Разговор с Анькой прошел на повышенных тонах, но мне пришлось вернуться в колледж, и взять на себя организацию праздника. Именно поэтому не выпускала пожарников из актового зала, пока они не согласились на все мои магические спецэффекты. Эдриан отвечал за техническую часть праздника, а потому его вызвала в самый кульминационный момент — предоставление чертежей и расчетов.
Пожарники не сдавались. Разозлившись окончательно на этих твердолобых, я пустилась на откровенный флирт с ними. Подумаешь, Анькину репутацию подмочу, заслужила. Ведь она сама меня отправила в колледж.
После третьего часа обсуждения пожарной безопасности, катающегося по кругу в разных направлениях, консенсус был достигнут. Нам разрешили всё, что мы задумали. Сдается мне, окончательно добил огнеупорных мужчин вид моей низко расстегнутой блузки. Но это уже детали.
— Фух, — выдохнула я, когда все подписи были поставлены, а дверь за пожарниками закрылась.
— Анна Николаевна, — потрясенно произнес Эдриан.
Взгляд, которым одарил меня практикант, был ошеломленным и растерянным, смешанным с восторгом. Я же устало плюхнулась в кресло первого ряда и вытянула перед собой ноги в туфлях. Сегодня на мне была длинная узкая юбка. "Надо было брюки одевать, тогда быстрей все прошло" — подумалось мне. Как-то не ожидала, что настолько твердокаменными будут приглашенные мужчины, никогда с такими не сталкивалась. Теперь становилось понятно, почему директор с такой готовностью отдал мне переговоры с ними. Конечно, этот подарочек собиралась Аньке подсунуть, а пришлось самой выкручиваться. Так что теперь надо быть осторожнее в обещаниях. Сестрица так усердно взялась за подготовку к новогоднему балу, что получить от нее несколько разумных слов было настоящей проблемой. Анька сдвинулась наглухо на фасоне, тканях, украшениях и туфлях. В нашем доме не зарастающей тропой шествовали парикмахеры, гордо имеющие себя стилистами, визажистами, кутюрье и прочая, и прочая, и прочая. Жанке тоже доставался флер предпраздничного ажиотажа, мне же колледж с учениками и практикант.
Вот на последнего было грех жаловаться. Инициативный, ответственный, в какой-то момент стал душой всего этого безумия, именовавшегося громким словом "репетиция". Эдриан стал режиссером всего этого действа. Мою же скромную персону выдвигали в основном на фронты, где требовался решительный и сокрушительный удар, как с пожарниками. То есть на мою долю достались переговоры с техничками, плотниками, осветителями, которых мне тоже нужно было раздобыть, уговорить и привести к нам в колледж. В общем, под моим чутким руководством вся эта армия вольнонаемных под принуждением взрослых людей постоянно что-то мыла, шила, прибивала, била сильным прожектором в глаза актерам на сцене, и я же получала со всех сторон. Режиссер Эдриан недовольно выговаривал за незнание текста моей роли, актеры возмущались шумом за сценой и неожиданными спецэффектами. Приглашенный маг, оценив размах нашего действа, запросил такую сумму, что мне пришлось выдержать чрезвычайно неприятный разговор уже с директором по поводу превышения сметы на праздник. Технички, наслушавшись сплетен, сколько этому фокуснику заплатят за один день, тут же со швабрами наголо начали брать приступом кабинет Виктора Петровича, который в свою очередь призвал меня на переговоры.
В тот самый момент, когда мне показалось, что этот бедлам никогда не закончится, а меня отвезут в уютную комнатку в дом, где держат душевных людей, взирающих на мир сквозь собственные розовые очки, на меня рявкнул режиссер с первого ряда зрительного зала.
— Золушка! Текст! Когда вы выучите текст?! — ревело недовольное начальство всего этого безумия.
А ведь казалось, написал человек сценарий к празднику, ну и решай все организационные вопросы сам. Так нет же! Они-с, натура творческая, занятая репетициями, а я так принеси-подай-реши все вопросы. Да может у меня единственное счастье — это несколько минут на сцене, где я в большей части выступаю статисткой, больше похожей на золотистое облачко на фоне декораций, сколоченных под моим же присмотром. Сколько мне стоили нервов и крепких слов эти сооружения, знала только я и плотники с техничками. Правда, пара учеников тоже попали под раздачу, когда занимались раскрашиванием, но все в пределах педагогики. Так мне Анька сказала, когда я ей ночью пересказала все, что сотворила и произнесла за день, а у нее опыт и образование, да еще авторитет в колледже.
— Ах да, текст, — пробормотала я себе под нос и стала шуршать листочками в руках.
— Золушка, — простонал недовольно очередной мучитель этих предпраздничных дней, — уже все актеры знают свои реплики. Анна Николаевна, это просто невозможно! С этим срочно нужно что-то делать. Представление завтра.
— Знаю, что завтра, — буркнула ему в ответ и неуклюже развернулась в жутком платье.
Этот образчик непонятной моды был страшно неудобным. Фижмы торчали сбоку, корсаж впивался своими железными прутами в мои ребра, не позволяя свободно дышать. Единственное, что мне нравилось во всем этом — откровенный вырез. Было что показать, а потому я с готовностью повернулась выгодной стороной к Эдриану, сделала несколько шагов в его направлении и присела у рампы, мысленно отметив, что маг еще не привез заряженные кристаллы. Демонстрация глубокого декольте возымела свое действие, жестокий режиссер забулькал недовысказанными возмущенными словами и сквозь строгое выражение лица проявился практикант Эдриан — милый, очаровательный и смущенный откровенным видом перед его взором. Так-то лучше, а то наезжают на бедную Золушку все кому не лень.
— Анна Николаевна, нужно текс выучить, — мягко, как больному ребенку предлагают выпить горькое лекарство, обратился ко мне Эдриан, — Завтра представление, не могу же я стоять на сцене и произносить за вас слова.
— Вы мне поможете? — умоляюще захлопала ресничками на практиканта, положила свою руку на его предплечье и глубоко вздохнула. Корсаж угрожающе заскрипел от такого несанкционированного движения грудной клетки, предупреждая, что на это он вовсе не рассчитан.
— Конечно, — отвел глаза в сторону и постарался как можно спокойнее ответить мне Эдриан. После этого сделал шаг назад и громко произнес, — На сегодня все свободны, кроме Золушки и Вита.
Вит, тот самый вихрастый, инициативный паренек из Анькиного класса, с готовностью начал выпроваживать остальных участников постановки. Каждый раз, когда смотрела на него, не могла понять, где у него находится кристалл с зарядом. Мне казалось, что энергия у вихрастого паренька бьет постоянно через край. Он умудрялся находиться в нескольких местах одновременно. Если где-то что-то происходило, то Вит был либо свидетелем того, что произошло, либо первым там оказывался, либо, что было гораздо чаще, участником или даже виновником событий. Причем получалось у него это легко, непринужденно и совершенно без задней мысли.
Когда просила помощи у Эдриана вовсе не думала, что попаду под такой прессинг. Мы остались втроем в актовом зале, небольшое пространство на сцене освещалось неяркими магическими огнями, для безопасности вправленными в овальные стекла. При этом всем известно, что бытовая магия самая безопасная, что осветительные приборы истощаются, а не взрываются, но правила пожарной безопасности были неумолимы — все огни поместить в зачарованные стеклянные сосуды. Подозреваю, что это была мелкая месть пожарников за свое поражение в нашем споре. Вот теперь эти странные сосуды плавали над сценой, то и дело, высвечивая наши фигуры.
То, что мне пришлось вспомнить детство и засесть за зубрежку, полбеды, но вот, когда Эдриан заставил произносить текст и ходить по сцене, у меня в голове образовался какой-то ступор. Почему-то могла делать только одно действие — либо ходить, либо говорить. Не иначе так на мне сказались последние нервотрепные дни.
Эдриан сначала терпел, мягко объясняя, что реплики нужно произносить не только стоя, но и двигаясь по сцене, делая взмахи руками. Это получалось с трудом. Только Вит был на высоте, он мог произносить текст за всех и оказываться в разных местах одновременно. Вот он король, вот он мачеха, фея, даже упавшую туфельку как-то раз пытался изобразить, но был остановлен строгим окриком безжалостного режиссера. Практикант снова превратился в жесткого деспота и теперь строго спрашивал с меня каждую реплику, каждый жест.
Ночь уже давно была в разгаре. Все добропорядочные граждане нашего королевства спали в своих уютных и теплых постелях, за окном кружился пушистый и тихий снег, засыпая щедрой порцией улицы и дома нашего города, а я в неудобном бутафорском платье произносила одни и те же фразы. Вскоре в моих интонациях стали проскальзывать не покорность судьбе и мачехе с сестрами, а злость на весь мир. В моей усталой голове рисовались кровавые картины расправы над дворцовым котом, пролившим склянку с каким-то магическим зельем, из-за чего мне приходилось сейчас вместо Аньки играть роль Золушки.
— Золушка, ты должна быть мягче, — выговаривал мне режиссер, — вызывать в зрителях сочувствие, а не демонстрировать неудовольствие.
— Я спать хочу! — в раздражении топнула ногой по подмосткам и широко зевнула.
— Не капризничать, — тихо произнес Эдриан и потер свою переносицу.
Интересно, неужели он сам не устал? Вит тоже не подавал признаков усталости. Кстати, а почему его родители не волнуются, что активное дитятко до сих пор не явилось домой? Додумать мне не дали.
— Теперь начнем сцену с принцем, — твердо произнес Эдриан, легко заскочил на сцену прямо через рампу и направился ко мне, — Вит, будешь подавать остальные реплики.
— Вот здорово! — в тот же миг восхитился вихрастый пацан и ухватился за исписанные листы со сценарием.
Я тоскливо посмотрела на очередные бумажки, подсунутые мне в руки Эдрианом. Если бы кто мне сказал, что в присутствии знойного абрабийца среди ночи буду отчаянно хотеть спать, ни за что бы не поверила. Однако действительность упрямо слипала мои сонные глазки и я, прикрыв рукой рот, отчаянно зевнула. Может, на этом закончим?
Скромные и робкие надежды не оправдались. Мое счастье, что принц появлялся в середине сценария. Мы четыре или пять раз прошлись по сцене знакомства, потом уединились на балкон. За нашими спинами стояли декорации каморки Золушки, так что нужно было иметь очень живое воображение, чтобы представить перед собой королевский дворец, сверкающий разноцветными, магическими огнями. Кушетка, выполняющая попеременно разные роли в этом представлении, сейчас, из ранга кровати Золушки в каморке, поднялась на уровень дворцовой мебели, но эти сценические условности замечала лишь краем глаза. Краем же уха слушала слова принца, свои прочитывала с листка. Мне бы все прежде выученное не забыть еще, а то будет полный конфуз. Тут еще не выучила, а там уже забыла.
— Позвольте мне хотя бы один поцелуй, чтобы я смог вас узнать под маской, — вдруг надо мной произнес принц с придыханием и надеждой.
— Что-о?! — подняла круглые глаза на Эдриана, стоявшего рядом со мной.
Спасибо разрешили присесть на "дворцовую мебель", а то уже ног не чувствовала. Так вот последняя реплика принца меня поразила. Что-то я не помнила такой интересной подробности в сказке, написанной несколько веков назад.
— Вы опять не знаете текст! — обдал меня своим недовольством режиссер.
Это я его назначила на эту должность? Признаю, это была моя огромная ошибка! Таких деспотичных, готовых разорвать несчастных Золушек на мелкие фижмы, нельзя допускать до таких должностей.
— Я чего-то не поняла, — попыталась встать с кушетки, но была прижата рукой практиканта так, что даже плечо заныло, — Какой еще поцелуй? Это детский спектакль! — все же закончила я возмущенно.
— Утверждено директором, — тут же встрял в разговор Вит.
— А Виктор Петрович это читал, прежде чем утвердить? — подозрительно посмотрела на Эдриана.
Представляю, какой вид сейчас тому открывается с высоты его роста, как раз мое декольте светит ему в полумраке актового зала.
— Читал и вы читали, — твердо произнес режиссер.
— И что он сказал? — решила свое поверхностное ознакомление оставить за гранью выяснения вопросов.
— Мы с ним поспорили на эту тему, — как-то достаточно туманно произнес практикант, — но потом директор согласился с такой трактовкой.
— Та-ак, — нехорошо протянула в ответ, — целоваться не буду!
— Вы будете спорить с режиссером и директором колледжа? — чуть прищурившись, произнес Эдриан, и выражение его лица чем-то непроизвольно напомнило мне рыжую лису.
— Вот именно! — с вызовом воскликнула я.
— Премьера завтра, все выучили тексты, кроме вас, и как собираетесь сообщать об этом директору? — слишком вкрадчивым голосом спросил меня практикант.
Монстр какой-то, честное слово! Как только могла поставить на такую должность этого шантажиста? Хотя особо выбора у меня не было. Остальные преподаватели старались даже не попадаться мне на глаза, дабы не быть втянутыми в водоворот подготовки праздника. Директор и тот все время сказывался страшно занятым, так что все возникающие катаклизмы приходилось самой разгребать, с наивностью полагая, что со спектаклем могу положиться на практиканта. И вот вам засада. В детской сказке про Золушку будет поцелуй! Моему возмущению не было предела.
— Вит, подавай реплику с "Пройдемте, гости…", — не дождавшись от меня ответа, скомандовал режиссер.
Вит с готовностью стал произносить чужой текст, дальше вступал Эдриан.
— Позвольте мне хотя бы один поцелуй, чтобы я смог вас узнать под маской, — с мягкостью и трепетом произнес принц в бутафорском наряде.
Снова ошарашено посмотрела на практиканта, сжала недовольно губы и помотала головой. Нет, решительно, такое детям показывать нельзя!
— Позвольте мне хотя бы один поцелуй, чтобы я смог вас узнать под маской, — вновь повторил с нажимом принц в лице моего практиканта и сжал плечо пальцами.
— Не буду я с тобой целоваться! — гневно выдохнула, даже не заметив, что перешла на "ты" и возмущенно подскочила на ноги.
— Анна Николаевна, — осуждающе покачал головой Эдриан, — это никуда не годится, нужно придерживаться роли. Вы хотя бы свой текст читали?
Я буравила недовольным взглядом приятное лицо абрабийца с южным загаром, и держалась изо всех сил, чтобы не устроить тому трепку. В конце концов, сказывались последние несколько напряженных дней, нервы натянуты, как струна. Только тронь и зазвенит тетива, отпуская стрелу в полет.
— Вит, зачитай реплику Золушки — крикнул своему помощнику Эдриан.
— Позвольте мне хотя бы один поцелуй, чтобы я смог вас узнать под маской. Это принц — прокомментировал вихрастый, — Затем Золушка: "Ах, принц, мы с вами знакомы всего несколько минут".
Вот, уважаю девушку. Правильно она этому нахалу ответила. Знакомы всего ничего, а он уже готов опознание по поцелую делать. Этот принц из сказки всех своих подданных девушек, что ли, перецеловал, что настолько уверен в угадывании? Хорошо, пусть себе эти реплики останутся, как раз покажут, что целоваться на первом свидании не правильно. Успокоившись, присела на кушетку.
— Позвольте мне хотя бы один поцелуй, чтобы я смог вас узнать под маской, — произнес Эдриан уже в который раз свою реплику.
— Ах, принц, мы знакомы всего несколько минут, — кокетливо произнесла, уткнувшись в лист со своими словами.
— Эти несколько минут стоят жизни! — пафосно произнес Эдриан.
Я, довольная тем, что так мило разрешилась надуманная мной история, оторвала взгляд от спасительных листочков и с улыбкой подняла лицо к режиссеру. В этот момент все и случилось. Он меня поцеловал. Его губы коснулись моих и заворожили на мгновение, отпрянуть или как-то возмутиться даже мысли не было. Казалось, что нет ничего более естественного и лучшего, чем этот поцелуй. Эдриан не просто прижался к моим губам, его губы шевельнулись, призывая ответить на его поцелуй, и я не устояла.
Мы целовались долго, нежно и как-то упоенно. Этот момент захватил меня настолько сильно, что потерялась во времени и пространстве. Мои губы отвечали на этот ласковый поцелуй, а руки невольно потянулись и обняли мужчину за шею. Где-то далеко, на периферии сознания услышала, как бьют часы. Полночь. Сказочная, зимняя ночь вступила в свои права и подарила маленький кусочек волшебства.