<p>
Ловец</p>
<p>
</p>
<p>
Надежда Мамаева</p>
<p>
</p>
<p>
Я наследница миллионных банковских счетов, ассигнаций, заводов и мануфактур. Я молода, у меня есть любящий заботливый муж, а самая большая проблема, с которой приходилось сталкиваться – это сумочка, не подходящая по цвету к платью. О такой жизни, как у меня, мечтают многие девушки в империи. А вот о такой смерти, как у меня– бредят лишь в кошмарах.</p>
<p>
</p>
<p>
Но именно с кончины и официальных похорон начинается моя история. Наказать предателя-мужа, найти убийцу собственного отца, если ты оказалась на самом дне, в трущобах – сумею ли я пройти этот путь? Найду ли в себе силы, чтобы возродиться вновь? Смогу ли вновь поверить в любовь? Особенно если та настойчиво преследует меня, грозя поймать душу.</p>
<p>
</p>
<p>
ПРОЛОГ</p>
<p>
</p>
<p>
Весенний рассвет в горах. Каждый раз – чудо. Горящие алым шапки ледников, и сумрака покров в долинах. Тишина, которая оглушает. Чистый воздух. Им невозможно надышаться. Каждый раз кажется, что для абсолютного счастья не хватает ровно глотка этого первозданного покоя .</p>
<p>
Сегодня туман, что стелился по расщелинам, казался особенно густым, молочным. Про такой горцы говорили: может укутать в шаль вечных снов.</p>
<p>
Мужчина, выбежавший из штольни на террасу, взмыленный, запыхавшийся, выругался и выкинул в обрыв бесполезный разряженный револьвер. Пот градом тек по его седым вискам, сердце билось о грудную клетку в рваном ритме, свистящее дыхание то и дело сменялась покашливанием. И не мудрено: гремучий пещерный газ вдоволь сдобрил воздух там, внизу.</p>
<p>
Беглец зажал ладонью рану на плече и оглянулся. Топота еще не было слышно, но он знал: пройдет меньше минуты, и его настигнут.</p>
<p>
Взгляд ввысь, словно подстреленный заранее просил у неба прощения за задуманное.</p>
<p>
– Не дождешься, – зло выплюнул он, и, набрав побольше воздуха в грудь, крикнул что есть мочи: – Э–ге–гей!</p>
<p>
О горах он знал даже больше, чем все. Легенды и предания, научные выкладки и магические расчёты. Почти вся его жизнь была посвящена им. И лишь малая толика – семье, вернее, тому, что от нее осталось. А сейчас не будет и ее. И его самого не будет.</p>
<p>
Гора откликнулась на зов. Эхо прокатилось по склонам, отразилось от вершин, ударилось о глыбы, сдвинуло с места мелкую гальку. Она полетела вниз, пихая по пути соседок габаритами поболее, и вот уже со склона понесся камнепад, толкнувший в свою очередь целый пласт, подмытый вешними водами.</p>
<p>
В грохоте лавины потонули и выстрелы, и отборный мат, и мольбы к Престололикому. Ни небо, ни земля не услышали голосов мелких людишек, когда изволила заговорить гора.</p>
<p>
</p>
<p>
ГЛАВА 1</p>
<p>
</p>
<p>
Хлоя Элгрис</p>
<p>
</p>
<p>
– Моя медовая, просыпайся, – нежный голос мужа с характерной утренней хрипотцой прозвучал у самого уха. Невесомый поцелуй в висок я почувствовала сквозь сладкую негу.</p>
<p>
– Грег, еще две минуточки, – пробормотала сонно, зарываясь в одеяло.</p>
<p>
Супруг проявил настойчивость, и его рука скользнула в вырез ночной сорочки.</p>
<p>
– Ну зачем ты начинаешь? Так же хорошо спали, – пробормотала я, отчаянно цепляясь за ускользающее сновидение.</p>
<p>
– Я подумал, что моя замечательная женушка захочет проводить своего котика. Ведь я сегодня уезжаю на целый день на верфи… – протянул соблазнитель и поцеловал. На этот раз в губы, окончательно прогоняя остатки ночных грез.</p>
<p>
Все же мне достался замечательный супруг: чуткий, внимательный, обаятельный. Это не считая того, что он был умопомрачительно красив, в отличие от заурядной меня.</p>
<p>
Едва я откинула одеяло, мне протянули пеньюар.</p>
<p>
– Солнышко, тебе стоит одеться. В комнате промозгло. Ты можешь снова простудиться…. Целитель и так опасается за твое шаткое здоровье. У тебя еще не прошел до конца кашель.</p>
<p>
В этом была я вся. То шмыгающая носом, то со слезящимися глазами, то с раздражением по всей коже. Постоянно. Если не одно, так второе. Дни, когда я была абсолютно здоровой, можно пересчитать по пальцам. Не мудрено, что с такой перманентно чахнущей женой мой муж окружал меня сверхзаботой.</p>
<p>
Я вышла в холл проводить Грега. Чмокнула его в щеку на прощанье.</p>
<p>
– Моя ягодная, какие у тебя были планы на сегодня? – уже почти на пороге спросил супруг.</p>
<p>
Пожала плечами. Последнюю неделю все дни я проводила одинаково: лежа в постели за дамским романом, с кружкой горячего липового чая и медовой коврижкой. А все от того, что опять умудрилась где–то подхватить простуду. И это на исходе лета, в особняке, где даже в самый жаркий месяц года топят камины.</p>
<p>
Но сегодня такой день, который я просто не могла провести под одеялом.</p>
<p>
– Думаю, что пройдусь по магазинам, – чуть смущенно поведала супругу.</p>
<p>
На лицо Грега набежала мимолетная тень, словно мой променад был не менее важен, чем котировки акций на бирже.</p>
<p>
– Хорошо, Хло, тебе и вправду стоит развеяться. Только оденься потеплее и не задерживайся долго. Ты еще не до конца оправилась, – в его словах слышались мягкий упрек и увещевание.</p>
<p>
Дверь за Грегом закрылась, а я все еще глупо улыбалась. Не знаю, сколько бы я простояла, если бы не появилась служанка.</p>
<p>
Лили, молоденькая горничная, вошла в холл со стопкой отглаженного белья.</p>
<p>
– Леди, что же вы босиком стоите! – воскликнула она. – Не ровен час опять сляжете…</p>
<p>
Я уже привыкла, что все вокруг в первую очередь беспокоятся о моем здоровье. Вот и рыжая до осеннего багрянца Лили, усыпанная конопушками ото лба до подбородка, сначала покачала головой на то, что я не надела тапочки, а потом поинтересовалась:</p>
<p>
– А господин Грегори поздравил вас с годовщиной? – судя по тому, как она после этого вопроса зарделась, слова вырвались у нее невольно.</p>
<p>
– Еще нет, но, думаю, что вечером мы отметим годовщину нашей свадьбы. А сегодня я хотела съездить за подарком в ювелирную лавку, что находится на Ист–Лайдос.</p>
<p>
– Через барьер? – Лили поджала пухлые губы, а потом, словно поясняя причину тревоги, запричитала: – А может, не стоит? Неужто в столице не сыщется золотых дел мастера, который вам бы угодил? Вчера вон в океане шторм был. Чародейская дамба, конечно, крепкая, и не дает воде залить столицу, но все же… этому прозрачному барьеру я бы не доверяла. Вон, даже в синематографическом театре про это картину показывали, как плетение заклинаний, сдерживающих дамбу, может разорваться…</p>
<p>
Ее слова заронили в мою мнительную душу беспокойство. Но я была настроена во что бы то ни стало порадовать мужа. Да и к тому же беспочвенный страх Лили, внушенный ей синематографом, появившимся не так давно, заставил возразить:</p>
<p>
– Этому барьеру уже не один десяток веков, Лили.</p>
<p>
– Леди, воля ваша, – произнесла служанка с нарочитой покорностью, больше приличествующей субретке, нежели благопристойной горничной. Дальнейшие ее слова показали, что Лили, как вышколенная прислуга, своего истинного отношения к моему упрямому желанию никак не выразила, но дружеские нотки, что иногда сквозили в нашем общении, исчезли. – Тогда разрешите сообщить шоферу о вашем желании прокатиться на магомобиле?</p>
<p>
– Позже, Лили, позже. Сначала нужно привести себя в порядок, да и поесть….</p>
<p>
– Подать завтрак в столовую? – уточнила смекалистая горничная.</p>
<p>
– Нет, принеси в спальню.</p>
<p>
Получив распоряжения, служанка ушла, а я поняла, что Лили была права: не стоило пренебрегать теплыми тапочками. Босые ноги замерзли. Только бы не разболеться сегодня. Такой день! Годовщина. Грег, как всегда, был мил и обходителен, вот только отчего он не упомянул о нашей дате? Забыть не мог. Может, тоже решил приготовить для меня сюрприз?</p>
<p>
Подарок же мужу я заказала давно, но вот выкупить его все никак не получалось: то я с простудой, то мастер Окинар в разъездах. А через посыльного передавать не хотелось. Все же старик–ювелир был другом моего покойного отца. Поэтому–то за его работу хотелось поблагодарить, глядя в глаза мастера.</p>
<p>
Я поднималась по лестнице в раздумьях. Рука машинально гладила мореный дуб, а мыслями я была уже в нашей спальне, когда вечернее солнце вызолотит витражное окно и на белом ковре расцветет причудливая мозаика красок. Три года. Мы с Грегом женаты три года. Я даже не представляю сейчас жизни без него. Того, кто взвалил на плечи все заботы о доме, верфях после смерти моего отца. Кто приумножал доставшееся мне наследство на бирже, заботился обо мне.</p>
<p>
В гардеробной я все так же витала в облаках. Оттого с выбором туалета мне помогла Лили, вернувшаяся с подносом. Пока я завтракала тостами с джемом и мятным чаем, горничная сноровисто достала несколько нарядов, из которых я решилась на короткое (чуть ниже колена) платье без рукавов, украшенное бахромой и паетками. К нему прилагалась шляпка–котелок, лайковые перчатки до локтя и туфли–лодочки жемчужного цвета. А чтобы я, не дай Престололикий, не застудилась – манто.</p>
<p>
Мои недлинные каштановые волосы Лили уложила волнами, расположив пряди на лбу с одной стороны, а вторую оставив идеально гладкой.</p>
<p>
Наконец, я была готова.</p>
<p>
Выйдя из дома, спустилась по мраморной лестнице к стоявшему у ворот магомобилю. Стенфорд, наш водитель, поджидал меня у распахнутой дверцы. Я всегда боялась садиться за руль, в отличие от Грега, который не признавал шофера за рулем, кроме себя.</p>
<p>
– Леди Хлоя, прошу вас, – Стэн учтивым жестом указал на заднее сиденье.</p>
<p>
Наш водитель был уже в летах и обладал совершенной и идеальной фигурой в понимании математиков – шара. Его образ доброго дядюшки дополняли и лихо закрученные усы, и шляпа пирожком. Стэн предпочитал носить пиджаки даже в собственные выходные и курить старомодную трубку, а не папиросы. Но при этом всем умудрялся так виртуозно управлять магомобилем, что успевал всегда и везде, умел при этом проскакивать ухабы и обгонять лихачей так, что я этого даже не замечала. А по столичным меркам, когда на улицах число магомобилей уже сравнялось с таковым экипажей, а то и вовсе грозило вытеснить повозки с лошадьми, такой талант вождения Стэна был сродни искусству.</p>
<p>
Я расположилась на заднем сиденье, двигатель машины, поршни которого работали на усилии огненного элементаля, заурчал, и мы тронулись.</p>