В школе Кин изучал древнюю историю, когда люди еще не пришли в это измерение и не основали город, ставший родиной Кина, Дэлль, Тэрри и других. Так вот, они проходили тему «Библия», и узнали кто такой Иисус. Наверное, он тоже был подвержен именно этому виду жалости, что гложет сейчас меня, размышлял Кин. Только для Иисуса эта жалость оказалась губительна. Он умер за тех, кого жалел.
— Хорошо, — наконец решился Кин, — мы проведем голосование в Совете! И тогда вы узнаете мнение всех.
Тамара и Сергей переглянулись. Кин отвлеченно отметил, что все пришельцы думают о том, что в совете их встретит кто-то постарше. Постарше Кина и Тэрри. Постарше ребят на стадионе. Тэрри покачал головой, эти пришельцы не воспринимали никого всерьез только из-за возраста. Тогда как любой в городе мог бы причинить каждому из гостей максимум ущерба. Во всех смыслах.
Глава 5
В Совете их уже поджидали. Высокое здание, казалось, состояло из одних воздушных арок. Каждая арка — маленький балкон, — представительства разных групп и сообществ города. Уже собрались представители учебных заведений и были заняты почти все балкончики торговых дистрибьютеров. Пустовало пока место арбитров Совета. Кин вспомнил, что Дагбир, арбитражный судья, болен уже несколько недель. Его собирались переизбрать, но не успели. Оставалось еще три недели до кремации судьи, потому никто особо не торопился.
Стоило Кину и процессии, замыкаемой Тэрри, приблизиться к Совету, как вперед, встречать их, вышла Палео, первая заместительница Дагбира. Она прослужила в Совете почти пять лет и заработала немалый авторитет. С ней считались даже старейшины — те, кто подошел вплотную к двадцатилетнему возрасту.
Палео лишь коротко кивнула Тэрри, предложив ему остаться на улице и проследить за горожанами в отсутствие Кина. Шериф будет занят, говорили ее мысли. И только пришельцы не услышали этих слов. Для города это было неслыханным — впервые на Совете присутствует незаседающий. Но Свободное Правительство посчитало, что именно Кин обладает правом высказываться. Его смерть стоит рядом с незваными гостями.
— Предлагаю заседание считать открытым! — провозгласил оратор, — Сэммол, — один из лучших друзей Кина.
Предусматривая все традиции и ритуалы, Палео зачитала приготовленный текст, в котором сообщались цели проходящего заседания. Кин слушал вполуха. Краем сознания он отметил, что весь город замер, стояли все индустрии, все слушали слова Палео. Сами же пришельцы были явно разочарованы тем, что увидели. Дети! Кин скривился, едва до его внутреннего слуха дошли отголоски этого слова. Мы не дети, со злостью думал он. И наше собрание отнюдь не фарс. Мы живем так, как живем! Почему они считают, что имеют право вмешаться, учить нас, как нам надо, по их мнению, жить.
— Дети, послушайте, — поднялся Михаил. В его голосе чувствовались повелительные, учительские нотки. Совет зашумел, не дал пришельцу договорить. Все повскакивали с мест и пытались что-то говорить одновременно. Эмоции, усмехнулся Кин. Ветвь подсказала, что если он начнет говорить, остальные сразу смолкнут. Шериф был неоспоримым авторитетом.
— Мы, однако, не дети! — Кин встал, засунув руки в карманы тесных джинс. И хотя по возрасту он действительно был, на взгляд пришельцев, молод, в его движениях и манере говорить не было ничего детского.
— Вы — заигравшиеся дети! — обличительно воскликнул Михаил.
— А вы на нашей территории. Кажется, у вас есть поговорка: в чужой монастырь со своим уставом не лезут!
— Но мы хотим лишь помочь! — заискивающий тон Тамары почти вывел Кина из себя. Почти!
— Помочь? — включилась в разговор Палео, — Чем?
— Новые технологии, упорядоченная власть, счастливое детство!
— Нет! — вскочил с места Велерми, представитель торгового сообщества. Кин его плохо знал. — Нам ничего от вас не нужно!
— Вам нечего нам предложить! — поддержал его Сэммол.
Кин думал. Чертовски неприглядная ситуация разложилась в его голове. Объяснить пришельцам, что мы давно перегнали их в технологическом плане — самоубийство. Тогда они не отвяжутся! Палео передернула плечами: выпроводить их и обновить барьер! Совет замолчал, диспуты продолжились на недоступном пришельцам уровне.
Но если мы ничего не объясним, они подумают, что мы что-то скрываем, возразил Дарв, — ответственный крематор. И все равно найдут способ вернуться, вновь усмехнулся Кин. Вообще, в последнее время шериф перестал улыбаться, размышлял Тэрри, стоя на улице. Только усмехается… Не твое дело, прервали ход мыслей предсказателя недовольные эмоции Кина.
Палео предложила вынести на голосование несколько предложений. Одно из них — отправить ответную делегацию по другую сторону портала. И после объявить, что наш мир ни в чем не нуждается!
— Кто против? — первый заместитель арбитражного судьи окинула всех строгим взглядом.
— Я против! — Кин вышел вперед, — Я не пойду!
— Тебе придется, шериф!
И в этот момент Кин почувствовал глухое отчаяние Дэлль. Она плакала. И хотя она знала о том, что в ближайшие пять-шесть дней, пока он будет находиться в Санкт-Петербурге, с ним ничего не произойдет, это было началом конца. Дэлль прощалась.
Глава 6
Коридор был узким и длинным. И где-то там, в середине пути, они поджидали его, Кина. Он был новеньким. Он прибыл на пять дней. Его определили в местную школу, чтобы он познакомился на собственном опыте «со счастливым детством». Именно это понятие так расхваливали пришельцы.
Там, дома, остался «штурман», как делегат первой экспедиции. Ответная делегация — в лице одного Кина. Дэлль пойти не разрешили. Она и не просилась, по ветви зная, что не разрешат.
Кин осторожно двинулся вперед, хотя внешне его походка была даже чересчур расслабленной.
— Эй, новенький! — окликнули его, едва он прошел один из многочисленных проходов в боковой коридор. — А ну стой, тебе говорят…
Кин остановился и также лениво обернулся. Так и есть — четверо, все старше него года на два.
— Здесь ходить нельзя! Это — наш коридор!
Кин видел их мысли, знал, чего они хотят. Все просто — денег! Они жаждали поживиться. У нас это — страшный позор, безучастно размышлял Кин. Он вообще перестал как-то реагировать на этих людей, на этот мир. Грязь — вот то слово, которое подходило для точного описания. Теперь Кин понял его смысл. Понятное такое определение. Грязь, это то, что лежит под ногами, на что не обращаешь внимания. А когда она начинает мешать, лезть, просто уничтожаешь ее. Так вот, весь мир, куда он поневоле попал — грязь.
Мы честно зарабатываем баллы, трудясь там, где оказываемся наиболее полезны. И тратим эти баллы так, как это необходимо, и никак иначе. Стоит мне возжелать отобрать что-то у другого, это станет известно всему городу. И я не смогу пожаловаться, что меня подслушали, украли мою мысль. Ведь мысль нематериальна, пока нигде не зафиксирована в бумажном или любом другом виде. Нематериальная субстанция не имеет авторских прав. Бери, — пользуйся. И если мои каверзные мыслишки засекут, я стану преступником. Невзирая на то, сделал ли я что-то плохое или нет. Мысли, по нашим законам, тоже улики!
И эти четверо замыслили его ограбить. И избить. Причем драки они хотели сильнее, нежели денег.
— Ваш коридор? — насмешливо переспросил Кин. — Где это указано?
— Ах, ты… — тот, которого звали Стас, замахнулся кулаком на Кина. Замахнулся неумело, торопясь ударить. И это стало одной из его ошибок.
Валера упал на Стаса. Случайно упал. Пока пытался пнуть новенького, его же собственная нога запнулась обо что-то, и Валера начал валиться вперед. А Стас как раз в этот момент перекувырнулся и полетел Валере под ноги.
— Сволочь! — завопил Денис, бросаясь все с той же поспешностью на Кина. Четвертый член мелкой банды не торопился ввязываться в бой.
Денису Кин сломал руку. За оскорбление, и потому, что именно Денис был заводилой. И только Олежек драться не полез. Из-за трусости. Его Кин усыпил, даже не поворачиваясь в его сторону лицом. Олег упал там, где стоял. Теперь он проспит больше суток.
Стас приподнялся.
— Думаешь, каратист, значит крутой?! — зло выкрикнул он и снова бросился в атаку. Валера не подавал признаков жизни, хотя был в сознании. Тоже струсил.
Стас упал второй раз. И вырубился, сильно стукнувшись головой. Кин просмотрел ауру всех четверых. У Стаса — слабое сотрясение его глупого мозга. Но уже через пару дней пройдет. У Дениса — перелом кисти. Тоже не смертельно. Сами напросились!
— Теперь этот коридор мой! — спокойно улыбнулся Кин, повернулся и пошел дальше. Многие младшеклассники с этого дня вздохнули свободно.
Кин подошел к классу. Физика. Он поморщился, достал сигарету и закурил. Плевать он хотел на правила! Все равно в ближайшие десять минут его никто не потревожит. И что курит он, тоже никто не заметит. Ветвь его дрожала, так как окружали Кина сиротливые создания без Судьбы и Будущего.
И физика ему не нравилась! Как можно учить «законы», которые он в любой момент может опровергнуть одним движением. Телепатия, телекинез, телепортация, левитация. Здесь это находилось в области научной фантастики. Фантастика… Кин даже слова такого раньше не знал.
Окурок кинуть было некуда, поэтому Кин его просто заставил никогда не существовать. Значит, и никотин в его организме просто пропал, не успев причинить вреда. Кин никогда не был в этом специалистом. Специалисты же занимались переработкой мусора. Вот была пачка сигарет. Сигареты выкурили, остались окурки и пустая пачка. Возвращаешь виток временной спирали мысленно на пару оборотов назад и заставляешь данную пачку сигарет никогда не появляться в свет. Итог, нет ни окурков, ни пустой пачки! Ведь их никогда не было. Кин мог бы справиться с одним окурком. Или еще с чем-то. А настоящие спецы уничтожали горы мусора за раз.
Постучав в дверь, он неторопливо вошел в класс. Валентина Павловна подняла на него строгий взгляд. Ни она, никто другой не знал, что Кин — пришелец. Для всех он был просто новеньким, недавно приехавшим в город. Вся информация о нем была ложью от начала и до конца.
— Пришляк, — назвала она его по лжефамилии, — где ты гулял? Урок закончится через пять минут!
Класс гаденько захихикал. Кин сверился с ветвью. И сделал то, что остальные приняли за личный бред и, как и подсказывала ветвь, предпочли об этом умолчать.
Туман вытекал из пор в коже кончиков пальцев на руке Кина. Но казалось, что это рука окутывается туманом, белесой дымкой. И дымка эта, — тяжелее воздуха, — как вода, плавно клубясь, стекает на пол. Но не ударяется об него водяной капелью, а также медленно расстилается над полом, и только тогда тихо оседает, все еще клубясь и меняясь. Туман исчез также внезапно, как и появился. Как только Кин дал мысленный приказ.
Почти сразу зазвенел звонок. На остальные уроки Кин не пошел. На пятый день его тошнило от этого мира. К порталу он почти бежал, таща остальных за собой. Они возвращались за «штурманом». Кин возвращался домой!
Дома его ждала смерть!!!
Глава 7
Все было плохо. Совет провели сразу же. Но было поздно. По законам «штурман» должен был быть осужден на смерть. И что теперь делать, не мог сказать никто.
Кин плакал. Не требовался чей-то пересказ. Он все узнал как только вышел из портала. Дэлль жива. И мертва! ТАКОГО в городе не было никогда! И главное, никто не мог это предотвратить.
«Штурман» не имел будущего, сам его строил. Чаще, неправильно. А в тот день он был еще и пьян.
Дэлль, по приказу Совета, поселила гостя в свободной комнате в своем бунгало. Ее освободили на время с работы. Главной ее обязанностью стало заботиться о Косте-штурмане, пока он не уйдет.
Что такое «изнасилование» Кин не знал. Чувствовал, это что-то плохое! Очень плохое!!! И это случилось с его Дэлль, пока он прохлаждался по заданию Совета.
Кин плакал. Дэлль спала. Даже лучший нейрохирург в городе не мог ей ничем помочь.
— Извини, Кин, — скорбно пожал он плечами.
— Войд?
Кин задал мысленный вопрос. И хирург объяснил. Теперь Кин узнал, что такое «изнасилование». И Войд узнал, за день до Кина. И весь город…
— Мы могли бы вылечить… — вмешалась Тамара, но Кин ее яростно прервал:
— Убирайтесь! Слышите?! Убирайтесь вон из города! Вы могли бы просто не появляться вообще! И не было бы этого…
Кин обвел взглядом палату.
— Нам не нужны ваши идеи, технологии… У нас негде их применять! Неужели вы не видите? Нет войн, насилия, преступности!!! Я слов этих не знал, пока не появились вы с вашими мыслями обо всем этом.
Кин плакал. Дэлль спала. Пару лет она проспит и тихо отойдет во сне. Она спалила себя дотла, стараясь защититься от того, чего не могла понять. Живая энергия ее души погибла, оставив лишь телесную оболочку.
Никто не мог этого предвидеть. Ни одна ветвь не показала бы того, что сформировалось в реальное будущее за секунду до самого происшествия. «Штурман» захотел ее, — Дэлль, — отведать. Просто захотел и сделал, невзирая на попытки сопротивления. А Дэлль не знала, к чему все это. Просто не знала, что такое возможно. А когда поняла, что это, было слишком поздно. Ее разум восстал, погрузился в пучины безумия, убил всю энергию разом.
Дэлль лежала, опутанная проводами, пантаклями, на груди покоилась энергопирамида. Последний шанс! Она спит, убеждал себя Кин.
Решение было только одно. Оно ярко отразилось на ветви и Кина, и города… Но лишь после того, как Кин принял это решение. За секунду до выстрела. Кин бил по пришельцам их же оружием. Пулю невозможно остановить никакой магией. Это — закон. Они стояли на стадионе: трое мужчин и две женщины. Резкий неприятный звук. Один мужчина упал. Город замер. Они узнали, что произошло. Пороховой дым, словно нехотя, рассеивается. И все видят жесткое, надменное лицо Кина. Превосходство. Тамара кидается к «штурману», но он мертв. Это тоже знают все. Даже пришельцы…