Анжелика что-то недовольное пробурчала, когда он отстранился и пошел к выходу из комнаты. Но негромко и осторожно. Ей-то такие ранние подъемы совсем были не по душе. А ранний завтрак, так им любимый, откровенно злил. Однако она его не пропускала, как и все прочие приближенные «к телу» люди, если были в досягаемости монарха. Завтрак был для него этаким маркером допуска что ли…
Глава 2
12 апреля сентября 1621 года, Москва
Война, которая неизбежно приближалась, началась.
Император Руси сидел на своем коне и задумчиво смотрел на проходящие войска. Играла бодрая, в чем-то даже свирепая музыка. Везде довольные лица. Что горожан, что гостей. А Дмитрию было противно, хоть и сдерживался от демонстрации своих чувств. Коалиция из Габсбургов и Аббаса не мытьем, так катаньем умудрились склонить его к этому, в общем-то, бессмысленному делу…
Марина осторожно коснулась его ладони, привлекая внимание.
— Ты такой смурной…
— Эта война… она не нужна нам. Не лежит у меня сердце в ней участвовать.
— Но почему? — Неподдельно удивилась Марина. — Ведь благая цель — борьба с неверными!
— А Иисус Христос где-то бегал с мечом и убивал тех, кто в него не верит?
— Нет, — смутилась Марина.
— То, что христиане привыкли во имя Господа Бога творить беззакония — уже привычно. Во имя Бога сделано намного больше зла и различной мерзости, чем во имя чего бы то ни было еще. Я давно привык и смирился с этим вопиющим лицемерием. Или ты думаешь, Всевышний отвернулся от Царьграда просто так? Нет. За грехи их тяжкие и лицемерие византийцы были наказаны. Да и христиане в целом, ибо лишены Гроба Господня по той же причине. Переругались друг с другом словно собаки беспризорные. Но дело совсем в другом. Эта война нам не нужна по экономическим причинам.
— Не понимаю, — немного подумав, покачала головой Марина. — Мы ведь можем установить твою власть в Крыму.
— А оно нам сейчас надо? После того как я разбил степное войско под Серпуховым, Коломной и Тулой Крым стал легкой добычей. Запорожские казаки, вторгшиеся туда по договоренности со мной, опустошили там все невероятно. Помнишь сколько рабов освободили да нам пригнали? А сколько девиц молодых, оных я служилым своим в жены раздал? Людей в Крыму сейчас почитай, что и нет. Да и имущества тоже. Все либо разграбили, либо пожгли, либо порушили.
— Тебе не нравится, что не будет трофеев?
— И это — тоже. Но главное — сейчас Крым является головной болью для османов, которые вынуждены тратить весьма немалые ресурсы на удержание этого пустынного полуострова. Там ведь даже селян не осталось. Казаки подчистили и разогнали все. Гарнизоны в устье Днепра и Дона, на Перекопе, в Кафе и Керчи, в Балаклаве. Это все деньги и отвлечение немалых сил. Разбить их несложно, но уйдут они — зайти придется нам.
— Но ведь это Крым!
— Мне-то он зачем? Что я с ним делать буду? Вся степь северного Причерноморья пуста. Ни городов, ни сел, ни дорог. Я только-только создал условия для ее заселения. Пришлось выдумывать совершенно немыслимые условия, чтобы привлечь туда переселенцев из всех моих земель и от соседей[45]. И даже, несмотря на это, потребуются долгие годы, скорее всего два-три десятилетия, чтобы хоть немного нам освоиться в этой степи. А тут еще Крым. Поверь — он нам сейчас не так чтобы и нужен. Да, в перспективе без него не обойтись. Но не сейчас. Ну захватим мы его. Ну построим мы морской флот в Черном море, выкручивая и напрягая силы неимоверно. И что дальше то? Через Черноморские проливы ни нам не пройти, ни к нам. А торговать с османами мы толком не будем, что так, что этак. Пока во всяком случае. Да и не надежно это все. Любое напряжение в отношениях с потенциальным врагом — и все — торговле всей конец. В общем — та еще задачка.
— Хм… — задумчиво произнесла Марина. — Тогда почему ты дал себя уговорить?
— Потому что союз со Священной Римской Империей и Персией для меня выгоден. Очень. Тут и экономические интересы. Не забывай, они покупают у меня две трети всей промышленной продукции и особенно оружие. Особенно персы, которые реэкспортируют ее в Индию. А это — слишком большие деньги, чтобы ими рисковать. Да и политическая конфигурация сейчас такова, что османы попросту не рискнут воевать с кем-либо из нас. И не только османы. Священная Римская Империя надежно прикрыта на своих западных рубежах от происков Франции и Англии, которые просто боятся связываться с ТАКОЙ мощью. Да и испанцы относительно прикрыты в Европе. Вся эта борьба за Нидерланды притихла. Я не хочу терять столь удобную и спокойную для нас конфигурацию. Никто, ни одна собака не посмеет в здравом уме на нас напасть. Если, конечно, ум у нее есть. Именно по этой причине я максимально аккуратно тянул время. Все эти верфи в Смоленске да Воронеже. Дороги до них. Проблемы с вооружением и так далее. Именно по этой причине я позволял голландцам массово продавать, закупаемые у меня ружья и пушки османам. Контрабандно, разумеется. Но и я, и голландские дельцы имели договоренности, и они тщательно блюдут приличия. Им тоже эта война не нужна. Поэтому Вена регулярно узнавала о том, что Стамбул вновь получил партию контрабанды в несколько тысяч ружей или сколько пушек, закупая у меня еще дабы не дать османам достигнуть паритета…
— Ты последние годы стал каким-то другим, — после долгого размышления произнесла Марина.
— Я просто устал от войн…. Надоело.
— Ой ли? — Усмехнулась бывшая супруга.
— Я боюсь того размаха, с которым действую. Я боюсь, что снова увлекусь и чего-то там назахватываю лишнего. И так уже держава какая-то необъятная. Что мне с ней делать? Такой махиной очень непросто управлять. Конечно, Чингиз-хан как-то умудрялся. Но я-то не потрясатель Вселенной.
— Ходят слухи… — едко усмехнулась Марина Георгиевна, не договаривая.
— Каких только слухов не ходит, — тяжело вздохнув, произнес Дмитрий и замолчал.
Марина тоже не стала продолжать беседу.
Они оба устремили свой взор в проходящие колонны войск. Под музыку. Весело. Казалось, что солдаты даже радуются началу этой войны. А уж какой ажиотаж среди обычных обывателей, которым нет нужды сражаться лично!
Над Стамбулом стремительно сгущались тучи.
На юг уходило пять из девяти легионов, развернутых к 1621 году. Плюс кое-какие части усиления. А также два отдельных кавалерийских полка и девять отдельных конных дивизионов. Если легионы идут к Смоленску и Воронежу, чтобы погрузиться там на речной флот Днепра и Дона, то кавалерия должна двигаться своим ходом. Частью к Бессарабии, дабы обозначить присутствие, частью на Кубань, дабы умиротворять черкессов, ногайцев и прочих, не достаточно умиротворенных.
Легионы вновь обновились. Как, впрочем, и перед каждой новой войной. Дмитрий активно их преображал, переделывая под новые технические и организационные возможности.
Теперь они имели в своем составе два полка пехоты двухбатальонного состава, полк полевой артиллерии, дивизион рейтар, роту егерей, штурмовую роту, инженерно-саперную роту и прочее. Причем егерей ввели вновь, превратив из метких стрелков в, фактически, пеших разведчиков.
В каждом пехотном батальоне было по три стрелковые роты и одна — гренадеров, у которых осталось всего шесть ручных мортир. Правда, преображенных. Они окончательно «скатились» к миномету схемы «мнимый треугольник», стреляющему чугунной оперенной гранатой. Дымный порох, как в начинке, так и в вышибном заряде. Капсюль в примитивном инерционном взрывателе и такой же — в донном инициаторе. Кое-как наладив выпуск инициирующих веществ Дмитрий сразу же стал изготавливать капсюли и внедрять их в армии. И если для стрелкового вооружения пока было рано — не хватало объемов производства, то для артиллерии — самое то.
Каждый полк теперь имел только одну полковую батарею «Единорогов», но в шесть нарезных стволов и калибром четыре дюйма. Была применена схема Ла Хитта. Качественный бронзовый ствол нарезался, оставаясь дульнозарядным. Боеприпасы — чугунные удлиненные снаряды с примитивным инерционным взрывателем и готовыми нарезами. Сильно дороже и муторнее, чем раньше. Однако и сильно эффективнее. Но главное — полевая артиллерия. Дмитрий ушел пока от деления ее на легкую и тяжелую, остановившись на двух батареях по четыре нарезных «Единорога», калибром в шесть дюймов.
Существенное сокращение «поголовья» артиллерийских систем на обозе позитивно никак не сказалось. Даже напротив — он даже разросся, везя существенно больше выстрелов. Особенно для ручных мортир.
О том, что повсеместно было внедрено стрелковое вооружение на основе казнозарядного штуцера образца 1610 года и говорить, наверное, особо не нужно. Даже пистолеты по той же схеме сделали, чтобы проще и быстрее перезаряжать.
Вместе с тем изменилась и система защитного снаряжения. Если нижние чины так и остались в простых кирасах и шлемах, то унтера получили уже легкий полудоспех, а офицеры — адаптированную к пешему бою вариацию поздней, высокой готики. Пулю, конечно, все эти «железки» не держали, разве что на излете. Но от холодного оружия защищали очень прилично. Плюс легко фиксируемый статус. Офицеров и унтеров теперь в горячке боя легко можно было различить.
Легионы вновь обновились, готовясь удивлять врагов и союзников. Ведь, как показала мировая история, без удивления на войне нельзя. Не станешь «радовать» своих противников новинками — они начнут тебя бить. Консерватизм на войне не уместен. Разве что у тебя очень много людей, от которых ты хочешь избавиться….
Глава 3
2 июня 1621 года, окрестности Азова
Дмитрий вглядывался в зрительную трубу, пытаясь разглядеть укрепления важного узла обороны Османской Империи — Азова, запиравшего Дон.
Спокойное течение реки.
Мерные всплески больших весел.
И тишина. Точнее ничего, кроме естественных звуков природы.
Бах!
Ударило с берега орудие и возле передового пинаса поднялись столбы воды. Немаленькие такие. Били явно с чего-то калибром не меньше двадцати четырех фунтов.
Пинас резко взял право на борт и стал заворачивать.
Бах! Бах! Бах!
Отозвались с него шестидюймовые нарезные «Единороги», выплюнув снаряды, взорвавшиеся где-то в стороне противника. При таком маневре было не попасть. Поворот против течения. И новый залп — уже с четырех «стволов» другого борта. В этот раз точнее легло — скорость замедлилась, маневр устоялся и небольшой кораблик не так шатало.
Бум! Бум! Бум!
Встали земляные столбы недалеко от береговой батареи, осыпая ее осколками и землей.
Бах! Бах! Бах!
Ответило уже шесть длинноствольных пушек.
Но из-за излучины уже выглянули еще три пинаса, которые, чуть довернули корпусом, сохранили устойчивый курс. Обозначенные дымом и грохотом позиции противника были канонирам этих пинасов хорошо видны. Так что серия из дюжины шестидюймовых снарядов легло кучно и вполне неплохо — с накрытием. Прямо по земляному редуту, что прикрывал подступы к крепости.
Бах! Бах! Бах!
Ударил четыре «шестерки» первого пинаса.
Бабах!
Присоединилась к ним чуть погодя «десятка» канонерской лодки, разворотив часть редута и подняв впечатляющий земляной султан.
Бах! Бах! Бах!
Ударили шестерки трех пинасов авангарда, отправивших свои снаряды в это полевое укрепление, едва только земля, после «подарка» канонерской лодки осыпалась. Но это было уже лишним.
Прямых попаданий в орудия на позициях не наблюдалось. Однако контур земляного вала очень сильно повредился. Три из шести орудий оказались свалены с позиций. И всюду валяли тела убитых да раненых османов. А гарнизон укрепленной батареи, изрядно сократившись составом, спешно отступал к главным позициям. Туда, где уже вовсю били тревогу.
Авангардная группа остановила продвижение и бросила якоря. Лезть под достаточно тяжелую артиллерию крепости мелким пинасам не хотелось. А одной канонерской лодки было слишком мало. Требовалось подождать подкрепления. Заодно и десант какой-никакой сгрузить. Для занятия подавленной укрепленной батареи достаточно и той роты, что имелась на борту этих пяти кораблей.
Часа через два начал подходить основной корпус кораблей: дубель-шлюпки, пинасы, тяжелые грузовые струги.
Начал выгружаться пехотный полк.
Четыре канонерские лодки, выдвинувшись чуть ближе к умеренных размеров земляной крепости, затеяли обстрел. Десять дюймов — это солидно! Чугунная «дура» почти в две сотни килограммов, начиненная черным порохом! Бойцы с помощью ручных лебедок и прочих приспособлений заряжали орудие, что, как несложно догадаться, было весьма небыстро. А потому били эти осадные «Единороги» довольно редко. Раз в пятнадцать минут — уже недурно.
Однако в крепости и от этого было несладко.
Там каждый раз вставали ТАКИЕ земляные султаны от сокрушительных взрывов тяжелых снарядов, глубоко уходящих в вал, что гарнизон вгонялся в ужас.
Дмитрий оставался на своем пинасе, откуда наблюдал за обстрелом.
Спустя два часа полк закончил выгрузку. Построился. И выдвинулся к укреплениям «земляной звезды».
А эскадра из дюжины пинасов, зарядив орудия, вышла следом, дабы поддержать натиск непосредственным артиллерийским обстрелом. Да, та сторона, которую собирались штурмовать пехотинцы, была уже существенно разбита канонерскими лодками. Но чем черт не шутит?
Пехота идет развернутым строем под барабанный бой и флейту — «Московский пехотный марш». Вроде наступать и не на кого. Однако там, за сильно поврежденным валом, наверняка находятся бойцы гарнизона, что и слышат все, и видят, осторожно выглядывая.
Метров триста до крепости.
Движение на гребне. Османы пытаются выкатить с десяток пушек, дабы ударить картечью по подходящему неприятелю.
Полк замирает.
Первая линия встает на колено и берет свои штуцера наизготовку.
Вторая нависает над ними, дабы вывесить дульный срез за головой первой линии.
Залп!
Залп!
Нарезные штуцера, заряжаемые с казны бумажными патронами — хорошие «игрушки». На триста метров бьют довольно точно. А главное — затвор по типу Шарпса позволяет перезаряжать их довольно быстро, даже в позиции «лежа».
Проходит еще шесть секунд.
И следуют два новых залпа, которые густым роем врываются на гребень холма, выкашивая все, что там можно было зацепить.
Бах! Бах! Бах!
Слитным, протяжным залпом поддержали пехотинцев пинасы, ударив своим левым бортом во все сорок восемь шестидюймовых нарезных «Единорогов». И, спустя какие-то мгновения, на гребне укрепления встала практически сплошная стена взрывов.