— Я, королева Франции, приказываю! Сложите оружие и кровь не прольётся!
Пусть мало кто готов был вот так вот бросить мечи, но слова какой-никакой, а королевы, они снижали боевой дух, вносили сумятицу, заставляли хоть немного, но засомневаться в том, стоит ли так рьяно выполнять приказы отсутствующего короля при присутствующей королеве. Уже не просто бессильной затворницы, а той, на стороне которой бьётся не одна сотня умелых солдат, ничуть не уступающих защитникам Амбуаза.
Разве что королевским гвардейцам было плевать и на окрики Анны Бретонской, и на то, что атакующие их швейцарские наёмники — а их быстро познали по ругательствам, возгласам командиров и манере боя — являлись очень опасным противником. Гвардия на то и гвардия, чтобы драться даже в самых сложных условиях. Только вот далеко не весь гарнизон был гвардейским… это в конечном итоге и решило исход противостояния. Час. Именно столько времени потребовалось, чтобы остатки швейцарцев полностью завладели Амбуазом. Оставалось лишь покинуть это место. И пока Марк Штайгер носился туда-сюда, злобно рыча на истово разграбляющих замок своих солдат, Диего де Фуэнтес вошёл в спальню дофина, где Анна Бретонская пыталась хоть как-то успокоить перепуганного донельзя сына.
— Ваша Светлость, времени почти нет, — поклонившись, напомнил тамплиер. — Скоро беглецы доберутся до ближайших замков, а там верные вассалы вашего мужа. Им не понадобится много времени, чтобы, собравшись вместе, примчаться сюда, в Амбуаз.
— Я послала Манон, кормилицу моего мальчика, собрать его одежду и немногие любимые вещи… Вот и она, — Анна Бретонская бегло взглянула на запыхавшуюся от быстрой ходьбы и веса груды вещей женщину. — Манон! Одень дофина, мы уезжаем в Ренн.
— Я пришлю сюда пару швейцарцев, они помогут с вещами. И вновь скажу, чтобы вы поторопились, Ваша Светлость. Каждый миг промедления — усиливающаяся возможность для слуг Карла Валуа поймать вас и вашего сына.
Убедившись, что слова пошли и до ума и до сердца герцогини, Фуэнтес покинул комнату, чтобы решить ещё несколько важных дел. Но меньше чем через полчаса за ворота Амбуаза выехали первые наёмники. Им предстоял изматывающий путь до Ренна, во время которого нельзя было жалеть даже людей, не то что каких-то лошадей. Впрочем, последних было запланировано сменить далеко не единожды. Диего де Фуэнтес позаботился и об этом тоже.
Глава 8
Папская область, Палестрина, февраль 1494 года
В отличие от битвы при Реджо-Эмилии, сейчас я предпочёл находиться поближе к левому флангу, скажем так, на «резервном командном пункте», уступив основной герцогу Мантуи. Управлять всеми нитями битвы мне всё едино не получится, помешает желание командующего венецианской армией быть «первой лягушкой на болоте», а находиться рядом и не потыкать его носом в некоторые ошибочные решения… Просто не удержусь.
Почему так? Продавив основной план предстоящего сражения, я понял, что мантуец находится на грани кипения, то есть планирует в дальнейшем решать сам, считая, что и так достаточно уступил мне, имеющему под своими знамёнами войск заметно меньше, нежели он. Тот же факт, что венецианцы как бы… не совсем его личное войско, он, согласно особенностям психики, вывел за скобки. Следовательно, лучше уж временно отойду чуть в сторону, полностью сохранив за собой управление левым флангом и большей частью артиллерии. Моими же глазами и, в случае необходимости, голосом, будет Сальваторе Эспиноза, находящийся как раз при Франческо Гонзага. К тому же при нужде переместиться с левого фланга в центр — дело не столь сложное и долгое.
Странноватое было выбрано построение для битвы, откровенно то говоря. Несколько отрядов лёгкой конницы в авангарде — это нормально и понятно, особенно учитывая, что конницы было более чем достаточно. А вот по сути два больших отряда пехоты на левом и правом флангах при почти полном отсутствии пехотного центра… Мда. Дыра? Вовсе нет, ведь с небольшим смещением вглубь располагалась вся тяжелая кавалерия с добавлением лёгкой конницы, что вроде как и давало необходимую устойчивость общей конструкции. Только вот, исходя из расстановки сил, лично мне пришлось отказаться от действительно сильных батарей по центру. Конница без пехоты — это не то, что мне хотелось бы видеть, а чрезмерно рисковать своими людьми я не собирался. Венецианские же орудия были не столь продвинутые, как находящиеся у нас, Борджиа. Причина то понятна, но… Иными словами, герцог Мантуи решил сам себе создать определённые проблемы, чтобы потом героически их преодолевать. Его право… его же головная боль.
Французы же на сей раз явно хорошо подготовились. Авангард так, больше для порядка — минимальное количество конницы, явно неаполитанской, чтобы только проводить разведку и на некоторое время задержать уже наш авангард. Сдаётся мне, что маршал Луи де Ла Тремуйль не может не отслеживать ситуацию среди неаполитанцев, а следовательно вполне мог пронюхать про доставленное письмо и обещания от меня. Доверять после этого тем, кто уже отметился переходом на другую сторону и вообще не имеет сильной заинтересованности рисковать жизнью ради интересов Франции… Не тот это человек, совсем не тот. Не удивлюсь, если загонит неаполитанцев в резерв и будет применять очень осторожно
Зато за авангардом находилось мощное построение швейцарских наёмников, по флангам подпираемое и оберегаемое отрядами французской конницы. Похоже, именно на наёмников будет сделана основная ставка как на главную ударную силу, вполне способную накрутить хвосты венецианцам, да и нам доставить большие проблемы. Репутация и боевые возможности швейцарцев тут всем известны и их заслуженно опасаются. Мне ещё сильно повезло, что при Реджо-Эмилии этих бравых вояк не было!
— Сейчас начнётся, — процедил Мигель, покамест не отправившийся к конной части войск под знамёнами Борджиа, которой должен был командовать. — Я не сомневаюсь в нашей победе, Чезаре, но потери могут быть тяжёлыми.
— Знаю. Потому и хочу с самого начала забросать их бомбами и опалить огнём из аркебуз до такой степени, чтобы отогнать от нашего фланга. Пусть венецианцев пощиплют, а то герцог Мантуи раздулся от важности до такой степени, что стал напоминать павлина, распустившего свой пышный хвост.
Смех Бьянки и кривая ухмылка Корельи, который был куда более озабочен предстоящей битвой, нежели наша подруга, уже уверившаяся в благополучном исходе..
— Мы не знаем, что с неаполитанцами.
— Думаю, французы тоже этого не знают, — парировал я. — Даже если они и не воспользуются сделанным им предложением, то в любом случае король и его полководцы просто не смогут им сколь-либо доверять. А опасаться, что в любой момент часть твоего войска покинет поле боя или и вовсе перейдёт на сторону врага… Мы уже доставили им большие проблемы, Мигель.
— Посмотрим.
Это точно, лично я буду именно смотреть за происходящим, вооружившись подзорной трубой, а также готовностью отдавать приказы своим войскам и советы венецианским. Послушают или нет, это ещё вилами по воде писано, но моё дело озвучить, а там пусть герцог Мантуи сам думает.
Началось… Мигель уже удалился поближе к коннице, собранной по большей части из вассалов Святого Престола, союзных Борджиа — то есть всем этим Чибо, Фарнезе, Пикколомини и прочим — когда авангард противника решился прощупать позиции нашей армии. Слабо так прощупать, неуверенно. Хватило нескольких залпов выдвинутых в авангард конных арбалетчиков, чтобы неаполитанцы резво так развернулись и дали стрекача на зависть любому вспугнутому зайцу. И это хорошо, потому как показывало их категорическое нежелание ввязываться в серьёзный бой.
Только неаполитанцы и швейцарские наёмники — две большие разницы. Именно швейцарцы в своём плотном строю двинулись вперёд… с упором на атаку нашего правого фланга, над которым развевалось знамя Сфорца. Почему? Для убедительности, однако! В центре знамёна Венеции и герцога Мантуи. Слева — красный бык Борджиа и алый крест Ордена Храма. Ну а слева — знамя Катарины Сфорца, Львицы Романии. Сама герцогиня была там, хотя собственно её солдат там практически не наблюдалось, а те, что всё же присутствовали, по факту исполняли роль всего лишь личной охраны столь ценной лично для меня и всего рода Борджиа союзной персоны.
Заговорили наши пушки, посылая горячие и неизменно взрывающиеся приветы в сторону наёмников короля Франции. Остановить и тем более обратить швейцарскую пехоту в бегство я даже не надеялся, но вот поубавить численность и хоть немного сбить их боевой дух — это дело другое. Жаль, что задействована была лишь меньшая часть орудий. Увы и ах, но дальнобойность даже улучшенных пушек оставляла желать лучшего. Не те времена!
Столкновение. Швейцарцы врубились в строй венецианской пехоты и началось то, на что явно рассчитывали наши противники — бой, где сила противостояла силе, одни наёмники резались с другими, в то время как другая часть армий могла… А что именно могли обе стороны? Франческо Гонзага таки да исполнил своё желание добраться до обоза, послав в обходной фланговый рейд немалую часть конных арбалетчиков. Заметил, что обоз прикрывается лишь малой частью швейцарцев да неаполитанцами из резерва. Свою же тяжелую конницу герцог Мантуи пока так и держал в центре, ожидая, что будут делать французы. А те… вели себя странно.
В чём странность? Они практически полностью игнорировали левый фланг, тот, где находились наши войска. Так, крутилось некоторое число конных неаполитанцев, но и только. Большее беспокойство вызывала сконцентрированная против нашего фланга артиллерия — вся, которая только была притащена сюда французами. Мало её было, чего уж там, большая часть осталась в пределах Неаполя, усиливать защиту ключевых крепостей. Но пока французские орудия бездействовали. Слишком далеко, да и кидать те же ядра через головы своих конструкция лафетов не позволяла к моему огромному удовлетворению.
В любом случае, противостоящие нам войска демонстрировали, так сказать, угрозу, но лично меня этим сложно было обмануть. Раталли, командующий большой терцией, тоже относился к этой показухе без должного уважения. Более того, просил разрешения перейти в атаку, но… получил однозначный отказ. Я чувствовал, что маршал де Ла Тремуйль что-то задумал, вот только не мог понять, что же именно. Потому и выжидал, не решаясь двинуть вперёд пехоту или же задействовать конницы. Порой выжидание — лучшая из возможных тактик.
Франческо Гонзага так явно не считал, подкрепляя правый фланг, где де-факто командовал его дядюшка Ридульфо. А чуть позже…, произошло то, что оказалось важным.
Обоз! Посланные в обход конные арбалетчики опрокинули охранение, дорвавшись до добычи. И, само собой разумеется, это не могло остаться незамеченным всеми, кто управлял битвой с обеих сторон. Даже неаполитанцами, которые до поры держались в стороне, но тут почуяли возможность «приобщиться» к обогащению себя любимых. Это за французского короля и против получивших мрачную известность Борджиа они сражаться не хотели, а вот за набивание собственных карманов против занятых тем же самым венецианских арбалетчиков — совсем другое дело!
Свара за добычу! Именно это началось во французском тылу. Казалось бы командование должно всерьёз этим озаботиться, однако… Аккурат в тот момент, когда стало понятна серьёзность происходящего, французская кавалерия — рыцарская впереди, легкая в условном «охранении» — набирая скорость, двинулась в направлении нашего правого фланга. Не просто двинулась, а так, чтобы обойти его с краю, тем самым…
— Они бросают обоз! — выдохнул я, не в силах так сразу поверить в происходящее. И артиллерию тоже. Жертва — вот что это такое. Гонцов к Гонзаго! Всю конницу, тяжелую и лёгкую… особенно лёгкую, особенно конных арбалетчиков — удар по прорывающимся. Обоз никуда не денется!
— Это ты так думаешь, — вздохнула Бьянка, наблюдая за пришпоривающим лошадь гонцом, что должен был передать мои слова герцогу Мантуи. — Там — добыча! Богатая, какая раз в жизни может достаться.
— Проклятье! Тогда… Мигелю — удар конницей по швейцарцам. Раталли — разделить терцию на две и половиной вперёд, пока франки и пушки под шумок не утащили. Вторую часть — на правый фланг, помочь коннице Мигеля. Фон Циммеру — продвижение вперёд и перенести огонь на позиции французской артиллерии, наши пушки дальнобойнее, так можно сделать.
Приказы были отданы, оставалось только ждать. Кого? Чего? В основном реакции Франческо Гонзага. Я всё же надеялся, что стратегическое мышление возобладает над желанием поплотнее набить кошелёк.
Ага, прямо щ-щаз! Прежде, чем кавалерия Мигеля успела, помогая венецианской пехоте, ударить по швейцарцам, проклятый мантуец бросил тяжёлую венецианскую кавалерию… Вперёд, по направлению к «золотому обозу», тем самым сделав выбор в пользу сиюминутной выгоды и отбросив стратегическую перспективу.
— Чтоб ему, скотине, прямо в самое гнилое и зловонное болото с головой нырнуть, — прошипел я, выслушав ответное послание герцога Мантуи.
— Золото, Чезаре, — криво усмехнулась Бьянка. — Оно туманит голову даже тем, у кого она есть.
В ответ с моей стороны последовал совсем уж нецензурный ответ, где я сравнивал интеллектуальные способности герцога Мантуи и большой зелёной жабы, причём отнюдь не в пользу титулованной особы. Нет, а что ещё можно было сказать после того, как я услышал, что: «Пусть уходит сам король и вся его кавалерия, зато нам остаётся главное — все взятые французами в Неаполе трофеи. Особенно золото, которого там на всех хватит».
Королевская армия удирала, уподобившись ящерице, оставляющей в зубах врага собственный хвост, но сохраняющей главное. Они бы вытащили и швейцарцев, те уже начинали было выпутываться из схватки с венецианской пехотой, однако… Атака кавалерии Мигеля и максимально частые орудийные залпы их сперва как следует притормозили, а затем дотопала и терция, оторванная от Раталли, которая окончательно склонила чашу весов на нашу сторону, заставив швейцарцев сначала нарушить строй, а затем и выкинуть белый флаг. Погибать наёмники не хотели, понимая, что раз уж конница с королем, маршалом и прочими прорвалась, а их спасать особенно и не пыталась — то есть пыталась, но без особого энтузиазма — то лучше попробовать договориться.
А вот тут уже я в довольно грубой форме отшил предложение Ридольфо Гонзага поднапрячься и окончательно добить вражескую наёмную пехоту. Смысла в этом, откровенно говоря, не имелось. Швейцарцы — это тупо наёмники, им по большому счёту плевать на французские интересы. Мне же не хотелось терять своих людей, особенно если вспомнить о том, что сейчас почти пять тысяч французской конницы, не жалея коней, драпали… куда-то. Драпали успешно исключительно благодаря жадности и непредусмотрительности венецианцев, древко от алебарды им в задницу и проталкивать, пока из пасти не вылезет!
Хорошо хоть, поняв, что им вот-вот придёт полный каюк, прислуга орудий и небольшое охранение предпочло, скажем так, озаботиться собственным спасением, а вовсе не стоять насмерть, пытаясь отразить атаку терции Винченцо Раталли. Так что около трёх десятков орудий и неплохой запас пороха и ядер были вполне весомой и полезной добычей. Пусть эти орудия заметно уступали тем, которые с недавних пор отливались мастерами-оружейниками в окрестностях Рима, но они были более чем пригодны, к примеру, для установки на крепостных стенах. Про порох и говорить нечего — наши торговые агенты и без того закупали сей стратегически важный продукт даже в Испании по причине хронического дефицита. Тут с порохом вообще сложно, ведь, с учётом медленного производства столь необходимой селитры, стрелять так часто и так много, как хотелось бы… В общем, ещё и эту проблему в скором времени надо думать как решать.
* * *Если хочешь решить какую-нибудь проблему — зачастую приходится самому прикладывать усилия. И даже не потому, что помощники «не тянут» — в моём случае это было не так — а по причине того, что у них банально нет того уровня авторитета, чтобы быстро и надёжно придавить естественные душевные порывы кое-кого из союзников. Точнее сказать, союзника самого главного, который, ко всему прочему, сейчас почти всё своё внимание переключил на разграбление «золотого обоза». Даже венецианская пехота, по необходимости остающаяся тут, опасающаяся оставить швейцарцев, то и дело посматривала в сторону, где начинали делить добычу.