<p>
– Я переселю ее. Эту чертову душу. Со всей ее гребанной памятью, переселю!</p>
<p>
Он сжал кулаки по обе стороны от схемы расчетов, что лежала перед ним на столе.</p>
<p>
Чашка липового чая, который он так любил, уже остыла, а он все вертел в руках карандаш.</p>
<p>
«Требуется еще одна душа для эксперимента…», – он подчеркнул эту фразу красным карандашом. Требуется…. Да, требуется. Но гораздо нужнее ее – время, которое убегает сквозь пальцы.</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
Шенни</p>
<p>
</p>
<p>
Что я знаю о злости? Об отчаянии? В конце–концов, о себе самой? Как оказалось на поверку – совершенно ничего. Но я это собиралась исправить. Другой вопрос: как?</p>
<p>
Об этом я и размышляла за чашкой взвара. Сковорода была отчищена до блеска, рассыпанная соль – подметена, Харту выдана компенсация в виде ста граммов первача, а Марлен утешена чашкой кофе.</p>
<p>
Даже близнецам, проспавшим все, досталось от щедрот Фло по медовой коврижке. И вот, когда все разбежались, на кухне вновь остались мы со старухой.</p>
<p>
– Ну что, поняла, что искать справедливость бессмысленно? Если ты ожидаешь ее найти, то ты ошиблась миром, девочка.</p>
<p>
Я лишь согласно кивнула и отхлебнула облепихового отвара. Он был горячий, приятно обжигавший горло и дарящий ощущение спокойствия и уверенности. Дома никогда не подавали к столу взваров и морсов. Матушка считала их напитками плебеев. Только черный чай из южных секторов, который славился терпким вкусом и баснословно дорогой ценой. Или кофий, по талеру за унцию. Иногда родительница снисходила до горячего шоколада, а в жару – до лимонада с кубиками льда. Мне же в детстве дозволялось еще и какао… Но взвары – никогда.</p>
<p>
Сейчас я искренне не понимала: почему? Чем напиток перед нею так провинился? Ароматный же, с медовым послевкусием. И пусть облепиховый отвар был сварен в неказистой кастрюльке с отлетевшей ручкой, зато он обладал поистине магическим свойством, заставляя меня вспоминать случившееся утром отстранённо, без истерик и надрывов.</p>
<p>
– Фло, как ты думаешь, мне можно пойти учиться? – осторожно задала я вопрос. Не поясняя «куда» и «зачем». Но собеседница умела слушать тишину между слов. Да и мыслила старуха на удивление быстро.</p>
<p>
– Отчего бы не пойти? Дар–то есть. Магом вполне станешь… Мож, и в ловцы бы взяли, будь парнем, – задумчиво присовокупила она, а я поперхнулась.</p>
<p>
При упоминании о ловцах облепиховый отвар уже не казался таким вкусным.</p>
<p>
Принять решение пойти учиться, чтобы хоть как-то контролировать свой дар, управлять им, меня заставила сама судьба. А еще – отчаяние. Воспоминания, как я стою, прижатая к стене тяжелым мужским телом, жгли не хуже только что поставленного клеймо. И я готова была отдать все, лишь бы больше никогда не чувствовать подобного.</p>
<p>
– Ты не смотри на меня так. Правду искать, зачастую, действительно бессмысленно. Правду нужно создавать, гнуть под себя, крутить в бараний рог. Именно так и рождается справедливость, а не в слезах, соплях и надеждах.</p>
<p>
Спустя два часа я, стучась в двери школы для одаренных детей, повторяла слова старушки Фло про себя.</p>
<p>
Вотчина школяров находилась в отдельном секторе. Как утверждали официальные власти, дабы не отвлекать юные чада от усиленного изучения магических дисциплин. Как чесали языки обыватели, чтобы молодые маги попросту не разгромили столицу.</p>
<p>
Дар – явление редкое, а сила, бурлящая в жилах – хорошее подспорье ветру в голове, если дело касается какой пакости или хулиганства. А на подобные выходки молодые горячие адепты были горазды.</p>
<p>
Налетевший ветер закружил желтые опавшие листья вязов, попытался, как бабник со стажем, тут же поднырнуть и под подол моей юбки, но я бдела и вовремя прижала ткань руками.</p>
<p>
– Чего надобно? – в меру дружелюбно осведомился карла, открывший створку.</p>
<p>
– Учиться,– я развела руками, отчего ветер тут же решил: это шанс взять реванш и завертел вдвое сильнее.</p>
<p>
– Набор на этот год окончен. И так много взяли. Школа не резиновая, а магов, что лезут на дармовщину, девать уже некуда, хоть маринуй, чтоб не испортились до следующего года, – гордо задрав нос, выдал карла.</p>
<p>
–Но…, – я растерялась, и весь боевой настрой сошел на нет.</p>
<p>
А коротышка по-вороньи прищурил один глаз и, махнув рукой, выдал:</p>
<p>
– Ладно уж, пропущу. Иди к директору. За кого просить-то будешь: за дитя, али за брата, аль за сестренку младшую? – беззлобно уточнил он.</p>
<p>
Я растерялась: нет, конечно, Фло меня предупредила, что в Академию мне ходу нет, пока школу не закончу, но я-то думала, что эта самая «школа» – понятие расплывчатое и условное. А тут, едва зашла в холл, как прозвенел звонок. Открылись двери классных комнат, и меня буквально впечатало в стену толпой сорванцов, вырвавшихся из дверей, как вода из сдавшей позиции дамбы: стремительным, устрашающим и сокрушающим все на своем пути потоком.</p>
<p>
Озорники, кто в поношенной, а кто и проношенной до дыр одежде, иные – в добротных суконных штанах и пиджачках. Мелькали и косички с плиссированными юбочками в пол. Но ни тонкого батиста, ни кружевных манжет в толпе я так и не разглядела.</p>
<p>
Теперь–то до меня дошло, почему в семьях пообеспеченнее предпочитали домашнее обучение для юных магов: чтобы голопятая беднота за одной партой не сидела с их рафинированными чадами.</p>
<p>
– Перемена… – умудренным тоном профессионального аксакала возвестил карла. – Постой в сторонке, а то эти юные гении магической науки зашибут. И что самое обидное – даже без причины, а лишь от одной радости свободы.</p>
<p>
– Какие они все… молодые… – ошарашено глядя на толпу, способную в едином порыве завалить слона и не заметить, протянула я.</p>
<p>
– Да по-разному, – почесав плешивый затылок, ответил карла. – Но чаще дар-то пробуждается лет в семь–десять… Реже – во вторую волну, как магистр Доррис говорит, это значится в четырнадцать, а уж в третью – и вовсе редкость.</p>
<p>
Ех, знал бы карла, что эта самая «редкость» мнется сейчас у дверей, пытаясь переварить мысль, что ей придется сидеть за одной партой с каким-нибудь сопливым пацаном, который ей по плечо, или девчушкой с бантами, которая младше ее чуть ли не в два раза.</p>
<p>
Перемена закончилась, и бурлящий поток школяров вновь всосало в себя жадное чрево классных кабинетов. Двери захлопнулись не хуже драконьих челюстей, что получили обильную поживу. Вот только мысль, что несварение – это меньшая из бед такого «завтрака», оказалась до жути навязчивой.</p>
<p>
Меж тем сквозняк – младший побратим ветра – облизал мои щиколотки и колыхнул подол юбки. Хотя последнее могло быть и результатом стремительного забега мелких адептов по холлу.</p>
<p>
Я пошла в указанном карлой направлении, ища на дверях табличку с грозной надписью «директор» и была уже далеко, когда до моих ушей донесся тихий скрипучий голос карлика: «И отчего моя сестра ругает нынешнюю моду с короткими, по колено юбками? Хорошо же. Сразу все разглядеть можно… Ах, какие стройные ноги! Это же не намек, а практически приказ. Ех, был бы я на пятьдесят лет помоложе…».</p>
<p>
Я лишь пожала плечами: ну и фантазия у карлика! Матушка всегда считала, что красивое женское тело – это с крутыми бедрами, пышной грудью, осиной талией и чуть полноватыми ножками. Да, и обязательно – рост не ниже шести футов. Сама она вздыхала, что природа не наделила ее высоким станом, но все остальное с успехом помогли приобрести особая мучная диета, салон дамского белья и целители. У меня же из всего перечня красивой внешности наличествовала лишь талия. В остальном – тощая, сколько бы ни ела сладостей. От заварных эклеров с шоколадом моя грудь и бедра не становились ни на дюйм больше, зато прыщи делали двойной план и за себя, и за остальные части тела, разукрашивая мое лицо не хуже, чем одуванчики весенний луг.</p>
<p>
Так что замечание карлика о моей «привлекательности» вызвало лишь недоумение. Хотя, может, с его диспозиции ноги у меня и вправду длинные, а сама я – высоченная и крутобедрая?</p>
<p>
До нужного кабинета я добралась без приключений. Увидев на дверях табличку «Приемная директора Эринг Морт» постучала и, дождавшись чуть нервного «войдите!», открыла дверь и переступила порог. За столом сидела кусавшая грубы секретарша. Она накалывала один за другим листки на заостренный штырь на подставке, что возвышался по правую от нее руку.</p>
<p>
– Вы точно хотите увидеть директора? – чуть вздрогнув от упоминания имени начальника, вопросила она.</p>
<p>
Я утвердительно кивнула. Стало даже странно, что это за директор такой, к которому можно вот так запросто попасть. Обычно секретари – это цепные псы, ничуть не уступавшие трёхглавому страшилищу из лабиринта. По легенде именно эта зверюга терзала души грешников, не сумевшие пройти по запутанным путям сумрака.</p>
<p>
Как оказалось, такому директору, как Эринг, никакой секретарь вообще не нужен, поскольку в его кабинет добровольно войти пожелал бы разве что самоубийца.</p>
<p>
Эринг Морт оказалась женщиной волевой и жесткой настолько, что при взгляде на нее думалось: в такой мужественности в разы больше, чем во многих представителях сильного пола.</p>
<p>
Когда я вошла в кабинет, она стояла у стола и читала письмо. Брюки и пиджак вместо мантии. Короткий ежик седых волос и шрам через щеку. Высокая фигура столь же пышных форм, как и стиральная доска.</p>
<p>
Директор, а вернее директриса оказалась столь же юна и приветлива, как осенняя крапива: обожгла разражённым взглядом и отрывисто спросила, отринув такую ненужную мелочь, как приветствия:</p>
<p>
– Чего тебе? – ее голос, уверенный и властный, отразился от стен кабинета и достиг приемной. За дверью кто-то нервно икнул.</p>
<p>
– Я хочу учиться, – произнесла как можно тверже.</p>
<p>
– Учиться? – подозрительно переспросила директриса, удостоив меня пристального внимания. Словно я была редкой бабочкой, которая вместо нектара питается протухшим мясом, а она – энтомологом, вооруженным булавкой и жгучим желанием пополнить свою коллекцию. – А дар-то есть? А то иные пройдохи идут сюда не за знаниями, а за дармовой стипендией и трехразовым питанием.</p>
<p>
Я сначала возмутилась: меня, леди, обвинять в мошенничестве? Но злость скорее была от привычки, воспитания, нежели истинная. Но зубы все равно сцепила и ответила чуть резче, чем следовало:</p>
<p>
– Есть. Огненный.</p>
<p>
– Покажи, – тут же потребовала миссис Морт.</p>
<p>
– Если бы я могла его контролировать, то не пришла бы сюда, – я непроизвольно сжала кулаки.</p>
<p>
Тут директриса открыла выдвижной ящик стола и, достав оттуда какую–то висюльку, кинула:</p>
<p>
– Лови!</p>
<p>
Ладонь сжалась на амулете прежде, чем я успела сообразить. А потом в моей руке словно что–то взорвалось. Меня отшвырнуло к стене, а миссис Морт перекинуло через стол, отчего она приложилась о подоконник. Но хуже всего было то, что посреди кабинета полыхало пламя.</p>