Улыбка приугасла, но интерес никуда не делся. Бьянка не кисейная барышня, а довольно опытный и умелый боец, повидавшая за свою короткую пока жизнь много схваток, из которых ей удавалось выбраться не просто живой, но и без серьёзных ранений.
— А ещё?
— Есть и ещё. Вильгельм, поверни-ка бомбу. Ну ту, которая изнутри видна.
Гортенхельц, исполняя приказ повернул довольно весомый образец так, что стали видны его потроха. И это производило впечатление же потому, что здесь такого ещё не видели. Хотя казалось бы, что мешало сделать ядро пустотелым, а внутрь натолкать смесь пороха и мелких каменных или железных поражающих элементов. Отверстие же закупорить деревянной полой дистанционной трубкой, обеспечивающей замедление взрыва.
— Порох и мелкая картечь внутри — это я понимаю, ты рассказывал, — призадумалась Моранца. глядя на бомбу с частично отсутствующей оболочкой, что показывала внутреннее строение. — А вот эта деревяшка, внутри пустая, она замедлит взрыв, да? Но как?
— Проще простого. Набиваем поплотнее пороховой мякотью и обрезаем на нужную длину, которая опытным путём устанавливается. Поджиг произойдёт во время выстрела. Пороховая мякоть воспламенится и к тому моменту, когда огонь дойдёт до конца и соприкоснётся с основным зарядом… Бум! И бомба разорвётся посреди вражеского строя, нанося множество ран тем, кто на свою беду оказался рядом. Ещё один вид бомбы — зажигательная, она исключительно для пальбы по городским постройкам или по кораблям. Внутри две части — порох и зажигательная смесь. Взорвётся гораздо слабее, но подожжёт находящееся вокруг. Теперь поняла?
— Конечно. А испытать?
— Успеем. Можно в ближайшие дни, перед отъездом во Флоренцию, за городом. И чтобы вокруг никого, помимо тех, кому можно верить. Пусть новые снаряды для пушек окажутся крайне неприятным подарком для врагов.
— Врагов вокруг много.
— Значит надо постараться, чтобы подарков на всех хватило, — оскалился я. — К тому же есть у меня и ещё мысли на тему того, как в дальнейшем улучшить бомбы. Потом, не сейчас.
Это я, если что, про шрапнель. Хотя как именно сделать так, чтобы взрыв происходил в воздухе… тут высокая точность нужна, а не абы какая. В общем, думать буду, долго и усердно. Не теперь, потом. Пока же так, чтобы и главный мой алхимик не расслаблялся, и Бьянке полезно в восторженном состоянии пребывать. Аж посмотреть приятно. Ещё больше, чем обычно.
Глава 2
Флоренция, конец февраля 1493 года
Зачастил я во Флоренцию, зачастил! А куда денешься, если она стала чуть ли не краеугольным камнем во внешней политике Рима. Основная ставка сделана на род Медичи, не доброты душевной ради, а исключительно собственной выгоды для. Относительно слабая Флоренция, сама по себе не способная на активную внешнюю политику, но служащая заслоном для Рима с севера — тот результат, который требуется получить.
Именно для его достижения я и выдвинулся из Рима в сопровождении шести сотен войска, находящегося под знаменем Борджиа и номинально возглавляемого Мигелем де Корелья. Ага, он таки да успел вернуться из Милана — сманив немалое количество специалистов и заключив договора по поставке большого числа нужных Риму ресурсов — и тем самым избавил меня от необходимости выбора между Сальваторе Эспинозой и ещё парочкой перешедших на постоянную службу семье Борджиа кондотьеров. Нет уж, Эспиноза пусть в Риме остаётся, контролирует тамошнюю непростую обстановку. Здесь же, во Флоренции, Мигель куда полезнее, несмотря на свою юность и некоторое свойственное ему разгильдяйство. Почему так? Он понимает мои планы полностью, не нужно объяснять дважды. Плюс ко всему, "друг детства" даже не попытается перехватывать поводья. Мой собственный возраст, сутана кардинала… он уже полностью научился отметать сии факторы в сторону. Он, Винченцо Раталли с его помощниками-лейтенантами тоже. Увы, последние пока ещё занимались наиболее важным делом — формировали и отправляли в Папскую область новые и новые партии выкупленных у османов рабов. Тех самых, которые в скором времени станут основным кадровым составом папской армии. Нет, не так. Армии Борджиа, потому что как мне, так и самому Александру VI нужна была преданность личная, а не тому, кто носит тиару понтифика.
Зачем вообще понадобился шестисотенный отряд со мной во главе? Демонстрация силы противникам Пьеро де Медичи и напоминание о том, что в случае чего из Рима могут выдвинуться и новые отряды, которые охотно помогут верным роду Медичи войскам придавить любое сопротивление. Масштабных боёв, конечно, не ожидалось, но вот отдельные операции по устранению фанатиков Савонаролы и особо рьяных сторонников республики… Уверен, что без этого точно не обойдётся. Слишком много Медичи успели нажить противников, а то и откровенных врагов среди флорентийской знати. Далеко не все смогут смириться с тем, что их давние конкуренты сделают последний шаг, закрепив свою власть над Флоренцией с помощью короны великих герцогов Флорентийских. Той самой, которую я и вёз. Не саму корону, а полнейшее одобрение Папы Римского Александра VI намерения Пьеро де Медичи возложить на себя сие украшение.
— Флоренция, Флоренция… — ворчал Мигель, едущий чуть справа от меня. — Скоро я эти места не хуже Пизы и Рима выучу. Только и делаем, что туда-сюда ездим.
— А ты не ворчи, — отозвалась Моранца, пытающаяся вразумить малость забрыкавшегося коня андалузской породы. — Первый раз я был никем, простым наёмником, а Чезаре лишь епископом Памплоны. Во второй он стал сыном не вице-канцлера, а понтифика, приехавшим с важными поручениями. Теперь кардинал, везущий правителю Флоренции право короноваться. Ты и вовсе командир не такого пока большого, но войска.
— Я же не жалуюсь. Разнообразия хочется, новизны!
— Это новых флорентийских шлюх что ли?
Заслышав последние слова Моранцы, едущие в пределах слышимости солдаты откровенно заржали. Что поделать, кобелизм Корельи был ни разу не тайной. Сами же солдаты кондотт, как люди не чуждые прекрасного, это вполне понимали и разделяли.
— Признанному потомку благородного рода Медельяччи, имеющему владения близ Беневента, не стоит так грубо выражаться, — придал своему лицу постно-благостное выражение Мигель. — Учите правила этикета, Бьяджио, они обязательно пригодятся. Учите вдвойне, это будет ещё более верным решением.
Подцепил, причём аккурат за слабое место. Не злобно, а так, по приятельски, даже я не мог удержаться от улыбки. А Бьянка малость покраснела, понимая, что именно подразумевал Корелья.
Дело всё в том, что Родриго Борджиа довольно быстро, почти незамедлительно по своим меркам, выполнил данное мне осенью обещание. То самое, относительно перевода Моранцы из обычного сословия в благородное. Самому заниматься подобными мелочами понтифику не по чину, так что он лишь отдал распоряжение и вуаля, скоро появился более чем достойный результат. Близ Беневента обнаружился нобиль Витторио де Медельяччи, находящийся в стеснённых обстоятельствах и готовый за не столь большое вознаграждение признать, что Бьянка Моранца является его незаконнорожденной дочерью. А заодно и её сестра Риккарда… за небольшую доплату к основной сумме.
Дальше и вовсе было дело техники. Подача прошения в канцелярию Святого Престола о признании его "дорогих дочерей" законнорожденными, моментальное удовлетворение прошения, и вот уже обе девушки становятся ни разу не простолюдинками. К огромному удивлению матери обеих, к которой явились посланцы из Рима и сообщили, что та, оказывается, многие лета тому назад была пусть периодической, но любовницей почтенного синьора, дочери же не от законного мужа, а именно от Витторио де Медельяччи. И возражения не принимаются, ибо с мнением Святого Престола спорить для простой горожанки чрезвычайно опасное занятие.
Шок — это по-нашему. А именно шоковое состояние и возникло у этой недостойной и тени моего уважения женщины, охотно отказавшейся от собственной дочери лишь по той причине, что она прирезала домогавщегося её отчима и сбежала куда подальше. Зато, чуть было не обделавшись от страха, она не пыталась и пискнуть по поводу того, что и вторая её дочь отправляется в края далёкие, римские.
Бьянка была не то что довольна, а счастлива прибытию единственного действительно родного её человека. Мать она за родню давно уже не считала по понятным причинам. Но наравне с радостью Моранца, а ныне Медельяччи получила для себя кучу неслабых таких хлопот. Каких именно? Связанных с тем, что она хоть и де Медельяччи, но именно что "она", девушка благородного происхождения, весьма молодая и с хорошими знакомствами среди верхушки Рима. А как ещё назвать вполне себе тесную, пусть и дружескую, связь с кардиналом Борджиа и довольно благожелательное, пусть и ироничное, отношение самого понтифика. Знакомства с менее значимыми персонами, тем не менее резко идущими вверх в римской иерархии, я и вовсе не упоминаю.
— И как твоя сестра осваивается в доме почтенной Адрианы де Мила, родственницы Его Святейшества? — оседлал любимого конька Мигель, учившийся подтрунивать над окружающими, явно взяв меня за пример. — Удачно ли идёт обучение тем вещам, которые полагается знать благородной юной синьорине?
— Благодарю, моя сестра схватывает всё на лету. Это у нас семейное, — съязвила в ответ Бьянка. — Ты и сам знаешь, как быстро я учусь всему, что может пригодиться.
Знает он. И я знаю, чего тут скрывать. Бедной девушке приходилось учить не просто этикет, но сразу две его ветви — мужскую и женскую. Откровенно говоря, первую часть разучивать никто и не заставлял, Напротив, мягко и ненавязчиво намекали, что это вряд ли будет востребовано. Она Бьянка де Медельяччи, а не Бьяджио, под маской которого провела немалую часть своей жизни.
Однако в этой части бытия с Бьянкой по части упрямства могло поспорить только одно живое существо, а именно осёл. Амазонка местного розлива накрепко вбила себе в голову, что во всех возможных случаях будет продолжать выдавать себя за парня. И доблестно игнорировать улыбки тех, кто был посвящён в её, кхм, тайну, которая успела разлететься если не по всему Риму, то уж по особнякам знати точно. С такими скабрезными подробностями, что таки ой.
Хорошо ещё, что в лицо такое Бьянке никто не ляпнул, опасаясь соответствующей реакции с моей стороны. Сам я, по положению князя церкви, вызывать на дуэль не мог, а вот использовать для этой цели кого-то из своих людей или и вовсе отдать приказ по тихому устранить хама… В подобных ответных действиях даже не сомневались. Был один прецедент. Жил себе один любящий покуражиться типус, а потом вдруг раз и исчез. И совесть меня ни разу не укусила, потому как у него и помимо недержания поганых слов много неприятных черт было. Например, склонность силой добиваться у юных девушек взаимности. Где он теперь? Тибр — река со своеобразной историей, в ней много чего тонет, включая трупы. Если же предварительно труп раздеть, к рукам-ногам камни привязать и пару раз молотом по лицу с целью полной неузнаваемости… то и концы в воду. В прямом смысле этого слова
Касаемо же Бьянки… Меня откровенно забавляло разучивание ею предназначенного для девушки этикета и воспроизводство элементов оного в её мужском образе. Как говорится, мыши плакали, кололись, но продолжали кушать кактус. Она понимала, что в самом скором времени просто вынуждена будет, скажем так, официально принять естественный облик. И уже знала, когда именно сие событие произойдёт. На действительно важном мероприятии, которое, пусть и вызывало у меня нервную чесотку, но неотвратимо приближалось. Свадьба Лукреции, вызванная исключительно политическими мотивами. Вдвойне досадно было осознавать тот факт, что она при любом раскладе будет не только вредной для юного создания, но и откровенно бессмысленной и лишней. Заключать какие бы то ни было договоры с Лодовико Сфорца себе дороже, предаст при первом удобном и даже не очень удобном случае, такова уж природа этого человека.
Лето, а значит и примерно намеченная дата, приближались, нагоняя на девушку неслабую тоску. Вздыхала, смотрела этак тоскливо, пыталась даже возмущённо пофыркивать, утверждая, что её там присутствие вовсе не обязательно, тем более в таком парадном виде. Ан нет, бесполезно. Бьянка была придавлена весомейшим аргументом. Дескать, если уж решила быть как подругой, так и помощницей в делах, то будь любезна не пятиться в обратном направлении. Немалая часть политики вершится не в тиши кабинетов, но и на торжественных мероприятиях, среди скопления важных персон. Следовательно, необходимо присутствие на оных. А в мужском обличье… не поймут-с, не то сейчас время.
Приняла доводы, скрипя зубами. Впрочем, я понимал, что Бьянка всё равно будет большую часть времени проводить в том виде, который считает более для себя подходящим. И лишь в таких вот важных случаях, уступать стечению обстоятельств.
— Бегство делла Ровере во Францию — вот что меня беспокоит, — процедил Мигель, переводя разговор в серьёзное русло. — Как исчез из Остии, так твоему отцу, Чезаре, лишь через несколько дней доложили, что и как.
— Остия… Морские ворота Рима, Риму толком и не подчиняющиеся. Хотя про бегство — это ты не совсем верно говоришь. Джулиано делла Ровере не бежал, а просто тихо покинул город и отправился в приличное его положению путешествие.
— Так он и скажет и его сторонники тоже, — опечалилась Бьянка. — Эх, взял бы и… шею сломал, с коня упавши. Или холодной водой подавился… совершенно случайно.
— Намёк понятен, но увы, не то положение. Их, кардиналов делла Ровере, слишком много. Если даже случится что-то с одним, оставшиеся из него мученика сделают. А это сейчас опасно! Много мучеников, пострадавших от "антихриста на Святом Престоле", не ко времени. Хватает и одного Савонаролы.
Мои слова были поняты правильно. Дескать, не ко времени. Вот когда всё уляжется или же Савонарола покинет сей грешный мир и после этого ситуация успокоится, вот тогда возможны варианты. И всё равно, пусть даже ожидаемое, подобное развитие событий совсем не радовало. Карл Французский уже серьёзно точит зубы как на Неаполь, так и на всё, что по дороге к нему попадётся. Теперь же к нему под крылышко сбежал не только бесноватый проповедник из Флоренции, но и целый кардинал делла Ровере, имеющий неслабую поддержку италийской знати. В том числе на территории Папской области. И если Савонаролу Карл будет играть как пешку, то вот делла Ровере… с ним сложнее. Этот кардинал наверняка не изменил своего стремления стать Папой, да и историю хорошо знает. Те самые моменты, когда понтификов стаскивали с престола, срывали тиару, а на освободившееся место сажали своего ставленника.
— Гонка на опережение, — произнёс я, но понимая, что услышанное без пояснений мало чего стоит, добавил. — Если Джулиано делла Ровере сумеет доказать Карлу VIII свою значимость в итальянских землях, тогда счёт пойдёт не на годы, а на месяцы.
— Ты о чём, Чезаре?
— О французских претензиях, Мигель. Флорентийский проповедник, бежавший из Рима кардинал, имеющий поддержку ещё нескольких "красных шапок". Что ещё нужно могучему претенденту на корону Неаполя и всего находящегося поблизости для того, чтобы начать поход?
— Собрать армию.
— Безопасный до поры путь.
Первый ответ от Корельи, второй от Бьянки. И оба, что характерно, правильные. Приятно осознавать их профессиональный рост и повышающееся умение разбираться в делах политических, можно даже сказать государственных. Теперь осталось лишь сложить оба их ответа, дабы получить истину.
— Чтобы не просто собрать армию, но двинуть её в нашем направлении, Карлу нужно договориться о нейтралитете с Кастилией плюс Арагоном, Священной Римской империей и… Англией.
— Бретань?
— Она, родимая, — подтвердил я, осаживая вздумавшего было рвануться вперёд коня. — Стоять, хвор-роба! Не везёт мне что-то с лошадьми последнее время.
— Чаще ездить на них надо, — с ноткой торжества посоветовал Мигель, который раньше, до известных событий, не был лучшим из нас наездником. — А ты последние месяцы только по необходимости, а не для удовольствия.
— Ладно, потом наверстаю, — отмахнулся я, хотя понимал, что тут не навёрстывать, а приводить память тела с соответствие с собственными умениями. Это с клинками я постоянно тренируюсь, но не в верховой езде. Хотя надо, ой надо, тут это умение одно из важнейших, к тому же статусных. — Но не о том говорим. От соседей Карл откупится, от кого деньгами, от кого кусками спорных земель. После этого ему останется лишь выбрать путь. Думаю, нам не нужно останавливаться и доставать карту, вы и так должны её помнить.