Глава семьи Борджиа продолжал разговаривать с дочерью и Ваноццей, постепенно переводя разговор в более мирную колею, и чувствовал, что Ваноцца потихоньку успокаивается. Это было хорошо, но вот Лукреция… С ней предстояло начинать вести совсем иные беседы, рассматривая уже не просто как дочь и невесту, а скорее как будущего игрока, пусть пока и неопытного. После тщательной работы Чезаре над своей сестрой та уже не сможет оставаться фигурой на доске. Амбиции и желание их осуществить — вот что видел отец в дочери. Знакомые амбиции, знакомые желания, которые кое-кто умело разжёг, превратив слабую искру в уже заметное пламя. Оставалось лишь закалить в этом пламени клинок. Продолжить дело, начатое уже не один месяц тому назад.
Глава 3
Папская область, дорога к Риму, сентябрь 1493 года
Да, нелёгкая это работа… что из болота тащить бегемота, что в новый мир призывать Азаг-Тота, что кружить вокруг весьма солидной числом и уровнем угрозы французской армии, которая прётся через земли вассалов Святого Престола, далеко не все из которых де-факто таковыми являются.
Куда они прутся и почему, если что наши, войска, что союзные — под последними подразумевались исключительно флорентийцы — после одержанной при Реджо-Эмилии победы были вполне себе воодушевлены и готовы продолжать сражения? Всё очень просто и банально — переговоры дали как раз тот эффект, на который я надеялся и с которым, пусть и с зубовным скрежетом, согласился король Франции Карл VIII. Его пропускали через земли Флоренции и Папской области к королевству Неаполь, но делали это с рядом не самых приятных условий.
Для начала, миланские войска и насильно набранные савойцы с прочей мелочью разворачивались обратно. В том смысле, что южнее собственно герцогства Миланского им нечего было делать. Хотя против этого Карл VIII и его военачальники особенно то и не возражали, понимая, что надобно оставить и с севера немалую часть войск. А что это будут войска Лодовико Сфорца и иных лишь с небольшой прибавкой собственно французов… что ж, досадные мелкие неприятности, только и всего.
Зато дальнейшие условия им сильно не понравились. Пятнадцать тысяч и полсотни пушек — именно столько и никоим образом не больше мы соглашались единовременно пропустить через Папскую область. Остальные — с непременной задержкой и при этом лучше вообще морским путём, благо с флотом у Франции всё обстояло более чем пристойно. Крики, угрозы, посулы… всё впустую. Тут упёрся лично я, хорошо представляя себе примерное количество французов, с которыми мы можем справиться без особо больших потерь, с учётом того, что и большая часть флорентийцев останется в пограничных крепостях миланцев караулить, и за как бы вассалами вроде Орсини и Колонна нужен глаз да глаз.
Если упёрся в чём-то одном, то приходится уступить в другом. Лучше всего втом, что противник считает важным для себя, но на самом деле преувеличивает объективный уровень важности. И этим «чем-то» стала корона Неаполя как таковая, а именно коронация Карла VIII лично Папой Александром VI, да в торжественной обстановке и при многочисленных свидетелях. Тут уж я с видимой неохотой, но с внутренним удовлетворением отступил, признав возможность такого события. Разумеется, при выполнении иных условий договора.
Четыре дня. Именно столько времени заняло окончательное утрясание всех вопросов, в том числе и откровенно мелких, но почему то сильно волнующих французов. Мы же, уступая в мелочах, лестных для королевского самолюбия, удерживали за собой главное — неприкосновенность границ Флоренции и Папской области. А вот другим, намеревавшимся отсидеться в сторонке, скоро придётся совсем печально и тоскливо. Модене и Лукке точно, тут и к гадалке ходить не потребуется! Карл VIII и особенно его маршал Луи де Ла Тремуйль буквально выгрызли для франко-миланских войск возможность, де-юре не нарушая территориальной целостности герцогства Моденского и республики Лукка, использовать их территорию для неограниченного перемещения собственных и союзных войск. По сути это означало, что пищи не пищи владетели этих земель, а захватчики в сжатые сроки и выжмут их досуха, и порезвятся с населением, и де-факто мигом включат их сначала в вассальную орбиту Франции, а потом… Хотя до «потом» постараемся не доводить, но тут уж не всё от нас зависит, есть ещё и расклад, что не всегда ложится как хочется.
Интересно даже, как чувствует себя сейчас Эрколе д’Эсте, который попытался усидеть на двух стульях сразу? Есть смутное подозрение, переходящее в твёрдую уверенность, что либо бьётся головой о стену, либо рвёт волосы на голове. Что же касаемо Лодовико Сфорца, то этот пройдоха тоже попробовал урвать себе крошки с барского стола. Не в плане земель, а относительно своей легитимности. Дескать, раз собираются Карла короновать, то и меня, и меня тоже не забудьте. Неуютно Мавру было чувствовать себя в роли узурпатора трона, вот и суетился.
Опять же мелочь, в которой можно было уступить, отвлекая врагов от главного. Хочет Мавр получить корону герцогства из рук понтифика? Да пусть подавится! Как вручили, так и отнять могут, на то есть разные тактики, комар носа не подточит.
Вот и получилось, что двигались по направлению к Риму четырнадцать тысяч «французов», из которых половина швейцарских наёмников, усиленные полусотней орудий. Компанию же составляла тысяча миланцев во главе с самим Лодовико, который всеми силами пыжился и изображал важную персону, хотя понимал, что это совсем не так. Для чего тогда весь этот балаган, если ни на нас, ни на французов он не действовал? Исключительно для внутреннего употребления, для собственных вассалов. Показать им свою значимость — естественное желание, тем более для столь матёрого интригана как Лодовико Сфорца.
Вооружённый до зубов временный нейтралитет — вот как лучше всего можно было охарактеризовать сложившуюся ситуацию. Карл VIII знал, что как мы, Борджиа, так и ставшие кем-то вроде младших партнеров Медичи являемся для Франции явными и открытыми врагами. В то же время вынужден был признать, что с имеющимися силами прорваться сквозь нас без чрезмерных для себя потерь не в состоянии. Отсюда и вынужденное перемирие, и необходимость договариваться. Слишком многое король Франции поставил на успех своего похода на Неаполь, уж репутацию среди вассалов точно. Не стоило забывать, что где-то за спиной маячил алчущий получить корону Людовик Орлеанский, который уже пытался это сделать несколько лет назад. Следовательно, одно или несколько крупных поражений могли вновь сподвигнутьего на рискованный, но многообещающий шаг.
Модена, Болонья, Флоренция, Ареццо, Орвието… Рим. Именно по такому пути двигались и французы, и мы. Довольно медленно, на расстоянии друг от друга, готовые в любой момент показать свою силу, но не желая именно такого развития событий, сейчас невыгодного обеим сторонам.
И словно застывшие земли вокруг. Большая армия чужого государства сама по себе вызывает как минимум сильную опаску как у сеньоров, владеющих землями, замками и городами, так и простого народа. А уж если эта армия не чья-то, а французская, славная своей способностью оставлять после себя разве что голую землю… В общем, всем всё понятно, не так ли? Хотя не всё так просто, как могло бы показаться. Имелись Орсини, Колонна, часть Сфорца и прочие Маттеи и им подобные семьи второго ряда по влиянию, которые спали и видели, как войска Карла Французского сокрушат ненавистных им Борджиа. Сейчас же они находились кто в лёгком, а кто и в сильном недоумении.
Недолго находились. Ведь практически сразу французская армия исторгнула из себя малые группки в несколько человек, которые, пользуясь ночным временем, порскнули в разные стороны, стремясь доставить своим сторонникам в Папской области инструкции, советы… обещания, а иногда и деньги. Маршал де Ла Тремуйль, как это уже стало ясно, большой сторонник не только явной, но и тайной войны. Уважаю, спору нет, но потому и противодействовать стоило в меру сил и возможностей.
На каждую хитрую жопу известно что с винтом найдётся. Поэтому в ночи же скользили отряды бывших бойцов кондотт, целью которых был перехват французских посланников. Идеальный вариант — захват кого-то живьём, но и просто трупы годились. Как ни крути, у каждой перехваченной, а затем пленённой либо уничтоженной группы были письма, которые сами по себе многое говорили.
Всех ли удалось перехватить? Конечно же нет, о таком и мечтать не стоило! Но и отловленные много чего дали. Письма, конечно, доказательствами не являются, к делу не пришьёшь. Отопрутся адресаты как за нефиг делать, заявив, что это коварные французы специально попытались бросить тень на преданных вассалов Святого Престола. Ну да мне это не для доказательств требовалось, а для окончательной уверенности в собственных действиях. И знания, они тоже нужны. Какие именно знания? О том, как именно Карл VIII планирует использовать своих сторонником и наших врагов.
Хорошо планирует, качественно! Или это не он, а маршал де Ла Тремуйль старается? Не исключено и даже более вероятно. Только вот это уже малозначимые нюансы. В перехваченных письмах и из жёстких допросов захваченных французов удалось выяснить, на что рассчитывает Карл VIII. И не только он, но и кардинал Джулиано делла Ровере, который так и находился близ французского короля, став для него кем-то вроде эксперта по итальянским делам. Хм, вполне себе логичное и эффективное использование, не поспоришь. Слишком много знает кардинал и ненавидит нас, Борджиа от всей души. Именно из-за нас его семья потеряла все земли, влияние и большую часть денег. Такой на нашу сторону ни за что не переметнётся, ненависть не подпишет.
План французов был одновременно прост и эффективен. Пользуясь знаниями о том, что Орсини, Колонна и прочие уже привели в готовность имеющиеся у них войска и даже усилились чуть ли не до предельно возможного, Карл VIII предлагал им всеми силами выразить готовность поддержать Александра VI, как и полагается добропорядочным вассалам. Благо повод то имелся ох какой весомый — топающая по землям Папской области французская армия, которая вроде как сейчас и нейтральна, но может обернуться и серьёзной угрозой при изменении политической обстановки.
Враждебной Борджиа италийской знати рекомендовалось использовать главный имеющийся у неё сейчас козырь — Гонфалоньера Церкви Никколо Орсини ди Питильяно. Де-юре именно он являлся командующим армией, а следовательно обладал солидными такими возможностями. Уж на то, чтобы сколотить из спешащих «прийти на помощь Святому Престолу верных вассалов» довольно солидное числом войско его полномочий хватало. Разумеется, учитывая интересы всех основных персон, которые будут иметь в этом войске наибольший вес.
Что в дальнейшем? Ждать, когда французская армия возьмёт Неаполь под контроль, после чего развернётся обратно на запад. Простая, но эффектная комбинация вырисовывалась. Нажим со стороны французов со стороны Неаполя. Активность со стороны Модены — там должны были находиться находящиеся под пристальной опекой Жильбера де Бурбон-Монпансье миланцы, савойцы и прочая мелочь — отвлекающая войска Флоренции. Опять же готовящееся в Ливорно и особенно Пизе восстание с целью отложения от герцогства Флорентийского и восстановления Пизанской республики. И лишь в момент, когда силы Александра VI выдвинутся… куда-то, должна сыграть карта удара изнутри. В отсутствие большей части войск и при поддержке Гонфалоньера Церкви и нового римского префекта город можно было захватить если и не полностью, то большей частью. А уж потом ставить Святому Престолу ультиматум.
С умом задумано, чего уж там, особенно по меркам этого времени. Распараллеливание действий, ставка сразу на несколько болевых точек противника, готовность не брезговать сомнительными персонами вроде делла Ровере, Савонаролы и прочих. Ага, Савонарола готовился как один из главных организаторов и вдохновителей восстания в Пизе и Ливорно. Однако, к огромному сожалению для Карла VIII и маршала Луи де Ла Тремуйля, я готовился к чему-то подобному. Следовательно, будем играть если и не на опережение, то в вариант купирования проблемы на самой ранней стадии. Только сначала обсудить с «отцом» требуется, благо ждать нашей встречи недолго осталось. Совсем-совсем недолго, Рим, он уже рядом, один, может полтора перехода. Неспешных таких, можно даже сказать медлительных.
Родриго Борджиа уже был в курсе происходящего, ведь курьеры с посланиями мотались чуть ли не каждые несколько часов. И останавливать их французы не рисковали, потому как всё это делалось совершенно открыто, да и каждого такого письмоносца сопровождало минимум по паре десятков солдат. Напади попробуй со всеми шумовыми последствиями… Ни к чему хорошему это по любому не приведёт, да и договорённости может обрушить, причём не по вине нашей стороны. Тут мы, Борджиа, были в априори более выгодном положении. Уже потому, что могли с полным правом перехватывать посланцев франков из числа тайных, а тем и пискнуть не могли без того, чтобы по уши не вымазать себя в нечистотах. Благодать да и только!
Рим был готов к тому, что скоро поблизости окажемся не только мы, но и полтора десятка тысяч врагов, пусть и изображающих из себя дружественно настроенных нейтралов. Гарнизон уже патрулировал улицы, занял позиции на стенах, средства к отражению атаки также имелись. С артиллерией пока было весьма туго, учитывая протяжённость городских стен и устаревшие модели большинства орудий. Однако, учитывая, что рядом будем и мы, это уже не столь важно. Даже если Карл Французский окончательно возомнит себя великим полководцем и вершителем судеб, он не сможет сразу ворваться в город. А затем его можно будет либо прижать к стенам, либо погнать куда подальше с последующим преследованием. На такое благое дело силы уж как-нибудь найдутся, хотя бы за счёт ослабления городского гарнизона и собранных в Риме резервов «на крайний случай».
Относительно коронации как Карла VIII, так и Лодовико Сфорца — тоже без вопросов. Глава семейства Борджиа хорошо понимал, что положение викария Христа даёт ему широкие возможности как возлагать короны на головы, так и сшибать их оттуда. Разумеется, последнее будет иметь вес лишь в случае, если понтифик подтвердит свою силу, достаточную для того, чтобы слова не остались пустым сотрясением воздуха. Увы и ах для Святого Престола, но в большинстве случаев именно сотрясшимся воздухом всё и ограничивалось. Чего стоило хотя бы отлучение всей Флоренции от церкви при Лоренцо Великолепном? А ничего, Медичи по сути изволил наплевать на грозные слова из Рима. Слова не были подкреплены силами армии, которой тогдашний Папа просто не имел.
Теперь — дело иное. И это мы лишь в начале пути, который должен вывести нас — не Святой Престол, мне на него плевать, а именно род Борджиа — на новый уровень. Нынешнее же положение Родриго Борджиа — удачный инструмент, каковым грешно не пользоваться на всю катушку.
Пользоваться при каждом удобном случае, прошу заметить. Вот, к примеру, неожиданная для многих коронация Карла VIII короной Неаполя. Никаких празднований и народных гуляний, само собой, даже не планируется, но вот пригласить в Рим некоторых важных персон — это сами боги велели. Чем, к примеру, плохи особо важные персоны из числа Орсини, Колонна… Сфорца? И среди них пусть не затеряется, но не будет привлекать к себе снимания сверх обычного одна крайне значимая в моих раскладах персона — Тигрица из Форли. Мы с ней уже не раз встречались, но последняя встреча, произошедшая в стенах Имолы, была особенной. Тогда самая известная женщина италийских земель согласилась занять позицию фактического нейтралитета, что уже само по себе помогло остудить пыл некоторых колеблющихся феодалов Папской области. Сейчас же, после сражения у Реджо-Эмилии, показавшего силу армии Борджиа, пришло время продолжить разговор, развить его по возможности. Учитывая обостряющуюся из за нового замужества Катарины Сфорца ситуацию в её собственных владениях, поддержка со стороны ей точно не повредит. Осталось лишь убедить сию даму, что полученная от нас будет куда более надежной и отвечающей её личным интересам, нежели от Лодовико Сфорца, которому, откровенно говоря, долго не продержаться. При любых раскладах, даже если бы у нас, Борджиа, не было уже сформировавшихся планов относительно Милана.