Идущий на смех - Геннадий Логинов 67 стр.

В основном, они набирались из представителей низших сословий, в противовес элитным формированиям, сформированным из дворянской знати — хотя дворяне зачастую занимали высшие офицерские посты в боевых подразделениях ланскнехтов.

И, собственно, все эти наёмники — рейтары, ландскнехты и им подобные, активно повоевавшие с конца XV до начала XVIII века, были переходным этапом от средневековой рыцарской конницы до регулярных профессиональных армий.

Превосходство наёмных формирований над феодальной элитой было обусловлено несколькими факторами, вытеснивших рыцарей со сцены.

Во-первых, как уже говорилось, огнестрельное оружие в виде пушек, мушкетов, пистолетов и аркебуз, сводившее на нет преимущества лат и крепостей.

Во-вторых, малочисленность рыцарей в сравнении войсками наёмников, формировавшихся из людей всех сословий.

И, в-третьих, рыцари — представители благородного сословия, высшая аристократия, имели свои амбиции, плели интриги, предавали монархов, продвигали на престол своих покровителей, соперничали, в то время как наёмники, получавшие большую и регулярную плату, не имели мотивов для интриг и предательств и пользовались большим доверием монархов

Многие люди подавались в наёмники в поисках лучшей доли, устав от постоянных войн и голода: естественно, видя, что ему грозит смерть либо от болезней и голода, либо от врагов-грабителей, человек предпочитал уже сам пойти повоевать и пограбить, прожив если не больше, то хотя бы посытнее и пороскошнее.

Обычный ландскнехт за месяц зарабатывал примерно столько же, как обычный крестьянин за год.

Войско ландскнехтов называлось «кампанией», и в нём могли состоять от нескольких сотен до нескольких тысяч человек — были бы деньги у нанимателя.

Естественно, что всей этой сворой, жаждущей убийств, грабежей и насилия нужно было управлять железной рукой (а по-другому они не понимают) и держать в неких рамках.

Поэтому у них был капитан (как правило — представитель высшей аристократии), который утверждал устав, определявший субординацию; выплату жалования исходя из заслуг и должностей; меры дисциплинарного воздействия (от штрафов и телесных наказаний до смертной казни); и устанавливал некие общие стандарты и нормы, которых был обязан придерживаться каждый наёмник.

Капитан находил нанимателей, заключал контракты от имени своих людей, распоряжался казной, распределял жалование и был верховным командующим. При этом, в том случае, если войско было достаточно большое, капитан не справлялся со всем один, и назначал помощников — лейтенантов85.

Лейтенанты делили войско на подразделения, которые, в свою очередь, в зависимости от размеров войска, могли делиться на ещё более маленькие подразделения, где лейтенанты назначали уже своих помощников — унтер-офицеров, сержантов, фельдфебелей и капралов.

Существовали и специальные бойцы, осуществлявшие казни и публичное наказание дезертиров и прочих провинившихся перед строем: эти палачи назывались «профосы», и именно от них позднее возникло искажённое «прохвост» — 887

Жизнь выработала у Вас установку чуять опасность за версту и реагировать на неё своевременно. Эти молокососы, конечно же, много о себе возомнили. Но они ещё не ходили пешком под стол, когда потомственный маркиз, Ральфрик Гвидобальдо-Раньери, участвовал в боевых кампаниях молодого Альбериха.

Резко перехватив вооружённую руку, метнувшуюся в Вашу сторону, Вы закрылись нападавшим от его товарищей и, разбив его припудренный носик, отобрали рапиру.

Удар чашевидной гардой в ухо, укол в холёную руку — и через мгновение вся троица улепётывала со всех ног, выкрикивая что-то жалкое и невнятное о скорой и неизбежной мести.

— Ой, да пошёл ты! Сначала драться научись, сопля зелёная, а уже потом иди мериться гульфиками с дядей Ральфриком! — бросаете Вы вслед, показав интернациональный жест спинам бегущих.

Вы получаете +10 пунктов Героизма и +10 пунктов Вдохновения!

Ну, что поделать, в эти дни опасно не только в лесной глуши…

В скором времени на месте появляется наряд гвардейцев, в сопровождении «невинных жертв», один из которых прикрывает накрахмаленным платочком ушибленный носик и тычет в Вашу сторону холёным пальчиком с опалом в перстне.

По словам «пострадавших» ситуация ясна как Божий день: группа молодых людей шла себе, никого не трогала, и тут Вы как налетите, как всех изобьёте, едва рапирой всех насмерть не закололи.

При этом все Ваши доводы и аргументы никого не интересуют по той простой причине, что Вы — шут гороховый, недавно выброшенный на обочину жизни, а они — уважаемые дети патрициев.

— Если Вы красноречивы — 872

— Если нет — 892

— Ральфрик! — голос раздаётся практически над самым ухом, заставив сердце уйти в пятки, а волосы поседеть до самых корней.

Обернувшись, Вы замечаете своего младшего двоюродного брата Бартоломеу. Вообще-то, Вы не видели его давно (и в настоящий момент уверены, что ещё лет сто не хотели бы его видеть), проживает он не здесь, хотя у него и имеется тут дом, который он сдаёт.

— Бартоломеу?! — восклицаете Вы, решительно не понимая, откуда он взялся, но, при этом, выражая готовность зашибить его лопатой.

— А кого ещё ты, интересно, ожидал увидеть? Блаженного Иеронима Стридонского? Кому ты ещё, хрен старый, нужен? — раздражённо ворчит он. — Я тут обошёл все улицы, как узнал, что произошло.

— И как ты нашёл меня? — с сомнением спрашиваете Вы.

— Сложил два и два. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы сомневаться в том, где ты можешь быть, — красноречиво покосившись на сундук, Бартоломеу покачал головой, прицокивая языком.

— Вот только давай без ханжества и лицемерия. Люди тем праведнее, чем дальше от ответственности и принятия решений. А зачем ты вообще меня искал? — с сомнением поинтересовались Вы.

Так быстро известие о том, что Вас вышвырнули с должности, долететь до него не могло — это произошло совсем недавно.

Значит, он приехал сюда уже имея для этого причины. А так уж вышло, что Вы в последние годы всё реже виделись с роднёй и больше по неприятным поводам.

— Видишь ли, Ральфрик, твой отец… — Бартоломеу вздохнул и покачал головой. — Даже не знаю, как тебе сказать…

— Не продолжай… — догадываясь, что он готовится, но не находит сил сказать, прервали Вы. — Уже и возраст, всё-таки. Рано или поздно…

— Он снова женится, — неожиданно произнёс тот.

Прошло немало времени, прежде чем к Вам вернулся дар мысли.

— Какого?! Ему ж уже за девяносто, он что… — Вы хотели выразить переполнявшие Вас чувства, но не могли подыскать цензурных слов.

— Собственно, по этой причине я тебя и искал. Бросай тут всё к чёртовой матери и поехали, — предложил кузен, не ходя вокруг да около. Да уж. С отцом у Вас всегда были достаточно сложные отношения. Но это… Просто в голове не укладывается.

А действительно, что Вас здесь держит? Тем более, что в одиночку эти деньги всё равно не унести, а из Кокани пора бы съезжать — 630

Так уж вышло, что в настоящий момент Вам на ум приходят только двое. Один — старый морской волк, капитан Карстен Клеменс, который когда-то занимал пост едва ли не адмирала, но провалил всё из-за пьянства.

Тем не менее, он нашёл в себе силы чтобы снова встать в строй и теперь снова служит во флоте. Хотя, говорят, опять взялся за старое.

Другой — его полная противоположность, королевский лесник Адальберт, в задачу которого входят поиск пропавших людей, защита леса от браконьеров и разбойничьих банд, охота и доставка мяса и дичи к королевскому столу.

И, надо сказать, этот человек совсем не так прост, как кажется.

— Обратиться за помощью к Карстену — 678

— Обратиться за помощью к Адальберту — 782

Слава Богу, что всё в итоге обошлось! Вы, что называется, родились в рубашке. Гвардейский патруль обнаружил Вас своевременно, а военный лекарь, осмотревший Вас по просьбе Вашего хорошего знакомого, капитана Лагота, сумел залатать Вас и поставить Вас на ноги.

Тем не менее, случившееся однозначно показывало, что оставаться в городе и дальше — по меньшей мере не безопасно. Поэтому Вы, собрав свои нехитрые пожитки, и поблагодарив всех за оказанное Вам благодеяние, побрели прочь, искать счастье на чужбине — 888

Ваш новообретённый дом вызывал довольно смешанные чувства. С одной стороны, он выглядел достаточно солидным, хотя и несколько старомодным.

Вообще, это было одно из старейших зданий в городе. По слухам, этот особняк когда-то был построен на месте языческого капища, где каменному идолу приносили в жертву грудных младенцев.

Потом там обитал какой-то не то алхимик, не то ясновидящий, который в один прекрасный день просто бесследно вдруг взял и исчез.

Затем владельцы сменялись один за другим и особняк то и дело переходил из рук в руки: кто-то проиграл особняк в карты, кто-то в кости, у кого-то его забрали за долги, кого-то нашли в нём повешенным, кто-то окончил свои дни в бедламе, когда-то в нём был публичный дом, а в своё время там даже проживал ярый сторонник катарской ереси, в итоге сожжённый на костре.

Нет, далеко не все владельцы этого особняка умирали дурной смертью. Но с каждым его владельцем почти обязательно происходила какая-нибудь гадость.

«Почти» — потому что бывали и яркие исключения: к примеру, когда-то там проживал один учёный грек, занимавшийся переводами с латыни, арабского и древнегреческого, знаток науки и искусства, образованнейший и глубоко верующий человек. Так вот с ним за всё время ни разу не случилось ничего плохого.

Но что-то всё-таки заставило его продать этот дом и уехать. Хотя, возможно, все дело в том, что он завершил свои дела в Кокани и больше его ничего здесь не держало.

С другой стороны, как рассказывают, однажды этот дом достался некому рыцарю по завещанию, и хотя тому ещё не успели сообщить и он ни сном ни духом не знал ни про какой особняк — в этот же день его застрелил вражеский рейтар.

Впрочем, это может быть просто совпадением: люди вообще склонны избирательно искать и находить закономерности там, где их нет, видя причину и следствие в несвязанных событиях.

По такой логике можно, к примеру, сначала напиться как свинья, потом — съесть булочку, и сваливать плохое самочувствие на следующее утро на неё.

Как бы там ни было, особняк пользовался в народе дурной славой, а его владельца сторонились как и прокажённого, независимо от того, верил он во все эти россказни, или нет.

Потеряйте 1 пункт Шутовства, а если Вы суеверны — ещё 1 пункт!

Как бы там ни было, теперь этот дом был Ваш. Как Вы намерены поступить далее?

— Сначала Вы хотите обойти и осмотреть все комнаты и помещения, а также прилегающие территории — 1226

— Сначала Вы хотите познакомиться с прислугой — 1222

— Сначала Вы хотите отдохнуть и хорошенечко выспаться — 1230

— Сначала Вы хотите привести святого отца, и освятить здесь всё — 1224

— Сначала Вы посетите библиотеку и ознакомитесь с книгами — 1228

До поры — до времени, эти щёголи делали вид, что не обращают на Вас никакого внимания. Но поравнявшись — они неожиданно бросаются на Вас. Что поделать, в своё время Вы многим всерьёз насолили своими изобличениями — всех и не упомнить.

— Если Вы обучены сражаться — 881

— Если нет — 877

Поскольку зачастую в составе разных противоборствующих армий могли выступать свои ландскнехту, которые выглядели совершенно одинаково, чтобы отличить своих от чужих — бойцы одной кампании носили одинаковые ленты на шляпе, плече, поясе или перевязи.

По немецки лента называется «das band» и, соответственно, ландскнехтов стали называть «бандитами»86.

Налаженной системы снабжения войск ещё не существовало (в зачаточном состоянии она возникла только в период Тридцатилетней Войны), поэтому бойцы наёмных армий находились на полном самообеспечении, и изымали все необходимые им средства у местного населения.

Грабёж не только считался в порядке вещей, даже более того — в качестве поощрения бандитам давали, к примеру, «три дня на грабежи и мародёрства» после взятия города.

В ходе чего бойцы, как говорится, «насиловали гусей, и растаскивали всё, за исключением особо крупных деталей ландшафта». Поэтому слово «бандиты» сделалось в скором времени нарицательным.

Ландскнехтов нанимали монархи, феодалы, вольные города, и для них не было принципиальной разницы, кто платит. Но деньги всегда выражены в конкретных людях — зачем отрабатывать, когда можно просто отобрать или шантажировать нанимателя?

Наёмник не имеет идейной мотивации. При этом он, как правило, профессионально обучен и дисциплинирован в бою, но показательно нарушает и игнорирует все принятые общественные нормы в спокойной обстановке.

С кампаниями всегда путешествовали маркитанты — торговцы и ремесленники, предлагавшие свои услуги на месте.

Наёмник, который сегодня живёт, а завтра умрёт, привыкал жить на широкую ногу, не скупясь на снаряжение и шикуя по первому возможному поводу.

Они были щедры и никогда не испытывали нехватки в маркитантах, желавших продать наёмникам свой товар.

За войском ландскнехтов тянулась вереница обозов с оружейниками, цирюльниками, сапожниками и прочими мастерами своего дела, а также их семьи, имущество и передвижные бордели.

При этом отдельной темой была одежда ланскнехтов — броская и вызывающая до неприличия по меркам Эпохи Возрождения.

Любовь к побрякушкам, финтифлюшкам, дорогим безделушкам и цветным тряпкам — отличительная черта недалёкого человека из низкого сословия, стремительно дорвавшегося до больших денег при отсутствии вкуса и манер.

В то время как прочие подданные императора Максимиллиана I были подчинены законам, строго регламентировавшим внешний вид и гардероб, ланскнехты были освобождены от этих правил и условностей.

По словам императора, их жизнь была настолько коротка и безрадостна, что он не желал лишать их единственного удовольствия: пощеголять в наиболее украшенной одежде своего времени — 890

Вы бредёте и набредаете на патрульную заставу. Местные гвардейцы бьют баклуши и ведут простецкие разговоры за жизнь, не проявляя к Вам особого внимания.

— Куда путь держишь? — скорее от скуки, чем для порядка интересуется один из них, когда Вы наконец поравнялись.

— Хороший вопрос. Честно говоря, я и сам пока не очень представляю. Просто, старая жизнь осталась в прошлом, а что я буду делать теперь — пока не представляю, — разведя руками, отвечаете Вы.

— Выше нос. Бывает, что человеку на лоб поставят клеймо вора, а потом выясняется, что он не крал. Ну, так и ставят следом клеймо «не» и получается «Не вор». И тоже ничего, живут как-то, — приободрил дозорный. — Как говорил мой дедушка, даже если тебя сожрёт медведь, у тебя и тогда, как минимум, будет два выхода.

— Не очень-то обнадёживает, — замечаете Вы, несколько покривившись.

— Ну, что тут скажешь в таком случае, — пожав плечами, задумался стражник. — В лесу, говорят, обосновался один отшельник. Сам я его не видел — служба, знаешь ли. Но повидать и поговорить хотелось бы. Хотя — один леший, как жил, так и буду жить, а праздный интерес тешить — это всё от лукавого. А ты бы, раз заняться всё равно нечем, сходил бы, нашёл старичка, посоветовался. Глядишь, и просветил бы тебя, на путь истинный наставил.

Особых планов на будущее у Вас по-прежнему нет, поэтому Вы, в общем-то, не против. Другое дело, где именно искать этого человека? Об этом Вы и интересуетесь у гвардейца.

— Врать не буду, наверняка не знаю. Может быть, лесничий знает. Он-то всяко в лесу живёт. А так, говорят, что старца часто видят возле самого старого дуба. Это такое огромное дерево, что и не спутать. Но я бы туда сейчас один идти поостерёгся. Найди других страдальцев, ну или просто интересующихся. Вот вместе и пойдёте, — не то в шутку, не то всерьёз, предлагает тот. — А то кругом, знаешь ли, разбойники шастают: лес прочёсываем, притоны опустошаем, ловим, вешаем. Но всех же не переловить и не перевешать. Неровен час, нарвёшься. Да и Д`Ладье не сегодня так завтра с войсками сунется — как пить дать.