Королева пристально смотрела на кинжал. А потом перевела взгляд на лицо принцессы, и что-то сжалось в груди.
«Если она говорит правду. То должно быть она очень несчастна… настолько, что смогла пойти на такое…»
И королева с опаской прикоснулась к руке принцессы и нежно погладила. Та не дернулась.
— Прости, слишком много мне пришлось пережить… — стилет выпал на пушистый ковер. — Мой план не без изъяна, но это единственное, что я смогла придумать. Главное продержаться до рождения дитя…
— Так ты беременна? — невинный вопрос королевы вызвал недоумение принцессы.
— Уже три месяца… Пока не видно…Но у нас в семье все как-то по особенному. Мне еще девять месяцев, может чуть меньше… — принцесса опустила взгляд на живот и обняла его руками…
— А что потом? Ты родишь и …
— Поселюсь где-нибудь. А потом увижу коронацию моего сына, благо даже тогда я буду выглядеть его ровесницей. У нас в семье все по особенному… — и она грустно улыбнулась. — А ты будешь править сначала, как королева-мать, а потом будешь доживать свой век при дворе сына. Я думаю, у тебя хватит ума не рассказать ему о настоящей матери?
— Шутишь? … А потом она подумала и спросила, — а что случиться, если обман раскроется не по моей и не по твоей вине?
Принцесса задумалась и ответила:
— Плаха, четвертование, монастырь….Нет, скорей всего так: мне первые два — тебе последнее.
Королева побледнела и зажала рукой рот сама себе…
— Неужели в монастыре так плохо? Там ты сможешь остаться наедине с Богом…Отмолить и твои и мои грехи… — невеселая усмешка скользнула по губам принцессы.
— Я не за себя… я за тебя… испугалась… Ты на ночь останешься тут?
— Нет, я буду бегать с корсетом в руках за тобою по всему замку, что бы ты мне его зашнуровала, королева? — глаза Мидори сверкнули.
— Прости, но я хочу побыть одной… Я утром приду к тебе…Помогу…Только называй меня Эвен…А то звучит насмешливо — королева есть — короля нет… — королева в рассеянности пробежала взглядом по комнате.
— Покойной ночи… — и Мидори выскользнула из комнаты.
— Покойной… — эхом повторила Эвен
Как только дверь захлопнулась, Эвен тихо сползла на пушистый ковер… Она села, прислонившись к кровати…
«Королева…Принцесса… Король, который принцесса… Ложь… За которую пострадают все… Игра… Опасная игра…А что если сразу… НЕ участвуя во всем этом… Неплохая идея… И она нащупала в ворсе ковра стилет … Вода еще остыла…»
***
Мидори прошла в свою комнату не без приключений… Она натолкнулась на задремавшего стражника… Когда он увидел ту, которую схоронили три месяца назад да еще и в белом в конце темного коридора, то он, так не по-мужски….
А наутро появилась легенда, что мертвая принцесса ночами разгуливает по замку.
Мидори сама бы испугалась, но за последнее время она устала бояться. Она закрылась, легла на кровать и уснула. Без раздумий и сновидений…
***
— Наутро Мидори разбудил стук в дверь. Она села на кровати и спросила.
— Доброе утро, Ваше величество… — ответил женский голос…
Мидори подошла к двери и замерла… «Вдруг за ней стоит вся дворцовая стража готовая меня арестовать… Открыть или нет?»
— Мидори, открой… — добавил голос совсем шепотом…
Она взяла маску и надела ее на себя. А потом натянула камзол. И с мыслью «Будь, что будет!» — открыла.
Королева стояла одна. Дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы она смогла пройти и тут же закрылась…
— Ты вчера забыла… — Эвен протянула ей стилет.
— Я вчера оставила… Чтобы у тебя был выбор… — Мидори прошла к окну.
— Я им не воспользовалась, значит я свой выбор сделала… — голос ее звучал так пафосно, что Мидори хихикнула.
— А теперь помоги, как и обещала… Только не слишком туго…
***
Королева играла свою роль превосходно… Благо женские наряды того времени не требовали ухищрений для имитации беременности. Ничего незаурядного в государственных делах не было. Значит необходимо вплотную заняться отмщением. До родов по ее подсчетам оставалось не больше месяца…. корсет был ослаблен до предела. Слава богу, при дворе была введена мода на просторную одежду, а живот Мидори был не настолько большим, чтобы его трудно было скрыть…
«Кто это мог бы сделать? Кто посягнул на престол? Если верить брату, то отец живет в одной из уцелевшей башне… Я ее искала… но не нашла…. Как узнать….Конь! Конь! Отцовский конь помнит дорогу туда! Если не править им, то он, вполне возможно, вернется.»
— Седлайте коня! Я выезжаю на прогулку! — приказал король.
— Я с Вами, Ваше Величество! — радостно воскликнула королева.
— Нет, Вам вредна конная езда… Это может повредить здоровью будущего наследника престола. —король выразительно сузил глаза и королева опустила голову.
— Но, мне здесь так скучно… — королева улыбнулась.
— Тогда позовите менестрелей. Вы можете осуществить пешую прогулку по королевскому саду… — король встал и направился к двери.
— Тогда будьте осторожны… Ваше величество… — в голосе королевы звучала искренняя тревога.
— Не беспокойтесь… — король в сопровождении свиты вышел из зала…
— Позвольте я с Вами, милорд… — Риан шагнул к королю.
— У меня нет причин тебе отказывать….
***
Осенний лес был великолепен… Где-то под ногами коней играли серые тени… Это лесные духи. Они умеют вселяться в мелких зверюшек. Тогда даже у самого милого кролика проявляются кровожадные инстинкты. Но бедняга не знает, что обречен. Дух высосет его изнутри… И зверек умрет раньше обычного… А сейчас они любовались предзимним солнцем, проникающим сквозь золотистые кроны деревьев. А потом забьются с холодами в норки и щели и будут мечтать о деревенском эле. О том, как проникая в жилище людей, они слизывали янтарные капли со стенок бочки. Некоторые из них так и остаются в жилищах и защищают его от непрошеных гостей…
Но перед королевским кортежем они бесследно исчезали в опавшей листве… Королю было неудобно ехать на коне. Но замечательные пейзажи с лихвой компенсировали все неудобства. Вот она дорога к сердцу леса. От Зимнего города она располагалась в лигах сорока… Плиты… Руины… опавшие листья…
«Красиво и печально…. Это был домом моего народа… Их кровь течет в моих жилах… Хорошо это или плохо?… Но я не чувствую себя, как дома… Тревога… тревога нарастает… Что — то не так, я чувствую. Буря приближается… Буря…» Мидори подняла глаза на небо. Оно было ясным и чистым… Стражники в шлемах ехали рядом. Риан ехал справа и то же задумчиво молчал. Конь шел сам выбирая дорогу. Иногда он злобно смотрел в сторону и фыркал… Лес густел… Все остановились…
— Ваше Величество, я разведаю дорогу, а потом вернусь… Побудьте здесь… — Ференс, развернул коня и ускакал в чащу…
Конь упрямо тянул и король ославил поводья… И конь пошел… И тут, в нежном ореоле деревьев, словно туманное видение встала нетронутая башня… Белоснежный камень порос дикими растениями…Король спешился… Он шагнул к башне, но плиты вели не к входу, а к цельному камню… Он обошел ее и не нашел ничего, чтобы напоминало вход. Он собирался коснуться руками стены, как вдруг что-то заставило его резко обернуться.
— Два раза допускать одну и ту же ошибку — так неразумно, Дориан… Башня пуста уже давным-давно…. А ты, как одержимый все ездишь и ездишь один в непролазную чащу… — один из стражников усмехнулся под тяжестью шлема. Остальные сидели неподвижно. — Ты даже не удосужился взять оружие с собою… Если память о прошлом, так не дает тебе покоя, то почему бы тебе не присоединиться к нему…
«От страха у Мидори что-то резко схватило внутри… Неужели…»
— Кто Вас послал? — король прижался спиной к холодному мрамору….
— Зачем нас посылать? Мы сами пришли.
— Что тебе нужно? — голос у Мидори дрожал…
— Твоя жизнь. — голос был не знаком…
— Стойте. Подождите. — красивый голос откуда-то слева. Сними маску король, я хочу посмотреть на твои шрамы…
— Неееет! — и Мидори поплотней, прижала ее к лицу.
— Взять его! — раздалась команда.
И тут, неизвестно откуда взявшийся черный конь, встал на дыбы, заслонив хозяина. Враги метнулись к нему, но конь повел себя как-то странно: он настиг первого попавшегося убийцу. Сверкнули клыки, из из окровавленной пасти коня скатилась как качан капусты оторванная голова. Это было только начало.
В глазах Мидори все слилось в кровавое месиво. И она, сползла вниз по стенке, корчась от невыносимой боли внизу живота. Жадно ловя воздух, она всеми силами пыталась удержать сознание. Пахло ржавчиной. Нет — кровью…. Она сорвала маску. Она не давала ей дышать. И ловя затухающим взглядом кровавое действо, она выхватила только одно изумленное лицо — лицо убийцы ее брата, лицо человека, которого любила, лицо отца ее ребенка. Он во весь дух мчался в лес. Все пропало! Конь бросился в погоню. Набрав воздуха в грудь, Мидори отчаянно крикнула: «Неееееет!» Она пощадила убийцу.
Конь, как ни в чем, ни бывало, стал приближаться к ней, тяжело дыша окровавленной пастью. Мидори охнула и тут в забытье, задыхаясь от толчкообразной боли, она рвала до кровавых ран на руках пучки травы. И когда она поняла, что больше не может — она закрыла глаза.
— Ты у меня сильная девочка… Держись! — кто-то ласково гладил ее лицо прохладной рукой, прогоняя боль.
— Мама… — прошептала Мидори.
— Давай, потерпи! Ты из великого рода! Не опозорь мое имя! — грубый голос отца придал ей силы.
— Не торопись, у тебя будет время… Мы сможем подарить его тебе…. — нежно сказал брат.
— Дори, прости, что я так поступила… — из мутных глаз потекли слезы.
— Не думай об этом…. — брат коснулся ее лба губами. — твой сын, рожденный во крови — твоя любовь рожденная муками…. Перстень… Помни… — голос стал угасающим, а боль все реальнее.
— Побудьте со мной…. Пожалуйста…. Еще немножечко… — она всхлипывала и превозмогала тупую, раздирающую боль. — Где вы?… Где же вы?…
И она очнулась. Все так же ярко светило полуденное солнце. Все так же пасся рядом конь, все так же лежали коченеющие тела, только боль была тупой и еле слышной, призрачной. Рядом, завернутый в плащ лежал ребенок. Его глаза были закрыты — он спал. Мидори попыталась встать — и, о чудо, у нее это получилось. Ничто не шелохнулось в воздухе, и в лесу стояла непривычная гнетущая тишина. Конь подошел к ней и присел. Она села по-дамски и подняла сорванную маску и ребенка поскакала по неживому лесу. Только когда она подъехала к воротам замка она почувствовала дуновение ветра. Ее пропустили, и она, пряча драгоценный сверток, прошла в покои королевы, ничего не объясняя, куда делся эскорт, и не давая слугам позаботиться о себе.
«Они молчат, пока ничего не случилось. Но это пока».
Дверь распахнулась, и Эвен, увидев грязный наряд Мидори, ахнула и села. Щелкнул замок. Слетела маска.
— Боже мой, какой он маленький. Какая прелесть. — защебетала Эвен, разглядывая дитя.
— Слушай. — Мидори оперлась на косяк. — Время ни ждет. Тут, — она выволокла из тайника суму, — деньги, еда и все необходимое. Плащ возьмешь мой. Твой не подойдет, он светлый. Мы сейчас спустимся тайным ходом за северную башню, и скачи во весь отпор. Главное достигнуть перевала. Здесь оставаться нельзя.
— Ччччто случилось? — королева побледнела, и голос ее предательски задрожал…
— Через четверть часа обман раскроется. Но у тебя будет время. Я возьму их на себя. Пошли, я тебе все покажу.
И две женщины, осторожно спускались вниз по истлевшим ступеням.
— Вот мой конь. Он домчит тебя. Он будет твоим защитником. Возьми ребенка… Нет, подожди… — и она посмотрел на сына, словно хотела запомнить его. — У тебя есть цепочка? Сними ее, пожалуйста. Вот. — и она надела кольцо на шею сына, застегнула цепочку и поцеловала сморщенный лобик ребенка.
— У него будут темные волосы, как у мамы… — со слезами сказала Эвен.
— Скачи, и помни уговор. Прощай, — и Мидори коснулась ее губ, — я люблю тебя….
— Я тебя тоже… На столике в шкатулке… то, что может пригодиться. Я привезла его для себя, на случай, если король окажется еще страшнее, чем я предполагала… — и всадница никем не замеченная отъехала от замка.
Мидори поднялась в свою бывшую комнату и вытряхнула содержимое шкатулки на кровать. Среди драгоценностей был маленький пузырек с прозрачной жидкостью. Она стряхнула все с покрывала и легла, сжимая его в руке. Она могла умереть сейчас, но тогда она не сможет осуществить задуманное. Она так устала. Через полчаса послышались многочисленные шаги, и грубый голос заорал:
— Выходите, ваше величество, иначе мы выломаем дверь.
Мидори встала и повернула ключ, нацепив маску, и проглотив содержимое пузырька. Пусть последний спектакль удастся на славу. Толпа окружила ее, и она увидела знакомое лицо, перепачканное кровью и грязью.
— Сними маску! — приказал Риан.
Мидори неторопливо поднесла руку к лицу и плавно сдернула, обнажив мертвенную бледность. Все ахнули, кто-то выругался. Риан стоял, не зная, что делать.
— У меня есть последнее желание, — и Мидори приблизилась к нему и поцеловала в губы долгим поцелуем, чтобы яд успел пропитать и его. Оторвавшись, она улыбнулась и пала бездыханной.
— Сука!!! — заорал Риан, но его яд уже начал действовать. Его тело грохнулось на пол рядом, лицом в мраморные плиты.
А где-то далеко конь уносил вперед, женщину с закутанным в плащ ребенком. Другая женщина, в большом доме нянчила малютку, рожденного от убийцы.
Так закончилась история, ставшая началом другой.
Кровь. Ветер. Сталь.
— Не верьте песням и сказкам, там все было не так. Уверяю вас, в жизни все гораздо сложнее. Счастливых концов не бывает, чтобы ты не говорила, златкудрая.
— Бывает. Не так часто, как хотелось бы, но бывает. И не спорь, черноокая. Мне виднее. Не сейчас, так позже…
— Конец всегда один. Смерть.
— Но есть вещи, которые сильнее смерти. Намного сильнее смерти. Любовь, например. Истинная. Я не говорю о чувствах, которые вспыхнули и молниеносно погасли. Я говорю о ЛЮБВИ. Тебе не понять, черноокая.
— Так же как и тебе не понять, о истинной сути смерти, златокудрая. Эту историю расскажу я. Я была там и все видела.
— Я тоже была там, черноокая. Я была там задолго до твоего появления. Я была там от начала и до конца.
— Твой рассказ будет далек от истины. Ему будет не хватать реализма. Оставь свои сказочки бардам. Пусть они приукрашают действительность, златокудрая.
— Оставь свой реализм. В жизни и так не хватает мечты, черноокая…
***
Пока они спорят, эту историю расскажу я. Ибо я была там от начала до конца. Я всегда была с ними. Я всегда была среди них. Я помню все лица и имена. От первого вздоха и до последнего.
После того, как улегся шум вокруг принцессы-узурпатора. Трон переходил из рук в руки, пока не остановился на Старом Эдварде. Сколько все его помнили — он был старым и молчаливым. Да, Эдвард Ференс, был неплохим человеком. Он не делал для страны ничего хорошего, но и плохого тоже. Жизнь текла размеренно и скучно, с тех пор, как его родной брат, Дорвард Ференс, был помпезно выставлен за пределы дворца, с огромными откупными. Он построил себе дом в центре города и жил там в свое удовольствие, тихо проклиная своего брата. За несколько лет он умудрился спустить все, что получил взамен престола. Остался старый дом, да горстка земель, приносивших ему небольшую ренту. Всю свою долгую жизнь он плел интриги, а напоследок, решил заняться (О, Боги!), коммерцией. Но коммерсант из него был не лучше интригана, что значительно подорвало его финансовое состояние. Его жена была из бедных, но очень родовитых дворянок, (Она была навязана ему в качестве важного политического шага), умерла при родах. Потеряв много крови, она явила свету хилого ребенка.
— Маринэ… Маринэ… — успела попросить она, пока служанка ходила за ребенком, она скончалась. Назвала она так ребенка или в бреду ей что-то примерещилось, кто знает, но имя оказалось подходящим.
— У вас, дочь, милорд. — сказала служанка, теребя передник. Дорвад любил, когда к нему обращаются, как к монарху.