— Ну, хорошо, пусть даже это все возможно, — согласился я. — Но как ты делаешь сам выбор? Какова конкретная последовательность действий?
— Выбор осуществляется посредством намерения, — ответил Сергей. — Но вот понять, что такое намерение, это задача всех задач. С одной стороны, когда ты добираешься до намерения, когда осознаешь его, то понимаешь, насколько это просто. Но помнишь и все сложности, через которые тебе пришлось пройти на пути к нему. Научиться намерению в данном случае — это не столько чему-то научиться, сколько от чего-то отучиться. Кастанеда называл намерение главной действующей силой во вселенной. Уверен, что христианский Святой Дух — это то же намерение. Сравни: верующие стремятся к снисхождению на них Святого Духа. Маги очищают связь с намерением. Все один к одному.
— Подожди, — остановил я Сергея. — По-моему, мы говорим о разных вещах. Намереваться — значит, хотеть что-то сделать. Так?
— В целом так, — согласился он. — Просто обыденное понимание намерения является выхолощенным, оно утратило свою суть. Намереваться — значит, не просто чего-то захотеть, а войти в контакт с намерением — главной движущей силой по вселенной. Есть два вида намерения: внутреннее и внешнее. Внутреннее — это наше намерение, находящееся в нашей внутренней сфере. Внешнее намерение находится вне нас, во внешней сфере. сравни это с представлениями христиан о том, что и каждом из нас находится частичка Бога. На мой нагляд, это одно и то же.
— Хочешь сказать, что намерение — это Бог? — спросил я.
— Скорее, одна из Его ипостасей. Его часть. Любые происходящие в этом мире события основаны на взаимодействии намерений. Чье внутреннее намерение сильнее, правильнее, у кого чище связь с внешним намерением, тот побеждает. И наоборот — если твое намерение недееспособно, то ты всю жизнь будешь марионеткой в играх тех, чье намерение оказалось сильнее. Именно поэтому маги такое большое внимание уделяют взаимодействию с намерением, очищению своей связи с ним. Овладеть намерением очень сложно. Но когда ты сделаешь это, то поймешь, что правильно намереваться очень легко.
— Сергей, но можно же как-то объяснить, как нужно намереваться? — поинтересовалась молчавшая все это время Вика. — Хотя бы на уровне ощущений?
— Вот и я о том же! — подхватил я. — Слова — оно, конечно, хорошо. Но как все происходит на самом деле?
— Есть некоторые технологии, позволяющие научиться намерению, — ответил Сергей, глядя на меня. — Скажем, Хакеры Сновидений предлагают учиться ему на каких-то очень простых вещах. Например, ты сидишь в кресле, рядом на полу сидит твой кот — не знает, чем заняться. В данном случае очень легко выбрать вариант, при котором кот подойдет и запрыгнет к тебе на колени. Но здесь надо соблюдать некоторые правила. Прежде всего, само намерение должно быть очень легким. Ну, представь: ты захотел пить, перед тобой стоит стакан с водой. Чтобы напиться, ты не будешь вымучивать какое-то намерение, на что-то себя настраивать, к чему-то готовить — ты просто протягиваешь руку, берешь стакан и пьешь. При этом ты даже не замечаешь, что задействовал свое намерение. Именно таким и должно быть правильное намерение — легким, тонким, скользящим. Никакого насилия, никакой ломовой воли. Все, что тебе нужно, — это указать мирозданию правильный вариант. Просто выбрать его. И когда ты хочешь, чтобы кот прыгнул к тебе на колени, в твоем намерении больше знания, нежели хотения. Просто спокойное, непреложное внутреннее знание того, что произойдет. Ты указываешь мирозданию правильный вариант, и событие происходит — кот подходит и прыгает тебе на колени. На первых порах лучше сопровождать намерение мысленной картинкой того, что хочешь увидеть, — и трансерфинге такие картинки называют слайдами. То есть надо представить очень зримо, как кот поворачивается, смотрит на тебя. Затем подходит и прыгает к тебе на колени. Картинка тоже должна быть легкой, почти как вспышка. Бах! Увидел то, что должно произойти, и тут же отпустил слайд, забыл о нем. Результат обычно бывает в течение ближайших тридцати секунд.
— Все так просто? — удивилась Вика.
— Да — когда поймешь, как это работает. Весь секрет именно в нежности, тонкости — малейшая попытка вложить в выбор волю тут же все портит. Прилагая волю, мы пытаемся изменить текущую ситуацию, тогда как нам позволен только выбор вариантов ее развития. Еще может помешать ожидание результата: если ты отпустил слайд и напряженно ждешь, когда же этот поганый кот соизволит себе подойти. Это серьезная ошибка. Мир противится нашим желаниям, нашим ожиданиям. Чем больше мы чего-то хотим, тем меньше вероятность получить желаемое. Поэтому к результату нужно относиться очень спокойно: ты знаешь, что у тебя все получится, что результат будет именно таким, какой тебе нужен. Ни тени сомнения. Но в это знание ты не вкладываешь силы, энергии — это просто констатация факта. Внутреннее непреложное знание. Вознамерился — получил результат. Но даже осли результата вдруг не оказалось, не беда. Именно таким должно быть правильное отношение: получилось — замечательно. Нет — да и черт с ним.
— А можешь продемонстрировать, как работает намерение? — попросила Вика.
— Могу. Но только один раз — с намерением лучше не баловаться. Кирилл, открой вон ту дверцу в шкафу, — попросил Сергей. — Да, правую, рядом с тобой... Там в коробке лампочки... Нашел? Достань одну.
Я послушно вынул лампочку, закрыл шкаф и взглянул на Сергея.
— Ну, достал. И что теперь?
— Замени сгоревшую лампочку, — улыбнулся он. Я непонимающе смотрел на него, как вдруг в комнате стало темнее — одна из трех лампочек в люстре неожиданно погасла.
Это было удивительно. Я растерянно взглянул на погасшую лампочку, потом на Сергея. Снова поднял глаза на лампочку, не понимая, как он это сделал. Если это был фокус, то фокус очень классный.
— Здорово! — Вика даже зааплодировала. — Просто фантастика!
— Никакой фантастики, — покачал головой Сергей. — Просто правильное намерение.
Я подошел к люстре, взглянул на погасшую лампочку — так и есть, перегорела. Коснулся ее — горячая, зараза...
— Кирилл, садись, — окликнул меня Сергей. — Потом выкрутим — когда остынет.
Положив лампочку на стол, я сел. То, что Сергей не мог все это подстроить, было для меня очевидно.
— Научившись намерению, человек становится магом, — сказал он, с мягкой улыбкой глядя на меня. — Но научиться намерению очень сложно, здесь много тонкостей. Тот же Кастанеда, например, писал, что намерение привлекается глазами. Я долго не понимал этого. Но однажды осознал, что все так и есть. Глаза нужны нам не только для
того, чтобы смотреть. У них есть и другая функция — приманивать намерение.
— Как это? — поинтересовалась Вика. Ее глаза блестели — было видно, что ее увлекает этот разговор.
— На самом деле у нас не одна, а две пары глаз, — ответил Сергей. — Но они так тесно работают в связке, что наличия второй пары мы просто не замечаем. Вторые глаза — это глаза нашего внимания. Можно сказать, что луч внимания всегда связан с лучом зрения. Мы там, куда смотрим. Проще всего осознать наличие луча внимания таким образом: закрыть глаза и попытаться посмотреть затылком. То есть увидеть то, что у тебя за спиной. Попробуйте, — он с улыбкой посмотрел на нас.
Это показалось мне глупым. Тем не менее, я согласился — мне тоже хотелось научиться гасить лампочки.
— Ничего не вижу, — сказал я после паузы.
— Суть не в том, чтобы что-то увидеть, — пояснил Сергей. — Обычные глаза не могут заглянуть назад, для них это невозможно. И когда мы пытаемся смотреть назад, то можем ощутить, как что- то, помимо наших глаз, сосредотачивается позади затылка. Происходит рассогласование обычно совмещенных лучей: обычного взгляда и луча внимания. Попробуй просто ощутить, прочувствовать область позади затылка.
— Да, это так... — услышал я голос Вики. — Такое ощущение, будто какая-то часть меня двигается позади затылка.
— Именно, — согласился Сергей. — Это и есть пятно внимания, или луч внимания — как угодно. Но если глаза принадлежат нашему обычному телу, то внимание — телу энергетическому. Или тонкому, как его еще называют. Ну как, Кирилл, ощутил что-нибудь?
— Пока нет. Там темно... — Я открыл глаза.
— А почему ты решил, что там темно? — с улыбкой поинтересовался Сергей. — Ты сделал то, что и нужно: направил свое внимание в область позади затылка. И понял, что там темно. Одно дело — темнота прямо перед глазами, она нам привычна. И совсем другое — темнота позади нас. Ее мы можем ощутить только нашим вниманием. Здесь главное — осознать наличие внимания. Именно оно определяет наше восприятие — выбирает то, что мы видим, что мы воспринимаем. О чем бы мы ни подумали, на что бы ни посмотрели, сначала мы выделяем эту вещь своим вниманием. Просто обычно мы этого не замечаем.
— И как все это связано с намерением? — спросила Вика.
— Самым прямым образом. По Кастанеде, весь мир состоит из эманаций. Точнее, это так и есть — хоть по нему, хоть без него. Эманации в данном случае — некие энергетические нити, из которых и состоит все сущее. Из них состоим мы, предметы — вообще все. Если коротко — все состоит из энергии. Глаза видят лишь внешнюю форму, тогда как внимание позволяет настроиться на первооснову — эманации. Каждый из нас воспринимает не только обычный, доступный нашему взгляду мир, но и мир энергетический. Но информация о восприятии энергетического мира не доходит до нашего сознания. Учитель Кастанеды, дон Хуан, говорил о том, что наше восприятие — это восприятие хищника. Мы отбрасываем все лишнее, оставляя лишь самое необходимое. Поэтому остается лишь то, что мы видим глазами. Твой прадед, Вика, был замечательным видящим — так маги называют тех, кто может видеть суть вещей, напрямую получать информацию. Это как раз пример того, что человек может восстановить энергетическую составляющую своего восприятия. Благодаря вниманию мы можем производить настрой- к у на те или иные эманации. А от умения настроиться всего один шаг до умения манипулировать.
В данном случае внимание становится каналом, по которому осуществляется воздействие намерения. Внимание, как я уже сказал, у нас по умолчанию связано с глазами — мы просто привыкли к такой гиляке. Это как винтовка с лазерным прицелом: куда направлен луч лазера, туда попадает и пуля. Когда мы о чем-то думаем, наше внимание тут же переключается на объект, о котором мы думаем.
При этом каждая мысль сопровождается едва заметным движением глаз — потому что внимание настраивается на объект, а глаза следуют за ним. Но так как во многих случаях объект внимания недоступен взгляду, глаза отзываются на перенос внимания просто небольшим движением. И вот в ;»том механизме и кроется очень важная тонкость: гели перенос внимания воздействует на движение глаз, то и движение глаз воздействует на перенос внимания — в силу их связанности. На практике это приводит к тому, что маг получает возможность манипулировать вниманием посредством своих глаз. А внимание в данном случае —. ключ к намерению.
— И что нужно делать с глазами? — поинтересовался я.
— А вот как раз это объяснить практически невозможно, — развел руками Сергей. — Можно сказать, что каждому намерению соответствует особое напряжение глаз — но это будут только слова. Чтобы разобраться в этом механизме, нужно следить за своим взглядом, соотнося его с мыслями. Это требует долгой работы — дней, недель, месяцев. При этом ты постепенно, шаг за шагом, па уровне ощущений будешь понимать, как работает взгляд, как работает внимание. И в какой- то момент ты поймешь, что внимание — это совершенно удивительная штука. Разобравшись со своим вниманием, ты понимаешь и то, как работает чужое. А это, в свою очередь, открывает тебе возможность манипулировать чужим вниманием. Скажем, знаменитые ниндзя могли оставаться невидимыми даже в окружении врагов. Не все, конечно — среди них были как обычные бойцы, ге- нины, так и средняя и высшая каста — тюнины и дзенины. Именно среди последних обычно и встречались люди, обладающие рядом феноменальных возможностей. И я уверен, что умение оставаться невидимым дзенин приобретал именно благодаря манипулированию вниманием. Внимание — как луч: оно выделяет вещи, и потом информация о них доходит до сознания человека. Но если уметь отклонять чужой луч внимания, можно сделать какие-то элементы этого мира невидимыми.
— И ты можешь такое? — поинтересовалась Вика.
— Не в той мере, в какой хотел бы, — ответил Сергей. — Но порой и мне что-то удается. Тогда, когда это очень нужно.
Стало тихо. Молчал Сергей. Молчали мы с Викой. Все, что он рассказывал, было интересно — но уж очень необычно.
— Что будем делать завтра? — нарушил я затянувшееся молчание.
— Подарим Мейеру цветы, — ответил Сергей.
— Что? — не понял я.
— Подарим Мейеру пару букетов цветов, — повторил он и загадочно улыбнулся.
Мейер просматривал почту. Прочитав очередное сообщение, задумался, потом написал ответ. Зашифровав его специальной программой, отослал. Вздохнув, закрыл ноутбук и положил его на стол. Оглядев комнату, поморщился.
— Чертова страна... — пробормотал он и снова вздохнул. — Ненавижу Россию...
На улице было темно. Мейер уже подумывал, не лечь ли ему спать, когда в дверь номера постучали. Несколько секунд спустя в кабинет заглянул один из двух нанятых в местном агентстве охранников:
— Крестов. Пустить?
— Разумеется... — проворчал Мейер.
Вошедший Паша без церемоний прошел к Мей-
еру и сел в кресло рядом с ним.
— В общем, уехала она... — сказал он. — В Москву, три часа назад.
— В самом деле? — Брови Мейера приподнялись. — Ну и как же, позвольте вас спросить, это получилось? Вы же говорили, что ваши люди контролируют все вокзалы.
— Они ее не видели, — мрачно ответил Паша. — Проскользнула. А час назад им сообщили, что Виктория Остроумова взяла билет до Москвы. Поезд уже ушел, они не успели ее перехватить.
— Но почему они не узнали о билете до отхода поезда? — вполне резонно спросил Мейер.
— Не они же сидят на кассе! — отозвался Паша. — Узнали, как только смогли, как сообщили. Я позвонил ребятам в Москву, ее встретят на вокзале. Переслал ее фото.
— Это уже лучше, — кивнул Мейер. — Что- то еще?
—Да... — Паша снова помрачнел. — Кто-то вчера наведался в ее дом. Может, она сама.
:— Но ведь вы же следили за домом — я прав?
— Следили. Но она вызвала милицию. Сказала, что у моих ребят в машине заложник, — Паша криво усмехнулся. — Когда они увидели ментов, попытались скрыться. Но их все равно взяли, уложили на асфальт. Отобрали оружие и отвезли в участок. Отпустили лишь через два часа, когда разобрались.
— Что, несмотря на найденное оружие? — удивился Мейер.
— Они — сотрудники охранной фирмы, — пояснил Паша. — Так что все законно. Но пока дом был без наблюдения, там кто-то побывал.
— Значит, она забрала бумаги и теперь едет в Москву... — пробормотал Мейер. — Не ожидал от нее такой ловкости.
— Я тоже, — согласился Паша. — Утром, как только появятся новости, я сообщу. Может, лучше по телефону? А то мне мало удовольствия мотаться сюда каждый раз.
— Нет, — покачал головой Мейер. — Все только с глазу на глаз. Не беспокойтесь — вы же знаете, я хорошо плачу.
— Знаю, — мрачно ответил Крестов и поднялся со стула. — Все, я пошел. У меня еще куча дел...
Проводив Пашу взглядом, Мейер зевнул. В принципе, все складывалось неплохо. Разумеется, если эти олухи возьмут девчонку в Москве. Если же снова упустят... Мейер слегка помрачнел. Если упустят, то это уже плохо. Но не смертельно — нужно же ей будет тоже где-то остановиться. Отыщется — не иголка.