– Славян раньше словене звали. Люди не с сохи, а с лова жили. Пока ружей не было, дичь или с собаками славливали, или в силки – капканы брали – ловили.
– Да, погодь мудрствовать, Силантьич. Пусть лучше Фёдор из жизни что-то расскажет, – прервут соратники новоявленного философа во время вечерних посиделок.
– Да что рассказывать-то, на охоте, сами знаете, всякое бывало, – встрепенётся Фёдор, признанный мастер жанра охотничьих баек. Для виду подкинув палочкой угольки обратно в костёр, он выждет необходимую паузу, и заметив, что народ готов слушать, начнёт неторопливую историю.
– Я молодым, когда только женился, в леспромхоз попал. С харчами там не очень было. Скотины своей почти никто не держал, огородов почитай нет, а в магазине или столовке изобилия отродясь не наблюдалось. Вот и приходилось охотой пробавляться. Пока утка шла, ещё терпимо было. Зато как лёд встал, да снегу немного насыпало, охоту у меня как обрезало. Я сам-то не из местных был. По боровой дичи охотиться тогда не умел, но тетеревов на болотах нашёл. Да и как их не найти. Болотищ там полно было. Как только промёрзли они, так тетерев и вышел туда кормиться. Только взять его, ну никак не получается. Стоят посреди болота сушины высоченные, а на них тетерева сидят. Вокруг ни кустов, ни камыша. Те птицы, что на высохшем дереве сидят, они, значит, вроде караула. Стая внизу кормиться. Потом меняются. Те что караулили, вниз спускаются, а на их место другие взлетают, и тут же головами во все стороны вертят. Чисто вертухаи. Как только ты на вид выйдешь, караульные птицы с места снимаются, и при этом крыльями хлопают так, что вся стая сразу вслед за ними поднимается. Побродил я вокруг болот пару дней. Птицы немеряно вспугнул бестолку, да и отложил ружьё до весны. Только тут заковыка вышла. Жёнка-то моя, она тогда на сносях была, ну и познакомилась с соседкой, такой же брюхатой. Прихожу я раз с работы. Жена мне тарелку супа наливает, и на вторую тарелку ножищу от тетерева выкладывает. Соседка ей, видишь ли, подарок сделала, да мужем своим хвалилась, мол, столько он птицы добывает, что самим невпроед. Пока я ел, жена так и не присела. Стоит напротив, руки на груди сложила, и на меня смотрит. Мне уже и кусок в горло не лезет. Ну, делать нечего. Взял я поллитру, и пошёл к соседу кланяться, чтобы опытом поделился. Короче, рассказал он мне, как тетерева берёт. Птица же от собаки не улетает. Поднимается на дерево, и оттуда смотрит, как собака под деревом на лай исходит. Любопытно ей. Сосед это дело приметил и решил сам, вместо собаки, таким способом птицу скрадывать. Тулуп мехом наружу вывернул, и к тетеревам на четвереньках пробирался, а для верности сам время от времени ещё и погавкивал. Взял я на работе отгул, и на охоту. До болот добрался тогда затемно. Светать чуть стало, присмотрелся – сидят голубчики. Переоделся по быстрому «под собаку», встал на четыре кости, и вперёд, к дереву сухому, на котором птица сидит. Никогда на четвереньках по кочкарнику зимой не лазили? Вот и не пробуйте. Метров через сто у меня руки в снегу по плечи были, в валенки по сугробу набилось, и вся морда осокой изрезана. Это я поначалу подлаивать пробовал, а под конец уже скулить начал. Но тетерева-то сидят! Не шелохнуться. Я на них поглядываю, и вроде, как сил прибывает. Подкрался на выстрел уже совсем взмокший. Упал на грудь, чтобы дыхание успокоить, и руки перестали ходуном ходить. Глаза пот заливает, вокруг ещё хмарь ночная не рассосалась, но птицы на дереве сидят. Все четыре. Ружьё незаметно подтянул, на кочку, для упора пристроил, да по нижним, как сосед учил, и приложил с двух стволов. И ведь промазал! Все четверо сидят, как сидели. Дым от выстрелов ещё не разошёлся, а я на колени вскочил, перезарядил ружьё, и дублетом как дал по ближнему. Слышу, орёт, – Фёдор вытащил из кармана папиросы, и не спеша закурил.
– Кто орёт-то? Тетерев? – не выдержал один из слушателей.
– Старик орёт, – Фёдор с наслаждением затянулся, и выпустил дым красивым кольцом, – Вылез из шалаша, снегом присыпанного, и кричит мне, чтобы профиля ему не портил. Фанеры доброй у него нет на новые. А сам ржёт, как лошадь, прямо не может. Понравилось ему, видите ли, как я собаку изображал. Говорит, что от хохота даже не смог вовремя из шалаша выползти.
– Так ты по фанерным профилям стрелял, – заходятся смехом охотники, сидящие до этого с открытыми ртами.
– Так и было. Научил меня тогда дед, как у них по тетереву охотятся. Потом себе стрельнул одного, и меня посадил на своё место, в шалаш, значит. Домой я тогда две штуки принёс. Одного тетерева жена сразу соседке унесла. Вроде как алаверды, ну и показать ей хотелось, что у неё муж-то тоже не лыком шит. А соседу я про профиля рассказывать не стал. Пусть и дальше из себя собаку изображает.
Каждая дичь имеет свою специфику. У горожанина, предполагающего, что он выйдет сейчас в лес с ружьём и настреляет там всё, что увидит, скорее всего ничего не получится.
– Дичь нынче пуганая пошла. На двести метров не подпускает, – обычный рассказ горе – охотника, который попёрся в лес без обученной собаки, громко топая сапожищами и яростно шурша одеждой. Без собаки он не обнаружит и три четверти потенциальных объектов для охоты, а шумным передвижением разгонит остатки неосторожных птиц или животных, которые не успели разбежаться заранее. Птица в лесу на подозрительный шум чуткая. Слышит она намного лучше человека.
Пробежаться по лесу с луком я решил в расчёте на пернатую дичь. По весне мы иногда выбирались к Чусовой на рыбалку, так что район будущей охоты я себе примерно представлял. До реки пробегусь лесной дорогой, по которой сено с покосов возят, потом рыбацкой тропой вдоль реки, и обратно вернусь по старой колее, оставшейся от лесовозов. Где лес почище найду, там и вглубь отклониться можно. Серьёзной птицы я во время рыбалок не видел, но рябчики в лесу и утки на реке должны быть.
Охотиться на рябчика лучше всего с манком. Специальный свисток издаёт тонкий писк, подражая издаваемыми птицами звукам, которыми те перекликаются между собой. На манок – пищик рябчик отзывается охотно. После ответного свиста можно определить направление, откуда откликнулся свистун. Затем рябчик добывается с подхода, или охотник дожидается, когда птица сама подлетит на выстрел. Как правило рябчик, которого спугнули, не отлетает далеко. Летит он по прямой, и обычно усаживается на нижние ветки деревьев, недалеко от ствола. Проследить за ним не сложно. Гораздо труднее его потом разглядеть на дереве.
Вдоль Чусовой нет знаменитых лесов с «мачтовой» сосной. Веками здесь приличный лес вырубали на производственные нужды. Когда на Урале появились первые заводы, то все они начинали работать на древесном угле. Лучший же лес шёл на строительство стругов. По весеннему паводку, докупив дополнительно воду с заводских прудов, эти судёнышки успевали сплавиться по Чусовой до Камы, а по ней уже и до Волги. Так вывозилась основная масса продукции демидовских заводов. По словам самого Демидова, он в 1721–1722 гг. вывозил «водою на стругах в Русь» 145 114 пудов железа, для чего надлежало выплавить с 1720 года около 290 тысяч пудов чугуна. Опытные кормчие, по высокой весенней воде, старались пройти Чусовую, как можно быстрее. Однако недаром огромные гранитные скалы по берегам реки носят название «бойцы». Много стругов побилось об них во время бурного половодья.
С охоты я принёс четырёх рябчиков и двух кряковых уток. Рябчиков оказалось неожиданно много. Иногда на манок отзывалось по две – три штуки. Утки нашлись в старице. Их я сначала услышал по барахтанию и негромкому покрякиванию, с которым они кормились. Оба раза ждал, затаившись, чтобы выстрелить тогда, когда они подплывут к самому берегу. Тогда их можно вытащить, не залезая в воду.
На полянку, где стояла наша машина, я выскочил бесшумно, напугав женщин. Они увлеченно перебирали опята, выложенные на расстеленную плащ – палатку.
– Представляешь, обе забастовку объявили, когда я второе ведро грибов принёс. Заявили, что третье ведро я сам буду чистить и готовить. А опят-то на вырубках нынче столько вывалило, что бери да бери, – удручённо пожаловался отец, хотя вид у него был довольный – предовольный. Я скинул увесистый рюкзак около машины, и потянулся за чаем. Китайский термос, изукрашенный рисунками невиданных цветов, со стеклянной колбой и алюминиевой крышкой – стаканчиком, температуру держал изумительно. Я сдуру налил чай именно в этот алюминиевый стаканчик, и приплясывая, перехватывал его из руки в руку, такой он был горячий, – Ты тоже не пустой пришёл, как я погляжу, – подмигнул мне батя.
Женщины смотрели на рюкзак с любопытством. В мою затею, про охоту с луком, никто не верил, и пока мы ехали меня несколько раз пытались отговорить от бесполезного занятия.
– И вам, и нам по утке и по паре рябчиков подстрелил, – кивнул я, наконец-то пристраивая горячий стакан на пенёк, – Как раз на суп и на второе получится.
– Здорово. Мало нам, что старший грибов два ведра набрал, так ещё и второй мужик работу притащил. Учтите, я жительница городская, и вашу дичь ощипывать не умею, – не утерпела мать, разглядывая добычу, вытряхнутую мной из рюкзака на разосланную клеёнку.
Ворчит она из духа противоречия, чтобы мы с отцом носы слишком не задрали. На самом деле я сильно их удивил. На мой лук теперь поглядывают с уважением. Пришлось даже стрелы показывать с тупым наконечником, которыми я рябчиков с деревьев ссаживал. Не велика птица, чтобы её стрелой рвать.
– Мастер – класс по скоростному ощипыванию я вам быстро покажу. Гораздо дольше будем воду кипятить, – ободрил я наших женщин, с тревогой поглядывающих на горку птицы. Утка, после того, как её на пятнадцать секунд опустили в ведро с кипятком, и поболтали там, спуская воздух из-под пера, ощипывается минуты за три. Главное, не пытаться дёргать везде и сразу. Начал крыло, его и доделывай. Под пером и пухом тепло долго держится, и нетронутые участки не успевают остывать. Ведра кипятка обычно хватает, чтобы ощипать четырёх уток или с десяток рябчиков.
– Мужиков начальник планового отдела как-то до слёз насмешил, – глядя на наши внушительные трофеи, вдруг вспомнил отец, – Заходит он в понедельник в курилку на заводе и предлагает купить у него окуней по себестоимости. Целых три штуки, каждый граммов по восемьдесят. Весь свой улов за день рыбалки. Спрашиваем, что с себестоимостью, и он пальцы начинает загибать. Тридцать литров бензина – червонец, штраф гаишнику – пятёрка, пробитое колесо – трояк, оборванные блёсны – ешё два рубля, жене, чтобы не пилила его про рыбалку – четвертной. Итого сорок пять рублей. Потом машет рукой и говорит, что так и быть, за тридцатку своих красавцев отдаст, себе в убыток. Народ в курилке с лавок на пол падал, так ржали.
* * *– Чем на этот раз нас порадовал твой Нострадамус доморощенный? – Клягин Анатолий Сергеевич, член НТК, заместитель начальника Управления заказов авиационной техники попытался за скептической усмешкой скрыть своё любопытство и озабоченность. После угона самолёта МИГ – 25П с новейшим оборудованием в Японию страсти до сих пор не утихли. За невозвращённые блоки японцы выплатили компенсацию в одиннадцать миллионов долларов, но и Советскому Союзу пришлось менять устаревшие системы опознавания. Несомненным плюсом стали контракты на продажу теперь уже рассекреченного самолёта в Ирак, Сирию и Алжир.
– Посмеялся. Говорит, американцы правы. Надо было к ламповой аппаратуре, которая на МИГе стоит, ещё и граммофон приделать. Тогда совсем весёлая авионика будет. Хотя самолёт удался. Мне за его испытания, кстати, Героя Советского Союза и дали, – похвалился Степан Анастасович Микоян, – Когда двадцать пятый стал мировые рекорды устанавливать, да небо от вражьих высотных бомбардировщиков закрыл, так у нас всё КБ золотым дождём осыпали. Шутка ли, три МАХа скорость и потолок больше тридцати семи километров.
– Ага, а ему, значит, самолёт не понравился?
– Да не самолёт, а мозги его электронные. Точнее, не только мозги. Минут на десять теорию мне развёз. Вот, смотри какие схемы нарисовал, – Микоян вытащил из портфеля несколько листов, на которых были схематично нанесены вполне узнаваемые рисунки спутников, самолётов и наземных радаров. Второй лист показывал корабли, подлодки и гидробуи, завязанные на спутники и самолёты, – Всё это постоянно поддерживает между собой связь и через спутники, и через самолёт дальней радиолокационной разведки. Помнишь, мы с тобой встречались на показе бортовой вычислительной машины «Аргон 30»? Попробуй эти шкафы, весом в двести тридцать килограммов впихнуть в истребитель, да ещё и запитать их от чего-то. Знал бы ты, какой у нас в МИГе двадцать пятом винегрет по электронике. Там и лампы, и транзисторы и микросхемы. Наши электронные умки из КБ плакали, когда пытались скрестить ужа и ежа.
– Ничего нового тут не вижу, кроме неправдоподобных расстояний, – пожал плечами Клягин, рассматривая схемы ПРО и ПВО, и внимательно изучив цифры на стрелочках между объектами.
– Я так же сказал, а он мне на американский EC-137D сослался. Я данные проверил, всё сходится. Тот уже два года летает, и делают американцы такие самолёты по десятку в год.
– Мы тоже с шестьдесят пятого года ТУ-126 на вооружение приняли. Видит он, конечно, не так далеко, прямо скажем, раза в три похуже, но поставленные задачи выполняет.
– Был я в Кубинке, когда этот ТУ испытания проходил. Половина фюзеляжа под аппаратуру отведена, а вторая под смены операторов и комнату отдыха. Весь такой летающий колхоз можно заменить несколькими кристалликами процессоров. По меньшей мере та ЭВМ и её операторы точно окажутся лишними. Один оператор, с учётом смены в полёте – два, и ЭВМ, от силы килограммов на десять, да пусть хоть сто, всё равно не тонны, как сейчас. Заодно по дальности обнаружения целей к Штатам вплотную подтянемся, а наши истребители станут зрячими. Пилоты сами будут видеть трансляцию целей на экране, а не вслушиваться в перекличку между офицерами наведения в самолёте дальней разведки и с радаров ПВО на земле. Я тебе ещё про одну неприятную вещь напомню. Про надёжность. То, что мы сейчас ставим в самолёты имеет крайне низкую наработку на отказ. Например в ТУ-126 это двести часов.
– Ладно. Допустим, в его кристаллики я поверил. Мы к ним ещё вернёмся, а пока скажи мне, откуда он данные по американцам узнал? В журнале «Техника – Молодёжи» такое не публикуют.
– В немецком магазине игрушек. Зашёл подарок моей племяннице покупать, а там две витрины с моделями самолётов, танков и кораблей. Есть вроде конструкторов, чтобы самому собирать, а есть уже готовые. Он мне фотографии показывал. Представляешь, там на коробках написаны все основные характеристики. Да что я тебе рассказываю, у меня с собой одна из его фотографий есть, с нашим МИГом двадцать первым. Мне в подарок привёз. На вот, сам смотри. С какого года самолёт выпускается, скорость, потолок, взлётная масса, дальность полёта, виды вооружений. Всё указано. Как тебе? А мы ведь его до сих пор производим, и на вооружении он стоит. И данные эти считаются секретными.
– Ты думаешь, что у нас журнал «Военная мысль» недавно был случайно награжден орденом Красной Звезды? Мы тоже многое знаем про их технику. Только напоказ это не выставляем. Ладно, давай к делу. Как я понял, паренёк твой свободно по заграницам разъезжает? Не боишься? Может, пристроить его в «почтовый ящик» по специальности, и пусть там трудится, раз такой умный?