- Как вы посмели? - прошипела она, - как вы посмели обвинить меня в том, чего я не делала и делать не собиралась!
- Я ни в чем не обвинял вас, ваше величество, - отозвался маг, - я только предупредил.
- Я не нуждаюсь в ваших предупреждениях, господин маг! - голос королевы прогремел на всю комнату, - они абсолютно беспочвенны, дерзки и отвратительны!
- Я рад, что все обстоит именно так, госпожа. Вы ведь знаете, что я в огромном долгу перед королем. И разумеется, если бы мои подозрения оказались правдой, то сообщил бы ему об этом. Но к счастью, это не так.
Глаза Оливетт расширились. Руками она стиснула подлокотники кресла изо всех сил.
- Вон! - закричала она еще громче, - немедленно вон отсюда!
Женщина была в такой ярости, что даже зажмурилась при этом. А когда открыла глаза, мага в комнате уже не было. Тяжело дыша, Оливетт внимательно оглядела помещение. Оно действительно было пусто.
Чувствуя: себя совершенно вымотавшейся, разбитой и усталой, королева встала, переведя дух и сделав несколько шагов, остановилась у окна.
Итак, маг все знает. Неизвестно, откуда. Кто-то из слуг ему сказал? Оливетт напрягла память, пытаясь припомнить хоть одно неосторожное слово. Что именно услышали слуги и передали магу? Ничего такого, что потом она не могла бы объяснить мужу. А, может быть, магу никто ничего и не говорил? Зачем ему вообще что-то говорить? Ведь он маг. И если ее второе предположение верно, тогда... тогда, это конец. Если Меор умеет так ясно читать в ее душе самое сокровенное, тогда он видит правду.
Обхватив себя руками, Оливетт съежилась. Ей внезапно стало холодно, несмотря на жарко пылающий огонь в камине. Если она права в своих догадках, тогда у нее есть два выхода. Первый. Раз и навсегда забыть о своих планах. Второй. Второй?
Дверь скрипнула. Королева обернулась, увидев входящую Мэгими. Наперсница присела. Ее лицо было слегка встревоженным.
- Что-то случилось, ваше величество?
- Нет, - отрезала та, - ничего. Что за неуместные вопросы!
- Я слышала шум, ваше величество, - робко проговорила девушка.
- Ах, ты слышала шум! Скажите на милость, каким образом? Ты подслушивала!
- Нет, нет! - отшатнулась Мэгими.
- Да, да! Я знаю, что это так! Все, милочка, мое терпение закончено. С меня хватит. Я не желаю терпеть у себя на службе девицу, которая без зазрения совести подслушивает и подсматривает! Погоди, только вернется король.
- Ваше величество! - взмолилась наперсница, - клянусь вам, я не подслушивала! Я была слишком далеко для того, что бы услышать хоть что-нибудь. Клянусь вам!
Оливетт посмотрела на нее, как на мерзкое насекомое и отвернулась, направляясь к своему креслу.
- Когда мне понадобится шпион, - медленно произнесла она, - возможно, тогда я вспомню о тебе и призову опять на службу. Но сейчас ты уволена.
Мэгими всхлипнула, не понимая, за что ей такая немилость. Что она сделала? Почему королева ее прогоняет? Ведь она всегда старалась выполнять все ее поручения как можно старательнее, ни о чем не забывала, ничего не пугала, всегда старалась угодить. А что насчет подслушивания, то это было почти беспочвенным обвинением. За этими толстыми, плотными дверями совсем ничего не слышно. Мэгими уловила лишь интонацию разгневанной Оливетт и поняла, что та очень сердита на мага. Ничего из того, что следовало бы знать королю.
Хотя Мэгими служила королеве верой и правдой, все же ее муж значил для нее гораздо больше. Именно он позволил ей жить в этом замке и не дал умереть с голоду, когда она осталась без средств к существованию, совершенно одна, так, что и защитить некому. Именно поэтому Мэгими принимала слишком близко к сердцу его проблемы с женой. А проблемы были. Она не раз замечала, каким неприязненным взглядом та смотрит на короля.
- Ваше величество, - прорыдала Мэгими, - кто же будет вам прислуживать, если вы меня прогоняете?
- Я уже нашла тебе замену, - недобро прищурилась Оливетт, - не стоит считать себя единственной на весь королевский замок. Даю тебе полчаса на сборы. Все.
Девушка закрыла лицо руками и выбежала вон. Она ничего не видела перед собой и едва не влетела в стену. Но в последнюю секунду свернула и помчалась в свою комнату.
Ромейн, вернувшаяся в башню, сидела на стуле, положив перед собой раскрытую книгу. Но не читала, она ждала, посматривая на дверь. Ей было любопытно, что такого хотел сказать королеве маг.
3а прошедшее время девушка сильно продвинулась в магических науках и уже давно не была тем желторотым птенцом, каким ее принял Меор. Но кое-что ей было недоступно до сих пор. Она, при желании могла с легкостью читать чужие мысли, особенно те, что сами просились на волю, но то, о чем думал маг, было для нее тайной за семью печатями. Как ни пыталась Ромейн проникнуть в его мысли, у нее ничего не выходило, причем, Меор всякий раз ловил ее на этих попытках. Но не ругал, о нет. Впроче, иногда лучше бы выругал, чем это холодное отчужденное молчание. В такое время девушка чувствовала себя очень неуютно в его обществе. Впрочем, в его обществе трудно было чувствовать себя уютно в любое время суток. Он подавлял своим величием всех подряд. Правда, Ромейн отчаянно сопротивлялась и не без успеха. По крайней мере, она была уверена, что не все ее мысли ему доступны.
Наконец, дверь открылась и вошел Меор. Он, даже не посмотрев на Ромейн, проговорил:
- Любопытство - это грех.
- Да, я знаю, - согласилась она, - но я ничего не спросила.
- А я ничего бы и не ответил.
- Разумеется, - и девушка уперлась взглядом в книгу.
- Бокал вина, - негромко велел Меор, садясь в кресло.
Ромейн подняла голову и взглянула на него непонимающе:
- Что?
- Я сказал: бокал вина.
- Белого или красного?
- Ты знаешь.
- Да, - она сделала легкий жест рукой и скова уткнулась в книгу.
В руках Меора появился бокал, полный красным вином до половины,
- Апельсин. И огонь в камине.
Повертев в руках круглый оранжевый цитрус, маг заметил:
- Это мандарин. Ты снова ошиблась.
- Он тоже вкусный, ваша немилость.
- Не язви. Разговаривать со старшими следует вежливо и учтиво.
Ромейн дала ему требуемое, а мандарин забрала себе, в мгновение ока очистив его от кожуры и разделив на дольки.
- Что ты делаешь? - спросил Меор.
- Читаю.
- За чтением не едят.
- Хорошо, я уже не читаю, а ем мандарин.
Девушка сунула в рот одну дольку, тщательно пережевала, ее и проглотила. Ей очень хотелось сейчас превратить Меора в вешалку и поставить в угол, чтобы он не ворчал и оставил ее в покое хотя бы на пару часов.
- Ты делаешь некоторые успехи, - сказал маг, попивая вино.
- Некоторые, - хмыкнула Ромейн.
- Именно. До истинного мастерства еще далеко.
- Прошу прощения, ваша милость, но вы сами тоже не сразу стали магистром.
- Иногда я жалею, что здесь нет розог, - задумчиво заметил он, - впрочем, заняться этим следовало раньше. И в вешалку ты меня не превратишь. Сперва освой подставку для бумаг из крысы.
Ромейн поджала, губы и отвернулась.
- Что нужно сказать?
- Мне очень жаль
- А вот это неправда. Ну, да ладно. Где крыса?
Девушка захлопнула книгу и поднялась. Сейчас Меор сполна отплатит ей и за вешалку, и за прочие дерзости. Он никогда не кричал на нее, не оскорблял, но некоторые его слова и действия были хуже оскорблений и побоев. Сначала Ромейн злилась, негодовала, дерзила и даже грубила, но потом поняла, что это бесполезно. Она научилась сдерживаться и пропускать наиболее обидные слова мимо ушей. Но не всегда.
Процесс превращения крысы в подставку для бумаг прошел успешно, но Ромейн не надеялась на похвалу. Здесь ее никогда не хвалили.
Вернув крысе изначальный облик, Меор позволил ей удрать и откинулся на спинку кресла. Посмотрел на свою строптивую воспитанницу, которая до сих пор дулась и бросала на него колючие взгляды.
- Неплохо.
- Конечно.
- Что "конечно"?
- Могли бы сказать, что хорошо. Но по-видимому, вы не знаете такого слова.
- Я уже говорил тебе, что до подлинного мастерства тебе далеко.
- Я знаю. Но с крысой я справилась, не так ли? Могли бы это отметить. Вас бы не убыло, и мне было бы приятно.
Проговорив все это, Ромейн с вызовом тряхнула головой и села на стул с видом оскорбленной добродетели.
Меор с минуту понаблюдал за ней, а потом сказал:
- Иди сюда.
- Зачем?
- Я сказал: иди сюда, значит, иди сюда.
Скрипнув зубами, девушка, подошла к его креслу и остановилась в двух шагах.
- Сними браслет.
Поняв, что он имеет в виду, Ромейн расстегнула тяжелый широкий браслет, почти полностью скрывающий запястье левой руки.
То, что раньше выглядело, как обычный ожог, теперь оформилось. Это было небольшое пятно правильной округлой формы, совершенно черное. До сих пор эта чернота была абсолютной, но сейчас Ромейн заметила, что там появились какие-то точки и черточки, словно трещины или морщины. Меор внимательно осмотрел это, после чего отпустил ее руку.
- Грядут перемены.
- Какие? - девушка вернула браслет на место.
- Серьезные,
- Ясно, - она направилась на свое место, ни на секунду не допуская, что будет продолжение.
Но сегодня Меор изменил своему давнему правилу.
- Ты знаешь, что означает пятно на твоей руке?
- Вы не объясняли, хотя я просила и не раз.
- Я объясню сейчас. Это знак. Родовой знак. Такими отметинами обладает очень ограниченное количество семей. Я имею в виду магические семьи.
Ромейн позабыла о том, что должна дуться. Она широко раскрыла глаза и повернулась к нему на своем стуле.
- Вы хотите сказать, что я родом из магической семьи?
- Это можно было понять сразу. Такие сильные способности не появляются неожиданно. А если к этому прилагается знак, то ясно, что ты родом из сильной магической семьи.
- Из какой?
- Этого я не знаю,
- Вы и не знаете? - усмехнулась Ромейн.
- Помолчи. Пока не знаю. Твой знак еще не оформился.
- А..., - девушка хотела задать еще один вопрос, но тут же замолкала.
Один раз ее уже предупредили. Но Меор демонстрировал поистине чудеса терпимости.
- Спрашивай.
- Вы сами велели мне молчать.
- Какое послушание. Я восхищен. Ты, конечно, всегда, такая послушная. Спрашивай, пока есть такая возможность.
- Каким должен быть этот знак?
- Не знаю. Пока на твоей руке не появилось ничего, что позволило бы строить какие-либо предположения. Впрочем, - тут он сделал паузу, - кое-что отметить можно. Я уже говорил, что семей с такими знаками очень немного. У других подобные отметины проще и незаметней. Вот у меня, например.
С этими словами Меор откинул волосы и указал Ромейн на маленькую отметину на виске. С первого взгляда казалось, что это просто родинка, но приглядевшись, девушка рассмотрела букву "м".
- Есть одна особенность, - как ни в чем не бывало продолжал маг, опустив волосы и словно не замечая вытаращенных глаз воспитанницы, - дети в таких семьях должны носить имя, начинающиеся с определенной буквы. У меня это буква "м".
- А у меня буква "р"?
- Не спеши. Твое имя ничего не значит. Это вполне может быть и не твое имя вовсе. И потом, твой знак куда сложнее. Там скрывается изображение.
- Изображение чего?
- Хороший вопрос, - усмехнулся Меор.
- Вы говорили о четырех семьях. Какие у них изображения?
- Если б все было так просто. Ты в самом деле думаешь, что это известно любому смертному?
Ромейн сдвинула брови и досадливо вздохнула.
- Я скажу тебе важную вещь и скажу ее один раз. Ты изначально сильнее меня. Намного. Но твои силы не проявятся сразу. Для этого нужно время. Годы, десятилетия или даже столетия.
- Вы уверены, что я проживу так долго? - фыркнула девушка.
- Как ты думаешь, сколько мне лет? - приподнял брови Меор.
Ромейн хотела пожать плечами, но с последнюю секунду опомнилась.
- Не знаю. На вид - за тридцать.
- Вот именно, на вид. На самом деле мне куда больше. Маги живут долго.
- Сколько?
- Тебе назвать точную цифру? Так вот, ее нет. Есть маги, которые жили более тысячи лет, но таких можно пересчитать по пальцам одной руки.
Ромейн закусила губу и промолчала.
- Как я уже говорил, существует четыре могущественных магических семьи. Феррингеймы, Рэйвенхиллы, Лэверли и Аберстайеры. Они могущественны настолько, что их не интересует мнение людей, они всегда все делали по-своему. По сути, это те же короли только их государства заключаются в замках и прилегающих к ним землях. Но ни одному смертному еще не удавалось проникнуть туда безнаказанно.
Меор немного помолчал, наблюдая за реакцией подопечной. Та слушала его, затаив дыхание.
- Ты можешь принадлежать к любой из этих семей, но события семилетней давности...
- Какие события? - не выдержала Ромейн.
- Девочек из магических семей не теряют и не отдают на воспитание в семьи смотрителей, и на них не охотятся. Именно это и настораживает. Магические семьи никогда не дружили, редко общались и между ними всегда существовало противостояние. Но только две из них проявили открытые враждебные намерения по отношению друг к другу. Они враждовали давно, и лишь несколько лет назад это перешло в нечто большее.
- Во что?
- В междоусобную войну. Они охотились друг на друга, как люди охотятся на зверей в лесах, и убивали без жалости.
- Вы думаете, я принадлежу одной из них?
- Судя по всему, так оно и есть. Но учти, все это должно остаться между нами. Ты должна хранить это в секрете, Ромейн, и никогда не говорить никому, ни слова, ни полслова. Понятно? Никому.
- Да, понятно, - кивнула Ромейн, - я ничего никому не скажу.
- Учти, я говорю это не по своей прихоти, а потому, что это может оказаться очень опасным, если их вражда еще не утихла.
Девушка кивнула снова.
- Какие именно это семьи из тех, что вы называли?
- Рэйвенхиллы и... Феррингеймы, - чуть помедлив, отозвался Меор.
Ромейн посмотрела на свою отметину, но не смогла различить там ничего определенного.
- Когда знак оформится?
- Ты это сразу почувствуешь. Но вероятнее всего, к твоему совершеннолетию. Как мне кажется, до него ведь немного осталось? - как бы между прочим спросил маг.
- Мне скоро исполнится шестнадцать.
- Именно. Шестнадцать - это еще не совершеннолетие. Но все возможно. Я могу лишь строить предположения и не могу назвать точную цифру. Шестнадцать, восемнадцать или, быть может, двадцать один. Эти сроки индивидуальны. Поэтому ты должка быть к этому готова. А теперь ступай к себе.
- Я хотела бы..., - начала Ромейн, но Меор добавил:
- Ты меня утомила.
Девушка развернулась и направилась к двери. Книги и письменные принадлежности профланировали за ней по воздуху. "Она его утомила!" - сыронизировала Ромейн, когда оказалась в своей комнате. Сколько это еще будет продолжаться? Он сказал, что она - очень сильный маг. Точнее, станет сильна со временем. Тогда почему чертовому Меору не относиться к ней хотя бы с уважением, ладно уж, как к равной, этого ей не дождаться. Но ведь можно хотя бы не подчеркивать всякий раз свое превосходство! А быть может, он ей завидует?
Ромейн села в кресло и задумалась. Да, вероятно, в этом все дело. Меор просто завидует ее неразвившейся силе, поскольку ему такое и не снилось. И теперь всячески ее третирует в отместку за это.
Хотя, если подумать, Меор не похож на мелочного, завистливого типа. Он выше таких мелочей. Он вообще всего выше. Такое впечатление, что он парит где-то там, над облаками, снисходительно посматривает на людскую возню и иронизирует. А до земных мелочей ему нет никакого дела, как и до самих людей.
Ромейн скорчила гримасу и постаралась, чтобы она вышла как можно выразительней. Вот вам, господин маг! Как вам это понравится? У себя в комнате она имеет право делать все, что вздумается. Все-таки, как чудесно было бы превратить его в вешалку, завесить одеждой, а сверху водрузить все головные уборы, имеющиеся в наличии. Так ему было бы и надо. Путь хоть какая-то польза от него будет. Работать, даже вешалкой, всегда полезно. Противный тип.