— Дерется, — шепнул Ворон.
— Это он дуется, что тебя не было весь день.
Вокруг глаз Морны собрались морщинки, и она тоже накрыла ладонями свой живот.
— Прости, дел много, — извинился Ворон и потянулся за поцелуем.
Пока он ощущал привычную мягкость губ, в кроватке завозились. Ворон отстранился и посмотрел туда, где, сладко сопя и разметавшись во сне, крепко спали два черноволосых мальчика шести и четырех лет. Младший жадно сосал большой палец.
— Люблю их, — шепнул Ворон, обнимая жену. — Мои воронята.
— Скоро их будет трое, — улыбнулась Морна. — И шуму прибавится.
— Это да, — вдруг помрачнел муж.
Он взял жену за руку и увел в смежную комнату.
— Что-то стряслось? — спросила Морна, морща лоб.
Ворон сел на кушетку, подвинул столик и налил в стакан темного вина. Отпил, смакуя, а потом сказал, не глядя на жену:
— В столицу едут моя мать и три младших брата.
— О, — удивленно отозвалась Морна, осторожно усаживаясь рядышком. — Вот это действительно большая новость.
Ворон молчал и крутил кубок в руках. Жена нежно положила ему на плечо руку:
— Ты боишься встречи с ней?
— Я боюсь не за себя, — покосился на нее Ворон. — А за тебя.
Морна подняла брови.
— Но она же твоя мать. Не думаю, чтобы она до сих пор на тебя так злилась. Шесть лет прошло. И потом, ты же посылал ей письмо за разрешением?
— Ага, только пока оно шло, я уже женился, — мрачно ответил муж. — А когда ее ворон принес мне ответ, я его даже не прочитал, потому что все равно было уже поздно.
— Ну, думаю, все не так плохо и она тебя простит, — ласково улыбнулась Морна. — Тем более мы покажем ей внуков.
Ворон серьезно посмотрел на жену.
— Ты просто не представляешь, кто она такая. Ладно, не хочу об этом говорить. Пусть будет что будет.
— А когда она приезжает?
— Выехали вчера, значит, недели через две, — вздохнул муж. — Пойду умоюсь, устал я сегодня. Встречался с братьями, пытался как-то объединить всех… Но не вышло.
— Вы странные, — огорченно заметила Морна. — Вроде братья, а не дружите. И все такие разные. Твоего второго брата я боюсь, Белый Ворон тоже пугает… А Гордый — он словно не из вашей семьи.
— Да, все так… — Старший взъерошил волосы. — Но ты глубоко ошибаешься насчет Белого. Он единственный из всех нас, на кого можно положиться.
— А те три брата, что приедут с миледи? — спросила Морна, поправляя прическу.
— Ну, я их плохо помню, — признался муж. — Красный в детстве был тихим, скрытным, но довольно противным. Такой показной тихоня с прилизанными волосами, а от самого жди беды. Дикий в детстве был злым, угрюмым и кидался драться по любому поводу. Помню, как-то мать приказала его выпороть вожжами на конюшне, его отхлестали до крови, а он молчал, только смотрел с ненавистью. Про Седьмого Ворона я вообще ничего не могу сказать. Он тогда был совсем малыш, застенчивый, все время прятался по углам и, кажется, любил своего пони больше, чем нас всех, вместе взятых.
— Ох… — Морна прижалась к мужу. — Ну, думаю, они выросли и все изменилось.
— Не знаю, — покачал головой Ворон. — Может, ты и права. Но что-то тошно мне. Обними меня.
Морна охотно исполнила его просьбу.
* * *Белый Ворон обитал в левом крыле дворца, в самом конце, там, где доживали свой век старые вельможи, которым король милостиво разрешил оставаться на его довольствии при дворе.
Три небольшие комнатки: спальня, гостиная и еще одна, которую Ворон приспособил для своих занятий медициной. Там повсюду лежали толстые рукописные книги, свертки, кульки, букеты трав; стояли мензурки и горелки, бутылки с настойками, баночки с мазями и прочие атрибуты практикующего лекаря.
Формально Белый числился в штате придворных лекарей, но во дворце к нему никто не обращался. Поэтому он в основном практиковал в городской больнице для бедных или выходил на ночные вызовы городских стражников на уличные происшествия и в таверны.
Вот и в этот раз выдалась бессонная ночь: в поножовщине две проститутки сильно порезали друг друга, да еще какой-то бедолага-путешественник повесился в дешевой грязной таверне у городских ворот. Откачать его не удалось.
Белый Ворон вернулся домой в десятом часу утра, уставший и опустошенный. Слуг он не любил, предпочитая одиночество, и единственный помощник приходил только по вызову. Поэтому альбинос в удивлении застыл перед своими покоями, обнаружив, что дверь открыта. В нерешительности он шагнул внутрь и замер от изумления: у стола на стуле чинно сидела принцесса Лорна и смотрела темными от страха глазами на человеческий череп, скалившийся ей со стола.
— Принцесса? — от удивления забыв правила этикета, воскликнул Белый.
— Ой, наконец-то! — Лорна обрадовалась и соскочила со стула. — Лорд Белый Ворон, зачем вам эта гадость и отчего тут такой беспорядок? Кстати, желаю вам доброго утра и хорошего дня. И приношу извинения, что пришла без спроса. Но вас никто не мог найти, а тут тоже никого не оказалось. Где все слуги?
— Ох, простите, — спохватился Белый. — Просто я никак не ожидал увидеть вас у себя, да еще так рано. Слуг у меня, к счастью, почти нет, а череп и беспорядок… Ну, это неизбежные спутники профессии лекаря.
— Так у него же уже нечего лечить! — резонно заметила Лорна, косясь на череп. — И почему слуг нет «к счастью»?
— Я не очень люблю, когда рядом находятся посторонние люди, — улыбнулся Белый. — Не хотите ли чаю?
— Да, пожалуй, вы очень любезны, спасибо, — заученно ответила Лорна, а потом посмотрела на суетящегося Ворона пристально и задумчиво: — Так у вас и жены ведь нет, правильно?
— Да, вы совершенно правы, — усмехнулся Белый, накрывая на стол.
— А почему? — заинтересовалась принцесса. — Жена должна быть у всех мужчин.
— Ну, — запнулся альбинос, — видите ли… Я не слишком нравлюсь женщинам. С моей внешностью вряд ли кто-то меня полюбит. Я некрасив, а женщинам нравятся привлекательные и храбрые.
— Вы заблуждаетесь, — важно сказала Лорна, расстилая на коленях салфетку. — Вы вовсе не некрасивый. Просто эти ваши женщины неправильно на вас смотрят. Они на вас смотрят издалека, а тогда вы действительно кажетесь немного некрасивым. Но если на вас посмотреть вблизи, то вы очень хороший.
— О… — Белый Ворон не знал, плакать ему или смеяться. — Что ж, я обязательно это учту.
— Конечно. — Лорна подождала, пока он подаст ей сладкий травяной чай. — Вам давно пора взяться за ум и жениться. Моя воспитательница говорит, что без жены мужчина никуда не годится.
— Ну… — Белый Ворон смущенно хихикнул, не зная, как себя вести в такой щекотливой ситуации. — Хорошо, буду надеяться, что какая-нибудь девушка разглядит меня вблизи и разделит ваше мнение обо мне.
— Если не разделит, значит, она глупая и жениться на ней не надо. — Лорна отпила чай. — Очень вкусно. Спасибо.
— А зачем вы, простите, вообще-то пришли? — вдруг осенило Белого Ворона.
— Я нанесла вам официальный визит, как и положено особе королевской крови, которая должна интересоваться тем, как живут высокородные лорды, гостящие во дворце, — пояснила Лорна. — А нет ли у вас печенья?
— Э-э… Если только бисквиты, — покраснев, сказал Белый.
— Вполне подойдет. — Лорна улыбнулась ему, как ее учила воспитательница. — А потом вы проводите меня до моих покоев?
— Если вы того пожелаете, то разумеется, — обескураженно ответил альбинос, в ужасе представив десятки взглядов и всеобщее шушуканье.
— Я изволю, — заверила Лорна. — Спасибо за бисквиты. Они чудесны.
Белый Ворон покосился на корзиночку с сухими трехдневными бисквитами и горячо захотел провалиться сквозь пол.
Глава 6
Эйнли сидела на телеге и смотрела вперед. Они еще два дня назад покинули горы и пересекли границу владений Воронов. Перед караваном распахнулся Большой тракт, соединяющий Тамврот, столицу, с портовыми Воротами Запада — шумным проходным городом, где правил Лиран Быстроногий.
Дочь кузнеца, которая всю свою недолгую жизнь провела в горах, даже не представляла, что бывают такие бескрайние поля, засаженные гречей и рожью, и могучие полноводные реки. Бесконечный горизонт, к которому убегал Большой тракт, ее просто пугал.
Постепенно по бокам тракта стали появляться деревни и небольшие городки, постоялые дворы, а на перекрестках все чаще встречались виселицы, и стояли они отнюдь не пустыми.
По мере приближения к Тамвроту на дороге становилось все многолюдней, и хотя караван миледи Воронов почтительно пропускали, у бедной Эйнли так и разбегались глаза. То мимо проносился во весь опор королевский гонец в ярко-синем котте, поверх которого был надет желтый сюркотт, и таком же разноцветном колпаке, то следовала украшенная выкованными из золота гербами карета высокородного лорда, то проезжали угрюмые, закованные в кольчуги наемники, похожие на разбойников, а то в железных клетках везли и настоящих разбойников, от которых воняло густым звериным духом. Плелись пешие странники, бедняки, паломники, кочевали пестрые ватаги бродячих актеров и музыкантов, попадались пешие и конные менестрели с лютнями или волынками.
Когда вдали показались высокие башни и шпили храмов Тамврота, на дороге встал первый таможенный пост. Тут дорога делилась на четыре: крестьяне с телегами и стадами шли по одной, купцы со своими товарами, а также зажиточные граждане — по второй, лорды, наемники и прочие воины — по третьей, караваны знатных особ — по четвертой.
Каэрвен долго ходил вокруг телег с таможенником, подсчитывая дорожную пошлину, потом еще дольше оформлял документы и оплачивал ее, и только потом все вновь двинулись в путь по гладкой ровной дороге, по бокам которой то и дело попадались дорогие постоялые дворы, а вдали виднелись роскошные замки придворной знати.
Тамврот стоял на холме, окруженном искусственным рвом. В стене с четырех сторон света открывались четверо ворот — Летние, Весенние, Осенние и Зимние, и к каждым вел огромный подъемный мост. На ночь мосты поднимались, а ворота запирались на крепкие засовы. Внутри столица была поделена на округа, а каждый из округов, в свою очередь, на слободы.
В центре, на самой вершине холма, стояли королевский дворец, Храм Небес, Храм Трехликой Богини, казармы королевских гвардейцев и дворцы самых знатных лордов. На Южной стороне располагался Королевский парк, почти лес, в котором было запрещено охотиться всем, кроме королевских охотников, доставляющих дичь на кухню короля Эннобара.
Все это рассказывала девушкам госпожа Маргарет, пока они ехали по мощенной серым булыжником мостовой Тамврота и восторженно глазели на многоэтажные дома, дворцы и уличную толчею.
— А мы-то куда денемся? — задала вопрос Тара, дочка госпожи Маргарет. — Миледи-то, наверное, в сам дворец позовут, а с нами что будет?
— Мы все, кроме стражников, тоже будем жить во дворце с миледи, — сказала Маргарет, снисходительно посмотрев на дочь. — Ей выделят отдельные гостевые покои, там и обживемся. Не знаю уж, сколько мы тут пробудем, но миледи привыкла к удобству и вряд ли изменит своим привычкам.
Тут всем пришлось замолчать: впереди открылся королевский дворец, вернее, ограда вокруг него, и караван снова остановился.
Каэрвен пошел с документами и списком людей к главному привратнику, и еще долгое время они проверяли, выясняли и обсуждали груз и пассажиров. Вперед пропустили только карету миледи и трех ее сыновей. Остальным остался заниматься Каэрвен: надо было не только доставить слуг, знатных миледи и все вещи в покои, выделенные матери Воронов, но и разместить своих людей в отдельных казармах, построенных специально для воинов лордов, гостящих у короля.
Во дворце миледи и братьев встретил лорд-управляющий и сопроводил в отведенные покои, где все уже было готово и ждала вышколенная прислуга.
— Я знаю, что король желал бы видеть меня прямо сегодня, но передайте, что я измучена дорогой и сама приду завтра на утренний прием, — заявила миледи Воронов лорду-управляющему. — Пусть девушки отведут меня в опочивальню, а сюда побыстрее проводят моих знатных спутниц и прислугу.
Лорд-управляющий рассыпался в любезностях и поклонах, но миледи, не дослушав, скрылась за дверями опочивальни.
— Лорды, дозвольте проводить вас в ваши покои, — раскланялся симпатичный юноша. — Вот те три двери ведут в ваши опочивальни.
— Очень мило, — проворчал Дикий Ворон, осматривая роскошную обстановку. — Я-то надеялся переночевать в конюшне…
— Ага, чтобы удрать оттуда в город! — фыркнул Красный брат.
— Не без этого, — ухмыльнулся Дикий, многозначительно подмигивая.
— Думаю, не стоит гневить миледи в первый же день, столица никуда не денется, — рассудил Красный. — Я тоже порядком устал от этой дороги и чешусь от желания залезть в горячую ванну. Пойдем спать, завтра надо быть в лучшем виде, чтобы приглянуться королю.
— Пусть его тролли задерут, — пробурчал вполголоса Дикий. — Будь моя воля, я бы прямо сегодня отправился домой.
— Но воля тут не твоя, — миролюбиво заметил Красный, взял брата под руку, и они удалились в свои комнаты.
Младший Ворон вздохнул и осмотрелся. У стены стояли два мальчика и преданно смотрели на него.
— Мне бы… умыться, — краснея, пояснил Младший.
— О, это все есть у вас в покоях, — обрадовались мальчики. — Мы можем помочь.
— Как — в покоях? — широко распахнул глаза Младший. — Куда же там… Ну, это…
Мальчики едва сдержались, чтобы не прыснуть. Потом один объяснил:
— У вас в опочивальне есть балкон. С него по доскам можно пройти в отхожее место. А для омовения стоит умывальник.
Младший раскрыл рот, но счел за лучшее промолчать. И без того было неловко под любопытными взглядами мальчишек.
Он прошел в опочивальню, состоявшую из двух просторных смежных комнат, во второй из которых обнаружилась большая кровать, застеленная свежими простынями. Младший выглянул на балкон. На улице уже было темно, только светились окна дворца и фонари во дворе.
Это крыло заворачивало внутри двора, и напротив высилась стена другого дворцового крыла. Два параллельных балкона соединялись деревянным настилом, на котором темнело некое небольшое строение. Младший выглянул с балкона, принюхался и сразу понял назначение будочки.
— Фу, ну и порядки, — ужаснулся он. — Оно же все вниз падает… Да уж, тут надо почаще задирать голову.
* * *Король Эннобар сидел на высоком престоле в центре Зала Приемов. Из спинки высокого трона, выточенного из черного дерева, вырастала статуя грифона: поднявшийся на задние лапы крылатый орелолев распахивал полную зубов пасть. Грифон был отлит из чистого золота, а в глазах и во лбу у него пылали три огромных рубина.
Король Эннобар оказался высоким крепким мужчиной, разменявшим шестой десяток. Его каштановую гриву щедро посеребрила седина. Сверкали серебряные нити и в пышной окладистой бороде. Наряд короля сочетал простоту и роскошь: на нем ладно сидели узкие штаны из тонкой шерсти, пристегнутые к мягким сапожкам, украшенным стеклярусом, а вышитая золотом красная верхняя туника с длинными шнурованными рукавами ярко сияла в свете солнечных лучей, пробирающихся сквозь большие высокие окна, сложенные из небольших разноцветных стеклышек. Поверх туники Эннобар набросил тонкий плащ из овечьей шерсти, окрашенный в ярко-синий цвет, на котором серебрились сложные узоры.
Младший Ворон завороженно смотрел на королевский венец — гладкий широкий обруч из желтого золота, с боков которого свешивались золотые же подвески, усыпанные мелкими сапфирами и рубинами, а спереди сиял огромный синий сапфир, похожий на упавшую с вечернего неба звезду.
Слева от Эннобара на престоле поменьше сидела королева Блейр, его вторая жена, младше короля лет на двадцать, слегка располневшая после вторых родов, А с волосами редкого золотисто-русого цвета, которые все придворные филиды воспевали как «сияющие», «златые, словно солнце» и прочими лестными эпитетами.
Но Блейр привлекала внимание не только красотой: во всем ее облике отпечатались сдержанное благородство, кротость и доброта. Королева не принадлежала к четырем главным родам королевства, но зато ее род гордился чистотой своей крови, идущей от первопредков.