Сказать, что нервничала перед премьерой, значит, ничего не сказать. Маг опаздывал, отзвонившись предварительно, что ему пришлось перезаряжать два кристалла, потому он должен успеть непосредственно только к началу праздника. Киртас в своем костюме прятался в кабинете директора, справедливо предположив, что шутники могут воспользоваться случаем и начать заранее, в лице козла отпущения, избавляться от неприятностей прошлого года. Сам директор, благородно пожертвовав помещение для Киртаса, нервничал в секретарской, где был предоставлен в руки опытной Марь Палны, женщины солидного возраста, пережившей на своем веку не один новогодний праздник.
Все шло более-менее хорошо, до того момента пока ко мне не подошел один из моих учеников, задействованных в постановке.
— Анна Николаевна, а Эдриан не пришел, — протянул он как-то тоскливо.
— Ничего, скоро будет, — с преувеличенным энтузиазмом утешила своего ученика.
Только спустя несколько минут до меня дошел смысл сказанного. Как это не пришел?! Сирена тревоги взвыла внутри меня не хуже пожарной. Но катаклизм только начинал набирать обороты.
— Федосья говорит, что балкон ваш рухнул, — прошамкала одна из подчиненных мне техничек, — она его сейчас шваброй поддерживает.
— Как это рухнул? — ахнула я.
— А я почем знаю? — пожала плечами полная женщина, — Федосья говорит, что там кто-то по нему прошелся, и эта громадина рухнула.
— Жертвы есть? — уже на бегу спрашивала я.
— Только ученик, а так ни один человек не пострадал, — был мне ответ в спину.
Этого только не хватало. Ученик расшибся, балкон развалился. Хотя с другой стороны, если бы он рухнул под нами с Эдрианом… При воспоминании о практиканте сердце болезненно сжалось. Что же с ним случилось?
Вчерашний поцелуй закончился прогулкой по заснеженному городу. То ли мне тогда показалось, что часы пробили полночь, то ли наш поцелуй продлился очень долго, но, когда наши губы оторвались друг от друга, Вита рядом с нами не было.
Мы сидели на театральной кушетке, смотрели в глаза, и я понимала, что пропадаю. Темно-карие глаза завораживали, в них плескалась золотистая искорка на самом дне зрачков. В какой-то момент мне даже показалось, что они стали вертикальными, почти звериными, но ведь такое просто не может быть. Лишь только я об этом подумала, как руки Эдриана вновь привлекли меня к себе, а губы прикоснулись к моим. Упоительный, сладкий, мучительно-нежный поцелуй длился и длился, заставляя забыть все проблемы, даря надежду на что-то гораздо большее, невысказанное, настолько близкое по своей сути к природе, что казалось, мы растворяемся в мире вокруг нас.
Этот снег, поскрипывающий от морозца под ногами, яркие звезды, мерцающие на черном небосводе, почти полная луна, словно прикрытым желтым оком взирающая на нас с высоты, деревья, нарядно украшенные белоснежными шапками, и самое главное — огромные хлопья снега, падающие тихо, медленно кружась, все напоминало о нашем поцелуе.
Эдриан обнимал меня за талию, прижимал к своему боку и старался соизмерить свой широкий мужской шаг к моему. Никуда не торопясь, мы прогуливались по заснеженным улицам города, где только разноцветные огоньки на окнах были свидетелями нашего возвращения с репетиции.
Удивительно, но раньше так у меня никогда не было. С Эдрианом мне нравилось не только говорить, что-то обсуждать, но вот, как сейчас, просто идти, вдыхать морозный, слегка колючий воздух, и молчать. Чувствовать силу руки, крепко обнимающую мой стан, вспоминать поцелуй и невольно краснеть от удовольствия, что такой мужчина идет рядом со мной.
Этой ночью впервые уснула с улыбкой на губах, и вот теперь оказывается, что Эдриана до сих пор нет в колледже. Когда мы с ним расставались у моего дома, он выглядел вполне себе здоровым. Не руку же, в конце концов, он себе сломал? Но сейчас мне было необходимо выяснить, что там с учеником. Хотя техничка отнеслась без внимания к тому, что ребенок пострадал, но я-то не могу все это спустить на тормозах.
— Вит! — воскликнула я, заметив знакомый вихор между остальных голов, — Кто пострадавший?
— Я, — тут же ответил он мне.
Окружающие расступились, позволяя полюбоваться на вихрастого парня в порванной и пыльной одежде. Он сидел на той самой кушетке, а вокруг него суетилась Федосья, та самая техничка, что должна была сейчас держать балкон. Кстати, а что там с этой декорацией?
Моему взгляду предстали плачевные останки из порванного картона и палок, сложившихся, как карточный домик у задника сцены. Рядом с обломками стояли плотники и с задумчивым видом почесывали затылки и языки, обсуждая возможности восстановления сломанного театрального имущества. Убедившись, что Виту не требуется интенсивная терапия, направилась командовать плотницким составом. Приказания раздавались четкие, краткие, резкие. Слова, служившие мне связующим эмоциональным звеном между приказами, из-за присутствия детей пришлось проглатывать, а потому все свои эмоции могла высказывать, только красноречиво вкладывая в интонацию. Кажется, получилось, потому что плотники подхватили с собой не только свой инструмент, но и обломки декораций и начали что-то очень оживленно стучать, пилить и ремонтировать, а не чесать языки. Развернулась и направилась к пострадавшему.
— Вит, где ушибся? И как это произошло? — присела рядом с парнишкой и стала его ощупывать.
— Уснул там, а когда проснулся от шума, то слетел с этого балкона, — весело сообщил мне вихрастый пацан.
Здорово! Пока мы вчера с Эдрианом целовались, эта шантрапа за нами подглядывала и там же уснула. Только надо сделать так, чтобы никто не узнал о том, что произошло здесь прошлой ночью.
— Ходить сможешь? — сдвинула Анькины брови.
Помню я, помню, что так моя сестра некрасивая, но сейчас не до очарования.
— Конечно! — радостно сообщил вихрастый и подскочил на ноги. — Я же головой ударился, когда об пол приложился.
— Как ты себе шею не сломал? — всплеснула руками.
— Так этот непоседа на меня прямым делом упал, а потом уже об пол грохнулся, — проинформировала меня техничка.
— Если ты живой и в сознании, быстро ноги в руки и беги к дому Листа. Разыщешь его! — приказала ученику, — И смотри, без него не возвращайся! — пригрозила легконогому парнишке, уже бежавшему по проходу между сиденьями.
— Ишь, шустрый какой! — фыркнула вслед ему Федосья.
Вит пропал так же, как Эдриан. Уже началось представление, место в суфлерской будке занял один из помощников режиссера. Его громкий шепот, кажется, было слышно на последнем ряду актового зала, переполненного до отказа.
Пожарники выполнили свою угрозу, и пришли на представление. Я-то думала, соглашаясь на их слова, что это лишь на словах угроза. Мол, шуструю училку поймать на бойком слове, а вот нет, пришли, причем полным составом.
Старшеклассники, не участвующие в этом представлении толпились вдоль стен и громко обсуждали все, что видели. В частности очень горячо обсуждали кристаллы, расположенные у самой рампы. Уж очень их интересовал вопрос — сами полыхнут огнем или им все же потребуется шнур для разжигания. От этих слов по моей спине пробегали холодные мурашки. Экспериментаторы, тоже мне. Нашли время, когда гипотезы строить. Ведь пожарники в зале и тоже слышат все предположения, а так же активные предложения устроить небольшой переполох в актовом зале, посредством поджигания магических кристаллов.
И при всем при этом мне нужно было говорить свой текст, подметать сцену, оказавшуюся почему-то очень пыльной. Вот спрашивается, чем технички все эти дни в актовом зале занимались? Уж подмостки, которые мне нужно было мести, можно было помыть перед представлением.
Первые же махи метелкой вдоль струганных досок дали свои клубообразные плоды. Пыль поднялась в воздух, и осаживаться категорически отказывалась, несмотря на то, что размахивала дальше уборочным инвентарем, выданным мне завхозом, лишь для вида.
Эдриана так и не было.
Конечно, выход принца был во второй половине спектакля, но без него все равно не сыграешь.
— Вит, — диким шепотом зашипела я, заметив за кулисами знакомый вихор.
У меня сейчас был перерыв, там, на сцене, буйствовали мачеха и злые сестры. Так что несколько минут относительного отдыха у меня было.
— Анна Николаевна! — радостно произнес Вит и протиснулся ко мне.
— Ну! Где Лист? — тряхнула парня за плечи.
— Дома его нет, — сообщил мне довольный ученик.
— Что значит, нет?! — взревела я, забывая, что идет спектакль.
— Тш-ш-ш, — раздалось на меня со всех сторон.
— Что значит, нет? — тихо переспросила Вита.
— Хозяйка сказала, ночевать не возвращался, — сообщили мне новую подробность.
— Как это? — опешила я окончательно.
— Ну, я не знаю, — протянул парнишка. — Я думал вы в курсе. Ведь вы вчера тут…
— Вит! — одернула вихрастого и очень глазастого парня. — Мы репетировали, — с нажимом произнесла я.
— Ага, — тут же довольно согласился мальчишка.
— Эдриан меня до дома проводил, потом ушел, — задумчиво сложила руки на груди и приставила кулачок к губам, опираясь локтем на вторую руку. — Что же произошло?
— Не знаю, — беззаботно сообщил мне Вит.
— Золушка! — раздалось со сцены, настоятельно напоминая, что представление продолжается.
Голова пылала от предположений, но решиться ни на что не могла.
— Золушка! — более требовательно крикнули со сцены.
Знаю, что задерживаю представление, но нужно что-то срочно решать.
— Кто же принца играть будет? — в отчаянии прошептала я.
— Я могу, — тут же предложил Вит, — Ведь все слова знаю.
— Эдриана ищи! Из-под земли достань, но найди! — приказала парню и направилась в сторону сцены.
"Еще не хватало с собственным учеником целоваться!" — в сердцах подумала я.
— Золушка!
— Я здесь, матушка, — выпорхнула под свет рампы.
Заученные сегодняшней ночью слова вспоминались легко. Ведь правду говорят, что нужно перед сном прочитать то, что хочешь запомнить, тогда с утра все будет вспоминаться легко. Впрочем, сказка всем была знакома, так что даже если я немного переиначивала слова, то это было не существенно.
Главное сейчас было то, что сцена появления принца приближалась, а Эдриана все еще не было. Вот уже фея нарядила меня в бутафорский и неудобный наряд, превратила учеников, играющих мышей в лошадей, подручные, пыхтя и сопя, притащили тыкву из картона и установили ее на середину, а практиканта так и нет! Паника подкатывала к горлу, я путалась в словах, забывала текст. Спасением оказалось то, что меня все же усадили в карету из тыквы и ученики бодро изображали лошадиный аллюр, грохоча подковками на сапогах.
Декорации, пока я ехала на бал, за огромной тыквой поменялись на дворцовые залы, я открыла картонную дверь и ступила на сцену. Принца не было.
Все прямо, как в жизни. Ты ждешь, что послышится звук подков белого коня, надеешься, что твой принц спешит к тебе навстречу, годы идут, а ты вылезаешь из картонной тыквы под аплодисменты любопытных.
Удивительно, но привлечь внимание зрителей нам все же удалось. Вполне возможно, что не последнюю роль в этом сыграли магические кристаллы. Они в нужное время давали иллюзию лесной дороги, когда я ехала в картонной тыкве, сейчас же ярко освещали декорации дворца. Вокруг меня фланировали ученики, разодетые в бутафорские наряды, подражая взрослым из реальной жизни.
Все, осталась лишь пара фраз и должен появиться принц. Если его сейчас не будет, то у меня впервые в жизни начнется истерика. Столько сил приложено, столько людей организовано, а какой-то абрабиец решил сорвать весь праздник. Только попадись мне этот принц-зараза живым, сама придушу!
— Милая девушка, раньше я вас здесь не видел. Кто вы? — раздался желанный голос Эдриана, и я слишком резко повернулась к нему лицом.
Юбки взмахнули фижмами, как крыльями, продемонстрировав сидящим внизу на зрительских рядах мои ножки в тонких колготках. Радостный восторг от такого неожиданного зрелища пробежался среди учеников. Да гори Анькина репутация синим пламенем! Главное, что практикант вовремя нашелся.
Дальше, под уверенным руководством нашего режиссера, остальные сцены пошли очень гладко. Актеры взбодрились, в том числе и я, реплики произносились с чувством, вовремя и теми, кто должен их говорить. Ноги не путались, на сцене не сталкивались, а суфлер с громким шепотом куда-то пропал. Вместо него, если не находился на сцене, за кулисами подавал начало текста Эдриан.
Нужно сказать, что новая трактовка Золушки нашла отклик среди учеников и преподавательского состава. Поцелуй, которым мы обменялись с принцем, вызвал новую волну, пробежавшую по залу. А мое сердце вновь пропустило несколько ударов в это время. Эдриан не стал увлекаться поцелуем, как этой ночью, потому возможность дышать вернулась ко мне достаточно скоро.
— Где ты был? — успела спросить шепотом.
— Дома, — такой же короткий ответ.
Дома? Его же не было дома. Нужно будет еще раз Вита расспросить. Кто-то из этих двоих точно врет.
Потерять туфельку, сбежать босиком, прижимая к груди вторую, спрятаться от принца за картонным деревом, из-за которого все равно были видны мои фижмы, бой часов и возвращение в каморку в ободранном платье.
Конечно, как прожившая в роли Золушки полгода, я бы многое, что добавила бы от себя, но моего мнения не спрашивали, текст давно выучен, так что сказка закончилась закономерно. Золушку опознали по туфельке, старательно затянутую в фольгу, а принц женился на мне.
Вот стою я у рампы, магические кристаллы светят ярко, устраивая радужную иллюминацию, сверху сыпется конфетти, и я такая счастливая! Эдриан держит за руку, а у меня на глазах слезы. Я сделала это! Конечно, до конца праздника нам еще нужно выгнать все невзгоды и встретить Новый год, но по сравнению со спектаклем, это такая мелочь.
В моих ушах еще раздавались долгие аплодисменты, когда в класс, где я снимала свой наряд Золушки, постучали.
— Минуточку! — крикнула и прикрылась какой-то тканью.
Не знаю, кто там, но в последнее время я была нужна всем. У меня не оставалось ни свободной минуты, ни личного пространства. Когда переодевалась к спектаклю, ко мне постоянно кто-то подходил, что-то уточнял, получал распоряжения, и дальше повторялось то же самое. Но это вовсе не означает, что я должна перед всеми показываться в нижнем белье.
— Входите! — разрешила я.
Дверь медленно открылась, и вошел Эдриан. Он еще не снял с себя костюм принца. Уж не знаю, по какой причине, но его театральный костюм совсем не выглядел бутафорским в отличие от моего. Темно-вишневый бархат ладно сидел на его фигуре. Блестящие, но в той же гамме пуговицы иногда ловили отблески света, на ногах черные сапоги. В общем, принц из сказки пожаловал, а я тут телеса в кружевах накидкой прикрываю.
— Что-то случилось? — встревоженно спросила его.
— Случилось, — серьезно произнес Эдриан.
— Что? — обмерла я.
Вокруг же дети, пожарники, кристаллы эти магические. Может быть, уже пора бежать вытаскивать кого-то из декораций. Тут столько предположений в голове стало кружиться, что я быстрым шагом на цыпочках подбежала к практиканту и встревоженно посмотрела на него.
— Анна, ты почему босая? — посмотрев на мои ноги, спросил Эдриан.
— Что случилось? Куда бежать? — вместо ответа закидала его вопросами.
— Я тебе обязательно объясню, что случилось, но ты сначала оденься и обуйся. Не бегай босиком. Все подождет, — покачал Эдриан головой и вышел из класса.
Я постояла какое-то время на том же месте, похлопала накладными театральными ресницами, а потом скоренько начала одеваться. Это Эдриан такой вежливый, а вот следующий визитер вполне может не обратить внимания на мой внешний вид.
Это только представление закончилось, теперь же традиционная дискотека вокруг елки. Интересно, пожарники уехали или останутся до позднего вечера? Стражи огня пробыли недолго, убедились в безопасности мероприятия и отбыли к своим родным. Все же праздник, все готовятся, завтра последний день года, хочется встретить его в кругу семьи. Те же, кто, как я, своей семьи не имеет, стараются провести эту ночь так, чтобы было что вспомнить. Мамуля расстаралась, добыла для дочек приглашение во дворец. Мне бы тоже домой сбежать и готовиться к завтрашнему балу, но кто ж меня отпустит с этого безумства под названием "дискотека".